ле целого часа поисков? В
уборной!
   Он так долго и яростно  вырывался,  что  его  избили  до  полусмерти.
Сейчас его везут сюда. Он будет в Париже в три пятьдесят.
   - Он признался? - спросил мэтр Лелу.
   Мегрэ ответил с притворным простодушием:
   - Признался? В чем?.. Да, кстати, я  чуть  не  забыл  самое  главное!
Будьте любезны, мэтр Лелу, телеграфируйте от моего имени вашему клиенту.
Учитывая, что он поддерживал с теткой Буанэ добрые отношения, я бы хотел
знать, не доверила ли она ему случайно какие-нибудь вещи, которые  могли
ее обременять?.. Ну, я не знаю  точно...  Может  быть,  она  дарила  ему
что-нибудь?  Вы  даже  не  представляете,  до  какой  степени  меня  это
интересует!..

***

   Наконец-то они отделались от докучного посетителя. Теперь  они  могли
спокойно смаковать  кофе,  приготовленный  Мелани,  и  старый  арманьяк,
поданный им Дезире, который был родом из  Жера  и  сохранил  еще  друзей
среди виноградарей. Они сидели одни в опрятном, просто обставленном зале
с  запотевшими  окнами.  На  чистом  столе  они  разложили   принесенные
адвокатом письма, все как одно на бумаге с траурной каймой,  на  которой
неизменно писала Жюльетта с тех пор, как овдовела.
   "Дорогие родственники,  я  получила  ваши  добрые  пожелания  и  хочу
выразить вам свои вместе с  самыми  теплыми  чувствами.  Тягостно  такой
старой женщине, как я, жить  среди  неблагодарных.  Подумать  только,  я
кругом облагодетельствовала детей своей сестры и за это..."
   Мегрэ читал письмо за письмом и передавал их своему спутнику, который
тоже пробегал их глазами. Все они походили  одно  на  другое.  Все  были
помечены 2 или 3 января и являлись  ответом  на  поздравительные  письма
Монфисов.
   "...Они ведь надеются унаследовать когда-нибудь  мое  состояние,  так
пусть наберутся терпения..."
   И дальше:
   "Жерар - сущий бездельник и шалопай и является  ко  мне  лишь  затем,
чтобы требовать денег... Как будто я их чеканю!.."
   О Берте она отзывалась не лучше:
   "...Я очень рада, что она перебралась отсюда, а то я со дня  на  день
ждала, что она окажется в положении и вызовет скандал в доме..."
   - В положении? - удивился господин Спенсер.
   - В интересном положении... Иначе говоря, Жюльетта опасалась, как  бы
племянница не забеременела...
   Было жарко. Оба пребывали в блаженном состоянии.
   Во рту и в воздухе стоял нежный аромат арманьяка.
   "Как ужасно быть одинокой, больной и знать, что люди думают только  о
твоих деньгах... Мне все кажется, что в один  прекрасный  день  со  мной
произойдет несчастье.
   Как вы должны быть счастливы в  вашем  городке,  лишенные  всех  этих
забот, которые уносят мое здоровье.
   Сесиль притворяется, будто она мне предана, но она склоняется  больше
на сторону брата, чем на мою...
   И наконец, есть один человек, который многим  мне  обязан,  но  я  не
очень в нем уверена..."
   Мегрэ показал эту фразу американцу.
   - Она не верила никому, - сказал он.
   - И не без оснований, ведь так?
   - Читайте дальше!
   "К счастью, я не глупее их и приняла  меры  предосторожности...  Если
что-нибудь  со   мной   стрясется,   клянусь   вам,   им   не   придется
торжествовать..."
   - "Они", - вздохнул Мегрэ. - Она всех валит в одну  кучу,  всех,  кто
стоял к ней близко  и  кто,  как  она  думала,  стремился  завладеть  ее
деньгами, в том числе и господина Дандюрана... Вы начинаете понимать?
   - Понимать что?
   Мегрэ усмехнулся:
   - Да, правда,  я  выражаюсь  почти  так  же  туманно,  как  она...  И
действительно, что тут можно понять? Лучше было бы  сказать:  "начинаете
чувствовать". Вероятно, вы разочарованы, вы надеялись изучить мой метод,
как вы выразились сегодня утром. А я вас  заставляю  шлепать  по  дождю,
тащу вас за собой в пошлую мэрию, а потом подсовываю  петуха  в  вине...
Что я могу вам объяснить? Я их чувствую... Дандюран,  выйдя  из  тюрьмы,
переселяется в Париж, в меблированные комнаты. Он  вновь  встречается  с
Жюльеттой, которая еще не овдовела... Что за  человек  был  ее  муж?  Мы
знаем его только по фотографии.
   Крупный, плотный сорокапятилетний мужчина, на вид недалекий. Жюльетта
и Дандюран возобновляют  давнюю  связь.  Вероятно,  они  встречались  на
квартире бывшего  адвоката  на  улице  Деламбр.  Потом  умирает  муж,  и
Дандюран, не теряя  времени,  перебирается  в  дом  своей  любовницы,  с
которой продолжает встречаться тайком...
   - Мне непонятно, почему тайком... - возразил американец.
   Долгая пауза. Мегрэ рассматривает свою рюмку,  вздыхает,  отхлебывает
глоток арманьяка.
   И без всякого перехода:
   - Ну, увидим!.. Дезире! Дайте счет, старина. Если  сегодня  я  ничего
толком не сделаю, виноваты будете вы и ваша жена...  Но...  С  какой  же
целью этот грязный тип вошел в спальню Жюльетты? Помогите же  мне,  черт
возьми,  господин  Спенсер!   Подумайте,   если   мы   найдем   какой-то
убедительный ответ на этот вопрос...
   Спенсер Отс, как примерный секретарь,  складывал  письма  с  траурной
каемкой, разбросанные на столе.
   - А что это за меры предосторожности? - рискнул он спросить.
   - Меры предосторожности?
   Мегрэ нахмурился.
   В самом деле, в одном из  писем  старая  скряга  упоминает  о  мерах,
предпринятых ею против всех тех,  кто  домогается  ее  денег...  Она  не
доверяла никому, даже своему бывшему любовнику.
   - Хорошо ли вы позавтракали, господин Мегрэ?  -  спросила  тщеславная
Мелани, которая насчитывала среди своих клиентов немало знаменитостей  и
обращалась ко всем с материнской фамильярностью.  -  Я  же  вам  списала
как-то рецепт этого блюда для госпожи Мегрэ.
   Она не пробовала его приготовить?
   Комиссар не слушал ее. Рука его  со  сдачей  застыла  в  кармане.  Он
уставился на фартук хозяйки с  видом  полнейшего  недоумения  и  наконец
произнес:
   - Я все спрашиваю себя, почему погибла Сесиль...
   Понимаете, господин  Спенсер?..  Все  остальное  просто  и  поддается
объяснению. Но Сесиль умерла и... Извините меня, Мелани... Мы  прекрасно
позавтракали.  Спасибо,  и,  если  у  моего  спутника  не  будет  других
впечатлений, он расскажет о вас у себя в Филадельфии...
   Он был взволнован. На улице он не произнес ни слова и, дойдя до  угла
Орлеанского проспекта, поднял руку, чтобы остановить такси.
   - На набережную Орфевр, и поскорее...
   Дорогой он изменил решение.
   - Поезжайте-ка сначала  на  Северный  вокзал...  К  поездам  дальнего
следования... Оказывается, времени больше, чем я думал.
   Были ли в том повинны петух в вине, божоле, прекрасный кофейный  торт
Мелани и старый арманьяк Дезире?
   Так или иначе, но Спенсер Отс смотрел на своего плотного спутника  со
все возрастающим умилением. Ему казалось, что в течение нескольких часов
он присутствует при непрерывном преображении. В своем мешковатом пальто,
в сдвинутом на затылок котелке, с  трубкой  в  зубах,  комиссар  как  бы
перевоплощался  поочередно  в   каждого   из   гнусных,   мелочных   или
трогательных персонажей драмы, которую ему поручено было расследовать.
   - А жена его, может быть, сейчас уже рожает...
   Лицо Мегрэ пошло красными пятнами, словно роженица была его  женой...
Мегрэ мысленно покачивался в вагоне поезда, сидя на месте  Жерара  между
двумя жандармами. И он же вместе с Бертой дежурил у постели его жены. Он
был в доме в Бур-ла-Рене,  и  его  ноги  покоились  на  обитой  ковриком
скамеечке старой Жюльетты. И он же находился  в  квартире  этажом  ниже,
откуда месье Шарль мог слышать все, что происходило над его головой.
   Когда машина попадала в затор на перекрестке, Мегрэ напряженно считал
секунды, глядя на бледный диск электрических часов и на  полицейского  в
накидке, с белым жезлом; комиссар  наклонялся  вперед,  приподнимаясь  с
сиденья, словно хотел помочь машине, ускорить ее ход.
   Они подъехали к Северному вокзалу минута в минуту, чуть  не  опоздав.
На перроне теснилась кучка любопытных. Полицейский покрикивал на них:
   - Проходите!
   Два жандарма подталкивали впереди себя худого молодого человека -  на
его брюках налипла глина, плащ был разорван, он судорожно сопротивлялся,
несмотря  на  наручники,  словно  лошадь,  рвущая  удила.  Возбужденный,
озлобленный  Жерар  являлся  в  глазах   зевак   прямым   олицетворением
настигнутого наконец преступника.
   Когда он увидел комиссара, губы его дрогнули:
   - Верно, считаете себя большим хитрецом?
   - Вот сюда, в такси, господа, - сказал Мегрэ  жандармам,  показав  им
свой жетон.
   Жандармы не заставили себя просить. Они совсем запарились. Всю дорогу
они боялись, как бы их пленник не выбросился из поезда.
   - Держу пари, что никто и не подумал позаботиться о моей жене!
   Глаза его  наполнились  слезами,  но  он  не  мог  утереть  их  из-за
наручников.

Глава 3

   - Из какой вы части?
   - Из Феньи, господин комиссар.
   - Вы можете вернуться поездом в пять часов семь минут. Вы,  наверное,
предпочитаете ночевать дома, а не в Париже? Ну-ка, ребята,  давайте  мне
ваши бумаги!
   Мегрэ остановил такси на углу улицы Лафайетт. Прохожие,  шагавшие  по
тротуару, наклонившись вперед, с трудом  удерживая  зонты  под  сильными
порывами ветра,  бросали  любопытные  взгляды  на  их  машину.  Комиссар
разложил документы на коленях и подписал их. Жандармы вышли из  такси  и
тут же скрылись в ближайшем баре.
   Тогда Мегрэ опустил стекло, отделявшее их от  шофера,  что-то  сказал
ему вполголоса и потом,  когда  машина  тронулась,  вытащил  из  кармана
ключик и освободил Жерара Пардона от наручников.
   - Вы доставите мне  удовольствие,  если  будете  держаться  спокойно,
понятно?.. Еще  дюжина-другая  таких  невиновных,  как  вы,  и  придется
утроить штат криминальной полиции...
   Жерар, смотревший на бегущие мимо парижские улицы, словно не видел их
несколько лет,  вздрогнул  и  впился  своим  подозрительным  взглядом  в
комиссара.
   - Почему вы говорите о невиновных?
   Мегрэ не мог сдержать улыбки:
   - Ну вот, теперь вы будете уверять нас, что виновны?
   - Если вы считаете меня невиновным, почему вы меня арестовали?
   - А если вы действительно невиновны, почему  вы  удрали?  Почему  при
виде жандармов вы  бросились  бежать,  как  хороший  жеребец,  и  почему
заперлись в таком месте, где никто добровольно не .засиживается?
   Спенсер Отс блаженно откинулся на сиденье, и  на  губах  его  бродила
легкая неопределенная  усмешка  хорошо  пообедавшего  человека,  который
снисходительно наблюдает за всеми перипетиями театральной пьесы.
   В такси царил мутный полумрак, словно в фонаре с  матовыми  стеклами.
За окнами мелькали искаженные силуэты прохожих, чьи наползавшие друг  на
друга  зонты  принимали   самые   причудливые   очертания...   А   когда
образовывалась пробка, то,  подняв  взгляд  вверх,  можно  было  увидеть
пассажиров автобуса, неподвижных, точно восковые фигуры.
   - Послушайте, молодой человек... Я знаю, кто убил вашу тетку...
   - Не правда...
   - Я знаю, кто убил вашу тетку, и докажу вам это очень скоро.
   - Это невозможно, - упрямо мотнул головой Жерар.  -  Никто  не  может
этого знать.
   - Кроме вас, не так ли? А между тем я готов поручиться, что вы спали!
   На этот раз брат Сесили вздрогнул и с ужасом взглянул на собеседника,
словно не верил своим ушам.
   - Вот видите!
   - Но... куда же мы едем?
   За дождевой завесой Пардон узнал площадь Бастилии.
   Одностороннее   движение   заставило   машину   свернуть   на   улицу
Сент-Антуан, чтобы обогнуть площадь Вогезов.
   - Слушайте меня внимательно... Назначена  награда  в  двадцать  тысяч
франков тому,  кто  найдет  преступника...  По  некоторым  причинам,  до
которых вам нет дела, криминальная полиция ни в коем случае  не  возьмет
эту премию...
   - Но вы же должны знать, что я...
   - Помолчите! Полагаю, ваша жена еще дома и Берта при  ней.  Поскольку
вам не хочется помещать жену в бесплатный родильный дом, вот вам чек  на
те двадцать тысяч, которые вы заработаете сегодня. Быстро поднимитесь  к
себе! Мы будем ждать вас в  машине...  В  какую  клинику  вы  собирались
поместить жену, если бы Сесиль достала деньги?
   - В клинику Сент-Жозеф...
   - Ну вот, пусть Берта проводит  туда  вашу  жену,  а  вечером  вы  ее
навестите!
   Американец, слегка удивленный, смотрел то на одного, то на другого.
   - Ну и без глупостей, понятно?
   Машина остановилась, ошеломленный Жерар колебался, все еще не веря до
конца.
   - Да идите же, дурак вы этакий!
   В течение последующих десяти минут Мегрэ курил трубку, не  говоря  ни
слова, а когда взволнованный Пардон, вытирая слезы,  снова  появился  на
пороге, он бросил короткий взгляд на Спенсера Отса.
   - На набережную Орфевр,  шофер...  Кстати,  Жерар,  когда  вы  ели  в
последний раз?
   - Они дали мне сандвич в вагоне... Я не голоден, уверяю вас. Я только
очень хочу пить...
   В горле у него стоял комок, и он не мог больше произнести ни слова.
   Они остановились у бара, и Мегрэ с удовольствием  выпил  пива,  может
чтобы запить давешнего петуха и особенно кофейный торт.
   Через десять минут он уже набил доверху  углем  свою  печку  и  зажег
настольную лампу с зеленым абажуром.
   - Садитесь... Снимите плащ, он совсем промок. И двигайтесь поближе  к
огню, подсушите брюки... Как это вы умудрились  привести  себя  в  такой
вид?
   Еще не совсем стемнело. Из окна видна была гирлянда  бледных  фонарей
вдоль Сены. В этот час в криминальной полиции  шла  напряженная  работа.
Хлопали двери,  раздавались  шаги  в  коридорах,  доносились  телефонные
звонки и монотонный стрекот пишущих машинок.
   - Торранс! Я просил составить список  всех  посетителей  криминальной
полиции утром седьмого октября. Принеси-ка мне его.
   Наконец, усевшись и выбрав самую большую трубку, Мегрэ заговорил:
   - Что вы пили в квартире вашей тетки? Погодите, я помогу вам.  У  вас
ведь не было ни гроша, верно? Вы знали, что со дня на день  жена  должна
родить и что ребенку не  приготовлены  даже  пеленки.  Вы  обычно  брали
деньги у Сесили... Ладно! Нечего опускать голову...
   К несчастью,  Сесиль  могла  передавать  вам  лишь  ничтожные  суммы,
которые утаивала из тех скудных  денег  на  провизию,  что  выдавала  ей
тетка. Обычно вы поджидали сестру на улице. Но в этот вечер вы поднялись
в квартиру. Вы спрятались в комнате Сесили, пока она выполняла привычные
обязанности и обслуживала тетку... Так ли все было?
   - Да, точно так...
   - Когда тетка уселась обедать в столовой, Сесиль пошла на  кухню.  Вы
приоткрыли дверь и заявили, что вам необходимы деньги, любой ценой...
   - Я сказал ей, что доведен до крайности и что не могу явиться к  жене
без денег, что я лучше...
   - Вот-вот... Вы не только разжалобили Сесиль, вы  ее  напугали...  Вы
вроде бы шантажировали ее, играли на ее чувствах...
   - Я решил покончить с собой...
   - Убив этим жену!.. Вот дурак!
   - Клянусь вам, господин комиссар, я бы это сделал... Вот уже три дня,
как мы...
   - Помолчите... Итак, сестра не могла  ответить  вам  в  этот  момент,
боялась, что  старуха  услышит.  Она  выполняла  свои  обязанности,  как
обычно. Она пообедала вместе с теткой. Наверняка она попросила у старухи
денег, и та отказала. Затем госпожа Буанэ, по всей вероятности, легла  в
постель, но вам было уже слишком  поздно  выходить  из  дома,  поскольку
подъезд заперли, вам пришлось бы просить консьержку выпустить вас, а она
рассказала бы об этом хозяйке. И вот Сесиль принесла вам поесть  в  свою
комнату. Что вы ели?
   - Хлеб с сыром...
   - А что вы пили?
   - Сначала стакан вина...
   - И больше ничего?
   - Сесиль приготовила себе лечебный чай  из  трилистника:  у  нее  был
больной желудок, и она пила этот отвар каждый  вечер.  Она  посоветовала
мне  выпить  его.  Я  плакал...  Я  был  очень  расстроен,  плохо   себя
чувствовал, и меня тошнило.
   - Сесиль уложила вас в свою постель...
   - Да. Я еще говорил с ней об Элен. А потом, сам  не  знаю  почему,  я
вдруг заснул...
   Мегрэ обменялся с американцем понимающим взглядом.
   - Вы заснули потому, что  выпили  отвар,  предназначенный  для  вашей
сестры. В те вечера, когда ожидался визит месье Шарля, тетка  всыпала  в
чашку  Сесили  сильную  дозу  снотворного.  И  вот  эта,  казалось   бы,
случайная,  внешне  незначительная  деталь  определила  все   дальнейшие
события. Если бы снадобье выпила Сесиль, как  это  было  задумано,  ваша
тетка, вероятно, была бы еще жива, а значит, и сестра...
   Мегрэ встал, подошел к окну и продолжал говорить как бы сам с  собой,
повернувшись спиной к собеседнику:
   - Сесиль устроилась в кресле, так как кровать  уступила  вам.  Ей  не
спится, и не без причины... Старая Буанэ ждет часа свидания,  натягивает
халат, чулки и, уверенная, что никто ее  не  слышит,  тащится  к  двери,
поджидая  прихода  месье  Шарля.  И  вот,   потому   только,   что   вам
нездоровилось  и  чашка  с  отваром  пошла  не  по   назначению...   оба
сообщника...
   -  Почему  вы  говорите  о  сообщниках?  -  вскричал  Жерар,   сильно
побледнев.
   - А разве это не так?.. Ну-ну... Не перебивайте меня.
   Однако здесь стало слишком жарко.
   Он встал и приотворил дверь в соседний кабинет.
   - Оба сообщника, повторяю, находятся в гостиной и  разговаривают  при
слабом свете ночника. Услышав шум, Сесиль на цыпочках крадется в коридор
или в столовую и невидимо присутствует при их беседе...  Вполголоса  они
обсуждают свои не слишком чистые делишки...  Заведение  в  Безье...  Еще
одно на улице Антен...
   Я представляю себе лицо бедной Сесили, которая,  вероятно,  долго  не
могла уразуметь, о каких предприятиях идет речь.  Месье  Шарль  передает
старой приятельнице пятьдесят тысяч франков... Старуха убирает бумаги  в
секретер и запирает его,  но  деньги  по-прежнему  держит  в  руке.  Она
провожает бывшего адвоката... Задвигает засов... Возвращается в  спальню
со вздохом удовлетворения. Неплохой денек... Ее кубышка пополнилась. Она
поднимает крышку скамеечки, обитой ковриком, той самой,  что  служит  ей
сейфом. И Сесиль в замочную скважину видит толстые пачки тысячефранковых
ассигнаций. А вы по-прежнему спите... Теперь подумайте хорошенько, перед
тем как ответить... Что вас разбудило? Какой-либо необычный шум?
   - Нет. Сестра...
   - Подождите. Тетка раздевается. Она уже  стянула  один  чулок,  когда
Сесиль, потерявшая голову от ваших угроз покончить с собой...
   - Но я же не мог предвидеть, - простонал Жерар.
   Так всегда говорят, когда уже поздно. Так или иначе, но  ваша  сестра
неожиданно явилась  перед  перепуганной  старухой...  Вид  ассигнаций  -
целого состояния - придал ей смелости... Она вновь  требует  денег.  Она
уже не умоляет. Она почти угрожает. Ни та, ни другая не подозревают, что
внизу под ними слышит все происходящее  пораженный  и  испуганный  месье
Шарль. Тетка, наверно, бранит племянницу, называет ее  своей  неоплатной
должницей, снова попрекает ее благодеяниями, которыми она осыпала и  ее,
и  всю  вашу  семью...  Возможно,  она  угрожает  девушке,  что  позовет
кого-нибудь на помощь.
   - Все это произошло несколько иначе, -  медленно  проговорил  молодой
человек.
   - В таком случае расскажите!
   - Не знаю точно, который  был  час.  Я  услышал,  как  несколько  раз
повторили мое имя. Я с большим трудом очнулся и не мог ничего понять.  Я
чувствовал себя одуревшим, словно после крепкой выпивки... Сесиль сидела
на краю постели. "Жерар! - звала она. - Жерар!  Что  с  тобой?  Выслушай
меня!" Она была очень спокойна, даже спокойнее обычного. Под  глазами  у
нее были темные круги,  лицо  мертвенно-бледное,  и  я  решил,  что  она
нездорова... Говорила она тихо и как-то размеренно.
   "Жерар... я только что убила тетю". Она застыла  и  долго  сидела  не
двигаясь, уставившись взглядом в  пол.  Я  вскочил.  Я  хотел  бежать  в
спальню тетки. "Не ходи туда!
   Не надо, чтобы..."
   - Она подумала об отпечатках пальцев... - сказал Мегрэ.
   И он опять вспомнил Сесиль, часами невозмути