печатление,  что  он  говорит  со  мной  вполне
откровенно. Он все твердил: "Вот это вы скажите Мегрэ... И вот это  тоже  не
забудьте ему передать".
   - Куда проще было бы прийти ко мне.
   - Он не хочет устанавливать официальный контакт с французской полицией.
   - Почему?
   - Ночью мне это  казалось  очень  понятным.  Помню,  я  с  ним  полностью
согласился. А теперь это  стало  куда  менее  ясным.  Погодите,  погодите!..
Прежде всего, вам пришлось бы допросить раненого - и вся история попала бы в
газеты.
   - Гарри знает, что Чинаглиа и Чичеро в Париже?
   - Он все знает. Их он  знает  как  свои  пять  пальцев.  Он  раньше  меня
выяснил, что они скрываются в "Весельчаке".
   - Билла Ларнера он тоже знает?
   - Да. Минутку... Я как будто припоминаю всю историю... Видите ли, мы  оба
немало выпили. Он несметное число раз повторял одно и то же, видимо  считая,
что я, как француз, не способен ничего понять.
   - Это мы знаем! Как Поччо! Как Луиджи!
   - Дело в том, что в Сен-Луи сейчас ведется серьезное следствие.  Как  это
там часто бывает, назрела  необходимость  хоть  немного  очистить  город  от
гангстеров. Этим занимается  главным  образом  Гарри.  Все  знают,  кто  там
возглавляет их банду. Гарри назвал мне имя этого типа, -  очень  влиятельный
человек, проник в высшее общество, живет в  городе,  весьма  респектабельный
гражданин, является личным другом большинства видных политических деятелей и
крупных полицейских чиновников.
   - Все это не ново.
   - Вот и Гарри так говорит. Но только там, за океаном, другие законы,  чем
у нас здесь, и запрятать человека в тюрьму не так-то просто. Это правда?
   - Правда.
   - Никто не смеет давать показания против главаря  гангстеров.  Ведь  всем
ясно, что тот, кто на это решится, не проживет и двух суток.
   Барон был просто счастлив. Он вдруг нашел ведущую нить.
   - Вы мне разрешите выпить еще стаканчик пива?  Мне  от  него  лучше.  Вам
налить?
   Лицо у него было все еще серое, черные круги под глазами не прошли, но  в
зрачках уже начинали вспыхивать искорки.
   - Наше бистро закрыли, и мы отправились искать другое  место,  где  можно
посидеть и поговорить по душам. Куда  мы  попали,  не  помню.  Как  будто  в
маленькое ночное кабаре, - там выступали три или  четыре  танцовщицы.  Кроме
нас, в зале никого не было.
   - Он говорил о Неряхе Джо?
   - Пытаюсь сейчас вспомнить... Этот Джо - несчастный парень, он чуть ли не
умирает от туберкулеза. Он буквально с  детства  связан  с  гангстерами,  но
всегда был последней спицей в колеснице. Два месяца назад  в  Сен-Луи  убили
человека перед дверью ночного клуба. Ах, если  бы  я  только  мог  вспомнить
имена! Все в городе знают, что убийца  -  это  тот  тип,  о  котором  я  вам
говорил,  главарь  тамошних  гангстеров.  При  убийстве  присутствовало  два
человека. Одного из них - швейцара клуба - на следующее утро нашли  мертвым.
Вот тогда Неряха Джо и удрал из Сен-Луи, потому что он был вторым свидетелем
убийства. А у них за океаном оказаться свидетелем опасно для жизни.
   - Он отправился в Канаду?
   - Да, в Монреаль. Но там он тоже не нашел покоя. С одной стороны, за  ним
охотились помощники, чтобы заставить его говорить;  с  другой  -  гангстеры,
чтобы заставить его молчать.
   - Понятно!
   - А вот я никак не мог понять, в чем здесь дело. Оказывается,  от  Неряхи
Джо зависит судьба миллионных состояний. Если он заговорит, то разом  рухнет
не только могучая организация гангстеров, но и  вся  слаженная  политическая
машина в Сен-Луи. Гарри столько раз твердил одно и то же,  что  и  сейчас  я
словно слышу, как он говорит: "Нет, здесь вам этого  не  понять.  У  вас  не
существует  подобных  бандитских  объединений,  организованных  по  принципу
анонимных акционерных обществ. Ваша работа куда легче, чем наша..."
   Мегрэ тоже казалось, что он слышит слова Гарри. Эту  песню  он  уже  знал
наизусть.
   - В Монреале Джо чувствовал себя в  опасности,  потому  что  был  слишком
близко от своих соотечественников.  Ему  удалось  раздобыть  себе  фальшивый
паспорт. Так как этот паспорт был выписан на имя супружеской пары,  он  стал
искать женщину, которая согласилась бы уехать вместе с ним, думая, что таким
образом он вернее собьет со следа своих преследователей. В конце  концов  он
уговорил продавщицу сигарет в ночном кабаре сопровождать его. Она всю  жизнь
мечтала увидеть Париж... Извините меня...
   Барон неуверенным шагом отправился в туалетную комнату и вернулся  оттуда
с двумя таблетками аспирина.
   - У Неряхи Джо денег было немного. Он понимал, что даже в Париже его рано
или поздно найдут. И вот в один прекрасный день он написал длиннющее  письмо
прокурору, где заявлял, что, если ему гарантируется  защита  от  гангстеров,
если за ним приедут  в  Париж  и  выплатят  ему  солидную  сумму,  он  готов
выступить в качестве свидетеля на суде. Быть может, я что-то и путаю, но вот
в чем суть этой истории.
   - Гарри поручил вам все это мне рассказать?
   - Да. Он даже готов был позвонить вам по телефону. И наверняка сделал  бы
это сегодня утром, если бы не выяснил вчера, что я знаю, где прячутся  Чарли
и Чичеро. Они настоящие убийцы. Особенно опасен Чарли.
   - Как Чарли и Чичеро нашли в Париже Неряху
   Джо?
   - Они нашли его в Монреале. Через ту девицу,  которую  Маскарели  увез  с
собой в Париж. У нее там мать, и девица  оказалась  настолько  неосторожной,
что писала ей из Парижа.
   - Она указала свой адрес?
   - Нет, она получала письма  до  востребования,  но  сообщила,  что  живет
напротив большого мюзик-холла. Когда Гарри решил сесть  на  теплоход,  чтобы
отыскать и привезти в Сен-Луи Неряху Джо, он узнал, что  Чинаглиа  и  Чичеро
опередили его на двое суток.
   Мегрэ представил себе жизнь Маскарели в Монреале, а потом в  Париже,  где
он даже  вечером  не  решался  выйти  на  несколько  минут  подышать  свежим
воздухом.
   Теперь комиссар понимал, зачем Чичеро и Чарли была нужна взятая  напрокат
машина. В течение  нескольких  дней  они,  должно  быть,  ожидали  в  ней  у
"Фоли-Бержер" подходящего момента, чтобы перейти к действиям. Когда же  этот
момент наконец наступил, Гарри уже следил за ними.
   - Гарри рассказал мне эту сцену... Он бродил вокруг гостиницы и  как  раз
завернул на улицу Рише, когда увидел, что  Неряха  Джо  садится  в  какую-то
машину. Гарри сразу понял, в чем  дело.  Такси  поблизости  не  было,  и  он
вскочил  в  первую  попавшуюся  машину,  стоящую  у   мюзик-холла,   которая
оказалась, по счастью, незапертой.
   Мегрэ не мог не  улыбнуться,  представив  себе,  как  помощник  прокурора
уводит чужую машину! Все эти люди из-за океана, к  какой  бы  среде  они  ни
принадлежали, ведут себя в Париже, как у себя дома. Многочисленные прохожие,
которые шли в тот час по улице Рише, даже не подозревали,  что  присутствуют
при погоне в духе Чикаго. И если бы бедняга  Лоньон,  прижавшись  к  решетке
церкви Нотр-Дам де Лорет, не  выслеживал  бы  в  ту  ночь  мелкого  торговца
кокаином, никто бы никогда ничего не узнал обо всей этой истории.
   - Неряха Джо жив?
   - Да. Как говорит Гарри, доктору удалось его подштопать.  Ему  необходимо
было сделать переливание крови, и Гарри дал ему уж не знаю  сколько  кубиков
своей. Он ухаживает за ним, как родной брат, да куда там - лучше брата! Если
он вернется в Сен-Луи с живым Неряхой Джо и сумеет сохранить  ему  жизнь  до
дня процесса;
   если,  наконец,  в  день  процесса  Джо  не  струсит  и  подтвердит  свои
показания, Гарри станет почти таким же знаменитым, как Девей  -  после  того
как сумел очистить Нью-Йорк от гангстеров.
   - А спутница Джо? Ее увел Гарри?
   - Да. Он сердился на вас,  когда  увидел  фотографии  Чарли  и  Чичеро  в
газетах.
   Слов нет, эти люди были сильны - что помощник прокурора,  что  гангстеры!
Они угадали, что подруга Маскарели,  увидев  фотографии  в  газете,  решится
действовать и обратится в полицию. Она это и сделала - ведь написала же  она
письмо Мегрэ!
   Чарли уехал из "Весельчака", чтобы заставить ее молчать. Но за  несколько
минут до его прихода в гостиницу явился  Гарри  и  увел  ее,  чтобы  надежно
укрыть.
   Они не стеснялись в выборе средств. Они вели себя так, будто Париж -  это
своего рода ничья земля, где каждый может действовать на свои страх и риск.
   - Она тоже у доктора?
   - Да.
   - Гарри не боится, что Чарли узнает этот адрес?
   - Он будто бы принял необходимые меры предосторожности. Прежде  чем  туда
идти он всякий раз убеждается, что за ним не следят, да к тому же кто-то  их
охраняет.
   - Кто?
   - Не знаю.
   - Короче, что же он просил мне передать?
   - Он просит вас не заниматься Чарли и Чичеро, во всяком случае, ближайшие
несколько дней. Неряху Джо можно будет посадить на  самолет  не  раньше  чем
через неделю. Он опасается всяких неожиданностей, которые могут помешать  их
отлету,
   - Если я правильно вас понял, он просил мне передать, что вся эта история
меня не касается?
   - Примерно так. Но он ваш горячий  поклонник  и  заранее  радуется,  что,
когда все кончится, ему наверняка представится случай поболтать с вами  либо
здесь, либо в Сен-Луи.
   - Воплощенная любезность! Где вы расстались с этим господином?
   - У дверей его гостиницы.
   - Адрес помните?
   - Это где-то в районе улицы Рени. Если я там  похожу,  то,  мне  кажется,
узнаю дом.
   - Вы в силах выйти?
   - Разрешите мне только переодеться.
   Начинало светать. Дом просыпался, наполнялся звучками, доносились  голоса
из соседних квартир, раздавались шаги на лестнице, где-то заговорило  радио.
Мегрэ услышал плеск воды - инспектор, видимо, мылся, а когда он  вернулся  в
столовую, то выглядел так, словно сошел с картинки модного  журнала,  только
лицо его по-прежне-му было цвета папье-маше.
   Они спустились вниз; увидев, что машина стоит двумя колесами на тротуаре,
Барон ужасно смутился.
   - Мы поедем на моей машине?
   - Я предпочитаю такси. Но если хотите, можете поставить ее  как  следует,
вдоль тротуара.
   Они прошли пешком до бульвара Батиноль и там сели в такси.
   - Левый берег. Сперва на улицу Рени.
   - Какой номер дома?
   - Нам надо проехать всю улицу.
   Не меньше четверти часа колесили они по этому кварталу, останавливались у
всех гостиниц, и Барон разглядывал фасады. Наконец он сказал:
   - Вот она.
   - Вы уверены?
   - Да. Я отлично помню эту медную дощечку.  Они  вошли.  Какой-то  мужчина
протирал мокрой тряпкой коридор.
   - В конторе никого нет?
   - Хозяин приходит только в восемь часов. Я ночной сторож.
   - Вы знаете имена постояльцев?
   - Вон на доске все фамилии.
   - Здесь живет американец, высокий блондин, еще молодой, его зовут Гарри?
   - Наверняка нет.
   - Может, все же проверите?
   - Незачем. Я знаю, о ком вы говорите.
   - Как?
   - Парень, которого вы мне описали, зашел сюда сегодня часа в четыре утра.
Он спросил меня, в каком номере живет мосье Дюран. Я ответил ему, что у  нас
нет никакого Дюрана. "А Дюпон?" - спросил он. Я решил, что он  смеется  надо
мной, - он ведь был сильно выпивши.
   Мегрэ и Барон переглянулись.
   - Он стоял вот тут, где  вы  сейчас  стоите,  и  казалось,  не  собирался
уходить. Потом он полез в карман,  что-то  долго  искал  и,  наконец,  вынул
купюру  в  тысячу  франков,  сунул  ее  мне  и  сказал,  что  его  будто  бы
преследовала женщина,  и  он  решил  забежать  в  гостиницу,  чтобы  от  нее
отделаться. Он попросил меня выйти на улицу и поглядеть, уехала  ли  машина,
постоял еще несколько минут и только тогда ушел. Барон был взбешен.
   - Он разыграл меня как мальчишку, - пробурчал  он,  когда  они  вышли  на
улицу. - Как вы думаете, он в самом деле помощник прокурора?
   - Скорее всего.
   - Тогда почему он это сделал?
   - Потому что все эти люди из-за океана,  что  гангстеры,  что  прокуроры,
считают нас чуть ли не  детьми  беспомощными,  не  способными  справиться  с
мало-мальски серьезным делом. Мы для них, видите ли, приготовишки!
   - Куда вас теперь везти, мосье Мегрэ? -  спросил  шофер  такси,  узнавший
комиссара.
   - Набережная Орфевр.
   И, нахмурившись, Мегрэ забился в угол машины.
   Глава девятая,
   В КОТОРОЙ МЕГРЭ, НЕСМОТРЯ НИ НА ЧТО, СОГЛАШАЕТСЯ ВЫПИТЬ РЮМКУ ВИСКИ
   - Господин комиссар, начальник приехал.
   - Иду.
   Было девять часов утра, и  даже  в  тусклом  свете  пасмурного  дня  было
заметно, что Мегрэ небрит и  что  глаза  у  него  красные  от  бессонницы  и
простуды.
   Уже три раза ему докладывали:
   - Американка поднимает дьявольский шум.
   - Пусть себе шумит на здоровье. Потом пришел инспектор и рассказал:
   - Я приоткрыл дверь, чтобы передать ей чашку кофе, но она выхватила чашку
и швырнула мне в лицо. Матрас разорван  в  клочья,  и  вся  камера  засыпана
конским волосом.
   Мегрэ только пожал плечами. Потом он велел позвонить Люка и передать ему,
что охранять "Весельчак" больше не надо и что он может ехать домой спать.
   Но Люка ни за что не  хотел  пропустить  конца  этой  истории  и  поэтому
отправился не домой, а примчался на Набережную Орфевр. Он  тоже  весь  оброс
темной щетиной.
   Что касается Торанса, то он заперся в пустом кабинете  с  Тони  Чичеро  и
упорно  задавал  ему  одни  и  те  же  вопросы,  на  которые  Тони   отвечал
презрительным молчанием.
   - Ты только зря теряешь время, старик, - заметил Мегрэ.
   - Знаю. Но мне это доставляет удовольствие. Он не понимает, о чем  я  его
спрашиваю, но я отлично вижу, что его это  тревожит.  К  тому  же  ему  дико
хочется курить, но он слишком горд, чтобы попросить сигарету. Как-то раз  он
все же открыл было рот, но тут же умолк.
   В опергруппе Мегрэ все были охвачены каким-то лихорадочным  возбуждением,
непонятным для тех, кто  не  участвовал  в  этом  деле.  Маленький  Лапуэнт,
например, еще не был в курсе событий и с удивлением глядел на  Мегрэ  и  его
ближайших сотрудников, которые делали все  в  это  утро  с  каким-то  особым
ожесточением.
   Полицейские комиссариаты пятого и  шестого  районов  были  поставлены  на
ноги.
   - Необходимо как можно скорее найти этого доктора. Живет он где-то  возле
бульвара Сен-Мишель, но сомневаюсь, чтобы у него на двери  висела  табличка.
Точный возраст его не знаю, думаю, что он еще молод. Надо расспросить о  нем
в аптеках квартала. Вполне вероятно, что в прошлый вторник он накупил  много
разных лекарств. Надо обойти магазины хирургических инструментов.
   Все утро районные инспекторы обходили дом за домом, аптеку за аптекой, не
имея ни малейшего понятия о том, что они занимаются людьми, которые приехали
из Сен-Луи, только чтобы свести друг с другом личные счеты.
   Инспектор из  Сыскной  полиции  отправился  на  медицинский  факультет  и
переписал там списки молодых врачей, получивших дипломы за последние два-три
года. Потом он расспрашивал всех преподавателей факультета.
   Если к этому прибавить всех полицейских и жандармов, которые искали Билла
Ларнера на шоссейных дорогах и на бельгийской границе, то  выходило,  что  в
связи с делом американцев было мобилизовано несколько сот человек.
   Мегрэ постучал в дверь, закрыл ее за собой, пожал руку начальнику Сыскной
полиции и в изнеможении  опустился  на  стул.  В  течение  десяти  минут  он
монотонным голосом изложил вкратце все, что знал об этом деле. К  концу  его
доклада начальник, казалось, стал более озадачен, чем комиссар.
   - Что вы собираетесь делать? Вы хотите схватить этого Маскарели?
   Мегрэ испытывал сильное искушение так поступить - ему надоело, что с  ним
обращаются, как с первоклассником.
   - Если я это сделаю, я помешаю помощнику прокурора разделаться  с  главой
гангстеров в Сен-Луи.
   - А если вы этого не сделаете, вы не сможете обвинить Чарли  и  Чичеро  в
покушении на убийство.
   - Конечно. Но остается Лоньон. Они похитили Лоньона,  увезли  его  в  лес
Сен-Жермен и отделали там под орех. Они  ворвались  также  в  его  квартиру,
прибегнув при этом к взлому, и, наконец, Чарли стрелял в инспектора на улице
Гранд Бательер.
   - Он заявит, что на него напали первыми, что он подумал,  будто  попал  в
ловушку бандитов и, естественно,  защищался,  и  надо  сказать,  внешне  все
обстоятельства говорят в его пользу.  Его  адвокат  распишет  суду,  как  он
спокойно шел по улице и вдруг увидел, что два человека кинулись на него.
   - Хорошо. Допустим даже, что все  это  так  и  будет.  Но  Лоньон  у  нас
остается, и за одно это Чарли получит несколько лет тюрьмы, а нам достаточно
продержать его хотя бы несколько месяцев.
   Начальник не мог не улыбнуться, глядя, с  каким  упрямством  Мегрэ  ведет
свою линию.
   - Американка никак не связана  с  делом  Лоньона,  -  заметил  начальник,
подыскивая новые возражения.
   - Я знаю, ее придется отпустить. Поэтому  я  даю  ей  вволю  накричаться.
Против Поччо я тоже сейчас не могу  возбудить  дело.  Но  с  ним  мы  сладим
по-другому: обнаружим в ближайшее время  какое-нибудь  нарушение  санитарной
инструкции и прикроем его лавочку.
   - Сердитесь, Мегрэ?
   Мегрэ в свою очередь улыбнулся.
   - Согласитесь, шеф, что они просто зарвались. Если бы Лоньон  не  проявил
такого усердия в ночь с понедельника на вторник, мы бы это  дело  прошляпили
как маленькие. А потом всю эту историю рассказывали бы в Сен-Луи. И я словно
слышу: "Ну, а французская полиция?" - "Французская полиция?  Куда  ей!  Этот
орешек ей не по зубам! Да оно и понятно..."
   Было одиннадцать часов утра. Мегрэ только что кончил говорить по телефону
с госпожой Лоньон, которая тревожила его в этот день  уже  второй  раз,  как
позвонил инспектор шестого района.
   - Алло! Комиссар Мегрэ? Врача зовут Луи Дювилье, он живет  в  доме  номер
семнадцать-бис на улице Мосье де Принс.
   - Он сейчас дома?
   - Да.
   - У него есть кто-нибудь?
   - Консьержка говорит, что, по всей видимости, у него уже  несколько  дней
живет какой-то больной. И еще какая-то женщина.
   - С какого дня живет женщина?
   - Она пришла вчера.
   - Больше никого нет?
   - .Американец, который приходит почти каждый день.
   Мегрэ повесил трубку, и четверть часа спустя  он  медленно  подымался  по
лестнице указанного дома. Дом был старый, лифта не было, а квартира  доктора
находилась на шестом этаже. Слева был  звонок.  Он  позвонил  и  услышал  за
дверью шаги. Потом дверь чуть-чуть приоткрылась, показалось чье-то  лицо,  и
Мегрэ, распахнув ногой створку, воскликнул:
   - А ты что здесь делаешь?!
   Он не мог сдержать смеха. Человек, который встретил его  с  пистолетом  в
руках, был не кто иной, как Дедэ из Марселя, известный  в  Париже  тем,  что
изображал бандитов во всех ночных кабаре. Дедэ не  знал,  что  ответить,  он
растерялся  и  уставился  на  комиссара  своими  круглыми  глазами,  пытаясь
спрятать пистолет.
   - Я не делаю ничего плохого, поверьте мне!
   - Хелло, мосье Мегрэ!
   Высокий блондин в рубашке с засученными рукавами вышел ему  навстречу  из
комнаты-мансарды с застекленной крышей, похожей на ателье художника. Лицо  у
него было чуть отекшее, а глаза такие же  погасшие,  как  у  Барона.  Но  он
весело поглядел на Мегрэ и протянул ему руку.
   - Я так и думал, что вчера наболтал лишнего  и  что  вы  в  конце  концов
найдете мой адрес. Вы на меня сердитесь?
   Из кухни вышла молодая женщина - она там что-то  разогревала  на  газовой
плитке.
   - Разрешите вас познакомить?
   - Я предпочел бы поговорить с вами в другом месте. Сквозь открытую  дверь
Мегрэ увидел кровать, на которой лежал темноволосый человек. Услышав голоса,
он
   натянул на себя одеяло.
   - Я вас понимаю. Подождите меня минутку.
   Он вернулся в прихожую в пиджаке и со шляпой в руках.
   - А мне что делать? - спросил Дедэ, обращаясь не только к нему,  но  и  к
Мегрэ.
   - Ты свободен, - ответил Мегрэ. - Бандиты сидят за решеткой...
   Комиссар и его спутник молча  спустились  по  лестнице  и  направились  в
сторону бульвара Сен-Мишель.
   - То, что вы сейчас сказали, правда?
   - Четверо за решеткой, а Ч