одолевал сон. На щеках горел румянец, глаза слипались.  Время
от времени он дремал на стуле.
   - А все же, возможно, когда-нибудь  из  тебя  будет  толк,  -  сказал
Мегрэ.
   Он услышал в коридоре женские и мужские шаги  и  догадался,  что  это
пришли Люка с Моникой. Вся одежда на них была  мокрая.  Увидев  Альбера,
Моника бросила на комиссара гневный взгляд.
   - Ты водил ее к врачу?
   - Сначала она не хотела. Я...
   - Результат?
   Жорис поднялся  и  пристально  глядел  на  Монику,  словно  собирался
броситься в ноги и умолять о прощении.
   - Ничего.
   - Не беременна?
   - Никогда и не была беременной.
   Жорис не верил своим ушам и не знал, что делать.
   Комиссар закрыл дверь и показал девушке на стул.
   - Имеете что-нибудь сообщить?
   - Я думала...
   - Ничего подобного.
   - Разве вы об этом что-нибудь знаете? Вы не женщина. - И, обратясь  к
Жорису, сказала:
   - Клянусь тебе, Альбер, я действительно подумала, что  у  меня  будет
ребенок.
   - С каких пор? - вмешался Мегрэ.
   - Уже много дней.
   - А потом?
   - Потом я не хотела разочаровывать его.
   - Разочаровывать?
   Мегрэ с Люка удалились в  соседнюю  комнату.  Они  закрыли  за  собой
дверь, оставив парочку наедине.
   - Как только я сказал ей, что придется пойти к врачу, то сразу понял,
что тут что-то кроется. Она не согласилась.
   Лишь когда я пригрозил арестовать ее и Альбера...
   Мегрэ не слушал. Он подошел к двери и приложил ухо.
   - Что они делают? - спросил Люка.
   - Ничего.
   - Разговаривают?
   - Молчат.
   После этого Мегрэ почти целый час ходил по комнатам и разговаривал  с
коллегами.
   Когда вернулся снова к себе в кабинет, увидел, что  Альбер  и  Моника
даже не шевельнулись. Сидели по-прежнему на своих местах в  трех  метрах
друг от друга. Лицо девушки упрямое. Сжатые челюсти делали ее похожей на
мать и теток. Когда ее взгляд остановился на  Альбере,  то  трудно  было
сказать, чего в нем больше - гордости или ненависти.
   Жорис сидел угнетенный, с покрасневшими глазами.
   - Вы свободны, - просто сказал Мегрэ, направляясь к своему креслу.
   Моника тут же выбежала.
   - Ты тоже свободен, - обратился  Мегрэ  к  Жорису.  -  Что  она  тебе
говорила?
   - Назвала меня дураком.
   - И все?
   - Сказала, что запрещает мне обращаться к ней.
   - Ну и что теперь?
   - Ничего. Не знаю.
   Оставшись один в кабинете, Мегрэ наконец налил себе коньяку.

Глава 9
СУДЬЕ КОМЕЛЬО НЕ ТЕРПИТСЯ

   - Это вы, Мегрэ?
   - Да, судья.
   Это был ежедневный звонок.
   - Как там с делом Туре?
   - Подвигается вперед, подвигается.
   - Вам не кажется, что оно слишком затянулось?
   - Вы же понимаете, что распутать пьяные счеты всегда тяжело.
   - Вы верите тому, что рассказывает Шрамек?
   - Я убежден, что он сказал правду.
   - А кто же тогда убил Луи Туре?
   - Тот, кому нужны были его деньги.
   - Вы попытайтесь ускорить дело.
   - Обещаю, судья.
   Три человека, и среди них Жанвье и Лапуэнт, подменяя друг друга, днем
и ночью следили за домом по улице  Ангулем.  Подслушивали  разговоры  по
телефону.
   Мегрэ уже больше не занимался ни мадам Туре, ни ее дочерью и  молодым
Альбером, который снова работал в книжном магазине.
   Каждый день допрашивал Джефа.
   Было холодно, но уже без дождя. Хозяйка  дома  на  улице  Ангулем  не
нашла новых квартирантов, и две комнаты пустовали. Три женщины,  которые
жили у нее, зная, что за домом наблюдают, не  посмели  заниматься  своим
ремеслом. Если и выходили на улицу, то лишь для того, чтобы пообедать  в
ближнем ресторане или купить колбасы.
   Выездная бригада в Марселе искала владельца ножа.
   Интересовались и определенными людьми, которые  за  последние  месяцы
переселились в Париж.
   Однажды утром Мегрэ сообщили, что звонят из Марселя. Комиссар долго с
кем-то разговаривал, потом ушел  наверх  в  регистратуру  и  более  часа
просматривал карточки. Не меньше сидел и в архиве.
   Было уже одиннадцать часов, когда Мегрэ сел в машину.
   - На улицу Ангулем! - сказал он водителю.
   Маленький Лапуэнт нес свою службу перед домом.
   - Все дома?
   - Только одна ушла. За ежедневными своими покупками.
   - Какая?
   - Ольга. Брюнетка.
   Комиссар позвонил. Форточка приоткрылась. Хозяйка, шаркая  тапочками,
вышла открывать.
   - Прошу! На этот раз великий шеф прибыл лично!
   - Арлетта наверху?
   - Позвать?
   - Благодарю. Я пройду сам.
   Обеспокоенная  женщина  осталась  в  коридоре;  Мегрэ   поднялся   по
ступенькам и постучал в дверь на втором этаже.
   - Прошу, - послышался голос.
   Девушка лежала на незастеленной кровати, читая бульварный роман.
   - Это вы?
   - Да, это я, - сказал Мегрэ, садясь.
   Она была удивлена и, похоже, обрадована.
   - Еще нет конца этому происшествию?
   - Будет конец, когда найдем убийцу.
   - Так вы его еще не нашли? Я полагала, что месье  очень  проворный  и
ловкий.
   Не  сходя  с  кровати,  она  пошевелилась,  раскрывая  полы   халата.
Поскольку Мегрэ этого подчеркнуто не замечал, она спросила:
   - Чего вы, собственно, от меня хотите?
   -  Ваши  родители  все  еще  убеждены,  что  вы  работаете  на  аллее
Матиньон?
   - О чем вы говорите?
   - Вы работали год у Элен, модистки на аллее Матиньон?
   - Ну и что?
   - Спрашиваю, знает ли ваш отец, что вы изменили место работы?
   - Это вас очень беспокоит?
   - Ваш отец порядочный человек.
   - Старый болван.
   - Если он узнает, что мадемуазель делает...
   - Намереваетесь сообщить ему?
   - Возможно.
   На этот раз ей не удалось скрыть волнение.
   - Вы были в Клермон-Ферране? Виделись с моим отцом?
   - Еще нет...
   - Чего месье хочет?
   - Сами хорошо знаете.
   - Нет. Я люблю, чтобы ставили точки над "i".
   - Вы уже полгода здесь живете.
   - Что дальше?
   - Вы проводите дома большую часть дня и знаете, что здесь делается.
   - Говорите дальше.
   - Есть один человек, который ходил сюда  постоянно,  а  после  смерти
месье Луи не появляется.
   Зрачки у нее сразу сузились.
   - Во всяком случае, он приходил не ко мне.
   - А к кому?
   - Вы должны знать об этом. Полагаю, будет лучше, если я оденусь.
   - Почему?
   - После этого разговора мне лучше здесь не появляться.
   Она сняла халат, надела сорочку и открыла шкаф.
   - Я знала, что это тем и кончится. Вы его арестовали?
   - Еще нет.
   - Вы знаете, кто он?
   - Мне об этом скажет мадемуазель.
   - Я вижу, вы очень уверены.
   Комиссар  вынул  из  бокового  кармана  фотокарточку  тридцатилетнего
мужчины со шрамом на левом виске.
   Она бросила на нее взгляд, но ничего не сказала.
   - Это он?
   - Кажется, вы в этом убеждены.
   - Я не ошибся?
   - Где мне ждать, пока вы его арестуете?
   - О вас побеспокоится один из моих инспекторов.
   - Какой?
   - Кого мадемуазель пожелает?
   - Брюнета с буйной прической.
   - Это инспектор Лапуэнт. - И вдруг спросил:
   - Что мадемуазель известно про Марко?
   - Это любовник хозяйки. Месье считает необходимым, чтобы я призналась
именно тут?
   - Где он?
   Не отвечая на вопрос, она бросила свои вещи в большой чемодан, словно
торопясь покинуть этот дом.
   - Закончим разговор в другом месте.
   А когда Мегрэ наклонился, чтобы взять чемодан, она сказала:
   - Комиссар, однако, весьма любезен.
   Мариэтта Жибон стояла на пороге, в глазах - беспокойство.
   - Куда ты идешь? - спросила хозяйка.
   - Туда, куда меня отведет комиссар.
   - Вы ее арестовали?
   Она смотрела вслед, а потом подошла к окну и открыла форточку.
   Мегрэ поставил чемодан в машину и сказал Лапуэнту:
   - Пришлю кого-нибудь, чтобы сменил тебя. Потом найдешь нас в пивной.
   - Ладно, шеф.
   Мегрэ не сел в машину, а отдал лишь какое-то распоряжение водителю.
   - Пошли, - обратился он к Арлетте.
   - В пивную?
   - Да. Сначала туда.
   Пивная была недалеко. Они сели за столик в глубине зала.
   - Мне надо позвонить, - сказал Мегрэ. - Не в ваших интересах бежать.
   - Понимаю.
   Комиссар связался  с  набережной  Орфевр  и,  вернувшись  к  столику,
спросил:
   - Где Марко?
   - Не  знаю.  Когда  месье  пришел  первый  раз,  хозяйка  велела  мне
позвонить ему, чтобы он больше не звонил и не приходил к ней,  пока  она
ему не сообщит.
   - Когда мадемуазель выполнила ее поручение?
   - Через полчаса после вашего отъезда. На бульваре Вольтера.
   - Вы говорили с ним лично?
   - Нет. Я позвонила официанту бара на улице Дуэ.
   - Как его зовут?
   - Феликс.
   - А как называется бар?
   - "Тузовый покер".
   - С тех пор хозяйка не имела никаких сведений о нем?
   - Нет. Она измучилась. Хорошо понимает, что он почти на двадцать  лет
моложе ее, и все представляет его в компании молодых девушек.
   - Где он взял деньги?
   - Не знаю. Он был тогда там.
   - Когда?
   - В понедельник, когда погиб месье Луи.
   - В котором часу он пришел на улицу Ангулем?
   - Около пяти. Они закрылись с хозяйкой в ее комнате.
   - Хозяйка была в комнате Луи?
   - Возможно. Я не обратила внимания. Он ушел  примерно  через  час.  Я
слышала, как громыхнула дверь.
   - Хозяйка не пыталась переслать ему сообщение  через  кого-нибудь  из
вас?
   - Она думала, что за нами следят.
   Лапуэнт застал их за столиком в пивной. Смущаясь, он  едва  посмотрел
на девушку. Арлетта же глядела на него внимательно и даже улыбалась ему.
   - Сопроводи ее в какую-нибудь тихую  гостиницу,  возьми  два  смежных
номера. Не отходи от нее, пока не дам тебе знать. Как только устроишься,
сообщишь мне по телефону. Не надо далеко искать. Ты, безусловно, найдешь
свободные комнаты в гостинице "Новейшая", здесь рядом. Хорошо  было  бы,
чтобы она не общалась ни с кем и ела в своей комнате.
   Арлетта ушла с Лапуэнтом...
   Никто никогда так и не узнал, кто предупредил Феликса - официанта  из
бара на улице Дуэ, и он спрятался у своего приятеля.  Там  его  и  нашли
лишь вечером на следующий день. Феликс признался, что знаком с Марко,  и
назвал его адрес.
   Марко выехал из Парижа и остановился в Марселе, в одной гостинице для
рыбаков. В ту пору он был единственным жильцом.
   Когда там брали Марко, он успел дважды выстрелить, но ни  в  кого  не
попал. Банкноты, взятые у Луи Туре, он прятал в поясе, сшитом ему  мадам
Жибон.

***

   - Это вы, Мегрэ?
   - Да, я, судья.
   - Как там дело Туре?
   - Закончено. Найдены убийца и его сообщница.
   - Кто же это такие?
   -  Хозяйка  подозрительного  заведения  и  ее  любовник   -   опытный
марсельский уголовник. Мой рапорт, судья, вы получите сегодня к вечеру.
   Это  было  самое  нудное  дело.  Мегрэ  работал  над   рапортом   все
послеобеденное время.
   Вечером,  уже  после  ужина,  он  вспомнил  про  Арлетту  и  молодого
Лапуэнта.
   - Ах, черт возьми, я совсем забыл! - воскликнул он.
   - Что-нибудь важное? - спросила жена.
   - Не совсем. Но в  такое  время...  Надо  подождать  до  утра.  Лучше
исправить завтра утром. Утро вечера мудреней.

   1952г.



   Жорж СИМЕНОН
   МЕГРЭ И ТРУП МОЛОДОЙ ЖЕНЩИНЫ



ГЛАВА ПЕРВАЯ,
в которой инспектор Лоньон находит труп и расстраивается, потому что труп уводят у него из-под носа

   Мегрэ зевнул и отодвинул бумаги на край стола.
   - Подпишите это, ребятки, и можете идти спать.
   Это ласковое обращение относилось к трем, вероятно, самым  строптивым
и не желающим раскалываться типам из тех, кто в течение последнего  года
попадал  на  набережную  Орфевр.  Один  из  них,  которого  звали  Доду,
напоминал огромную обезьяну,  а  самый  хилый,  с  фиолетовым  заплывшим
глазом, мог бы с успехом зарабатывать на жизнь, участвуя  в  состязаниях
борцов на народных праздниках.
   Жанвье положил перед ними бумагу и ручку. Теперь, поняв наконец,  что
изворачиваться бесполезно, они перестали препираться по  каждому  поводу
и, даже не прочитав протоколы допросов,  подмахивали  их  по  очереди  с
лицами, на которых было написано отвращение  Мраморные  часы  показывали
несколько минут четвертого. Большинство  кабинетов  в  здании  Уголовной
полиции тонуло в темноте. Тишину прерывали только доносившиеся  издалека
автомобильные гудки да  визг  тормозов  такси,  скользивших  по  мокрому
асфальту. Когда вчера их привели сюда,  в  коридорах  тоже  было  пусто,
потому что еще не было и девяти утра. С неба  сыпал  мелкий,  угнетающий
дождь.
   Прошло тридцать часов, которые арестованные провели  в  этих  стенах,
пока  Мегрэ  и  пять  его  помощников,  меняясь,   проводили   дознание,
допрашивая их то всех одновременно, то по одному.
   - Кретины! - констатировал  комиссар,  как  только  их  ввели  -  Эти
продержатся недолго.
   Таких тупиц всегда трудно заставить говорить правду: они  воображают,
что, не отвечая на вопросы или говоря заведомую чепуху,  опровергая  то,
что сами же утверждали пять минут назад, можно выкрутиться. Они  уверены
в своей изворотливости и сначала неизменно начинают куражиться -  "Месье
думал, что со мной ему будет легко?"
   Уже несколько  месяцев  они  "работали"  в  районе  улицы  Ла  Файет,
пробивая отверстия в стенах домов, репортеры уголовной хроники  прозвали
их "дыроколами". Анонимный телефонный звонок помог взять их с поличным.
   На  дне  чашек  было  еще  по  несколько  глотков   кофе:   маленький
эмалированный кофейник, изрядно поработавший эти сутки, стоял на плитке.
   Лица у всех  были  серые,  стянутые  усталостью.  Мегрэ  выкурил  уже
столько, что саднило  в  горле.  Он  дал  себе  слово,  что  как  только
разделается с этой  троицей,  сходит  с  Жанвье  поесть  лукового  супа.
Сонливости не было совершенно. Около одиннадцати вечера он  почувствовал
было неожиданный приступ  усталости  и  пошел  в  свой  кабинет  немного
вздремнуть, но теперь даже и не думал о том, чтобы лечь.
   - Попроси Ваше, чтобы препроводил арестованных. Они как раз  выходили
из комнаты инспекторов, когда зазвонил телефон. Мегрэ снял трубку.
   - Это кто? - услышал он.
   Комиссар  нахмурился  и  выдержал  паузу.  На  другом  конце  провода
продолжали допытываться:
   - Жюссье?
   Так звали инспектора, который должен был дежурить сегодня  ночью,  но
Мегрэ еще в десять вечера отправил его домой.
   - Нет. Здесь Мегрэ, - буркнул он.
   - Прошу прощения, господин комиссар. Это Раймон с центральной. Раймон
звонил из  соседнего  здания,  где  в  огромном  помещении  располагался
центральный диспетчерский пульт парижской Уголовной  полиции.  Почти  на
каждой  улице  находились  специальные  сигнальные  устройства.   Стоило
разбить стекло и нажать на кнопку, как  на  огромной  карте,  занимающей
целую стену диспетчерской, зажигалась лампочка. Дежурный полицейский тут
же отвечал: "Уголовная полиция. Слушаю".
   Иногда  причиной  вызова  была   обычная   драка,   иногда   оказывал
сопротивление  пьяница,  иногда  звонил   патрулирующий   свой   участок
инспектор и просил помощи.
   Дежурный выходил на связь: "Пост на улице Гренель? Это ты, Жюссье?
   Вышли машину на Бульвар к номеру двести десять."
   В центральной каждую ночь дежурило два-три человека.  Наверное,  тоже
варили себе кофе. От случая к случаю, когда происшествие было серьезным,
поднимали по тревоге всех инспекторов. Но часто звонили  и  просто  так,
поболтать с приятелем. Мегрэ знал Раймона.
   - Жюссье пошел домой, - ответил он. - Что передать?
   - Только  то,  что  на  площади  Вэнтимиль  обнаружен  труп  какой-то
девушки.
   - Никаких подробностей?
   - Люди из второго округа уже на месте. Я получил  сигнал  три  минуты
назад.
   - Благодарю.
   Великолепную троицу уже  доставили  в  следственную  тюрьму.  Ваше  и
Жанвье вернулись обратно. Как всегда после ночных бдений, веки у  Жанвье
были красные, а выросшая за ночь щетина придавала  его  лицу  нездоровый
вид.
   Мегрэ надел плащ и потянулся за шляпой.
   - Идешь? - спросил он Жанвье.
   Они спустились по лестнице. Обычно комиссар с  кем-то  из  помощников
заходил куда-нибудь съесть по тарелке лукового супа.  Но  на  этот  раз,
когда они поравнялись с рядом маленьких черных автомобилей, стоявших  во
дворе, Мегрэ заколебался.
   - Только что на площади Вэнтимиль нашли тело какой-то  девицы.  После
этого, как ребенок, который ищет любой предлог,  чтобы  только  не  идти
спать, добавил:
   - Поедем, посмотрим?
   Жанвье молча сел за  руль  одной  из  машин.  Они  оба  были  слишком
утомлены многочасовым допросом, который только что  закончили,  чтобы  о
чем-нибудь говорить.
   Мегрэ не отдавал себе отчета в том, что второй округ  -  это  участок
Лоньона, которого коллеги называли инспектор Растяпа. Впрочем,  если  бы
комиссар об этом и вспомнил, ничего бы не изменилось, а Лоньон мог и  не
дежурить этой ночью на улице Ларошфуко.
   Улицы были пустые, мокрые, мелкие  капли  дождя  образовывали  вокруг
газовых фонарей ажурные сверкающие ареолы, около домов  мелькали  редкие
тени прохожих. На углу Монмартра и Больших Бульваров  еще  было  открыто
кафе, далее виднелись рекламы двух  или  трех  ночных  заведений  и  ряд
такси, стоящих вдоль тротуара.
   На расположенной в двух шагах от площади Бланш площади Вэнтимиль было
спокойно. Сбоку стояла полицейская машина. Рядом  с  оградой  маленького
сквера несколько мужчин окружили лежащий на земле светлый предмет.
   Мегрэ сразу заметил низкий и щуплый силуэт Лоньона. Инспектор Растяпа
подался вперед, стараясь разглядеть вновь прибывших. Он тоже узнал Мегрэ
и Жанвье.
   - Привет! - буркнул комиссар.
   Конечно, Лоньон знал, что Мегрэ  здесь  не  случайно.  Это  был  его,
Лоньона, участок, его поле деятельности. Случай произошел как раз в  его
дежурство, и ему представилась возможность, которую  он  ждал  несколько
лет. И тут появляется Мегрэ!
   - Месье комиссару позвонили домой? -  подозрительно  спросил  Лоньон,
уверенный, что против него начинается заговор.
   -  Нет,  я  был  в  конторе,  когда  позвонил  Раймон.  Вот,  приехал
посмотреть...
   Если бы Мегрэ сейчас удалился, не узнав, в чем дело,  это  только  бы
усилило подозрительность Растяпы.
   - Мертва? - спросил комиссар, показывая на лежащую женщину.
   Лоньон утвердительно кивнул. Над  телом  стояли  трое  полицейских  и
какая-то пара. Это были люди, которые, как узнал Мегрэ позднее,  первыми
увидели труп и вызвали полицию. Если бы все это случилось на сто  метров
дальше, сразу же около трупа собралась бы толпа  зевак,  но  по  площади
Вэнтимиль мало кто ходил ночью.
   - Кто она?
   - Неизвестно. Нет никаких документов.
   - У нее не было сумочки?
   - Нет.
   Мегрэ сделал несколько шагов и наклонился. Женщина лежала  на  правом
боку, щека была прижата к мокрому асфальту, одна нога - босая.
   - Не нашли туфлю?
   Лоньон молча покачал головой. Прозрачный чулок выставлял на  всеобщее
обозрение тонкую ступню. Зрелище это было неожиданным  и  приковывало  к
себе внимание какой-то  трогательной  непристойностью.  Женщина  была  в
вечернем  платье  из  светло-голубого  шелка;   казалось,   что   платье
великовато ей. Может быть,  в  самом  деле  это  только  казалось  из-за
неестественного положения тела...
   Лицо было молодое. Мегрэ подумал, что ей самое большее двадцать лет.
   - Где доктор?
   - Как раз его и ждем. Вот-вот должен подъехать.  Мегрэ  повернулся  к
Жанвье:
   - Нужно позвонить дежурному. Скажи, чтобы прислали фотографа.
   На платье следов крови не было. Комиссар взял у одного из полицейских
фонарик и осветил лицо лежащей. Ему показалось, что  левый  глаз  слегка
подбит, а верхняя губа припухла.
   - На ней не было плаща?
   Этот март был теплым, но не настолько же, чтобы гулять ночью,  а  тем
более в дождь, в легком платье, которое не закрывало  плеч  и  держалось
только на узких бретельках.
   - Скорее всего, убили ее не  здесь,  -  пробормотал  Лоньон,  который
понял, что с этой минуты дело ушло у него  из  рук  и  он  будет  только
помогать комиссару.
   Жанвье пошел позвонить в один из баров на площади Бланш. Через минуту
приехало такси с полицейским врачом второго округа.
   Врач нагнулся, приподнял  руку  ле