ить, что же еще!" - "Чистить что?" - "Сначала спальню, потом столовую, потом..."
     Мегрэ прорычал:
     - И ты позволил ей?
     - Нет. Но она так и не поняла почему. "Что же мне тогда делать?" - спросила она.
     - И что ты ей ответил?
     - Попросил ее приготовить кофе, и она отправилась за круассанами.
     - Она не могла задержаться по дороге, чтобы позвонить или отправить письмо?
     - Нет. Я поручил агенту, дежурившему у двери, следовать за ней на порядочном расстоянии. Она в самом деле заходила только в булочную и оставалась там не более минуты.
     - Она в ярости?
     - Трудно сказать. Ходит туда-сюда, шевелит губами, будто разговаривает сама с собой. Сейчас она на кухне: понятия не имею, что она там делает.
     - Кто-нибудь звонил?
     Большое окно, выходящее в сад, было открыто, потому что Мегрэ было слышно, как посвистывают дрозды.
     - Через несколько минут приедет Мере. Он уже в пути. Ты не устал?
     - Признаюсь вам, я поспал немного.
     - Чуть позже пришлю тебе смену. - Тут ему в голову пришла новая мысль. - Не вешай трубку. Пойди к Жакетте и попроси ее показать свои перчатки.
     Старуха была набожна, и Мегрэ готов был поклясться, что на воскресную службу она ходит в перчатках.
     - Жду у телефона.
     И он ждал с трубкой в руке. Ждал довольно долго.
     - Вы слушаете, начальник?
     - Ну что?
     - Она показала мне три пары.
     - Не удивилась?
     - Бросила на меня ядовитый взгляд, перед тем как открыть ящик комода у себя в комнате. Там я заметил молитвенник, двое или трое четок, почтовые открытки, медальоны, носовые платки и перчатки. Две пары белых нитяных.
     Мегрэ так и видел ее летом, в белых нитяных перчатках и, без сомнения, с белым бантиком на шляпке.
     - А третья пара?
     - Из черной кожи, довольно потрепанная.
     - Ну, до скорого.
     Вопрос Мегрэ был связан с поручением, которое он дал Мерсу. Убийца Сент-Илера мог узнать из газет и журналов, что после выстрела в руки въедается порох.
     Если стреляла Жакетта, не пришла ли ей в голову мысль надеть перчатки? А в этом случае - не избавилась ли она от них?
     Для очистки совести Мегрэ погрузился в досье, так и лежавшее перед ним. Он нашел опись всего, что содержалось в ящиках и шкафах, предмет за предметом.
     "Комната прислуги... Железная кровать... Старый стол красного дерева, покрытый бордовой бархатной скатертью".
     Он водил пальцем по машинописным строчкам.
     "Одиннадцать носовых платков с инициалом "Ж".
     Три пары перчаток".
     Эти три пары она и показала Лапуэнту.
     Он вышел, оставив шляпу, и направился к двери, соединявшей уголовную полицию с Дворцом правосудия.
     Он никогда прежде не бывал у судебного следователя Юрбена де Шезо, который раньше работал в Версале и с которым до сих пор ему не приходилось сотрудничать. Он поднялся на четвертый этаж, где располагались кабинеты самых старых чиновников, и наконец обнаружил на двери визитную карточку следователя.
     - Входите, месье Мегрэ. Очень рад вас видеть, я как раз думал не позвонить ли вам.
     Ему было лет сорок, и он производил впечатление неглупого человека. На его столе лежало такое же досье, какое получил Мегрэ, и комиссар заметил на некоторых страницах отметки красным карандашом.
     - У нас мало вещественных доказательств, не так ли? - вздохнул судебный следователь, приглашая комиссара садиться. - Мне только что звонили с набережной Орсе...
     - Молодой месье Кромьер...
     - Он сказал, что тщетно пытался связаться с вами, и спросил, откуда утренние газеты почерпнули информацию.
     Позади Мегрэ секретарь печатал на машинке. Окна выходили во двор; в кабинет, наверное, никогда не заглядывало солнце.
     - У вас есть что-нибудь новое?
     Поскольку ему понравился судебный следователь, Мегрэ не стал скрывать от него своего уныния.
     - Вы ведь прочли... - вздохнул он, показывая на досье. - Сегодня вечером или завтра утром я представлю зам первый рапорт. Мотивом преступления не являлась кража. Не думаю, чтобы корыстные интересы играли тут какую-то роль: это было бы слишком очевидно. Племянник жертвы - единственный, кто выгадал бы от смерти Сент-Илера. Да и выгадал бы он несколько месяцев, от силы год-два.
     - Он испытывает настоятельную потребность в деньгах?
     - И да и нет. Трудно вытащить что-либо определенное из этих людей, без того чтобы грубо и недвусмысленно не обвинить их в убийстве. Обвинять его нет никаких оснований. Мазерон живет отдельно от жены и дочерей.
     Он человек скрытный, довольно неприятный, и жена изображает его чуть ли не садистом.
     При виде его антикварной лавчонки можно предположить, что туда никогда никто не заходит. Правда, он специализируется на военных трофеях, а любители подобного жанра встречаются редко.
     Он не раз просил денег у своего дяди. Мы знаем, что тот всегда охотно ссужал ему разные суммы, и не можем доказать обратное.
     Он боялся, что, когда Сент-Илер женится, наследство перейдет в другие руки? Возможно. Но я так не думаю. В этих семействах у людей особый склад ума.
     Каждый из них считает себя хранителем благ, которые он должен передать, в большей или меньшей сохранности, своей родне, близкой или дальней.
     Мегрэ заметил улыбку на лице чиновника и вспомнил, что его самого зовут Юрбен де Шезо - имя с дворянской частицей.
     - Продолжайте.
     - Я встретился с мадам Мазерон в ее квартире на улице Помп и тщетно размышлял, зачем бы ей было убивать дядю своего мужа. То же можно было сказать и о двух дочерях. К тому же одна из них в Англии.
     Другая работает. - Мегрэ набил трубку. - Вы позволите?
     - Пожалуйста. Я тоже курю трубку...
     В первый раз Мегрэ встречал судебного следователя, который курит трубку. Правда, тот сразу же добавил:
     - У себя дома, по вечерам, просматривая бумаги.
     - Я отправился к принцессе де В. - Мегрэ взглянул на своего собеседника. - Вам ведь известна ее история?
     Мегрэ готов был поклясться, что Юрбен де Шезо вращается в кругах, где могли судачить об Изабель.
     - Я об этом слышал.
     - Правда ли, что ее связь с графом, если тут можно говорить о связи, известна многим?
     - В определенных кругах - да. Друзья называют ее Изи.
     - Граф так же называет ее в своих письмах.
     - Вы их читали?
     - Не все. Не целиком. Их там на несколько томов.
     Мне показалось - правда, это лишь мимолетное впечатление, - что принцесса не так потрясена смертью Сент-Илера, как того можно было ожидать.
     - По моему мнению, ничто и никогда не могло сокрушить ее безмятежность. Мне доводилось встречаться с ней. Я слышал о ней от моих друзей. Можно сказать, что она так и не повзрослела: время остановилось для нее. Одни полагают, что она застыла на своих двадцати годах, другие - что она не изменилась с тех пор, как вышла из монастыря.
     - Газеты опубликуют ее историю. Уже появились намеки.
     - Я видел. Это неизбежно.
     - За время нашей встречи она не сказала мне ничего, что могло бы навести на след. Этим утром она пошла к нотариусу, вступать во владение наследством мужа. Она вернется туда после полудня, чтобы заслушать завещание Сент-Илера.
     - Она в числе наследников?
     - Ей завещана мебель и личные вещи.
     - Вы видели ее сына?
     - Филиппа? Да - его, жену и детей. Они все собрались на улице Варенн. Но сын один остался в Париже.
     - Что вы о нем думаете?
     И Мегрэ был вынужден ответить:
     - Не знаю.
     Строго говоря, у Филиппа тоже была причина устранить Сент-Илера. Он становился наследником прославленного в истории имени В., старшим в семье, породненной со всеми царствующими домами Европы.
     Его отец смирился с платонической любовью Изабель к скромному, хорошо воспитанному дипломату, которого она видела лишь издали и которому писала ребяческие письма.
     Со смертью отца положение должно было измениться. Несмотря на свои семьдесят два года и семьдесят семь лет своего возлюбленного, принцесса собиралась выйти замуж за Сент-Илера, оставить титул, сменить имя.
     Но достаточно ли такого мотива, чтобы совершить преступление, и - Мегрэ то и дело возвращался к этому - рисковать головой? Короче говоря, превратить довольно невинный скандал в скандал куда более серьезный?
     Комиссар пробормотал в смущении:
     - Я проверил все, что он делал во вторник вечером.
     Сначала он, по обыкновению, остановился с семьей в гостинице на площади Вандом. Когда дети легли, он вышел в одиночестве прогуляться по Елисейским полям. На углу улицы Берри наткнулся на пять или шесть девиц, выбрал одну и отправился к ней.
     Мегрэ часто видел, как убийцы после преступления мечутся в поисках женщины, не важно какой, словно ища забвения.
     Но он не мог припомнить, чтобы кто-то занимался любовью перед убийством. Может, он хотел обеспечить себе алиби?
     Во всяком случае, алиби не полное: Филипп ушел от девицы в половине двенадцатого и вполне мог успеть на улицу Сен-Доминик.
     - Вот все, что у меня есть. Хотя надежды на это мало, буду продолжать искать другой след: может быть, объявится близкий знакомый старого посла, о котором мы пока ничего не знаем. Сент-Илер, как большинство стариков, имел устоявшиеся привычки. Почти все его друзья умерли...
     Пронзительно зазвонил телефон. Секретарь взял трубку:
     - Да... Он здесь... Хотите, чтобы я передал трубку? - И, повернувшись к комиссару:
     - Это вас... Кажется, срочно...
     - Вы позволите?
     - Сделайте одолжение.
     - Алло! Да, Мегрэ... Кто у телефона?
     Он не узнал голоса, потому что Мере, наконец назвавший себя, охрип от волнения.
     - Я звонил в ваш кабинет... Мне сказали, что...
     - К делу.
     - Сейчас. Это невероятно! Я только что закончил тест...
     - Знаю. И что?
     - Результат положительный.
     - Ты уверен?
     - Абсолютно. Не остается сомнений в том, что Жакетта Ларрье произвела один или несколько выстрелов в последние сорок восемь часов.
     - Она не сопротивлялась?
     - Нет, трудностей не возникло.
     - И как она объясняет это?
     - Никак. Я ей еще ничего не сказал. Мне нужно было вернуться в лабораторию, чтобы закончить тест.
     - С ней Лапуэнт?
     - Да, он там был, когда я уходил.
     - Ты уверен в своих выводах?
     - Уверен.
     - Ну, спасибо.
     Хмурый, серьезный, он положил трубку под вопросительным взглядом судебного следователя.
     - Я ошибся, - с сожалением прошептал Мегрэ.
     - Что вы хотите сказать?
     - На всякий случай, не надеясь ни на что, я поручил эксперту снять парафиновый тест с правой руки Жакетты.
     - Результат положительный? Я так и понял, но верится с трудом.
     - Мне тоже.
     Казалось бы, тяжкая ноша должна была свалиться с плеч. Едва минули сутки расследования, как задача, секунду назад представлявшаяся неразрешимой, была решена.
     А он не испытывал ни малейшего удовлетворения.
     - Раз уж я здесь, подпишите ордер на арест, - вздохнул Мегрэ.
     - Вы отправите туда своих людей?
     - Я пойду сам.
     Вобрав голову в плечи, Мегрэ принялся разжигать потухшую трубку, а судебный следователь стал заполнять казенный бланк.

Глава 7

     Мегрэ зашел в свой кабинет, чтобы взять шляпу. Когда он выходил оттуда, его внезапно охватила тревога - и, кляня себя за недомыслие, он бросился к телефону.
     Чтобы выиграть время, он набрал городской номер, не пользуясь коммутатором. Ему не терпелось услышать голос Лапуэнта, убедиться, что ничего не случилось. Но вместо этого он услышал короткие, прерывистые гудки: линия была занята.
     Он не стал раздумывать и на несколько секунд утратил самообладание.
     Кому мог звонить Лапуэнт? Мере уже давно ушел оттуда. Лапуэнт знал, что тот немедленно свяжется с комиссаром и предоставит рапорт.
     Если инспектор, оставшийся в квартире Сент-Илера куда-то звонит, значит, случилось нечто непредвиденное, и он вызывает полицию, а может быть, и врача.
     Мегрэ попробовал еще раз, потом открыл дверь соседнего кабинета. Жанвье как раз прикуривал.
     - Спускайся во двор и жди меня в машине.
     Он сделал последнюю попытку, но услышал те же короткие гудки.
     Чуть позже он бегом спустился по лестнице, ринулся в маленький черный автомобиль и захлопнул за собой дверцу.
     - На улицу Сен-Доминик. Полная скорость. Включи сирену.
     Жанвье, который был не в курсе последних событий, бросил на него изумленный взгляд: комиссар редко пользовался сиреной - она приводила его в ужас.
     Автомобиль устремился к мосту Сен-Мишель, свернул по набережной направо; все прочие машины расступались, давая дорогу, а прохожие останавливались и глядели вслед.
     Действия Мегрэ, может быть, и казались нелепыми, но он не мог не видеть перед глазами картину:
     Жакетта мертва, а Лапуэнт рядом с ней беспрерывно звонит по телефону. Картина эта становилась такой реальной в его воображении, что он даже принялся размышлять, каким способом старуха покончила с собой. В окно выброситься она не могла: квартира на первом этаже. И у нее нет никакого оружия, разве что кухонные ножи...
     Автомобиль резко затормозил. Сержант городской полиции, дежуривший у задней двери, переполошился, заслышав сирену. Окно спальни было приоткрыто.
     Мегрэ бросился в подворотню, взбежал по каменным ступенькам, нажал на кнопку электрического звонка и оказался лицом к лицу с Лапуэнтом. Тот не был взволнован - скорее до крайности изумлен.
     - Что стряслось, начальник?
     - Где она?
     - У себя в комнате.
     - Ты слышал, как она там ходит?
     - Слышал, с секунду назад.
     - Кому ты звонил?
     - Вам.
     - Зачем?
     - Похоже, она одевается, чтобы выйти на улицу, и я хотел спросить, какие будут распоряжения.
     Мегрэ понимал, что выглядит смешным в глазах молодого Лапуэнта и только что подошедшего Жанвье. По контрасту с переполохом, который он только что учинил, в квартире было тихо, как никогда: кабинет залит солнечным светом, дверь открыта в сад, на липе щебечут птицы.
     Мегрэ вошел в кухню, где все стояло на своих местах, и услышал негромкие звуки, доносившиеся из комнаты старой экономки.
     - Могу я повидаться с вами, мадемуазель Ларрье?
     Однажды Мегрэ назвал ее "мадам", но она возмутилась: "Мадемуазель, если вам угодно!"
     - Кто это?
     - Комиссар Мегрэ.
     - Сейчас выхожу.
     Лапуэнт продолжал вполголоса:
     - Она вымылась в хозяйской ванной.
     Мегрэ редко бывал так недоволен собой и все вспоминал свой сон, стариков, которые смотрели на него снисходительно и покачивали головами, потому что он носил короткие штанишки и в их глазах был всего лишь мальчуганом.
     Дверь маленькой комнатки отворилась; пахнуло духами, давно вышедшими из моды, - Мегрэ узнал их, потому что его мать пользовалась такими по воскресеньям, когда ходила к мессе.
     И старая Жакетта оделась так, будто шла к воскресной службе. На ней были черное шелковое платье, черная кружевная косынка вокруг шеи, черная шляпка, украшенная белым шелковым бантиком, и белоснежные перчатки. Не хватало только молитвенника.
     - Я должен, - пробормотал Мегрэ, - отвезти вас на набережную Орфевр.
     Он уже собирался предъявить ордер на арест, подписанный судебным следователем, но, вопреки ожиданиям, старуха не выказала ни удивления, ни возмущения. Без единого слова она прошла по кухне, проверяя, выключен ли газ; зашла в кабинет, чтобы закрыть дверь и захлопнуть ставни.
     Она задала только один вопрос:
     - Кто-нибудь останется здесь? - И поскольку ответили ей не сразу, добавила:
     - Если нет, нужно закрыть окно и в спальне тоже.
     Поняв, что ее разоблачили, старуха вовсе не пыталась покончить с собой: наоборот, она никогда еще не вела себя с таким достоинством, с таким самообладанием. Она вышла впереди всех. Мегрэ сказал Лапуэнту:
     - Тебе лучше остаться.
     Старуха прошла вперед, слегка кивнув консьержу, который глазел на нее через стеклянную дверь.
     Смехотворно и отвратительно надевать наручники на семидесятичетырехлетнюю старуху. Мегрэ пропустил ее перед собой в машину и уселся рядом.
     - Сирену больше включать не надо.
     Погода все еще стояла прекрасная: они обогнали большой красно-белый автобус, полный туристов. Мегрэ не знал, о чем говорить, какие вопросы задавать.
     Сотни раз он возвращался на набережную Орфевр, везя с собой подозреваемого, мужчину или женщину, которых должен был припереть к стенке. Задача бывала более или менее трудной, более или менее мучительной, в зависимости от расследования. Допрос мог продолжаться часами, а иногда заканчивался лишь на рассвете, когда трудовой люд Парижа начинал свой день.
     Эта стадия расследования никогда не нравилась Мегрэ.
     И в первый раз за всю его практику ему предстояло допрашивать старую женщину.
     Во дворе уголовной полиции он помог ей выйти из машины, но старуха оттолкнула его руку и с достоинством начала подниматься по ступенькам, словно ступая на церковную паперть. Мегрэ сделал знак Жанвье, чтобы тот шел следом. Все трое поднялись по главной лестнице и вошли в кабинет комиссара, где легкий ветерок раздувал занавески.
     - Садитесь, пожалуйста.
     Он указал старухе на кресло, но та выбрала стул, а Жанвье, который хорошо знал заведенный порядок, устроился на уголке письменного стола и взял блокнот и карандаш.
     Мегрэ кашлянул, набил трубку, прошел к окну, потом вернулся и встал перед старухой, которая не сводила с него своих маленьких живых глаз.
     - Прежде всего я должен объявить вам, что судебный следователь подписал ордер на ваш арест.
     Он показал ордер. Старуха из вежливости взглянула на документ.
     - Вы обвиняетесь в умышленном убийстве вашего хозяина, графа Армана де Сент-Илера, произошедшем в ночь со вторника на среду. Сотрудник нашей технической лаборатории только что снял с вашей правой руки парафиновый тест. Этот тест позволяет обнаружить частицы пороха и других химических веществ, въевшихся в кожу человека, который пользовался огнестрельным оружием, в особенности автоматическим пистолетом.
     Мегрэ взглянул на нее, ожидая отклика, но казалось, будто это она, спокойная, на диво владеющая собой, изучает комиссара.
     - Вы ничего не скажете?
     - Мне нечего сказать.
     - Результат теста оказался положительным, что устанавливает, без какой-либо возможной ошибки, что вы недавно пользовались огнестрельным оружием.
     Она была так невозмутима, словно сидела в церкви и слушала проповедь.
     - Куда вы дели оружие? Я предполагаю, что в среду утром, направляясь на набережную Орсе, вы выбросили пистолет в Сену вместе с гильзами. Предупреждаю вас: мы сделаем все необходимое, чтобы обнаружить пистолет, - водолазы обшарят дно.
     Она решила молчать - и молчала. Что же до взгляда, то в нем читалась такая безмятежность, будто речь вовсе не шла о ней, будто она оказалась здесь случайно и выслушивала слова, которые ее ничуть не касались.
     - Не знаю, каким мотивом вы руководствовались, хотя у меня есть кое-какие подозрения. Вы около пятидесяти лет прожили с графом де Сент-Илером. Вас связывали самые близкие отношения.
     Легкая улыбка чуть тронула губы Жакетты, в улыбке этой читалось и кокетство, и глубокое чувство.
     - Вы знали, что после смерти принца ваш хозяин собирался осуществить мечту своей юности. - Мегрэ осточертело говорить в пустоту: временами он едва сдерживался, чтобы не встряхнуть старуху за плечи.
     Если бы он не погиб, он бы женился - ведь так? Сохранили бы вы свое место в его доме? И в любом случае - было бы оно таким же, как прежде?
     Держа карандаш на весу, Жанвье тщетно дожидался ответа.
     - Во вторник вечером вы проникли в кабинет хозяина. Он читал гранки своей книги. Может быть, вы о чем-то поспорили?
     Через десять минут такого диалога Мегрэ потерял терпение и вышел в кабинет инспекторов. Тут он вспомнил, что Лапуэнт со вчерашнего вечера дежурит на улице Сен-Доминик.
     - Ты занят, Люка?
     - Ничего срочного.
     Тогда пойди смени Лапуэнта. - И поскольку полдень уже миновал, Мегрэ добавил:
     - Заскоч