ой   становилась   все
словоохотливее.
   - А я сегодня ужинала?.. Что-то не припомню...
   Хорошо бы еще разок отправиться поглядеть, как там Сильви...
   Жажа накинула халат на белье. Белье было ярко-розового  цвета,  очень
короткое,  с  кружевами  и  совершенно  не  вязалось  с  ее   жирной   и
неестественно белой кожей.
   Постель так с утра и осталась незастланной.  Войди  кто  сюда  в  эту
минуту, подумалось Мегрэ, вряд ли поверил, что они лишь беседуют.
   Комната как комната, не такая уж и бедная, как можно было бы ожидать.
Кровать из красного дерева вполне даже приличная. Круглый  стол.  Комод.
Но с другой  стороны  посреди  комнаты  торчит  ночной  горшок,  а  стол
загроможден всякими баночками с  кремами,  тюбиками  помады  и  грязными
салфетками.
   Жажа со вздохом надела наконец тапочки.
   - Хотела бы я знать, чем все это кончится!
   - Здесь спал Уильям, когда?..
   - У меня есть только эта комната и те две, что внизу...
   В углу стоял диван с протертой плюшевой обивкой.
   - Он ложился на диване?
   - По-разному... Иногда я там спала...
   - А Сильви?
   - Со мной...
   Потолок комнаты нависал так низко, что Мегрэ то и  дело  задевал  его
шляпой.  Узкое  окошко  с  зеленой  плюшевой  занавеской.  Лампочка  без
абажура.
   Даже нет нужды сильно напрягать воображение, чтобы  представить,  как
текла  жизнь  в  этой  комнате:  вначале,  почти  всегда  пьяные,   сюда
поднимались Уильям и Жажа,  затем  Сильви  проскальзывала  в  постель  к
толстухе...
   А как они просыпались?.. Когда на улице уже ярко светило солнце...
   Жажа  никогда  еще  не  была  столь  болтливой.   Голос   ее   звучал
жалобно-просяще, будто она хотела, чтобы ее утешили.
   - Готова поспорить, что теперь я  обязательно  слягу.  Да-да,  нутром
чувствую... Так уже было три года назад, когда  моряки  подрались  прямо
перед моим окном... Одного резанули бритвой, и он...
   Жажа встала и принялась озираться вокруг, словно  искала  что-то,  но
потом отвлеклась...
   - Вы уже ели?.. Идемте!.. Перекусим немного...
   Мегрэ спустился но лестнице, Жажа вслед за ним и сразу направилась  к
плите, кинула туда угля и принялась помешивать ложкой в кастрюле.
   - Когда я дома одна, на готовку меня не  хватает...  А  тут  еще  как
подумаю, что Сильви в эту минуту...
   - Скажите, Жажа!
   - Что?
   - Что вам  сказала  днем  Сильви,  когда  я  вышел  в  бар  обслужить
посетителя?
   - А, да!.. Я поинтересовалась у нее, откуда эти двадцать  тысяч...  И
она ответила, что не знает и, мол, все это дела Жозефа...
   - А сегодня вечером?
   - Что сегодня вечером?
   - Ну когда вы виделись с ней в участке...
   - Да почти то  же  самое...  Не  может  никак  понять,  чего  он  там
химичит...
   - А она уже давно связалась с этим Жозефом?
   - Она с ним, да так, на словах больше... Вместе  не  живут...  Где-то
его встретила, на  скачках,  вроде,  одно  скажу,  что  не  здесь...  Он
пообещал  ей  помогать,  клиентов   находить...   Еще   бы,   с   его-то
работенкой!.. У этого парня и образование есть, и воспитание... Однако в
сердце я его никогда не держала...
   Жажа выложила из кастрюли на тарелку остатки чечевичной похлебки.
   Хотите?.. Нет?.. Тогда наливайте себе, только сами... я уже ни на что
не способна... А входную дверь мы закрыли?..
   Мегрэ, как и днем, оседлал стул. Смотрел, как Жажа ест. И слушал ее.
   - Вы понимаете, у всех этих людей, особенно у  тех,  что  из  казино,
мозги слишком хитро повернуты... Вот наша сестра впросак  и  попадает...
Кабы Сильви меня слушала...
   - А какое поручение вам дал Жозеф сегодня вечером?
   На мгновение Жажа замерла с набитым ртом и  недоуменно  взглянула  на
Мегрэ.
   - Ах вот оно что! Чтобы к сыну сходила...
   - И что вы тому сказали?
   - А чтобы постарался освободить их, иначе...
   - Иначе что?..
   - Ах, я так понимаю, вы меня все равно не оставите в покое... Я  ведь
к вам всегда с чистой душой, сами  подтвердите!  Все,  что  могу,  то  и
делаю!.. Мне скрывать нечего.
   Только тут комиссар догадался, отчего так  говорлива  Жажа  и  откуда
взялись эти плаксивые интонации.
   По дороге домой Жажа заскочила в какое-нибудь бистро, а  может,  и  в
несколько, чтобы поднять себе дух!
   - Сперва я удерживала Сильви, не позволяла ей связаться  полностью  с
Жозефом... А потом, когда недавно поняла, что...
   - Что вы замолчали?
   И неожиданно, не  выпуская  ложки  из  рук,  Жажа  заплакала!  Скорее
комичное зрелище, нежели  вызывающее  сострадание:  толстуха  в  лиловом
халате хлебала из тарелки чечевицу и хныкала, как девчонка.
   - Не надо  меня  подгонять...  Дайте  подумать!..  Легко,  что  ли?..
Погодите! Налейте мне...
   - Попозже!
   - Дайте выпить, тогда все скажу...
   Комиссар решил уступить и налил ей в рюмку немного вина.
   - А что вам надо знать?.. О чем я говорила?.. Смотрю, двадцать  тысяч
франков... Может, они лежали в кармане Уильяма?..
   Мегрэ приходилось  прикладывать  некоторое  усилие,  чтобы  сохранять
ясность мысли и бороться с дремотой, навеянной  не  столько  царившей  в
комнате атмосферой, сколько пьяными речами Жажа.
   - Уильям...
   И внезапно его  осенило!  Жажа  посчитала,  что  эти  двадцать  тысяч
франков вытащили у Брауна в момент убийства!
   - Ах вот вы о чем подумали!
   - Да я уже и не знаю, о чем думать... Да... Все, наелась. Закурить  у
вас не найдется?
   - Я курю только трубку.
   - Наверняка где-то валяются... У Сильви всегда есть.
   Она тщетно рылась в ящиках комода в поисках сигарет.
   - Их по-прежнему отправляют в Эльзас?
   - Кого?.. Что?.. О чем вы?..
   - Женщин... Как она называется?.. Тюрьма... На "О"  начинается...  Во
времена моей молодости...
   - Когда вы жили в Париже?
   - Да. Об этом много говорили... Так строго обращаются с заключенными,
что те пытаются покончить с собой... А недавно прочла  в  одной  газете,
что там есть и такие, которых  осудили  на  восемьдесят  лет...  Чего-то
сигарет не найду... Видать, Сильви унесла...
   - Это она боится туда попасть?..
   -  Сильви?..  Не  знаю...  Я  подумала  об  этом  в  автобусе,  когда
возвращалась... Передо мной сидела старая женщина и...
   - Садитесь...
   - Да... Не обращайте на меня внимания... Я уже ни на что не гожусь...
И мне везде паршиво... О чем бишь мы говорили?..
   В глазах Жажа мелькнула тревога. Она провела рукой по лбу  и  скинула
на щеку прядь рыжеватых волос.
   - Тоскливо на душе... Дайте выпить, а?
   После того, как вы мне скажете, что вам известно...
   - Да не знаю я ни фига!..  Чего  я  могу  знать?..  Сперва  с  Сильви
встретилась... Полицейский торчал рядом и слушал, о  чем  мы  говорим...
Мне только плакать хотелось... Сильви шепнула  мне,  когда  целовала  на
прощанье, что во всем виноват Жозеф...
   - А потом вы с ним встретились?
   - Да... Я ведь уже говорила... Он отправил меня в Антиб  предупредить
Брауна, что если...
   Жажа искала нужные слова. Похоже, у нее начались  временные  отключки
сознания, как это порой случается у пьяниц. Она с тоской  посмотрела  на
Мегрэ, будто хотела прижаться к нему.
   - Не знаю... Не надо меня мучить... Я всего  лишь  бедная  женщина...
Вечно стараешься всем угодить.
   - Э, нет, секундочку...
   Мегрэ отнял у Жажа рюмку, которую та  попыталась  украдкой  схватить:
еще немного - ее окончательно развезет, и она просто-напросто  завалится
спать.
   - Гарри Браун вас принял?
   - Нет... Да... Он пригрозил, что если когда-нибудь еще  раз  встретит
меня на своем пути, то мигом засадит за решетку...  -  Жажа  осеклась  и
вдруг торжествующе воскликнула:
   - Оссгор!.. Нет... Оссгор не то. Это из романа  какого-то...  Агно...
Во! Точно!
   Она вспомнила название тюрьмы, о которой говорила до этого.
   - Страдалицам, вроде бы, даже  разговаривать  не  разрешают.  Как  вы
считаете, врут люди?..
   Мегрэ впервые видел Жажа столь несчастной и по-детски беспомощной.
   - Ясное дело, если Сильви окажется сообщницей, ее посадят...
   У женщины  на  щеках  выступил  сразу  лихорадочный  румянец,  и  она
заговорила горячо и быстро:
   - Сегодня вечером я все-таки многое поняла...  И  догадалась,  откуда
взялись эти двадцать тысяч... Гарри Браун, сын Уильяма, принес их, чтобы
заплатить...
   - Заплатить за что?
   - А за все!
   Жажа с вызовом и торжеством взглянула на Мегрэ.
   - Я не такая дура, как, быть может, кажусь... Когда сын пронюхал  про
завещание...
   - Извините! Выходит, вы знаете о завещании?
   -  В  прошлом  месяце  Уильям  рассказал  о  нем...  Мы  сидели   тут
вчетвером...
   - То есть он, вы, Сильви и Жозеф...
   - Ну да... Откупорили бутылочку, день  рождения  Уильяма  отмечали...
Начали говорить о том о сем... Он  после  того,  как  выпил,  много  нам
рассказывал об Австралии, о жене, о шурине...
   - И что же сказал Уильям?
   - Что устроит им всем славную подлянку после своей смерти. Вытащил из
кармана завещание, прочел кое-что... Не все... Не хотел  называть  имена
двух других женщин... Сказал, мол, на днях отнесу нотариусу...
   - Это было месяц назад? А в то время Жозеф знал Гарри Брауна?
   - А у него никогда ничего не поймешь...  Но  он  со  многими  знаком,
работа того требует...
   - Вы думаете, что он предупредил сына?
   - Я этого не говорила! Сижу,  молчу...  Только  вот  думать  себе  не
запретишь... Все эти богачи, скажу я вам, ничем  не  лучше  остальных...
Допустим, Жозеф действительно отправился к нему и все  ему  рассказал...
Сын Брауна небрежно отвечает, что не прочь получить завещание... Но  так
как Уильяму ничего не стоит написать новое, будет лучше, если  вместе  с
завещанием исчезнет и сам Уильям...
   Мегрэ не успел вмешаться. Жажа плеснула себе в рюмку вина и  поднесла
к губам. Когда она вновь заговорила, в лицо  комиссара  пахнуло  крепким
перегаром.
   И вдобавок она наклонилась! И, напустив  на  себя  многозначительный,
загадочный вид, приблизила к нему свое лицо!
   ...Исчезнет!.. Я именно так сказала?.. Мы с вами о деньгах,  что  ли,
говорили?.. Двадцать  тысяч  франков...  А  может,  потом  еще  появятся
двадцать тысяч?..
   Кто знает... А я что думаю,  то  и  говорю...  За  такие  вещи  сразу
целиком никто не платит... Что до Сильви...
   - Она ничего не знала?
   - Я же вам говорю, мне ничего не сказали!.. К нам сейчас не стучали?
   Жажа внезапно замерла, охваченная страхом. Чтобы ее успокоить,  Мегрэ
пришлось отправиться к двери.
   Вернувшись, он заметил, что она  воспользовалась  его  уходом,  чтобы
выпить еще одну рюмку.
   - Я вам ничего не говорила... И знать ничего не знаю... Вы  поняли?..
Я всего-навсего бедная женщина, и точка! Бедная женщина, потерявшая мужа
и...
   Она снова разрыдалась, и для Мегрэ это было еще более  тягостно,  чем
все остальное.
   - Как по-вашему, Жажа, что делал в тот  день  Уильям  между  двумя  и
пятью часами?
   Она смотрела на него, не отвечая.  Слезы  продолжали  стекать  по  ее
лицу, но рыдания казались уже менее искренними.
   - Сильви ушла за несколько минут до него... Не думаете ли вы, что они
могли, например...
   - Кто?
   - Сильви и Уильям...
   - Могли что?..
   - Ну не  знаю!..  Где-нибудь  встретиться...  Сильви  ведь  вовсе  не
дурнушка... Молодая... А Уильям...
   Комиссар не сводил  с  Жажа  глаз  и  продолжал  говорить  с  тем  же
наигранным равнодушием:
   - Где-нибудь встретились, вот тут-то Жозеф их подстерег и нанес  свой
удар...
   Жажа  молчала.  И,  морща  лоб,  смотрела  на  Мегрэ.  будто   делала
невероятное усилие, чтобы понять, о  чем  он  толкует.  Впрочем,  ничего
удивительного. Глаза ее уже поплыли, так что и мыслям  не  с  чего  было
отличаться особой ясностью.
   -  Гарри  Брауну  поведали  историю  с  завещанием,  и   он   заказал
убийство... Сильви заманила Уильяма в укромное местечко...  Жозеф  нанес
удар... А затем позвали Гарри Брауна в одну из каннских гостиниц,  чтобы
тот отдал деньги Сильви...
   Жажа  сидела  не  шелохнувшись.  И   лишь   внимала   словам   Мегрэ,
огорошенная, подавленная.
   - Очутившись за решеткой, Жозеф отправил  вас  к  Гарри,  пригрозить:
мол, если тот не вмешается и не освободит  их  с  Сильви,  он  обо  всем
расскажет.
   - Это так!.. Да, это так... - чуть ли не закричала Жажа.
   И, тяжело  дыша,  поднялась  со  своего  стула.  Ей  теперь,  похоже,
хотелось плакать и смеяться одновременно.
   Внезапно она обхватила голову руками,  резким  движением  взлохматила
волосы и задрожала всем телом.
   - Это так!.. А я... Я-то... Я ведь...
   Мегрэ по-прежнему остался сидеть и немного удивленно  всматривался  в
свою собеседницу. Что с ней сейчас произойдет  -  нервный  припадок  или
обморок?
   - Я... я...
   И вдруг совершенно  неожиданно  для  него  Жажа  схватила  бутылку  и
швырнула ее на пол. Стекло с грохотом рассыпалось на осколки.
   - А я ведь...
   Через две двери виднелся тусклый свет уличного фонаря.  Было  слышно,
как официант из  бара  напротив  закрывает  ставни.  Видно,  уже  совсем
поздно. И уже давно не доносились далекие трамвайные звонки.
   - Я не хочу, слышите! - взвизгнула Жажа. - Нет!.. Только не это! Я не
хочу... Это не правда... Это...
   - Жажа!
   Но женщина не откликнулась на собственное имя.
   Она уже потеряла контроль над собой. И с той же решимостью, с которой
недавно схватила со стола бутылку, теперь нагнулась, что-то подобрала  с
пола и закричала:
   - Только не Агно... Ложь!.. Сильви не могла...
   За всю свою карьеру полицейского Мегрэ не видел ничего более жуткого.
Жажа держала в руке  осколок  стекла!  И  с  последними  словами  резким
движением вскрыла себе вену на запястье.
   Глаза Жажа вылезали из орбит. Казалось, она обезумела.
   - Агно... я... Не Сильви!.. .  В  тот  момент,  когда  Мегрэ  удалось
наконец схватить женщину за руки, струя крови ударила в  него,  обрызгав
руку и галстук.
   В течение нескольких секунд Жажа, ничего не понимая, смотрела, как из
раны хлыщет кровь. Затем она ослабела.  Какое-то  время  Мегрэ  все  еще
держал Жажа, затем осторожно опустил на пол,  присел  и,  нащупав  вену,
зажал ее пальцем.
   Нужно было  срочно  отыскать  веревку.  Мегрэ  вскочил,  взволнованно
осмотрелся по сторонам. И заметил  провод  электрического  утюга.  Кровь
продолжала течь.
   Вырвав провод, комиссар вернулся к неподвижно лежавшей Жажа, обкрутил
им порезанное запястье и изо всех сил потянул за концы.
   На улице теперь горел только  газовый  фонарь.  Бар  напротив  чернел
закрытыми ставнями.
   Шатаясь, Мегрэ выскочил из дома в теплый  ночной  воздух  и  бросился
бежать к освещенной улице, видневшейся в двухстах метрах от него.
   Впереди сверкали огни  казино,  стояли  автомобили,  ближе  к  порту,
сбившись в кучку, вели беседу шоферы. Чуть заметно колыхались мачты яхт.
   Посреди перекрестка застыл полицейский.
   - Доктора... В бар "Либерти"... Быстро...
   - Это то маленькое заведение, которое...
   - Да! Это то маленькое заведение, которое!.. - нетерпеливо  прокричал
в ответ Мегрэ. - Только быстро, как можно быстрее...

Глава 10
ДИВАН

   Двое мужчин осторожно взбирались по лестнице, ухватив Жажа за плечи и
за ноги, но тело было тяжелым, а проход слишком узким, и согнутая в  три
погибели женщина то задевала перила или стену, то билась о ступеньки.
   Доктор ждал, когда ему удастся в свою очередь подняться наверх,  и  с
любопытством озирался кругом.
   Жажа постанывала,  как  раненое  животное.  Негромкий,  со  странными
модуляциями звук наполнил пространство бара,  но  что  он,  откуда,  так
прямо и не скажешь, ни дать ни взять голос чревовещателя.
   Мегрэ приготовил в спальне кровать, затем помог  полицейским  уложить
на нее расслабленное и потому особенно тяжелое тело, похожее на огромную
тряпичную куклу, набитую соломой.
   Понимала ли Жажа, что с ней происходит? Знала ли,  куда  ее  отнесли?
Время от времени она открывала глаза, но смотрела в никуда,  и  никто  и
ничто не привлекало ее внимания.
   И хотя по-прежнему постанывала, лицо сделалось спокойным.
   - Ей очень больно?  -  спросил  Мегрэ  доктора,  небольшого  росточка
старика, чрезвычайно любезного и аккуратного,  немного  напуганного  той
атмосферой, в которой он оказался.
   - Болей быть не должно. Или  она  чересчур  впечатлительна.  Или  это
страх...
   - Она понимает, что происходит?
   - По ее виду этого не скажешь. И тем не менее...
   - Она мертвецки пьяна! - вздохнул Мегрэ. - Впрочем, может  быть,  она
отрезвела от боли.
   Двое полицейских ждали дальнейших  инструкций  и  также  с  интересом
оглядывались по сторонам. Занавески задернуты не были, и Мегрэ заметил в
черном проеме окна напротив чуть более светлый овал  лица.  Он  задернул
занавески и подозвал одного из полицейских.
   - Привезите сюда женщину, которую я недавно велел взять  под  стражу.
Сильви ее зовут. Мужчина пускай сидит!
   И. повернувшись к другому, добавил:
   - Подождите меня внизу.
   Доктор сделал все, что  от  него  требовалось  в  подобной  ситуации:
установил  кровоостанавливающие  зажимы,  закрепил  артерию.  И   теперь
озабоченно смотрел на все еще стонавшую  женщину.  По  привычке  измерил
пульс, пощупал лоб, руки.
   - Можно вас на минутку, доктор! - обратился к нему Мегрэ, что стоял в
углу комнаты, прислонившись к стене.
   И когда тот подошел, шепотом проговорил:
   - Мне бы хотелось, чтобы вы осмотрели ее  целиком,  благо  она  лежит
неподвижно... Главные органы, конечно...
   - Как вам угодно! Как вам угодно!
   Маленький доктор немало удивился такой просьбе, он, верно, уже  начал
задаваться вопросом, а не является ли, часом, Мегрэ  родственником  этой
самой Жажа. Отобрав в  своем  чемоданчике  необходимые  инструменты,  он
неторопливо,  но  без  особого  рвения  принялся  измерять  артериальное
давление.
   Недовольно нахмурившись, он измерил его во второй раз... и в  третий.
Затем раздвинул халат и принялся оглядывать комнату  в  поисках  чистого
полотенца, чтобы положить его между своим ухом  и  грудью  Жажа.  Но  не
нашел. Пришлось воспользоваться собственным носовым платком.
   Когда он наконец выпрямился, лицо его выражало огорчение.
   - Все ясно!
   - Что вам ясно?
   - Долго она  не  протянет!  Сердце  вконец  истрепанное.  И  вдобавок
гипертрофированное, давление просто жуткое!..
   - И сколько ей осталось?
   - Это уже другой вопрос... Если бы речь шла о моей  пациентке,  я  бы
посоветовал ей полный покой, лучше всего за городом, и строжайшую диету.
   - И, разумеется, никакого алкоголя!
   - Алкоголь ни в коем случае! И абсолютно здоровый образ жизни!
   - И вы бы ее спасли?
   - Я этого не сказал! Скажем так, я бы продлил ей жизнь на год...
   Внезапно Мегрэ и  доктор  настороженно  замолчали,  так  как  ощутили
наступившую в комнате неестественную тишину. Оба уже успели привыкнуть к
стонам Жажа!
   Они разом  обернулись  в  сторону  кровати  и  увидели,  что  женщина
приподнялась на локте и, тяжело дыша, сурово смотрит на них в упор.
   Она все слышала, все поняла. И даже, похоже, нашла  виновника  своего
столь болезненного состояния - маленького доктора.
   - Вам лучше? - спросил тот, чтобы хоть что-нибудь сказать.
   Жажа с молчаливым презрением опустилась на кровать и закрыла глаза.
   Доктор, не зная, понадобится ли он  еще  комиссару,  начал  не  спеша
укладывать инструменты в свой чемоданчик, должно быть ведя сам  с  собой
беззвучную беседу, так как время от времени одобрительно кивал головой.
   - Вы можете идти! - сказал Мегрэ, когда тот собрался. - Вроде бояться
уже больше нечего?
   - В ближайшее время, во всяком случае...
   Когда доктор ушел, Мегрэ присел  на  стул,  возле  кровати,  и  набил
трубку,  так  как  от  аптечного  запаха.  Царившего  в   комнате,   ему
становилось дурно. Точно так же захотелось  комиссару  избавиться  и  от
тазика с кровавой водой,  -  ею  омывали  рану,  -  не  придумав  ничего
лучшего, он просто задвинул его под шкаф.
   Движения комиссара были спокойными, но как бы через си