письмо до востребования,  чтобы  я
знала, где он, и могла к нему приехать.
   - Он вам не написал?
   - Письмо еще дойти не могло. Сегодня утром я уже заходила  на  почту.
Целый день ломала голову, как быть.  Купила  все  газеты,  думала  найти
какое-нибудь сообщение об убитой женщине.
   Мегрэ снял трубку и попросил соединить его с полицейским  участком  в
Нейи.
   - Алло! Говорят из уголовной  полиции.  Было  ли  зарегистрировано  в
вашем районе за последние сутки какое-нибудь убийство?
   -  Одну  минутку!  У  телефона  рассыльный.  Сейчас  передам   трубку
секретарю.
   Мегрэ долго расспрашивал его.
   Не  находили  ли  где-нибудь  трупа?  Не  было  ли  в  течение   ночи
какой-нибудь тревоги? Не выловили ли тела из Сены?
   - Нет, месье Мегрэ. За ночь ничего не произошло.
   - Никто не сообщал вам, что слышал выстрел?
   - Никто.
   Долговязая терпеливо ждала, сложив руки на своей сумке, словно  дама,
пришедшая с визитом.
   - Вы понимаете, почему я пришла к вам?
   - Думаю, что да.
   - Сначала я решила, что полиция уже напала на след Альфреда. Подвести
его мог велосипед... да еще инструменты, которые он там бросил.  Раз  он
бежал за границу, его словам теперь никто не  поверит...  И...  выходит,
что в Бельгии или в Голландии ему угрожает не меньшая опасность,  чем  в
Париже... Лучше бы он сел в тюрьму за попытку ограбления, даже  если  бы
ему пришлось снова  отсидеть  пять  лет,  лишь  бы  его  не  обвинили  в
убийстве.
   - Все дело в том, что трупа-то ведь нет.
   - Значит, вы считаете, что он мне солгал или это я сочиняю?
   Комиссар не ответил.
   - Ведь вы легко можете отыскать  дом,  где  он  в  ту  ночь  работал.
Конечно, может быть, я не  должна  была  наводить  вас  на  след,  но  я
убеждена, что вы все равно догадаетесь. Этот сейф Альфред  сам  когда-то
устанавливал. В фирме Планшаров, конечно, имеется список клиентов.  Вряд
ли  за  последние  семнадцать  лет  в  Нейи  оказалось  много   желающих
приобрести сейф.
   - У вашего мужа не было подружки на стороне?
   - Ну вот! Так я и думала, что вы это спросите. Я не ревнива,  а  если
бы и стала ревновать, то не пришла бы сюда рассказывать вам небылицы  из
мести, если это у вас на уме. Не было у него подружки. Ему, бедняге, это
ни к чему. Если бы он хотел завести, я бы первая ему подыскала.
   - Почему?
   - Потому что в жизни не так много радостей.
   - Есть у вас на что жить?
   - Нет.
   - Что же вы собираетесь делать?
   - Как-нибудь выкручусь, сами понимаете. И  явилась  я  к  вам,  чтобы
помочь доказать: Фред никого не убивал.
   - Если он вам напишет, вы покажете мне письмо?
   - Да вы прочтете его раньше меня. Теперь, когда  вы  знаете,  что  он
должен мне написать, вы станете следить за всеми  почтовыми  отделениями
Парижа. Вы забыли, что я знаю всю эту музыку.
   Она поднялась, очень высокая, и сверху вниз посмотрела на сидящего за
столом Мегрэ.
   - Если то, что про вас говорят, не брехня, есть надежда, что  вы  мне
поверили.
   - Почему?
   - Потому что иначе вы были бы дураком. А вы не  дурак.  Вы  позвоните
Планшарам?
   - Конечно!
   - А меня будете держать в курсе дела?
   Он молча взглянул на нее и не смог сдержать улыбки.
   - Как вам будет угодно, - вздохнула она. - Я могла бы вам помочь. Вы,
конечно, много об этом знаете, но существуют вещи, которые  такие  люди,
как мы, понимают лучше вас.
   Слово "мы",  вероятно,  означало  целый  мир,  мир,  в  котором  жила
Долговязая, мир, находившийся по другую сторону баррикады.
   - Если инспектор Буасье не в отпуске, он подтвердит  вам  то,  что  я
рассказала об Альфреде.
   - Он еще не в отпуске. Он уезжает завтра.
   Она открыла сумку и вытащила из нее клочок бумаги.
   - Я оставлю вам номер телефона бистро, над которым мы живем. Если вам
случайно понадобится ко мне зайти, не бойтесь, раздеваться я  не  стану.
Теперь я предпочитаю быть в платье.
   В ее голосе сквозила едва заметная горечь. Но тут же, иронизируя  над
собой, она добавила:
   - Кстати, так лучше для всех!
   Только  когда  она  закрыла  за  собой  дверь,  Мегрэ  осознал,   что
совершенно спокойно пожал протянутую ему руку. Оса все еще  жужжала  под
потолком, словно искала  выхода,  не  догадываясь  о  раскрытых  настежь
окнах. Мадам Мегрэ утром  сказала  мужу,  что  собирается  на  цветочный
рынок, и спросила, не будет ли он  свободен  около  полудня,  чтобы  там
встретиться. Сейчас как раз наступил полдень. Подойдя к окну, он  минуту
колебался. За парапетом набережной можно  было  разглядеть  яркие  пятна
цветов. Вздохнув, он снял трубку:
   - Попросите ко мне Буасье!
   Семнадцать лет прошло с того дурацкого происшествия  на  улице  Луны.
Теперь Мегрэ  был  важной  персоной,  возглавлял  бригаду,  занимавшуюся
расследованием убийств. Вдруг ему в голову пришла забавная мысль,  почти
каприз. Снова сняв трубку, он сказал телефонистке:
   - Соедините меня, пожалуйста, с пивной "У дофины"!
   А входивший в кабинет инспектор Буасье услышал, как Мегрэ произнес:
   - Пришлите-ка мне перно!
   И, посмотрев на инспектора, добавил:
   - Даже два! Два перно! Спасибо!
   Синевато-черные усы провансальца Буасье дрогнули от  удовольствия,  и
он уселся на подоконник, вытирая вспотевшее лицо.

Глава 2,
в которой немного говорится об инспекторе Буасье, а больше о доме, стоящем в саду за оградой, и о встрече, которая произошла у Мегрэ возле этой ограды.

   Отпив глоток перно, Мегрэ произнес:
   - Скажите, старина Буасье, что вы знаете об Альфреде Жюсьоме?
   - Об Альфреде Унылом?
   - Да.
   Лицо инспектора вдруг помрачнело, он посмотрел на Мегрэ исподлобья и,
перестав смаковать свой любимый аперитив, спросил изменившимся голосом:
   - А он что-нибудь натворил?
   Так всегда бывало с инспектором, и Мегрэ это знал.
   Мегрэ  знал  также,   в   чем   тут   дело.   Благодаря   бесконечным
предосторожностям со  стороны  комиссара,  только  с  ним  одним  Буасье
разговаривал без раздражения.
   В сущности, Буасье тоже мог бы стать комиссаром, и он давно бы им уже
стал, если бы полное незнание орфографии и безграмотность не мешали  ему
сдать самые элементарные экзамены.
   Однако  же  начальство  знало  ему  цену.  Главой  отдела   назначили
комиссара Пеше, старую сонливую калошу, а всю работу, кроме  составления
отчетов, выполнял Буасье; он же руководил и персоналом.
   В этом отделе не занимались расследованием  убийств,  как  в  бригаде
Мегрэ. Не интересовались там и любителями - служащими,  которые  в  один
прекрасный день сбегали,  захватив  с  собой  содержимое  кассы,  -  или
другими пустяками в таком же роде.
   У Буасье и сотрудники, и обвиняемые  были  профессионалами.  Там  шла
борьба между специалистами.  Там  было  не  до  психологии.  Нужно  было
изучать повадки и нравы каждого.
   Зачастую можно было увидеть инспектора, спокойно сидящего на  террасе
кафе в обществе взломщика, и вряд ли, например, Мегрэ  мог  бы  вести  с
каким-нибудь убийцей разговор вроде этого:
   - Послушай, Жюло, что-то ты давно уже не работал.
   - Так оно и есть, инспектор.
   - Когда я задержал тебя в последний раз?
   - Наверное, месяцев шесть назад.
   - Значит, деньги уж  на  исходе?  Держу  пари,  ты  снова  что-нибудь
замышляешь.
   Мысль о том, что Фред  Унылый  натворил  что-то  без  ведома  Буасье,
привела последнего в ужас.
   - Не знаю, действительно ли он работал в эти дни, - сказал  Мегрэ,  -
но ко мне в полицию приходила Долговязая.
   Этого было достаточно, чтобы успокоить Буасье.
   - Она ничего не знает, - заявил инспектор. - Альфред не из  тех,  кто
станет рассказывать о делах женщине, даже собственной жене.
   Портрет Жюсьома, который принялся набрасывать Буасье,  очень  походил
на описание, сделанное Эрнестиной, и, кроме того, инспектор еще  кое-что
добавил.
   - Меня всегда воротит от  того,  чтобы  задерживать  и  отправлять  в
тюрьму таких людей, как он. В последний раз, когда ему влепили пять лет,
я чуть не обругал  его  защитника,  который  не  смог  для  него  ничего
сделать. Какой-то недотепа, а не адвокат.
   Трудно было точно определить,  что  Буасье  подразумевал  под  словом
"недотепа", но смысл был ясен.
   - Ни один человек в Париже не может, как Альфред, бесшумно проникнуть
в жилой дом и работать там, не разбудив даже кошки. В технике этого дела
он настоящий артист. Более того, он не нуждается ни в чьей помощи, чтобы
наводить справки,  стоять  на  стреме  и  разводить  всю  эту  канитель.
Работает он один, и при этом  очень  спокойно.  Он  не  пьет,  не  любит
болтать, разыгрывать из себя в бистро закоренелого  преступника,  С  его
талантами он мог купаться в золоте. Он знает  точное  местонахождение  и
устройство нескольких сотен сейфов, которые сам же устанавливал, и можно
подумать, что он сколько захочет, столько оттуда и возьмет. Так нет  же,
всякий раз, как он на это решится, всегда появляется какая-нибудь помеха
или же он садится в тюрьму.
   Быть может, Буасье так подробно рассказывал все  это  потому,  что  в
судьбе Фреда Унылого  видел  сходство  со  своей  судьбой.  С  той  лишь
разницей, что завидное здоровье не  мешало  ему  поглощать  бесчисленное
число аперитивов на террасах кафе и вести слежку целые ночи  напролет  в
любую погоду.
   - Самое поразительное то, что, посади его на десять, на двадцать лет,
едва выйдя из  тюрьмы,  он  снова  возьмется  за  свое,  даже  если  ему
исполнится уже семьдесят лет и он будет ходить на костылях. Он  считает,
что  ему  достаточно  одной  удачи,  одной-единственной,  и  что  он  ее
заслужил.
   - У него было сильное потрясение, - объяснил Мегрэ. -  В  ту  минуту,
когда ему уже удалось открыть сейф - дело происходило  где-то  в  районе
Нейи, - он вдруг увидел, что в комнате лежит труп.
   - Что я вам говорил? Такое могло случиться только с ним.  Значит,  он
убежал! А куда дел велосипед?
   - Бросил в Сену.
   - А сам удрал в Бельгию?
   - Видимо, да.
   - Сейчас позвоню в Брюссель, если только вы хотите его разыскать.
   - Я очень хочу его разыскать.
   - Вы знаете, где это происходило?
   - Знаю только, что в Нейи и что дом стоит в саду, за оградой.
   - Что ж, найти дом - дело несложное. Я сейчас вернусь.
   Пока инспектор отсутствовал, Мегрэ был столь любезен, что  заказал  в
пивной "У дофины" еще два перно. При этом он вспомнил не только забавное
происшествие на улице  Луны,  но  и  маленький  кабачок  в  Каннах,  где
когда-то вел следствие,  и  дело  вдруг  стало  не  похожим  на  другие,
скучным, как работа, заданная в школе на лето.
   Буасье  вернулся,  держа  в  руках  папку,  откуда  вытащил   сначала
антропометрические снимки Альфреда Жюсьома.
   - Вот его лицо!
   В общем, скорее лицо аскета, чем преступника. Кости, обтянутые кожей,
длинные тонкие ноздри, в напряженном взгляде что-то почти мистическое.
   Даже  на  этих  примитивных  фотографиях  анфас  и  в  профиль,   без
воротничка,  с  выступающим  на   шее   кадыком   угадывалось   глубокое
одиночество этого человека, выражение лица скорее  грустное,  совсем  не
агрессивное.
   Чувствуя  себя  с  детских   лет   зайцем,   он   считал   совершенно
естественным, что за ним всегда охотятся.
   - Хотите Послушать его послужной список?
   - Сегодня это не  обязательно.  Я  предпочитаю  просмотреть  дело  на
свежую голову. Сейчас покажите мне другой список.
   Последние слова доставили удовольствие Буасье.
   Мегрэ и сам прекрасно понимал, что  этим  он  отдавал  дань  уважения
инспектору.
   - Откуда вы знаете, что он у меня есть?
   - Не сомневаюсь!
   Слов нет, Буасье знал свое дело. Речь шла о списке,  составленном  по
книгам фирмы Планшаров. В нем перечислялись сейфы,  установленные  в  то
время, когда там работал Фред Унылый.
   - Подождите. Сейчас я посмотрю адреса в районе Нейи. Вы уверены,  что
дело происходило там?
   - Так утверждает Долговязая.
   - А ведь не так глупо с ее стороны, что она пришла к вам.  Но  почему
именно к вам?
   - Потому что шестнадцать или семнадцать лет  назад  мне  довелось  ее
арестовать и она сыграла со мной довольно мерзкую шутку.
   Буасье ничуть не удивился. Чего не бывает с людьми их профессии!  Все
это было знакомо им обоим.  Кабинет  наполнился  ароматом  перно,  нежно
поблескивавшем в рюмках; оса бешено кружилась, опьяненная этим запахом.
   - Банк... Не подходит, конечно... Альфред никогда туда не пойдет.  Он
остерегается сигнальных аппаратов... Нефтяная  компания...  Но  она  уже
свыше десяти лет не  существует...  Парфюмерный  магазин...  Его  хозяин
обанкротился в прошлом году.
   Наконец палец Буасье указал на какое-то имя, на какой-то адрес.
   - Гийом Серр. Дантист. Улица Ла-Ферм, 436, Нейи. Вы это место знаете?
Это  за   зоологическим   садом.   Улица   идет   параллельно   бульвару
Ришар-Валлас.
   Они посмотрели друг на друга.
   - Вы очень заняты? - спросил Мегрэ.
   Он знал, что этим тоже льстит самолюбию Буасье.
   - Я уже привожу в порядок дела. Завтра собираюсь в Бретань.
   - Съездим туда?
   - Сейчас схожу за пиджаком. Сначала позвонить в Брюссель?
   - Да. И в Голландию.
   - Понятно.
   Они вошли в автобус и всю дорогу  простояли  на  площадке.  На  улице
Ла-Ферм, спокойной и провинциальной, заглянули  в  ресторанчик,  где  на
террасе  среди  зелени  стояло  всего  лишь   четыре   столика,   решили
позавтракать.
   В бистро  кроме  них  было  только  три  каменщика  в  белых  блузах,
запивавших еду красным вином. Вокруг  Мегрэ  и  Буасье  кружились  мухи.
Напротив, на противоположной стороне улицы, виднелась черная решетка,  а
за нею, по-видимому, дом 436.
   Они не торопились. Если в доме действительно находился труп,  убийца,
конечно, успел его куда-нибудь сплавить, ведь с того времени, как  исчез
Жюсьом, прошло более суток.
   Официантка в черном платье и белом переднике  хотела  принять  у  них
заказ, но к ним подошел поздороваться сам хозяин.
   - С хорошей погодой, господа!
   - Добрый день. Не  знаете  ли,  случайно,  нет  ли  здесь  поблизости
зубного врача?
   Хозяин кивнул.
   - Есть один, вон там, на той стороне улицы, но я не знаю,  какой  он.
Жена ходит  к  другому,  на  Севастопольский  бульвар.  Этот,  наверное,
дорогой. Не видать, чтобы к нему валом валили клиенты.
   - Вы его знаете?
   - Немного.
   Хозяин колебался, с минуту глядел на них обоих, особенно на Буасье.
   - А вы из полиции?
   Мегрэ предпочел ответить утвердительно.
   - Он что-нибудь сделал?
   - Нам нужны только кое-какие сведения. Как он выглядит?
   - Выше и полнее, чем вы и я, - ответил хозяин, в этот раз поглядев на
Мегрэ. - Я вешу девяносто восемь килограммов,  а  он,  должно  быть,  не
меньше ста пяти.
   - Сколько ему лет?
   - Лет пятьдесят. Вероятно, что-то в этом роде. Не очень опрятный, что
довольно странно для  зубного  врача.  Смотрит  на  всех  подозрительно,
настоящий старый холостяк.
   - Он не женат?
   - Подождите... Если я не ошибаюсь, он женился года два назад. В  доме
еще живет старуха... Видимо, его мать... Каждое утро она ходит на рынок.
   - Прислуги нет?
   - Есть только приходящая. Я во всем этом не очень уверен. Его я  знаю
только потому, что он время от времени заходит втихую выпить винца.
   - Втихую?
   - Если можно так сказать. Такие люди, как он, не очень любят посещать
бистро вроде нашего. Когда он заходит, то  обязательно  оглядывается  на
свой дом, хочет убедиться, что никто его не видит, а подойдя  к  стойке,
произносит с виноватым видом: "Рюмку красного!" Никогда ничего  другого.
А я уже заранее знаю, что бутылку убирать не  следует,  что  он  захочет
повторить. Он выпивает  залпом,  вытирает  рот,  а  деньги  уже  заранее
приготовлены в руке.
   - Он бывает пьян?
   - Никогда. Его норма - две рюмки. Я заметил, что, выходя  из  бистро,
он кладет в рот какую-то пряность, чтобы перебить запах алкоголя.
   - Как выглядит его мать?
   - Маленькая, сухонькая старушонка, всегда ходит в черном, никогда  ни
с кем не здоровается и с виду не слишком симпатичная.
   - А жена?
   - Я  видел  ее  только  вместе  с  ним  в  машине,  но  говорят,  что
иностранка. Такая же высокая и крепкая, как он, с румяным лицом.
   - Вы думаете, они уехали отдыхать?
   - Постойте! Мне кажется, что два или три дня назад  он  заходил  сюда
выпить, как обычно, две рюмки вина.
   - Два или три дня назад?
   - Одну минутку! В этот вечер слесарь чинил  у  нас  насос  для  пива.
Сейчас спрошу у жены, чтобы не ошибиться.
   Это оказалось позавчера, то есть во вторник, за  несколько  часов  до
того, как Альфред Жюсьом обнаружил в доме труп женщины.
   - Вы запомнили время?
   - Обычно он заходит около половины седьмого.
   - Он ходит пешком?
   - Да. У них, правда, есть старая машина, но в  это  время  он  всегда
прогуливается пешком здесь поблизости. Вы не могли бы мне сказать, в чем
дело?
   - Пока еще ни в чем. Просто проверка.
   Лицо хозяина выразило явное недоверие.
   - Вы еще сюда придете?
   И повернувшись в сторону комиссара:
   - Вы, случайно, не месье Мегрэ?
   - Вам кто-нибудь сказал?
   - Да вот каменщик уверяет, что узнал вас. Если  это  правда,  то  моя
жена будет счастлива увидеть Мегрэ собственной персоной.
   - Мы еще к вам зайдем, - успокоил его Мегрэ.
   Ничего не скажешь, они прекрасно поели и выпили  кальвадоса,  которым
угостил их хозяин (он был родом из Фалеза),  а  теперь  шли  по  теневой
стороне улицы. Мегрэ медленно попыхивал трубкой. Буасье зажег  сигарету;
два пальца на правой руке у него  были  совсем  коричневыми  от  табака,
обкуренными, как трубка.
   Можно было подумать, что они находятся более чем в ста километрах  от
Парижа в каком-нибудь маленьком  городке.  Частные  особняки  попадались
чаще, чем  доходные  дома,  и  многие  из  них  были  довольно  высокие,
построенные сто или двести лет назад.
   На этой улице им попалась лишь одна ограда, черная решетчатая ограда,
за которой расстилалась освещенная солнцем лужайка, похожая  на  зеленый
ковер.
   На медной дощечке было выгравировано:
   ГИЙОМ СЕРР
   Зубной врач А пониже, маленькими буквами:
   Прием от 2-х до 5-ти и по договоренности.
   Солнце ярко освещало фасад, нагревая его желтоватые камни; все  окна,
кроме двух,  были  закрыты  ставнями.  Буасье  почувствовал,  что  Мегрэ
колеблется.
   - Вы хотите туда зайти?
   Прежде чем перейти через улицу, комиссар оглядел оба ее конца и вдруг
нахмурился. Буасье посмотрел в ту сторону,  куда  был  устремлен  взгляд
комиссара.
   - Долговязая! - воскликнул он.
   Она шла со стороны бульвара Ришар-Валлас, в той  же  зеленой  шляпке,
что и утром. Заметив Мегрэ  и  инспектора,  на  мгновение  остановилась,
потом направилась к ним.
   - Вы удивлены, что я здесь?
   - Откуда вы узнали адрес?
   - Полчаса назад я позвонила вам в полицию, чтобы сообщить, что  нашла
список. Я знала,  что  он  где-то  существует.  Я  видела,  как  Альфред
просматривал его, ставил какие-то крестики. Выйдя сегодня утром от  вас,
я вдруг догадалась, где он мог его спрятать.
   - Где?
   - А я обязана вам сказать?
   - Так было бы лучше.
   - Не скажу. По крайней мере, сейчас.
   - Что вы еще нашли?
   - Откуда вы взяли, что я еще что-то нашла?
   - Сегодня утром вы мне сказали, что у вас нет денег. Однако  сюда  вы
прикатили на такси.
   - Вы правы. Там были и деньги.
   - Много?
   - Больше, чем я могла подумать.
   - Где список?
   - Я его сожгла.
   - Почему?
   - Из-за крестиков. Видимо, так Альфред отмечал адреса домов,  где  он
работал, а я не хочу снабжать вас сведениями,  которые  могут  послужить
ему во вред.
   Она оглядела дом.
   - Вы зайдете туда?
   Мегрэ утвердительно кивнул.
   - Вы не рассердитесь, если я подожду вас на террасе бистро?
   Она говорила только с  комиссаром,  не  обращаясь  к  Буасье,  а  тот
смотрел на нее довольно строго.
   - Как хотите! - ответил Мегрэ.
   И, сопровождаемый инспектором, он перешел с теневой стороны улицы  на
солнечную,  в  то  время  как