строение предполагало, что не произошло никакой любовной
драмы в "маленькой Италии" на улице Виктор-Массе, что три женщины
живут там в мире и согласии, именно так, как это кажется с первого
взгляда, что у Эмиля Буле не было любовницы и, наконец, что Антонио -
честный человек.
   Окажись одна из этих гипотез, вернее, не из гипотез даже, а из
фактов, в которых Мегрэ был убежден, неверной, и все его построение
рухнет.
   Не потому ли у него был такой недовольный вид и он продолжал
заниматься этим делом с некоторым отвращением?
   День был жаркий, солнце палило через окно, хотя комиссар опустил
штору. Они с Люкасом сняли пиджаки, закрыли дверь и занялись работой,
которая, возможно, заставила бы судебного следователя только пожать
плечами.
   Правда, следователь, которому поручили вести дело, не тревожил их,
твердо уверенный, что в подоплеке здесь - какое-то пустяковое сведение
счетов, да и пресса не уделяла больше этому внимания.
   "Адвокат не убивает своих клиентов..."
   Эта фраза уже становилась ритурнелью, Мегрэ никак не мог
освободиться от нее, словно от навязчивой песенки, которую слишком
часто передают по радио или телевидению.
   "Адвокат..."
   Однако сегодня утром, после похорон, комиссар снова отправился к
мэтру Жану Шарлю Гайару, но вел себя там, насколько мог, благоразумно.
Выйдя из церкви, он как бы случайно проводил адвоката до улицы
Лабрюйера, задал ему несколько вопросов, старался не проявлять
настойчивости.
   "Адвокат не убивает..."
   Это было такое же уверенное, такое же обоснованное утверждение, как
и то, из которого он исходил:
   "В преступном мире не душат..."
   Только ведь известного адвоката не вызовешь на набережную Орфевр и
не подвергнешь его многочасовому допросу, не рискуя обрушить на себя
гнев всей Коллегии адвокатов, если уж не всего юридического аппарата.
   Есть профессии, где особенно чувствуется корпоративность. Мегрэ
заметил это, когда говорил по телефону со своим другом Шаваноном, и
особенно во время визита к неувядающему мэтру Рамюэлю. "Адвокат не
убивает своих клиентов..." Итак, именно клиентами Жана Шарля Гайара
занимались двое мужчин в позолоченном солнцем кабинете Мегрэ. Люкас
вернулся из суда со списком, составить который ему помог один из
письмоводителей канцелярии.
   В голове Люкаса тоже начала зарождаться одна мысль. Пока еще
смутная. Ему никак не удавалось уловить ее суть.
   - Письмоводитель сказал мне одну любопытную вещь.
   - Какую?
   - Сначала, когда я назвал имя Жана Шарля Гайара, он как-то странно
усмехнулся. Потом я попросил у него список дел, которые вел этот
адвокат за последние два года, и взгляд его стал еще более
язвительным.
   - Вы найдете их не много, - сказал он мне.
   - У него мало клиентов? - спросил я.
   - Напротив! - ответил он. - Насколько я слышал, у Гайара огромная
практика, и, говорят, он зарабатывает больше, чем некоторые мэтры из
Коллегии адвокатов, которые защищают в суде каждую неделю.
   Меня это заинтриговало, я пытался его разговорить, но он только
листал свои досье и молчал. Иногда бормотал, читая фамилию и дату на
листке:
   - Оправдательный приговор. Немного позднее:
   - Опять оправдательный приговор.
   И вид у него был ехидный, что раздражало меня.
   - Наконец-то! Осуждение. Условное, надо думать.
   И так до конца. Список рос. Оправдательные приговоры следовали один
за другим, чередуясь с обвинительными условными или назначающими
незначительное наказание. Наконец я пошел на провокацию.
   - Он, должно быть, очень влиятельный адвокат, - сказал я..
   Тогда письмоводитель взглянул на меня так, словно в душе смеялся
надо мной, и только потом удостоил ответом:
   - Он, как никто, умеет выбирать себе дела.
   Именно эта фраза заинтриговала Люкаса, и за нее ухватился Мегрэ.
   Наверняка не только для обвиняемого, но и для его защитника куда
приятнее выиграть процесс, чем проиграть его. С каждым процессом
популярность адвоката возрастает, клиентура увеличивается.
   Выбирать себе дела...
   А пока двое мужчин придирчиво вчитывались в список, который принес
Люкас. Они принялись за первую подборку. На листе бумаги инспектор
записал дела, проходившие как гражданские. Поскольку и Мегрэ и Люкас
были не очень-то сведущи в этой области, они решили пока ими не
заниматься.
   Дела иного характера, в общем, были весьма немногочисленны -
десятка три за два года. Именно это позволило Жану Шарлю Гайару
утверждать:
   - Я защищаю редко...
   Люкас одну за другой читал фамилии:
   - Ипполит Тесье. Подлог и использование подлога. Оправдан первого
сентября.
   Оба копались в памяти. Если ничего не вспоминали, Мегрэ открывал
дверь в инспекторскую:
   - Тесье. Подлог и использование подлога... Вам это о чем-нибудь
говорит?
   - Не бывший ли это управляющий казино где-то в Бретани, который
пытался открыть подпольный игорный дом в Париже?
   И они шли дальше.
   - Жюльен Вандр. Ограбление. Оправдан. Этого Мегрэ помнил. Скромный
человек, с виду печальный мелкий чиновник, специализировавшийся на
краже транзисторов. Его ни разу не поймали с поличным, и никаких
формальных улик против него не было. Тогда, помнится, комиссар
посоветовал следователю не привлекать его к ответственности, а
подождать когда он попадется на месте преступления.
   - Запиши его в третий список.
   А в это время толстяк Торранс коротал время в тени бистро напротив
дома адвоката, и в нескольких метрах от него, у тротуара, неподалеку
от голубого американского лимузина, стояла наготове полицейская машина
без опознавательных знаков.
   Если Торрансу было поручено провести весь день за круглым столиком
на одной ножке, чтобы следить за дверью напротив, то сколько же кружек
пива ему предстояло выпить?
   - Юрбен Потье. Хранение краденого. Год тюрьмы условно...
   Этим делом несколько месяцев назад занимался Люкас, и Юрбена Потье,
тучного, с пучками черных волос в ноздрях, и такого же неухоженного,
как счетовод г-н Резон, много раз вызывали на набережную Орфевр.
   Он был старьевщиком и держал лавку на бульваре Шапель. Что только
там не покупалось и не продавалось! Старые керосиновые лампы, и тут же
холодильники, и чуть ли не до дыр изношенное платье. Он говорил:
   - Я честный коммерсант. Скромный, но честный. Когда этот тип пришел
ко мне со свинцовыми трубами, я не знал, что они краденые. Я их взял
для...
   Каждая фамилия вызывала у Мегрэ раздумье. Раз десять дверь в
инспекторскую открывалась.
   - Запиши...
   - Гастон Моран. Кража машин.
   - Рыжий юнец?
   - Это у меня не записано.
   - Прошлой весной?
   - Да, в апреле. Речь идет о банде, которая перекрашивала машины и
отправляла их в провинцию перекупщикам.
   - Позови Дюпё.
   Инспектор Дюпё, занимавшийся этим делом, к счастью, находился в
соседней комнате.
   - Это тот рыжий юнец, что преподнес нам историю о своей старой,
больной матери?
   - Да, шеф. У него и впрямь была старая, больная мать. А ему тогда
исполнилось всего девятнадцать. В банде он играл самую незначительную
роль. Просто стоял на стреме, пока Жюстен Псих угонял машины.
   Два дела о сутенерстве. Еще ограбления. Ни одного громкого
процесса, который занял бы первые полосы газет.
   Зато все клиенты адвоката в той или иной степени были при деле.
   - Продолжай, - вздохнул Мегрэ.
   - Все. Вы же сказали: дальше чем за два последних года не копать.
   Ни единой зацепки, ради чего стоило заниматься изучением
деятельности адвоката, который все-таки живет в особняке, хотя особняк
этот - самое заурядное строение.
   Разумеется, нужно обратить внимание на дела, которые не дошли до
суда, - их, пожалуй, больше всего.
   Имелась у Гайара еще одна категория клиентов - те, для кого он, как
для Буле, составлял налоговые декларации.
   Мегрэ страдал. Было жарко. Его мучила жажда. Ему казалось, что он
запутался, и он пытался начать все сначала.
   - Соедини! меня с налоговым инспектором девятого округа.
   Пустячная затея, но в их положении нельзя пренебрегать ничем. - Кто
у телефона?.. Господина Жюблена... Хорошо, соедините меня с ним... От
комиссара Мегрэ из уголовной полиции... Да... Алло!.. Нет, комиссар
хочет говорить лично с господином Жюбленом.
   Инспектор Жюблен, по всей вероятности, был или человеком слишком
занятым, или очень кичился своими высокими обязанностями, потому что
прошло почти пять минут, прежде чем он соблаговолил отозваться.
   - Алло! Передаю трубку комиссару... Мегрэ, вздохнув, взял ее.
   - Сожалею, что приходится вас беспокоить, господин Жюблен. Мне
хотелось бы спросить вас кое о чем... Что вы сказали?.. Да, это имеет
косвенное отношение к Эмилю Буле... Вы уже прочли газеты... Понимаю...
Нет, меня интересуют не его декларации. Этим можно будет заняться
позже, и я обещаю вам, что пойду официальным путем... Да,
безусловно... Я понимаю вашу щепетильность... Мой вопрос несколько
иного характера. У Буле были с вами какие-либо трения?.. Ну, я хочу
сказать, приходилось ли вам, к примеру, угрожать ему привлечением к
ответственности?.. Нет?.. Именно так я и думал... Декларации в
безукоризненном порядке... Конечно... Конечно...
   Мегрэ слушал, кивая головой и что-то чертя на бюваре. Голос г-на
Жюблена так сильно вибрировал в трубке, что Люкас слышал почти все,
что тот говорил.
   - В общем, у него был хороший советчик... Адвокат, я знаю. Жан
Шарль Гайар... Вот о нем-то я и хочу поговорить... Мне кажется, он
занимается многими из ваших налогоплательщиков... Что вы сказали?..
Слишком многими?..
   Мегрэ подмигнул Люкасу и вооружился терпением, потому что инспектор
Жюблен вдруг стал словоохотлив.
   - Да... Да... Очень ловкий, наверняка... Как?.. Декларации
неуязвимы... Вы пытались?.. Безрезультатно... Понимаю... Позвольте
задать еще один вопрос. К какой социальной прослойке принадлежат в
основном клиенты Гайара?.. Всех понемногу, понимаю... Да... Да...
Многие из его же квартала... Владельцы гостиниц, ресторанов, кабаре...
Вне всякого сомнения, это трудно...
   Разговор продлился еще около десяти минут, но комиссар слушал уже
вполуха, потому что его собеседник, такой сдержанный поначалу,
рассказывал теперь, приводя убедительные факты, о своей борьбе с теми,
кто мошенничает при уплате налогов.
   - Уф! - вздохнул Мегрэ, положив трубку. - Слышал?
   - Не все.
   - Как я и предполагал, декларации Эмиля Буле были безукоризненны...
Господин Жюблен с грустью повторил это слово, я не знаю, сколько раз.
Много лет он пытался уличить его. Еще в прошлом году тщательнейшим
образом проверил все его счета и не нашел ни единой зацепки.
   - А у других?
   - Вот именно! Так у всех клиентов Жана Шарля Гайара...
   Мегрэ задумчиво смотрел на список, составленный Люкасом. Он
вспомнил слова секретаря суда: "Он умеет выбирать себе дела".
   Итак, и в этой области адвокат тоже умел выбирать себе клиентов:
хозяева гостиниц на Монмартре, как, впрочем, и те, кто сдает комнаты
не только на ночь, но и на час, содержатели баров вроде Джо-Кетчиста,
владельцы кабаре или скаковых лошадей.
   Верно только что сказал по телефону г-н Жюблен: "С этой братией
попробуй-ка докажи, каковы их доходы и каковы накладные расходы".
   Стоя у окна, Мегрэ еще раз пробежал глазами список. Нужно выбрать,
и от этого выбора, возможно, будет зависеть дальнейшее расследование.
   - Позови Дюпё.

   Инспектор Дюпё снова вошел в кабинет.
   - Ты знаешь, что сталось с Гастоном Мораном, о котором мы сейчас
говорили?
   - Месяц или два назад я видел его у бензоколонки в одном из гаражей
на Итальянской авеню. Совсем случайно. Отвозил жену с детишками в
деревню и думал, где бы заправить машину.
   - Позвонишь хозяину гаража и узнаешь, работает ли он еще у него.
Пусть тот помалкивает. Я не хочу, чтобы парень струхнул и улизнул от
нас.
   Если с Мораном ничего не получится, он выберет из списка другого,
затем следующего, и так до тех пор, пока не найдет то, что ищет.
   А он и сам еще не знал, что ищет. Во всех делах, которые вел
адвокат, имелась одна довольно характерная деталь, как бы общая
отправная точка, которую Мегрэ затруднился бы определить.
   "Адвокат не убивает своих клиентов..."
   - Я еще нужен вам, шеф?
   - Да, останься.
   Мегрэ говорил словно с самим собой, не досадуя, однако, что у него
есть слушатель.
   - В сущности, у них у всех есть веские основания быть ему
благодарными. Или они предстают перед судом, и суд их оправдывает. Или
налоговый инспектор вынужден примириться с декларациями. Не знаю,
улавливаешь ли ты, что я хочу сказать. У любого адвоката, как правило,
неизбежно бывают клиенты, которые недовольны им. Если он проигрывает
дело, если его подзащитный сурово наказан...
   - Понимаю, шеф.
   - Так вот, это ведь не легко - выбрать... Вернулся Дюпё.
   - Он по-прежнему работает в том же гараже. И сейчас он там...
   - Возьми во дворе машину и как можно скорее привези его ко мне. Да
не пугай слишком. Скажи, просто надо кое-что уточнить. Однако нельзя и
допустить, чтобы он был чересчур спокоен.
   Половина пятого. Жара не только не спала, а скорее усилилась.
Никакого движения воздуха. Рубашка Мегрэ начала прилипать к телу.
   - Не сходить ли нам пропустить по кружке?
   Маленькая передышка в пивной "У дофина" в ожидании Гастона Морана.
   Но в тот момент, когда они уже выходили из кабинета, раздался
телефонный звонок. Комиссар заколебался, стоит ли возвращаться назад,
но для очистки совести снял трубку:
   - Это вы, шеф?.. Говорит Торранс.
   - Я узнал твой голос. Ну что?
   - Я звоню с авеню Великой Армии.
   - Что ты там делаешь?
   - Двадцать минут назад Гайар вышел из дома и сел в машину. Мне
повезло: на углу улицы Бланш был затор, я успел вскочить в свою и
нагнать его.
   - Он не заметил, что его ведут?
   - Наверняка нет. Сейчас поймете, почему я в этом убежден. Он сразу
же кратчайшим путем направился к площади Звезды. Движение было
сильное, ехали медленно, а на авеню Великой Армии вообще еле тащились.
Так мы миновали один за другим несколько гаражей. Казалось, Гайар
колеблется. Наконец он свернул в гараж "Модерн", что около заставы
Майо. Ну, я подождал возле. Как только увидел, что он вышел и пешком
направился к Булонскому лесу, ринулся туда.
   Вот уж поистине крохотный непредвиденный фактик, который, кажется,
отнимает у Мегрэ свободу действовать или, точнее, заставит его какое-
то время действовать не так, как он наметил.
   Мегрэ слушал Торранса, лицо его все более и более серьезнело, и не
похоже было, что он еще думает о кружке пива, которую сам себе
пообещал.
   - Это громадное заведение с автоматической линией для мойки
автомобилей. Мне пришлось показать старшему мастеру свой значок. Жан
Шарль Гайар не постоянный их клиент. Там не припомнят, чтобы он
появлялся у них в гараже раньше. Он спросил, не могут ли они вымыть
его машину максимум за час. В половине шестого ему надо ехать.
   - Они уже начали работу?
   - Собирались, но я попросил подождать. Нужно было немедленно
принимать решение.
   - Что мне делать?
   - Жди там и не давай никому дотронуться до машины. Я пошлю к тебе
кого-нибудь, кто пригонит ее сюда. Не бойся. Бумаги будут.
   - А когда вернется Гайар?
   - С тобой останется инспектор. Пока еще не знаю кто. Предпочитаю,
чтобы вы были вдвоем. С Гайаром держись предельно вежливо, но все же
устрой так, чтобы он приехал с тобой сюда.
   Мегрэ подумал о юном похитителе автомобилей, которого он ждал.
   - Не веди его сразу ко мне в кабинет. Заставь подождать. Возможно,
он будет возмущаться. Не поддавайся. И главное, не разрешай ему
звонить по телефону.
   Торранс без энтузиазма вздохнул:
   - Хорошо, шеф. Но управляйтесь побыстрее. Меня удивит, если он в
такую жару долго прогуляет по Булонскому лесу.
   Мегрэ колебался, идти ли ему срочно к судебному следователю, чтобы
снять с себя ответственность. Но он был почти убежден, что судейский
помешает ему действовать так, как подсказывает интуиция.
   В соседней комнате он один за другим оглядел всех инспекторов.
   - Вашэ...
   - Да, шеф?
   - Ты когда-нибудь водил американскую машину?
   - Приходилось.
   - Гони в гараж "Модерн", что на авеню Великой Армии. Это совсем
близко от заставы Майо. Найдешь там Торранса, он покажет тебе голубую
машину. Приведи ее к нам во двор и старайся как можно меньше
дотрагиваться до нее.
   - Понятно.
   - А ты, Жанен, поедешь с ним, но останешься в гараже с Торрансом.
Он знает, что делать.
   Мегрэ взглянул на свои часы. С тех пор как Дюпё ушел на Итальянскую
авеню, прошло всего пятнадцать минут. Он повернулся к Люкасу:
   - Пойдем.
   Если сделать это быстро, они все же имеют право выпить по кружке
пива.

8

   Прежде чем приказать ввести механика, Мегрэ расспросил Дюпё:
   - Как все прошло?
   - Сначала он очень удивился и спросил меня, не работаю ли я с вами.
Он показался мне скорее заинтригованным, чем обеспокоенным. Дважды
задал один и тот же вопрос:
   - Вы уверены, что именно комиссар Мегрэ хочет меня видеть?
   Потом пошел вымыть руки и снять промасленную спецовку. По дороге
спросил:
   - Имеют право вернуться к делу, приговор по которому уже вынесен?
   - Что ты ответил?
   - Что не знаю, но думаю, нет. Всю дорогу он выглядел растерянным.
   - Приведи его и оставь нас.
   Когда Морана ввели в кабинет Мегрэ, парень был поражен, заметив,
что прославленный комиссар волнуется больше, чем он сам. Мегрэ
смотрел, как он идет по комнате - нескладный, с всклокоченной рыжей
шевелюрой, голубыми фарфоровыми глазами и веснушками вокруг носа.
   - Раньше, - начал он, словно кидаясь в атаку, - вы довольствовались
тем, что заставляли допрашивать меня ваших инспекторов.
   В нем чувствовались хитрость и наивность одновременно.
   - Так вот я сразу скажу, что ничего не натворил.
   У него не было страха. То, что он находился здесь, один на один с
таким знаменитым человеком, несомненно, производило на него
впечатление, но страха у него не было.
   - Однако ты уверен в себе.
   - А почему бы мне не быть уверенным? Разве суд не признал мою
невиновность? Ну, скажем, почти невиновность. И я вел себя покладисто,
уж вы-то знаете это лучше, чем кто-либо.
   - Ты хочешь сказать, что выдал сообщников?
   - Они злоупотребили моей наивностью, адвокат это доказал. Он
объяснил, что у меня было трудное детство, что на моем иждивении мать
и она больна...
   По мере того как он говорил, у Мегрэ складывалось любопытное
впечатление. Механик выражал свои мысли с некоторой выспренностью, но
нарочито утрируя свое произношение уличного парижского мальчишки; и в
то же время глаза его весело поблескивали, словно он чувствовал
удовлетворение от роли, которую играет.
   - Я надеюсь, за мной пришли не по поводу той истории? С тех пор я
веду себя спокойно, ручаюсь, никто не скажет обратного. Так что же
тогда?
   Он сел, не ожидая приглашения, - случай редкий в этом кабинете,
даже вытащил из кармана пачку "Голуаз".
   - Можно?
   Мегрэ, все еще изучающе разглядывавший его, согласно кивнул.
   - А если по каким-то соображениям мы начинаем расследование снова?
   Моран вздрогнул, на лице его вдруг появилось недоверие.
   - Это невозможно.
   - Предположим, мне надо кое-что уточнить. На столе Мегрэ зазвонил
телефон, и голос Торранса сообщил:
   - Он здесь...
   - Протестовал?
   - Не очень. Говорит, что торопится и хочет увидеть вас немедленно.
   - Скажи, что я приму его сразу же, как только освобожусь.
   Гастон Моран слушал, нахмурив брови, словно соображая, что за
комедию разыгрывают перед ним.
   - Это все липа, верно ведь? - бросил он, когда комиссар положил
трубку.
   - Что "липа"?
   - Зачем меня привели сюда? Хотите запугать? Вы прекрасно знаете,
что все улажено.
   - Что улажено?
   - Я чист, вот что! Хватит на меня вешать! И тут - Мегрэ это
возмутило больше всего - мальчишка, не без смущения, правда, подмигнул
ему.
   - Послушай, Моран, тобой занимался инспектор Дюпё.
   - Да, тот, который сейчас привел меня сюда. Я не помнил его имени.
Он правильно вел себя.
   - Что значи