юсь, ты там не скучаешь? - осведомилась мадам Мегрэ в разговоре
с мужем по телефону.
   В ответ он проворчал нечто маловразумительное.
   - Попытайся хоть немного отдохнуть. Совсем ведь замотался  и  неважно
выглядел при отъезде. В любом случае развеешься, отвлечешься от забот. И
смотри не простудись.
   А может, вся суть проблемы в том,  что  он  как-то  внезапно,  разом,
почувствовал себя стариком? Даже дискуссии на конгрессе, почти все время
вертевшиеся вокруг использования новых  научных  методов  в  оперативной
работе, его не заинтересовали.
   Вчера  вечером  состоялся  прощальный  банкет.  А  сегодня  утром   -
заключительный прием, на  сей  раз  в  ратуше,  за  которым  последовали
обильные возлияния за обедом. В Париже  ему  предписывалось  явиться  на
службу только в понедельник, поэтому комиссар пообещал Шабо на  обратном
пути навестить того в Фонтэне-ле-Конт.
   Шабо ведь тоже не молодел с годами.  Когда-то,  еще  во  время  своей
двухлетней учебы на  медицинском  факультете  в  Нантском  университете,
Мегрэ подружился с ним. Шабо там штудировал право. Они жили  в  одном  и
том  же  пансионате.  Два  или  три  раза  он  сопровождал   друга,   по
воскресеньям навещавшего мать в Фонтэне.
   Ну а за все прошедшее с тех  пор  время  они  виделись  от  силы  раз
десять, не более.
   - Когда же ты соберешься погостить у меня, в Вандее?
   Не обошлось и без вмешательства мадам Мегрэ.
   - А почему бы тебе, возвращаясь  из  Бордо,  не  заскочить  к  твоему
приятелю Шабо?
   По-хорошему он должен был бы прибыть в Фонтэне уже часа два назад. Но
ошибся поездом. В Ниоре, где была  пересадка,  пришлось  довольно  долго
томиться в зале ожидания, потягивая рюмку за  рюмкой,  и  он  так  и  не
решился позвонить Шабо, дабы тот встретил его на машине.
   В конечном счете он не сделал этого потому, что Жюльен сразу  же  при
встрече стал бы настаивать на том, чтобы Мегрэ  разместился  у  него,  а
комиссар терпеть не мог ночевать у кого-либо в гостях.
   Он решил остановиться в отеле. И лишь оттуда выдать  звонок  Шабо.  А
вообще-то зря он согласился сделать этот крюк - куда заманчивее было  бы
провести этот нечаянный двухдневный отпуск  у  себя  дома,  на  бульваре
Ришар-Ленуар. Как знать? А вдруг  в  Париже  дожди  уже  прекратились  и
наконец-то наступила весна.
   - Так, значит, они вас все же вызвали...
   Мегрэ вздрогнул от неожиданности. Совершенно неосознанно  он,  должно
быть, продолжал вяло поглядывать на своего компаньона  по  купе,  и  тот
все-таки решился заговорить с ним. Создалось впечатление, что незнакомец
и сам был смущен этим  обстоятельством.  И  видимо,  счел  своим  долгом
привнести в свою фразу известную долю иронии.
   - Простите?..
   - Догадывался, говорю, что они призовут на помощь  кого-нибудь  вроде
вас. - Затем, видя, что Мегрэ по-прежнему недоумевает, он пояснил:
   - Вы ведь комиссар Мегрэ?  -  И  вновь  обретя  лик  светского  льва,
поднялся с диванчика и представился:
   - Верну де Курсон.
   - Очень приятно.
   - Я вас сразу же узнал, поскольку  частенько  встречал  фотографию  в
газетах. - Он произнес эти слова с видом человека, извинявшегося за  то,
что входит в круг людей, читающих прессу. -  Вам  такое,  видимо,  не  в
диковинку.
   - Что именно?
   - Когда люди догадываются, кто вы такой.
   Мегрэ сразу и не нашелся, что ответить. Он еще не  почувствовал  себя
прочно укоренившимся в  этой  реальности.  А  у  пассажира  на  лбу  тем
временем выступили бисеринки пота, как если бы  он  сам  себя  загнал  в
нелепую ситуацию и не представлял, как из нее выпутаться,  да  еще  и  в
свою пользу.
   - Вам позвонил мой друг Жюльен?
   - Вы имеете в виду Жюльена Шабо?
   - Да, следователя. Не скрою, удивлен, что он ни  словом  об  этом  не
обмолвился в нашей утренней беседе.
   - Я никак не возьму в толк, о чем вы говорите?
   Верну де Курсон взглянул на него более пристально, нахмурив брови:
   - Вы утверждаете,  что  направляетесь  в  Фонтэне-ле-Конт  совершенно
случайно?
   - Верно.
   - И не к Жюльену Шабо?
   - Да, но...
   Мегрэ внезапно покраснел, разозлившись на  самого  себя  за  то,  что
столь покорно отвечает на вопросы, совсем как когда-то  в  разговорах  с
людьми типа его собеседника - с "господами из замка".
   - Прелюбопытная получается картина, не  правда  ли?  -  сыронизировал
Курсон.
   - Что так?
   - А то, что комиссар Мегрэ, который, вероятно, никогда  доселе  и  не
бывал в Фонтэне...
   - Вам так сказали?
   - Это мои предположения. В любом случае часто вас там не видели,  да,
по правде говоря, я вообще не слышал,  чтобы  кто-то  об  этом  хотя  бы
упоминал. Посему в своей ремарке и счел небезынтересным ваше появление в
городе именно в тот момент, когда тамошние власти сбились с ног, пытаясь
решить самую немыслимую загадку, которая...
   Мегрэ чиркнул спичкой и принялся попыхивать трубкой.
   - Некоторое время мы с Шабо вместе учились, - спокойно пояснил он.  -
Раньше я неоднократно гостевал в его доме на улице Клемансо.
   - В самом деле?
   Он холодно повторил:
   - Именно так.
   - Тогда мы, скорее всего, увидимся завтра вечером  у  меня  на  улице
Рабле, куда Шабо захаживает каждую субботу на партию в бридж.
   Вот и последняя остановка перед Фонтэне. У Верну де Курсона багажа не
оказалось - всего лишь портфель из коричневой кожи, лежавший на банкетке
рядом с ним.
   - Хотел бы я знать, удастся ли вам раскрыть эту тайну. Намеренно  или
нет вы оказались в наших краях, но это шанс для Шабо.
   - Его матушка по-прежнему здорова?
   - Крепка, как никогда ранее.
   Курсон  встал,  чтобы  застегнуть  на  все  пуговицы  плащ,  натянуть
перчатки и поправить шляпу. Поезд между тем замедлил ход, за  окном  все
чаще стали мелькать огоньки, народ забегал по платформе.
   - Рад был с вами познакомиться. Передайте Шабо, что  надеюсь  увидеть
вас вместе с ним у себя завтра вечером.
   Мегрэ ограничился простым кивком, открыл  дверцу  и,  подхватив  свой
увесистый чемодан, двинулся к выходу, не обращая внимания на встречных.
   Шабо, естественно, на перроне не было, учитывая, что комиссар  подсел
в этот поезд совершенно случайно. С порога здания вокзала  Мегрэ  бросил
взгляд вдоль улицы Репюблик - ее нещадно молотил яростный ливень.
   - Такси, месье?
   Комиссар жестом показал, что не возражает.
   - В "Отель де Франс"?
   Ответив утвердительно, он, насупившись, забился в угол. Всего  девять
вечера, а Фонтэне словно вымер, лишь в двух-трех  кафе  светились  окна.
Дверь в гостиницу обрамляли две пальмы, торчавшие из кадок,  выкрашенных
в зеленый цвет.
   - У вас есть свободные номера?
   - Одноместные?
   - Да. И я хотел бы, если возможно, перекусить.
   Все здесь уже вошло в ночной режим работы,  напоминая  церковь  после
вечерни. Судя по всему, насчет ужина пошли  справиться  на  кухню,  а  в
обеденном зале зажгли пару ламп.
   Чтобы не подниматься в отведенную ему комнату, Мегрэ  сполоснул  руки
водой из фаянсового тазика.
   - Белого вина?
   Мегрэ до отвращения наугощался им еще в Бордо.
   - А пива у вас нет?
   - Только бутылочное.
   - Тогда подайте столового красного.
   Для него специально подогрели  суп,  настрогали  ветчины.  Со  своего
места комиссар увидел, как в холл ввалился какой-то весь мокрый от дождя
тип и, не найдя никого, к кому можно было бы обратиться, заглянул в  зал
и, как подумалось Мегрэ, при виде его успокоился.
   У этого рыжеволосого малого лет сорока, щекастого, с  хорошим  цветом
лица, одетого в бежевый плащ, на плече болтались на ремне фотоаппараты.
   Стряхнув капли дождя со шляпы, незнакомец приблизился к комиссару:
   -  Прежде   всего   позвольте   сделать   снимок?   Я   корреспондент
"Уэст-Эклер", нашей региональной газеты. Заметил вас еще на вокзале,  но
не смог сразу же сконтактировать. Итак, они вызвали вас, дабы  прояснить
дело Курсона? - Молниеносная вспышка. Щелчок затвора. -  Комиссар  Ферон
нам ничего насчет вас не сообщал. Как, впрочем, и следователь.
   - Я тут не ради указанного вами события.
   Рыжий субъект улыбнулся с  видом  собрата  по  ремеслу,  которого  на
мякине не проведешь.
   - Разумеется!
   - Вы что имеете в виду?
   - А то, что вы здесь неофициально. Все понимаю.
   И тем не менее...
   - Никаких "тем не менее"!
   - Но Ферон мне заявил,  что  сейчас  примчится  сюда,  -  вот  вам  и
доказательство.
   - Кто такой Ферон?
   - Комиссар полиции Фонтэне. Едва углядев  вас  на  вокзале,  я  мигом
позвонил ему из автомата. И он ответил, что мы увидимся в гостинице.
   - Здесь?
   - Само собой. А где же еще вы могли бы поселиться?
   Мегрэ, допив бокал вина, вытер салфеткой рот и проворчал:
   - Кто такой этот Верну де Курсон, с которым я ехал в  одном  купе  из
Ниора?
   - Точно, он был в том поезде. Это шурин.
   - Чей?
   - Курсона, которого убили.
   Мелковатый брюнет, в свою очередь появившийся  в  гостинице,  тут  же
засек обоих беседующих.
   - Привет, Ферон! - воскликнул журналист.
   - Добрый тебе вечер. Прошу извинить, господин комиссар,  но  меня  не
проинформировали о вашем приезде, а посему  я  вас  не  встретил.  После
изнурительного рабочего дня мирно сидел за столом, и  вдруг...  -  И  он
показал на рыжего. - Тут же выскочил на улицу и...
   - Я уже сказал этому молодому человеку, - вздохнул  Мегрэ,  отодвигая
тарелку и берясь за трубку, - что не имею никакого  отношения  к  вашему
делу Курсона. Оказался в  Фонтэне-ле-Конт  по  чистейшей  случайности  с
целью пожать руку давнему другу Шабо и...
   - А ему известно, что вы здесь?
   - Он должен был ожидать меня с  четырехчасовым  поездом.  Убедившись,
что я не прибыл, наверное, подумал, что появлюсь лишь завтра, если вовсе
не изменил своих планов. - Мегрэ поднялся из-за стола.  -  А  теперь,  с
вашего позволения, пойду поприветствую Жюльена,  прежде  чем  завалиться
спать.
   Комиссар полиции Ферон и репортер пришли в замешательство.
   - Вы действительно ничего не знаете?
   - Не имею ни малейшего понятия.
   - И не читали газет?
   - В течение трех дней организаторы конгресса и Торговая палата  Бордо
не давали нам ни минуты передышки.
   Полицейский и репортер, полные сомнений, переглянулись.
   - Вы знаете, где проживает следователь?
   - Конечно. Если только город не изменился со времени моего последнего
визита к Шабо.
   Они никак не могли решиться оставить Мегрэ в покое. Даже на  тротуаре
встали по бокам.
   - Господа, имею честь откланяться.
   Журналист настаивал:
   - И вам нечего заявить "Уэст-Эклер"?
   - Ничегошеньки. Всего хорошего, господа.
   Комиссар зашагал по улице Республики, пересек мост и на всем пути  до
Шабо не встретил и пары прохожих.
   Его друг проживал в старом доме, которым молодой  Мегрэ  так  в  свое
время восхищался. С тех пор дом ничуть не изменился - серый камень стен,
крыльцо в четыре ступеньки, высокие окна с квадратиками форточек.
   Сквозь задвинутые шторы пробивался  слабый  свет.  Мегрэ  позвонил  и
вскоре услышал цокот мелких шагов по вымощенному белой плиткой коридору.
В двери приоткрылся глазок.
   - Дома ли месье Шабо? - спросил он.
   - Кто там?
   - Комиссар Мегрэ.
   - Это действительно вы, месье? - Он узнал голос  Розы,  бессменной  в
течение тридцати лет горничной Шабо. - Сейчас открою.  Потерпите  чуток,
пока я сниму цепочку. - Одновременно она крикнула куда-то во  внутренние
покои дома:
   - Месье Жюльен! Это ваш друг, господин Мегрэ...  Входите,  входите...
Хозяин побывал сегодня после обеда на вокзале... И был  разочарован,  не
встретив вас. Как же вы добрались?
   - Поездом.
   - Вы хотите сказать, что ехали вечерним рейсом?
   Дверь наконец открылась. В хлынувшем наружу оранжевом свете  предстал
мужчина высокого роста, худой, слегка  сутуловатый,  одетый  в  домашнюю
куртку из велюра каштанового цвета.
   - Ты ли это! - воскликнул он.
   - Конечно я. Просто  не  успел  на  нужный  поезд.  И  сел  в  первый
попавшийся.
   - А где багаж?
   - В отеле.
   - Ты  с  ума  сошел?  Надо  послать  за  ним.  Договорились  же,  что
остановишься у нас.
   - Послушай, Жюльен...
   Странно все же. Почему-то Мегрэ был вынужден делать над собой усилие,
чтобы называть бывшего однокашника по имени, да и звучало оно  для  него
необычно.
   Не получалось даже спонтанного обращения к Шабо на "ты".
   - Заходи! Надеюсь, еще не ужинал?
   - Уже отужинал. В гостинице "Франция".
   - Мне предупредить мадам? - прервала их Роза.
   Мегрэ тут же вклинился:
   - Думаю, она уже почивает?
   - Только что поднялась к себе. Но ложится она не раньше  одиннадцати,
а то и в полночь. Я...
   - Ни за что на свете! Я запрещаю ее беспокоить. Увидимся утром.
   - Она будет недовольна.
   Мегрэ  прикинул,  что  мадам  Шабо  должно  быть  сейчас  не   меньше
семидесяти восьми лет. В глубине души он сожалел, что пришел  сюда.  Тем
не менее послушно пристроил утяжеленное  впитавшейся  влагой  пальто  на
старинную вешалку и проследовал за Жюльеном в его кабинет,  в  то  время
как  Роза,  которой  самой  уже  перевалило   за   шестьдесят,   ожидала
распоряжений.
   - Что будешь пить? Выдержанный коньяк?
   - Как тебе угодно.
   Роза, с лету угадав безмолвное указание патрона,  вышла.  Со  времени
последнего посещения запах в доме остался прежним  -  запах  добротного,
хорошо  ухоженного  жилья,  где  отменно  готовят,  а  паркет  тщательно
натирают, и это была еще одна деталь, которой завидовал когда-то Мегрэ.
   Он готов был поклясться, что и из мебели ничего с тех давних  пор  не
передвигали.
   - Садись. Рад тебя видеть...
   Его так и подмывало заверить Шабо, что и над тем время не властно. Он
узнавал привычные черты, характерную мимику. Но каждый из них старел  не
на глазах  другого,  поэтому  Мегрэ  плохо  представлял,  что  делают  с
человеком годы. Тем не менее в облике Шабо он подметил никогда раньше не
бросавшуюся ему в глаза тусклость, неуверенность в себе, легкую вялость.
   Были ли они всегда у того? Может, просто ускользнули в свое время  от
внимания Мегрэ?
   - Сигару?
   Целая горка коробок громоздилась на камине.
   - По-прежнему верен трубке.
   - Ах, верно. Совсем позабыл. А я вот уже двенадцать лет,  как  бросил
курить.
   - Врач запретил?
   - Нет. В один прекрасный день сам себе  сказал,  что  пускать  дым  -
глупая затея и...
   Вошла Роза с подносом, на котором  стояла  бутылка,  покрытая  легким
слоем пыли винного погребка, и всего одна пузатая хрустальная рюмка.
   - Да ты и не пьешь более?
   - Перестал тогда же. Лишь позволяю себе немного  вина,  разбавленного
водой, в обед. А ты ничуть не изменился.
   - Ты так считаешь?
   - Выглядишь отменно здоровым. Твой визит - истинное удовольствие  для
меня.
   Почему же взгляд у него при этих словах был не совсем искренним?
   - Ты так часто обещал навестить меня, отказываясь в последнюю минуту,
что я, признаться, уж и не слишком-то и рассчитывал увидеться.
   - Как видишь, всякое бывает!
   - Как супруга?
   - Отлично.
   - Она не поехала с тобой на конгресс?
   - Не переносит их.
   - А он прошел нормально?
   - Пили много, говорили не переставая, то и дело что-нибудь ели.
   - А меня, знаешь, все меньше и меньше тянет в дорогу.
   Жюльен понизил голос, ибо на верхнем этаже послышались шаги.
   - С матушкой стало нелегко. Но не могу же я оставить ее одну.
   - Она, как и прежде, крепка телом и духом?
   -  Без  перемен.  Чуточку  село  зрение.  Расстраивается,  что  не  в
состоянии теперь вдеть нитку в игольное ушко, но упрямо не желает носить
очки.
   Чувствовалось, что Шабо в ходе их разговора думал  о  чем-то  другом,
посматривая на Мегрэ точно так же, как Верну де Курсон в поезде.
   - Ты в курсе?
   - Чего?
   - Того, что здесь происходит.
   - Я уже почти неделю не читал газет. Но только  что  ехал  в  купе  с
неким Верну де Курсоном, претендовавшим на  то,  чтобы  считаться  твоим
другом.
   Это Юбер?
   - Не знаю. Ему лет шестьдесят пять.
   - Да, это он.
   Из города сюда не доносилось ни звука. Лишь дождь  колотил  в  стекла
окон, да время от времени в камине потрескивали дрова. Отец Жюльена Шабо
уже работал в Фонтэне-ле-Конт следователем, а теперь его кабинет занимал
сын.
   - Тогда, тебе, должно быть, уже рассказали...
   - Самую малость. В обеденном зале гостиницы  на  меня  набросился  со
своим фотоаппаратом какой-то журналист.
   - Рыжий?
   - Да.
   - Это Ломель. И что он тебе наговорил?
   - Он убежден, что я прибыл сюда, дабы заниматься уж и не  знаю  каким
делом. Не успел я его разубедить, как заявился комиссар полиции.
   - В общем и целом к данному моменту всему  городу  известно,  что  ты
здесь, верно?
   - Тебя это раздражает?
   Шабо едва сумел скрыть охватившую его нерешительность.
   - Нет... только...
   - Что?
   - Да это я так. Все очень сложно. Тебе никогда не приходилось жить  в
небольшом городе вроде Фонтэне.
   - Знаешь, а я ведь провел более года в Люсоне!
   - Но там не возникало дел, подобных тому, что висит сейчас на мне.
   - Почему же, я вот припоминаю некое убийство в Эгийоне...
   - Ах да. Совсем забыл.
   Речь шла об одном расследовании, в ходе которого Мегрэ  был  вынужден
арестовать в качестве убийцы бывшего судью,  которого  все  уважали  как
вполне достойного члена общества.
   - И все же там не было той остроты, как у нас.  Завтра  утром  сам  в
этом убедишься. Очень  удивлюсь,  если  с  первым  же  поездом  сюда  не
нагрянут журналисты из Парижа.
   - Убийство?
   - Целых два.
   - Шурин Верну де Курсона?
   - Ну вот, а говорил не в курсе!
   - Но это все, о чем мне сообщили.
   - Да, это его родственник,  Робер  де  Курсон,  чья  кровь  пролилась
четыре дня назад.  Уже  одного  этого  происшествия  хватило  бы,  чтобы
наделать шуму. А позавчера еще одна жертва - вдова Жибон.
   - Кто это?
   - Ничем  не  примечательная  личность.  Старая  женщина  -  одиночка,
проживавшая в самом конце улицы Лож.
   - Какая связь между двумя преступлениями?
   - Оба убийства совершены одинаковым образом, видимо одним  и  тем  же
орудием.
   - Револьвер?
   - Нет. То, что мы  называем  в  рапортах  "тупым  предметом".  Куском
свинцовой трубы или чем-то вроде разводного ключа.
   - И все?
   - Разве недостаточно?.. А теперь - молчок!
   Бесшумно распахнулась  дверь,  и  в  комнату  вошла,  протягивая  для
приветствия руку, женщина маленького росточка, очень худая и  одетая  во
все черное.
   - А вот и вы, Жюль! - Сколько же лет прошло с  тех  пор,  как  его  в
последний раз так  называли?  -  Сын  ходил  на  вокзал  вас  встречать.
Вернувшись, заявил, что вы уже не приедете, и я поднялась  к  себе.  Вас
еще не накормили?
   - Он поужинал в гостинице, мама.
   - Как это так?
   - Он поселился в гостинице "Франция". И отказывается...
   - Ни в коем случае! Я вам не позволю...
   - Послушайте, мадам. Желательно, чтобы я остался  в  гостинице,  ведь
журналисты уже идут за мной косяком.
   Если я приму ваше приглашение,  то  завтра  утром,  если  не  сегодня
вечером, они приклеются к кнопке вашего звонка. Впрочем, лучше вообще не
настаивать на том, что я приехал сюда по просьбе вашего сына...
   В сущности именно это обстоятельство так нервировало  следователя,  в
чем Мегрэ тут же убедился, взглянув на Шабо.
   - Все равно именно это и будут утверждать!
   - А я стану отрицать. Это  дело,  скорее  даже  оба  разом,  меня  не
касаются. Я никоим образом не намерен ими заниматься.
   Не опасался ли Шабо, что гость начал вмешиваться в дело,  к  которому
не имеет никакого отношения? Или же он внушил себе, что Мегрэ со  своими
порой несколько субъективными методами дознания мог бы поставить  его  в
трудное положение?
   Комиссар попал в Фонтэне явно в плохой момент.
   - Я думаю, мама,  что  Мегрэ  не  так  уж  и  не  прав.  -  И  затем,
повернувшись к другу, добавил:
   - Вот видишь, речь идет совсем не о банальном расследовании. Робер де
Курсон, которого убили, был известным у  нас