л, но убит в Индии в возрасте двадцати двух лет. Остались двоюродные братья, с которыми он не поддерживал никаких отношений. Чего ты хотел, Лапуэнт?
     - Люка рассказал мне про один факт, о котором ему только что сообщили. Сегодня утром, около девяти часов, графиня Пальмиери звонила по телефону из своей палаты по нескольким номерам.
     - Номера записали?
     - Парижские - нет. Их было вроде бы два или три, один повторился два раза. Потом она звонила в Монте-Карло.
     - Какой телефон?
     - Отеля "Париж".
     - Кому звонила, не знают?
     - Нет. Хотите, я закажу разговор с этим отелем?
     Все та же среда: здесь "Георг Пятый", в Монте-Карло - самый роскошный отель Лазурного берега.
     - Алло, соедините меня, пожалуйста, с отелем "Париж" в Монте-Карло.
     - Что?
     Лапуэнт, растерянный и смущенный, повернулся к комиссару:
     - Она спрашивает, кто заказывает разговор.
     И Мегрэ нетерпеливо ответил:
     - Уорд... или, если для нее больше подходит, то я...
     - Алло, мадемуазель. Разговор заказывают от имени комиссара Мегрэ. Да... Спасибо... - Положив трубку, Лапуэнт объявил:
     - Надо подождать десять минут.
     Как раз перед этим в одном из ящиков мебели были найдены письма - на английском, на французском и часть на итальянском языках. Они лежали все вперемешку: письма женщин вместе с деловыми и тут же приглашения на обеды и коктейли; в другом таком же ящике находились более аккуратно рассортированные папки с бумагами.
     - Это забираем?
     Мегрэ, бросив взгляд на следователя Каласа, точно безмолвно советуясь с ним, кивнул. Было одиннадцать часов, и отель начал просыпаться: стали слышны звонки, шаги людей из обслуги и непрерывные щелчки лифта.
     - Как вы считаете, доктор, могла бы женщина удержать его голову под водой?
     - Смотря какая женщина.
     - Ее называют "маленькая графиня", поэтому можно предположить, что она вряд ли крупного телосложения.
     Тут имеет значение не рост и не полнота, а другое... - проворчал доктор Поль тоном философа.
     И Мегрэ предложил:
     - Может быть, нам стоит заглянуть в номер 332?
     - В 332-й?
     - Это номер графини, про которую я говорю.
     Дверь оказалась запертой, и им пришлось искать горничную. В номере уже сделали уборку. Он тоже состоял из гостиной, несколько меньшей, чем в 347-м, спальни и ванной комнаты. Хотя окно было открыто, в номере еще пахло духами и спиртным; бутылку из-под шампанского уже унесли, но другая, с виски, на три четверти полная, по-прежнему была на столике.
     Прокурор и следователь, слишком хорошо воспитанные или слишком застенчивые, топтались на пороге, не решаясь войти, пока Мегрэ открывал шкафы и ящики мебели. То, что он обнаружил в них, было женским вариантом найденного у Дэвида Уорда: вещи класса суперлюкс, которые можно найти лишь в немногих магазинах и которые считаются символами высокого уровня жизни.
     На туалетном столике, словно дешевые безделушки, валялись в беспорядке драгоценности: украшенные бриллиантами часы-браслет с крошечным циферблатом, серьги и кольца; все это вместе стоило около двадцати миллионов.
     Здесь тоже в ящиках мебели лежали бумаги: приглашения, счета портных и модисток, рекламные буклеты и расписания рейсов "Эр-Франс" и "Пан-Америкэн". Никаких писем личного характера, словно маленькая графиня не писала и не получала по почте ни строчки. Зато в стенном шкафу Мегрэ насчитал Двадцать восемь пар обуви, среди которых были ни разу не надетые. Их размер подтвердил, что графиня действительно была маленькой.
     Прибежал Лапуэнт:
     - Я дозвонился до отеля "Париж". Телефонистка регистрирует исходящие вызовы, но те, которые поступают постояльцам, отмечает только, когда нужного человека нет на месте, и оставляет ему записку. Сегодня утром она приняла больше пятнадцати вызовов из Парижа и не в состоянии сказать, кому был адресован этот. - После небольшого колебания Лапуэнт добавил:
     - Еще она меня спросила, так же ли у нас жарко, как там. Похоже...
     Заметив, что его больше не слушают, он замолчал. Вся маленькая группа направилась обратно в номер Дэвида Уорда и по пути встретила довольно странную процессию.
     Директор, которого, несомненно, предупредили, был в ней разведчиком: шел впереди и беспокойным взглядом следил за дверями, каждая из которых могла в любой момент открыться. В качестве подкрепления для расчистки пути он имел при себе одного из одетых в голубую форму посыльных. За ними шли четыре человека с носилками, где лежало спрятанное под одеялом, по-прежнему нагое тело Дэвида Уорда.
     - Сюда... - полушепотом произнес месье Жиль.
     Он шел на цыпочках. Носильщики продвигались вперед осторожно, стараясь не задеть за стену или дверь. Они не направились к какому-либо из пассажирских лифтов, а вошли в коридор, который был уже остальных и не так ярко окрашен. Он вел к грузовому лифту.
     Дэвид Уорд, который был одним из самых престижных клиентов этого отеля, покидал его тем же путем, что сундуки и громоздкий багаж.
     Какое-то время в коридоре стояла тишина. Судейские чиновники, которым здесь больше нечего было делать, никак не могли решить, возвращаться им в номер или нет.
     - Займитесь этим сами, Мегрэ... - со вздохом сказал прокурор, помолчал и добавил, понизив голос:
     - Будьте осторожны и благоразумны... Старайтесь не допустить, чтобы газеты... Ну, вы меня понимаете... Министр рекомендовал мне...
     Вчера примерно в это же время комиссару было проще, когда он пришел на улицу Клиньянкур к инкассатору, отцу троих детей, который получил две пули в живот, пытаясь защитить свою сумку, где лежали восемь миллионов. Этот человек не захотел, чтобы его везли в больницу. Он решил, что, если должен умереть, пусть лучше это произойдет в маленькой комнате с розовыми цветами на обоях, где за ним ухаживала жена, и дети, вернувшись из школы, ходили на цыпочках.
     В этом деле был след - берет, потерянный на месте преступления, - который в конце концов должен привести к виновным.
     А в деле Дэвида Уорда?
     - Пожалуй, я сейчас съезжу в Орли, - вдруг сказал Мегрэ так, словно говорил сам с собой.
     Может быть, он решил так из-за расписаний рейсов "Эр-Франс" и "Пан-Америкэн", которые лежали в ящике, или из-за звонка в Монте-Карло?
     Но может быть, он просто чувствовал: нужно что-то делать, что угодно, а аэропорт казался ему подходящим местом для такого человека, как графиня.

Глава 3
Перемещения маленькой графини и щепетильность Мегрэ

     Комиссару пришлось покинуть "Георг Пятый" не так быстро, как ему бы хотелось. Пока он перед отъездом в аэропорт давал по телефону указания Люка, молодой Лапуэнт, бродивший по спальне графини Пальмиери, принес оттуда коробку из крашеного металла. Первоначально в ней хранилось английское печенье, а теперь она была доверху полна фотографиями.
     Это напомнило Мегрэ ту коробку, в которую, когда он был ребенком, складывала пуговицы его мать и в которой рылись, когда оказывалось, что на какой-нибудь одежде не хватает одной из пуговиц. Та коробка была из-под чая, разрисованная китайскими иероглифами, - вещь, которую человек никак не ожидает увидеть в доме, хозяин которого, управляющий замком, никогда не пьет чай.
     В стенном шкафу номера 332 комиссар увидел чемоданы, изготовленные в знаменитой сундучной мастерской на проспекте Марсо. Все обиходные вещи графини, даже мелочи, например рожок для обуви или пресс-папье, были с эмблемами самых прославленных домов. Но свои фотографии и фотографии своих друзей графиня хранила в простой коробке из-под печенья. Они лежали там вперемешку, как попало - моментальные снимки, зафиксировавшие отдельные, случайные секунды ее движения по миру. На них графиня была то в купальнике на борту яхты, видимо в Средиземном море, то на водных лыжах, то высоко в горах среди снега. На некоторых из этих фотографий она была вместе с полковником, иногда только с ним, но чаще еще и с другими людьми, которых комиссару иногда удавалось узнать, потому что это были актеры, писатели или люди, чьи портреты часто мелькают в газетах.
     - Вы берете коробку с собой, шеф?
     Ноги словно не хотели уносить Мегрэ с этого этажа, хотя комиссару казалось, что здесь больше ничего нельзя узнать.
     - Позови медсестру. Но сначала убедись, что это та, которая дежурила прошлой ночью.
     Медсестра была та же - по той простой причине, что к отелю была прикреплена только одна медсестра. Как Мегрэ узнал позже, ее работа заключалась в том, чтобы лечить похмелье и делать уколы: несколько последних лет каждый третий постоялец отеля по предписанию своего врача принимал то или иное лекарство в виде уколов.
     - Скажите мне, мадемуазель...
     - Мадемуазель Женеврие.
     Это была достойная грустная женщина неопределенного возраста, с тусклыми глазами человека, который слишком мало спит.
     - Когда графиню Пальмиери увезли из отеля в машине "Скорой помощи", она была одета по-ночному, верно?
     - Да. Ее завернули в одеяло. Я не хотела терять время на то, чтобы одевать ее. Я положила ей в чемодан кое-что из белья и одежды.
     - Платье?
     - Синий костюм - первое, что попалось мне под руку. Разумеется, туфли и чулки тоже.
     - Больше ничего?
     - Еще дамскую сумочку, которая была в спальне.
     Я проверила: в ней лежало все, что нужно женщине, - расческа, пудреница, помада.
     - Вы не знаете, были в этой сумочке деньги?
     - Я видела в ней бумажник, чековую книжку и паспорт.
     - Паспорт французский?
     - Итальянский.
     - Графиня по происхождению итальянка?
     - Француженка. Итальянской гражданкой стала, когда вышла замуж за графа Пальмиери; я думаю, она сохранила это гражданство при разводе, но точно не знаю: такими вещами я не интересуюсь.
     В лифте вместе с ними ехал какой-то мужчина. Лапуэнт просто ел его глазами, и в конце концов Мегрэ узнал в этом человеке самого великого комика американского кино.
     Комиссару это тоже показалось забавным - столько раз видел человека на экране, и вдруг встречаешь его в кабине лифта, одетого как все люди, и у него мешки под глазами да еще похоронный вид, который бывает у тех, кто накануне выпил лишнего.
     Перед тем как направиться к вестибюлю, комиссар зашел в бар, где Джон Т. Арнольд сидел, опершись локтем о стойку, перед своей порцией виски.
     - Перейдите на минуту вон в тот угол...
     В баре пока было мало народа. Лица большинства клиентов являли то же кислое выражение, что и у американского актера. Исключение составляли только два человека, которые разложили на столике деловые бумаги и что-то серьезно обсуждали.
     Мегрэ стал показывать своему собеседнику фотографии из коробки, каждый раз по одной.
     - Полагаю, вы знакомы с этими людьми: я вас увидел на нескольких моментальных снимках.
     Арнольд действительно знал их всех, и Мегрэ тоже знал многих, но только по именам. Два бывших короля, которые когда-то правили своими странами, а теперь жили на Лазурном берегу; бывшая королева, обосновавшаяся в Лозанне; несколько принцев, английский режиссер, владелец знаменитого сорта виски, балерина, чемпион по теннису...
     Арнольд немного раздражал комиссара тем, как говорил о них:
     - Не узнаете его? Это Поль.
     - Поль, а как фамилия?
     - Павел Югославский. А это Ненетта.
     Уменьшительное имя "Ненетта" принадлежало не актрисе и не даме полусвета, а даме из Сен-Жерменского предместья, которая принимала у себя за столом министров и послов.
     - А кто этот мужчина рядом с графиней?
     - Жеф.
     - Какой Жеф?
     - Ван Мелен, химическая продукция.
     Еще одно имя, которое Мегрэ, разумеется, знал: его можно было прочесть на коробках с краской и на множестве других изделий. Ван Мелен был в шортах и в огромной соломенной шляпе южноамериканского плантатора. Он играл в шары на площади в Сен-Тропе.
     - Он второй муж графини.
     - Еще один вопрос, месье Арнольд. Вы не знаете, кто сейчас живет в Монте-Карло, в отеле "Париж", такой, что графине пришло бы на ум позвонить ему, если бы она попала в трудное положение?
     - Она звонила в Монте-Карло?
     - Я задал вам вопрос.
     - Конечно, Жеф.
     - Вы хотите сказать: ее второй муж?
     - Он живет на побережье немалую часть года. Владеет виллой в Мужене возле Канн, но чаще всего останавливается в отеле "Париж".
     - Отношения между ним и графиней остались хорошими?
     - Прекрасными. Она и теперь называет его "папа".
     Комик-американец, побродив по вестибюлю, теперь вошел в бар и оперся локтем о стойку. Даже не спрашивая, чего он желает, бармен стал готовить большой стакан джина с томатным соком.
     - Ван Мелен и полковник были в хороших отношениях?
     - Они были друзьями с незапамятных времен.
     - А граф Пальмиери?
     - Он есть на одном из тех фото, которые вы мне только что показали.
     Арнольд нашел этот снимок: высокий молодой человек с пышными черными волосами, в плавках на носу яхты.
     - Тоже друг?
     - А почему бы и нет?
     - Благодарю вас.
     Мегрэ начал подниматься на ноги, но вдруг передумал вставать и спросил:
     - Вы знаете, кто нотариус полковника?
     Джон Т. Арнольд снова ответил с оттенком нетерпения - так, словно собеседник был уж слишком невежественным:
     - У полковника много юристов. И это не обязательно нотариусы во французском смысле слова. В Лондоне у него солиситоры - господа Филпс, Филпс и Хэдли.
     В Нью-Йорке его интересы представляет фирма "Харрисон и Шоу". В Лозанне...
     - Как вы считаете, к кому из этих господ полковник отдал на хранение свое завещание?
     - Он держал по завещанию почти во всех этих местах. Нечасто менял завещания.
     Мегрэ согласился, когда Арнольд предложил угостить его виски, но Лапуэнт застеснялся и выпил только стакан пива.
     - Благодарю вас, месье Арнольд.
     - Главное, не забывайте о том, что я вам рекомендовал: осторожность и благоразумие. Вот увидите: в этом деле последуют неприятности.
     Мегрэ так мало сомневался, что неприятности последуют, что на его лице уже было то выражение, которое появлялось в трудные дни. Его раздражали все эти люди, у которых привычки не как у простых смертных. Комиссар осознавал, что плохо подготовлен для того, чтобы их понять. Ему понадобится не один месяц, чтобы войти в курс их дел.
     - Идем, Лапуэнт.
     Он прошел через вестибюль быстрым шагом, не глядя ни налево, ни направо, потому что боялся встретиться с месье Жилем. Месье Жиль очень нравился комиссару, но он обязательно стал бы говорить ему про благоразумие и сдержанность. Сейчас вестибюль был почти запружен людьми. Здесь говорили на всех языках и курили сигары и сигареты всех стран мира.
     - Сюда, месье Мегрэ...
     Служащий, отвечавший за парковку, провел комиссара и Лапуэнта к тому месту, где раньше поставил их маленький полицейский автомобиль. Место было между "роллс-ройсом" и "кадиллаком". Дать на чай? Или не давать? Мегрэ не дал.
     - В Орли, малыш...
     - Слушаюсь, шеф.
     Комиссар предпочел бы поехать в американскую больницу в Нейи и расспросить там медсестру, регистраторшу и телефонистку. Он много чего хотел бы сделать, и все это - прямо сейчас. Но Мегрэ не мог быть во всех местах сразу, он спешил разыскать графиню - "маленькую графиню", как ее называли друзья.
     Она и в самом деле была маленькая, изящная, хорошенькая: это Мегрэ знал по фотографиям. Сколько лет ей может быть? Этого не понять по моментальным снимкам: большая часть их была сделана при ярком солнце, и на них ее тело, почти голое, потому что она была в бикини, было видно лучше, чем черты лица. Маленький острый носик черноволосой графини непослушно тянулся вперед, в глазах блестел озорной огонек. Она охотно принимала мальчишеские позы. Но при всем этом Мегрэ готов был поклясться, что ей скоро исполнится сорок. Он мог бы узнать ее возраст по регистрационной карточке отеля, но не догадался вспомнить об этом несколько минут назад. И комиссар заработал быстрее, чувствуя при этом, что делает свое дело кое-как, что было ему неприятно.
     - Сходи сейчас в "Георг Пятый" и посмотри ее карточку. И отдай увеличить самую четкую из фотографий, - сказал он Лапуэнту.
     - Фотографию отправить в газеты?
     - Пока нет. Еще сходи в американскую больницу.
     Понял?
     - Да. Вы уезжаете?
     Мегрэ не был уверен, что уедет, но предчувствовал, что так и случится.
     - В любом случае, если я уеду, позвони моей жене.
     Мегрэ уже летал самолетом четыре или пять раз, но это было достаточно давно. И теперь комиссар едва узнал Орли. Он увидел новые здания и больше движения, чем, к примеру, на Северном вокзале или вокзале Сен-Лазар.
     Разница была лишь в том, что здесь он словно не выходил из "Георга Пятого": в аэропорту говорили на всех языках (это он слышал) и давали чаевые во всех валютах мира (это он видел). Фотографы из редакций газет собрались возле большого автомобиля и снимали какую-то знаменитость с целой охапкой цветов в руках. Большинство чемоданов были той же престижной марки, что и чемоданы маленькой графини.
     - Мне вас ждать, шеф?
     - Нет. Поезжай в город и сделай то, что я тебе сказал. Если я не улечу, то вернусь на такси.
     Мегрэ протиснулся в центр толпы, чтобы не встречаться с журналистами. Пока он добирался до вестибюля, где стояли в ряд билетные киоски авиакомпаний, успели приземлиться два самолета. Через летное поле шла к таможне группа индийцев, и некоторые из них были в чалмах.
     Ни на миг не умолкал громкоговоритель, вызывая кого-нибудь:
     - Месье Стиллвелл... Месье Стилвелл... Месье Стилвелл, вас просят подойти к кассе компании "Пан-Америкэн".
     Затем прозвучала эта же просьба по-английски и другая по-испански: вызывали мадемуазель Консуэло Гонсалес.
     Кабинет комиссара спецотдела полиции по обеспечению порядка в аэропорту больше не находился там, где, как помнил Мегрэ, был прежде. Мегрэ все-таки нашел этот кабинет и открыл дверь.
     - Вот так встреча! Коломбани...
     Коломбани, у которого Мегрэ когда-то был гостем на свадьбе, служил не в уголовной полиции, а подчинялся непосредственно министру внутренних дел.
     - Это вы прислали мне записку?
     И комиссар Коломбани стал искать среди царившего в его кабинете беспорядка клочок бумаги, на котором карандашом была написана фамилия графини.
     - Вы ее не видели?
     - Я передал ориентировку на контроль. Пока оттуда мне ничего не сообщили. Сейчас проверю списки пассажиров.
     Он вошел в другую комнату, со стеклянными стенами, и вернулся с пачкой листков.
     - Одну минуту... Рейс 315 на Лондон. Пальмиери, Пальмиери... Пэ... Нет, тут среди пассажиров Пальмиери нет. Вы не знаете, куда она летела? Следующий самолет - на Штутгарт. Тоже нет Пальмиери. Каир, Бейрут... П...
     Поттере... Нет! На Нью-Йорк, это рейс "Пан-Америкэн".
     Питтсбург, Пируле... И здесь нет Пальмиери.
     - А не было самолетов на Лазурный берег?
     - Был такой. На Рим, с остановкой в Ницце, вылет отсюда в десять тридцать две.
     - У вас есть список его пассажиров?
     - Есть список тех, кто летел до Рима, потому что мои люди визировали их паспорта. Теми, кто летит до Ниццы, они не занимаются: эти идут через другую дверь и не должны проходить таможню и полицию.
     - Этот самолет французский?
     - Нет, английский. Сходите в ВОАС. Я сейчас вас туда отведу.
     Киоски в вестибюле стояли рядами, как ларьки на ярмарке. Над ними поднимались плакаты цвета флагов разных стран, почти все с загадочными буквами.
     - У вас есть список пассажиров рейса 312?
     Девушка, которой был задан этот вопрос, - англичанка с веснушками на лице - порылась в своих папках и протянула Мегрэ и Коломбани листок бумаги.
     - П... П... Паарсон... Пальмиери... Луиза, графиня Пальмиери. Это то, что нужно, Мегрэ?
     Мегрэ обратился к девушке:
     - Не могли бы вы мне сказать, заказала эта пассажирка место в самолете заранее или нет?
     - Подождите минуту... Когда занимались этим самолетом, работала не я, а мой коллега.
     Она вышла из своего закутка, растворилась в толпе и вернул