ез колебаний:
     - Позавчера.
     - У вас есть семья?
     - Да, у меня есть жена и дети.
     - Когда вы видели своего дядю позавчера, он выглядел нормально?
     - Да. Он даже был весел. А почему вы меня об этом спрашиваете?
     - Потому что он мертв.
     Мегрэ уловил в глазах своего собеседника такую же подозрительность, как у старой служанки.
     - Несчастный случай?
     - В некотором роде...
     - Что вы хотите этим сказать?
     - Что его убили прошлой ночью у него в кабинете несколькими пулями, выпущенными из револьвера или автоматического пистолета.
     Лицо антиквара выражало недоверие.
     - Вы не знаете, есть ли у него враги?
     - Нет... наверняка нет...
     Если бы Мазерон ограничился словом "нет", Мегрэ это не насторожило бы. А вот "наверняка нет", прозвучавшее как уточнение, заставило его держать ухо востро.
     - У вас нет подозрения, кто мог бы быть заинтересован в смерти вашего дяди?
     - Нет... Никакого подозрения...
     - У него было состояние?
     - Довольно маленькое... Он жил в основном на свою пенсию...
     - Он заходил сюда?
     - Иногда...
     - Пообедать или поужинать по-семейному?
     Мазерон выглядел рассеянным, отвечал еле слышно, и казалось, что он думает о чем-то другом.
     - Нет... Он заходил утром во время прогулки...
     - Он заходил поболтать с вами?
     - Да... Он приходил, присаживался ненадолго...
     - А вы к нему ходили?
     - Время от времени...
     - Вместе с семьей?
     - Нет...
     - Вы сказали, что у вас есть дети?
     - Двое!.. Две дочери...
     - Вы живете в этом же доме?
     - Да, на втором этаже... Старшая из моих дочерей сейчас в Англии... А младшая, Марсель, живет с матерью...
     - Вы не живете со своей женой?
     - Да, уже несколько лет...
     - Вы разведены?
     - Нет... Все это так сложно... Может, мы пойдем в дом дяди?
     Он ушел за шляпой в полутьму задней комнаты, потом повесил на дверь табличку "Закрыто", запер ее на ключ и пошел по тротуару вслед за Мегрэ.
     - Вы знаете, как это произошло? - спросил он.
     - Я не знаю почти ничего.
     - Там была кража?
     - Не думаю. В квартире нет беспорядка.
     - А что говорит Жакетта?
     - Вы имеете в виду служанку?
     - Да... Ее так зовут... Не знаю, как по документам, но в доме ее называли Жакетта...
     - Вы ее недолюбливаете?
     - Почему вы об этом спрашиваете?
     - Потому что, мне кажется, она недолюбливает вас.
     - Она не любит никого, кроме моего дяди. Если бы это зависело только от нее, никто никогда не переступил бы порог его квартиры.
     - Как вы думаете, она была бы способна его убить?
     Мазерон удивленно посмотрел на него:
     - Она? Убить его?
     Было похоже, что эта мысль казалась ему в высшей степени нелепой. Однако вскоре он стал размышлять.
     - Нет! Это невозможно...
     - Но вы какое-то время колебались.
     - Это из-за ее ревности...
     - Вы хотите сказать, что она его любила?
     - Она не всегда была старухой...
     - Вы полагаете, что между ними...
     - Это вероятно... Я не решился бы присягнуть... От такого человека, как мой дядя, трудно что-либо узнать... Вы уже видели фотографии Жакетты в молодости?
     - Я еще ничего не видел.
     - Увидите... Все это очень сложно... Особенно то, что это происходит как раз сейчас...
     - Что вы хотите этим сказать?
     Ален Мазерон посмотрел на Мегрэ с унылым выражением во взгляде:
     - Сам не знаю... Вы нашли письма?
     - Я только начинаю расследование.
     - У нас сегодня среда?
     Мегрэ кивнул.
     - Это как раз день похорон...
     - ЧЬИХ?
     - Принца де В. Вы все поймете, когда прочтете письма...
     Когда они пришли на улицу Сен-Доминик, машина отдела установления личности отъезжала, и Мере помахал Мегрэ рукой.

Глава 2

     - О чем вы думаете, шеф?
     Жанвье не ожидал, что этот вопрос, который он задал-то только для того, чтобы нарушить затянувшееся молчание, вызовет такую реакцию. Можно было подумать, что слова не доходили сразу до мозга Мегрэ, что ему нужно было сначала упорядочить звуки, прежде чем осознать смысл сказанного.
     Комиссар смотрел на своего подчиненного широко раскрытыми глазами и с таким выражением лица, как будто он только что позволил раскрыть одну из своих тайн.
     - Об этих людях... - пробормотал он.
     Разумеется, он имел в виду не тех людей, которые обедали вокруг них в ресторане на улице Бургонь, а других, о которых он накануне ничего не знал, а сегодня должен был раскопать их тайную жизнь.
     Всякий раз, когда Мегрэ покупал костюм, пальто или ботинки, он сначала по вечерам ходил в них с женой на прогулку или в кино.
     "Мне нужно к ним привыкнуть..." - говорил он мадам Мегрэ, которая беззлобно подшучивала над ним.
     То же самое бывало, когда он приступал к новому расследованию. Его сотрудники не замечали этого из-за его внушительной фигуры и выражения спокойствия на лице, которое все принимали за уверенность в себе.
     На самом деле он переживал более или менее продолжительный период колебаний, беспокойства, может, даже робости.
     Ему нужно было привыкнуть к чужому дому, образу жизни, к людям, у которых были свои привычки, свой образ мыслей, своя манера их излагать.
     А в этом случае была еще одна дополнительная сложность. Сегодня утром ему пришлось вступить в общение со средой не только довольно замкнутой, но с такой, которая из-за его детских впечатлений представлялась ему живущей в другом измерении.
     Он понимал, что за все время, проведенное на улице Сен-Доминик, он ни разу не проявил своей обычной непринужденности, чувствовал себя неловко, вопросы задавал невпопад. Заметил ли это Жанвье?
     Если и заметил, то он никак не мог связать это с далеким прошлым Мегрэ, с теми годами, что он прожил под сенью замка, где управляющим был его отец и чьи хозяева, граф и графиня де Сен-Фиакр, казались юному Мегрэ людьми особого рода.
     Мегрэ и Жанвье выбрали для обеда этот ресторан на улице Бургонь из-за его террасы. Они быстро сообразили, что здешние завсегдатаи - это служащие расположенных поблизости министерств, президентского совета и офицеры в штатском из министерства обороны.
     Это были не простые служащие. Все они занимали по меньшей мере посты начальников отделов, и Мегрэ поражало то, что они так молоды. Кое-кто из них узнал его и потихоньку говорил о нем, раздражая комиссара своей осведомленностью и напускной ироничностью.
     А люди с набережной Орфевр, тоже государственные служащие, производили такое же впечатление чиновников, знающих ответы на все вопросы?
     Об этом и многом другом размышлял комиссар, когда Жанвье отвлек его от мыслей и об утре, проведенном на улице Сен-Доминик, и об убийстве семидесятисемилетнего графа Армана де Сент-Илера, долгое время работавшего послом, и о странной Жакетте Ларрье, с ее маленькими глазками, следящими за движением его губ, и, наконец, об Алене Мазероне, бледном и вялом, живущем в одиночестве на улице Жакоб среди сабель и доспехов.
     Какие же слова употребил английский медик в статье из журнала "Ланцет"? Мегрэ не мог их припомнить.
     В общем речь шла о том, что талантливый школьный учитель, писатель, полицейский лучше, чем врач или психиатр, могут проникнуть в глубину человеческой души.
     А почему полицейский стоит на последнем месте - после школьного учителя и даже после писателя?
     Это его немного задевало. Ему хотелось немедленно опровергнуть утверждение автора статьи, заявить, что в этом деле он не последняя спица в колесе.
     Они начали обед со спаржи, потом им принесли жареного ската. Небо над ними было по-прежнему безоблачным, прохожие на улице были одеты во все светлое.
     Прежде чем отправиться на обед, Мегрэ и Жанвье провели полтора часа в квартире убитого и немного с ней освоились.
     Тело увезли в Институт судебной экспертизы, и доктор Тюдель производил его вскрытие. Чиновники из прокуратуры и отдела опознаний уже уехали. Со вздохом облегчения Мегрэ раздвинул шторы, открыл ставни, и солнечный свет вернул свой привычный вид мебели и вещам, находившимся в кабинете. Комиссара уже не волновало то, что накануне Жакетта и племянник ходили за ним по пятам, присматривались к его жестам и выражению лица. Время от времени он оборачивался к ним и задавал вопросы.
     Наверняка им было странно видеть, как он ходит взад-вперед, ни на чем не задерживая внимания, как будто осматривая сдаваемую внаем квартиру.
     Кабинет, в котором было так душно утром при искусственном освещении, интересовал его больше всего, и он неоднократно заходил туда с каким-то никому не понятным удовольствием, так как это была самая уютная комната из всех, какие ему доводилось видеть.
     В комнате был высокий потолок, и освещалась она через застекленную дверь, выходящую на крыльцо из трех ступенек, ведущее в настоящий сад, на ухоженный газон, где росла огромная липа среди каменных джунглей.
     - Кому принадлежит этот сад? - спросил комиссар.
     На этот вопрос ответил Мазерон:
     - Моему дяде.
     - И никакому другому съемщику?
     - Нет. Весь дом принадлежал ему. Он здесь родился. Его отец, владевший значительным состоянием, занимал первый и второй этажи. А когда он умер, к тому времени умерла и мать, он оставил себе только эту квартиру и сад.
     Как раз эта подробность и оказалась особо значимой. Не странно ли, что человек, родившийся в Париже семьдесят семь лет тому назад, жил еще в своем родном доме?
     - А когда он уезжал послом за границу?
     - Он запирал квартиру на ключ и возвращался сюда во время отпуска. Что бы там ни думали, он не получал от дома почти никакого дохода. Большинство съемщиков живет здесь так давно, что платит просто смешные цены, а в некоторые годы, учитывая репарации и налоги, мой дядя сам платил за них.
     Комнат было немного. Кабинет служил гостиной, напротив кухни располагалась столовая, а на улицу выходили окна спальни и ванной комнаты.
     - Где вы спите? - спросил Мегрэ у Жакетты.
     Она попросила его повторить вопрос, и он подумал, что у нее это мания.
     - За кухней.
     В самом деле, Мегрэ обнаружил там что-то вроде кладовки, в которой стояли железная кровать, шкаф и умывальник. Большое распятие из черного дерева висело над кропильницей, украшенной веточкой самшита.
     - Граф де Сент-Илер был набожным человеком?
     - Он никогда не пропускал воскресную мессу, даже когда работал в России.
     Больше всего Мегрэ поражало впечатление какой-то особенной гармонии, утонченность вкуса во всем.
     Мебель была разностильная, хозяину не приходило в голову создавать ансамбль. Но каждый предмет обстановки был хорош сам по себе, у каждого был свой неповторимый облик.
     Почти вся поверхность письменного стола была покрыта книгами, другие книги в белых и желтых обложках стояли на стеллажах в коридоре.
     - Окно было закрыто, когда вы обнаружили труп?
     - Да, его открыли вы. Я даже не раздвигала шторы.
     - А окно в спальне?
     - Оно тоже было закрыто. Господин граф не любил холода.
     - У кого были ключи от квартиры?
     - Только у него и у меня.
     Жанвье допросил привратника. Калитка в монументальных воротах была открыта до полуночи. До этого времени привратник никогда не ложился спать. Иногда ему случалось быть у себя в комнате за привратницкой, откуда не было видно всех входящих и выходящих.
     Накануне он не заметил ничего необычного. В доме было спокойно, неустанно повторял он. За тридцать лет его работы сюда ни разу не заходила полиция.
     Было еще преждевременно восстанавливать то, что произошло прошлым вечером или ночью. Нужно было дождаться заключения судебного врача, а также Мерса и его сотрудников.
     Ясно было одно: Сент-Илер не ложился спать. На нем были темно-серые брюки в узкую полоску, накрахмаленная белая рубашка, галстук-бабочка в горошек и, как всегда, когда он оставался дома, черная бархатная куртка.
     - Ему часто приходилось засиживаться допоздна?
     - Смотря что вы понимаете под словом "допоздна".
     - В котором часу он ложился спать?
     - Я всегда ложилась раньше его.
     Ее ответы выводили комиссара из себя. Самые банальные вопросы она воспринимала с подозрительностью и редко отвечала на них прямо.
     - Вы не слышали, выходил ли он из кабинета?
     - Пойдите в мою комнату, и вы убедитесь, что там ничего не слышно, кроме шума лифта за стенкой.
     - Чем он занимался по вечерам?
     - Читал. Писал. Правил гранки своей книги.
     - Он ложился около полуночи?
     - По-разному: иногда чуть раньше, иногда позже.
     - А в это время ему не приходилось звать вас, чтобы попросить о чем-нибудь?
     - О чем это?
     - Ну, к примеру, подать ему какое-нибудь питье перед сном...
     - Никогда. Впрочем, у него был свой бар...
     - Что он пил?
     - За обедом вино, красное бордоское. А вечером стаканчик водки...
     На столе нашли пустой стакан, и люди из отдела установления личности увезли его для снятия отпечатков пальцев.
     Если у старика кто-то был, то он не предлагал гостю выпить, так как второго стакана не обнаружили.
     - У графа было огнестрельное оружие?
     - Да, охотничьи ружья. Они стоят в стенном шкафу в коридоре.
     - Он был охотником?
     - Ему приходилось охотиться, когда его приглашали в какой-нибудь замок.
     - А не было у него пистолета или револьвера?
     Она снова нахмурилась, зрачки ее сузились, как у кошки, глаза смотрели неподвижно, ничего не выражая.
     - Вы расслышали мой вопрос?
     - Что вы спросили?
     Мегрэ повторил.
     - Мне кажется, у него был револьвер.
     - С барабаном?
     - Что вы называете барабаном?
     Он попытался ей объяснить. Нет, барабана не было.
     Это было плоское оружие синеватого цвета и с коротким стволом.
     - Где он его хранил?
     - Не знаю. Последний раз я видела его в ящике комода.
     - У него в спальне?
     Она поднялась, чтобы показать ему ящик, в котором лежали носовые платки, носки и подтяжки разного цвета. В других ящиках были аккуратно разложены рубашки, трусы, а в самом низу - белье для ношения под смокингом или костюмом.
     - Когда вы последний раз видели пистолет?
     - Уже давно.
     - Примерно сколько лет назад?
     - Не помню. Время летит так быстро...
     - Вы видели его только в комоде?
     - Да. Но может, он перекладывал его в ящик письменного стола. Я никогда не открывала эти ящики, да он и запирал их на ключ.
     - Почему запирал их на ключ? Он вам не доверял?
     - Не думаю.
     - А кому же?
     - А вы сами ничего не запираете на ключ?
     В самом деле, они нашли красивый бронзовый ключ, который подходил к ящикам письменного стола в стиле ампир. В них не оказалось ничего интересного, только мелкие бесполезные предметы, например: пустые старые кошельки, два-три янтарных мундштука в золотой оправе, прибор для обрезки сигар, кнопки и разноцветные карандаши.
     В другом ящике хранилась почтовая бумага с короной, конверты, визитные карточки, клей и перочинный нож со сломанным лезвием. Дверцы одного из книжных шкафов изнутри были оклеены зеленой тканью.
     Внутри шкафа были не книги, на всех полках лежали аккуратно перевязанные пачки писем, и на каждой из них была бумажка с указанием даты.
     - Это о них вы говорили мне недавно? - спросил Мегрэ у Алена Мазерона.
     Тот кивнул.
     - И вы знаете, от кого они?
     Мазерон снова кивнул.
     - Ваш дядя вам о них говорил?
     - Я не знаю, говорил ли он мне о них, но об этом знали все.
     - Кто эти все?
     - Люди из дипломатического мира, из светских кругов...
     - Вам доводилось читать какие-нибудь из этих писем?
     - Никогда.
     - Вы можете оставить нас и заняться обедом? - сказал Мегрэ Жакетте.
     - Вы думаете, я смогу есть в такой день?
     - И все же оставьте нас одних. Вы наверняка найдете себе какое-нибудь занятие.
     Ей явно не хотелось оставлять их наедине. Несколько раз он заметил гневные взгляды, которые она бросала на него украдкой.
     - Вы меня поняли?
     - Я знаю, что меня это не касается, но...
     - В чем дело?
     - Чужая переписка - это святое.
     - Даже если она поможет нам найти убийцу?
     - Она вам ни в чем не поможет.
     - Вы, вероятно, мне скоро понадобитесь. А пока...
     Он посмотрел на дверь, и Жакетта неохотно ушла. Ее бы, наверное, возмутило, если бы она увидела, как Мегрэ усаживается за письменный стол на место графа де Сент-Илера, а Жанвье раскладывает перед ним письма.
     - Садитесь, - сказал он Мазерону. - Вы знаете, от кого эти письма?
     - Да. Вы сейчас, конечно, увидите, что все они подписаны "Изи".
     - Кто такая Изи?
     - Изабель де В. Принцесса де В. Дядя всегда называл ее Изи...
     - Это его любовница?
     Почему Мегрэ казалось, что у его собеседника голова пономаря, как будто у пономарей какие-то особенные головы? Мазерон, как и Жакетта, выжидал, прежде чем отвечать на вопросы.
     - Похоже, что они не были любовниками.
     Мегрэ развязал пачку писем, датированную 1914 годом, через несколько дней после объявления войны.
     - Сколько лет сейчас принцессе?
     - Дайте сосчитать... Она на пять или шесть лет моложе дяди... Значит, семьдесят один или семьдесят два...
     - Она часто приходила сюда?
     - Я ее никогда не видел. Думаю, ее никогда здесь не было, а если и была, то еще до того.
     - До чего?
     - До ее свадьбы с принцем де В.
     - Послушайте, месье Мазерон. Я хотел бы, чтобы вы рассказали мне эту историю поподробнее...
     - Изабель была дочерью герцога де С.
     Странно было слышать имена, которые знаешь из истории Франции.
     - А дальше?
     - Моему дядюшке в 1910 году было двадцать шесть лет, когда он с ней познакомился. Точнее, он узнал ее еще совсем юной девушкой в замке герцога, где проводил свой отпуск. Потом он долго ее не видел, а когда они снова встретились, то полюбили друг друга.
     - Отец графа к тому времени уже умер?
     - Да, два года назад.
     - Он оставил состояние?
     - Только этот дом и кое-какие земли в Солони.
     - Почему они не поженились?
     - Не знаю. Возможно, потому, что мой дядя начинал свою дипломатическую карьеру и его отправили в Польшу вторым или третьим секретарем посольства.
     - Они были помолвлены?
     - Нет.
     Мегрэ было неловко просматривать разложенные перед ним письма. Против ожидания это были не любовные послания. Писавшая их девушка живо повествовала о разных мелких событиях своей жизни и о светской жизни Парижа.
     Она не называла адресата на "ты" и подписывалась "Преданная вам Изи".
     - И что произошло потом?
     - Перед войной 1914 года - кажется, это случилось в 1913-м - Изабель вышла замуж за принца де В.
     - Она его любила?
     - Если верить тому, что рассказывают, то нет. Говорят даже, что она ему откровенно это сказала. Я слышал об этом еще ребенком от своих родителей.
     - Ваша мать была сестрой графа де Сент-Илера?
     - Да.
     - Она вышла замуж за человека из другого круга?
     - Она вышла за моего отца-художника, который пользовался определенным успехом в свое время. Сейчас его забыли, но кое-где еще можно видеть его картины. Позднее, чтобы зарабатывать на жизнь, он стал реставратором картин.
     Все это время до полудня у Мегрэ было такое впечатление, что он с превеликим трудом вытаскивает каждую толику истины. И ему никак не удавалось получить четкое представление о случившемся. Эти люди казались ему нереальными, словно вышедшими из романов начала века.
     - Если я правильно понимаю, Арман де Сент-Илер не женился на Изабель, потому что не располагал достаточным состоянием?
     - Думаю, да. Так мне говорили, и это представляется наиболее вероятным.
     - Тогда она вышла замуж за принца де В., которого, как вы говорите, не любила и честно ему в этом призналась.
     - Это был уговор между двумя состоятельными семействами.
     - У них были дети?
     - Да, один сын, который родился через несколько лет после их свадьбы.
     - И что с ним сталось?
     - Принцу