пахнулась.
   - Входите, пожалуйста. Вы мне не помешаете.
   Лекюрер был моложе, чем представлял его себе комиссар, узнав, что  он
работал еще при покойном старом нотариусе. Ему, наверное, не было еще  и
пятидесяти. Это был брюнет с маленькими  усиками  в  темно-сером,  почти
черном костюме.
   - Прошу садиться.
   Снова резные деревянные панели на стенах. У основателя  конторы  была
неудержимая склонность украшать стены резными панелями темного дерева.
   - Думаю, вас побеспокоила госпожа Сабен-Левек? Мебель здесь  была  из
красного дерева в стиле ампир.
   - Думаю,  что  именно  вы  заменяете  своего  патрона  во  время  его
отлучек?
   -  Я  занимаюсь  этим  как  старший  клерк.  Однако  есть  документы,
подписывать которые  я  не  имею  права,  что  приводит  к  определенным
затруднениям.
   Г-н Лекюрер был человеком спокойным:  благовоспитанность,  отличавшая
его, бывает присуща людям, которым приходится общаться с представителями
высшего света. Угодливостью это не назовешь, но в его  манере  держаться
сквозила известная почтительность.
   - Он ставил вас в известность в случае подобных исчезновений?
   - Нет. Это не сообщалось заранее. Я, конечно, не в курсе  его  личной
жизни. Мне приходилось обходиться собственными предположениями. Он часто
выходил вечерами, почти каждый вечер, по правде говоря.
   - Минутку. Он активно участвовал в делах конторы?
   - Большую часть дня он проводил у себя в кабинете  и  лично  принимал
большинство клиентов. Он не производил впечатления занятого человека,  и
тем не менее дел у него было больше, чем у меня.  Особенно  в  том,  что
касается  управления  состояниями,  продажей  или  покупкой   замков   и
владений. Чутье у него было невероятное, и я не мог бы заменить его.
   - Его кабинет рядом с вашим? Лекюрер встал открыть дверь.
   - Вот он. Обстановка, как видите, того же  стиля,  но  здесь  на  три
кресла больше.
   Полный  порядок.  Ни  пылинки.  Окна  кабинета  выходили  на  бульвар
Сен-Жермен, и сюда доносился монотонный шум уличного движения.
   Мужчины вернулись на свои места.
   - Кажется, обычно эти отлучки не длились больше двух-трех дней...
   - В последнее время он исчезал, случалось, и на неделю.
   - Ваш патрон держал с вами связь?
   - Он почти всегда звонил мне  узнать,  не  случилось  ли  чего-нибудь
требующего его присутствия.
   - Вы знаете, откуда он звонил?
   - Нет.
   - И вам неизвестно, было ли у него в городе какое-нибудь пристанище?
   - Я думал о такой возможности. Он не носил  с  собой  много  денег  и
почти все оплачивал чеками. Прежде чем попасть  в  бухгалтерию,  корешки
чеков проходили через мои руки. - Г-н Лекюрер нахмурился и  замолчал.  -
Не знаю, вправе ли я касаться  подобного  рода  вопросов.  Я  приучен  к
святости профессиональной тайны.
   - Но не в том случае, если произошло, например, убийство.
   - Вы серьезно об этом думаете?
   - Кажется, об этом думает его жена. Г-н Лекюрер пожал плечами,  давая
понять, что мысли г-жи Сабен-Левек не имеют особого значения.
   - Признаюсь, я тоже думал об этом. Впервые его отсутствие длится  так
долго и он не звонит мне. Неделю назад у  него  должна  была  состояться
здесь встреча с одним из самых  наших  влиятельных  клиентов,  одним  из
самых крупных, если не самым крупным землевладельцем Франции.
   Он знал о  ней.  Несмотря  на  свою  рассеянную  манеру  держаться  и
легкомысленный  вид,  он  никогда  ничего   не   забывал   и   в   делах
профессиональных был скорее въедлив.
   - Что вы предприняли?
   - Я перенес встречу на более поздний  срок,  сославшись  на  то,  что
патрон находится в отъезде.
   - Почему, несмотря на свои подозрения, вы не обратились в полицию?
   - Это должна была сделать его жена, а не я.
   - Она, судя по всему, никогда не появляется в конторе?
   - Совершенно верно. Было время, она приходила сюда раз-другой, но  не
задерживалась.
   - Ее встречали не слишком радушно?
   - Здесь не были готовы к этому. Даже ее собственный муж.
   - Почему?
   Он снова умолк, придя в еще большее замешательство, чем прошлый раз.
   - Простите, господин комиссар, но вы ставите меня  в  затруднительное
положение. Меня не касаются взаимоотношения моего патрона с его женой.
   - Даже если было совершено убийство?
   - Это, естественно, все  изменило  бы.  Мы  здесь  обожаем  господина
Жерара. Я зову его так, поскольку знал его еще тогда,  когда  он  только
закончил университет. Его ценит весь персонал. Никто не  позволяет  себе
обсуждать его личную жизнь.
   - Насколько я понимаю, это не распространяется на его жену.
   - Она вроде как чужеродный элемент в семье. Я не утверждаю,  что  она
психопатка. Но это как нарывающая заноза.
   - Потому что пьет?
   - И поэтому тоже.
   - Ваш патрон был с ней несчастлив?
   - Он никогда не жаловался. Он мало-помалу стал вести свою собственную
жизнь.
   - Вы только что говорили о корешках  чеков,  которые  проходят  через
ваши руки. Думаю, что он выписывал их на имя женщин, с которыми проводил
большее или меньшее количество дней.
   - Я тоже так думаю, но доказательств у меня нет.
   Эти  чеки  выписывались  на  предъявителя,  а  не   на   какое-нибудь
конкретное лицо. Чеки были и на пять тысяч франков, и на двадцать...
   - Сумма каждый месяц была одной и той же?
   - Нет. Именно потому я и думаю, что пристанища у него не было.
   Теперь они молча смотрели друг на друга. В конце концов старший клерк
вздохнул:
   - Кое-кто из персонала видел, как он входил в  ночные  кабаре.  Почти
всегда в этих случаях он исчезал - ненадолго или надолго.
   - Вы ведь думаете, что с ним случилось несчастье?
   - Боюсь, что да. А вы, господин комиссар?
   - По тому немногому, что я пока знаю, - тоже... Случалось ли, что ему
в  контору  звонили  женщины?  Наверное  все   переговоры   идут   через
коммутатор?
   - Я, конечно, разговаривал с телефонисткой. Нет и  намека  на  звонки
подобного рода.
   - Следовательно, можно предположить, что во время своих  исчезновений
он пользовался вымышленным именем.
   - Есть одна деталь, которую я должен, наверное, сообщить вам.
   Волноваться  я  начал  еще  недели  две  назад.  Я  позвонил  госпоже
Сабен-Левек, чтобы  сказать  ей  об  этом,  и  посоветовал  связаться  с
полицией.
   - Что она ответила?
   - Что еще нечего волноваться и она сделает это, когда сочтет нужным.
   - Она  не  попросила  вас  подняться  и  не  спустилась  сама,  чтобы
поговорить с вами?
   - Нет.
   - Пока у меня нет больше к вам вопросов. Если что-нибудь появится, не
сочтите за труд позвонить в уголовную  полицию.  Давайте  тем  не  менее
уточним. Слуги со второго этажа разделяют  чувства  служащих  конторы  к
госпоже Сабен-Левек?
   - Да. Особенно кухарка. Мари Жалон работает в доме уже сорок лет, она
знала господина Жерара еще ребенком и буквально ненавидит ее.
   - А остальные?
   - Терпят ее присутствие, не больше. Кроме горничной Клер Марель:  она
предана хозяйке и раздевает ее перед тем, как уложить в  постель,  когда
та валяется на полу.
   - Благодарю вас.
   - Вы собираетесь начать следствие?
   - Козырей у меня для этого маловато. Буду держать вас в курсе дела.
   Мегрэ вышел  из  конторы  и  около  станции  метро  Сольферино  решил
заглянуть в кафе. Коньяк он заказывать не стал -  комиссар  возненавидел
его надолго, а ограничился большой кружкой очень холодного пива.
   - Есть у вас телефонные жетоны?
   Он прикрыл за собой дверь кабины и  принялся  искать  номер  телефона
мэтра Бернара д'Аржана, у которого, по словам Натали,  она  работала  до
замужества. В телефонной книге его не значилось.
   Мегрэ допил свое пиво и, остановив такси, назвал шоферу  адрес  на  у
яйце Риволи.
   - Подождите меня. Я недолго.
   Мегрэ  зашел  в  привратницкую,  которая  была  похожа  на  небольшую
гостиную. Привратником оказался седовласый мужчина.
   - Будьте добры, мэтр д'Аржан?..
   - Он уж лет десять, как умер.
   - Вы уже работали здесь тогда?
   - Я тут уже тридцать лет.
   - Кто занял его контору?
   - Это больше не адвокатская контора,  а  бюро  архитектора  господина
Мажа.
   - Из старого персонала там кто-нибудь остался?
   - У мэтра д'Аржана была только старенькая  секретарша,  она  ушла  на
пенсию и вернулась в родные места.
   - Вы не знали такую мадемуазель Фрасье?
   - Хорошенькая брюнетка, она была все  время  чем-то  возбуждена?  Она
работала у  мэтра  д'Аржана  лет  двадцать  тому  назад.  Работа  ей  не
нравилась, и она пробыла в конторе не больше года. Не знаю,  что  с  ней
сталось.
   Хмурясь, Мегрэ снова уселся в  такси.  Разумеется,  следствие  только
начиналось, но начиналось оно не лучшим образом: зацепиться было  не  за
что. Кроме того,  надо  было  соблюдать  тайну,  так  как  нотариус  мог
прекрасным образом объявиться не сегодня завтра.
   Солнце скрылось за домами. Похолодало, и Мегрэ пожалел,  что  оставил
демисезонный плащ в кабинете.
   Он остановил такси на углу набережной Орфевр и бульвара дю Палэ:  ему
снова захотелось пива.
   То и дело  он  возвращался  мыслями  к  Натали,  этой  странной  г-же
Сабен-Левек: интуиция подсказывала  комиссару,  что  знает  она  намного
больше, чем сообщила ему.
   Он вернулся к себе в кабинет, к своим трубкам,  набил  одну  из  них,
подошел к двери в инспекторскую.  Лапуэнт  печатал  на  машинке.  Жанвье
уставился в окно. Люкас был занят телефонным разговором.
   - Жанвье, Лапуэнт. Зайдите оба ко мне. Жанвье тоже понемногу  начинал
стареть и обзаводиться брюшком.
   - Ты свободен, Жанвье?
   - В настоящий момент ничего важного. Я разделался с юным  похитителем
машин...
   - Хватит пороху провести ночь на улице?
   - Почему бы и нет?
   - Как только сможешь, отправишься  на  бульвар  Сен-Жермен  и  будешь
наблюдать за домом 207-а. Если женщина, описание  которой  я  тебе  дам,
выйдет оттуда, пойдешь за ней. Тебе стоит  иметь  в  своем  распоряжении
машину.
   Это довольно высокая, очень худая брюнетка с остановившимся  взглядом
и нервным тиком. Если она выйдет из дому, то  наверняка  пойдет  пешком,
хотя у нее есть шофер и две машины.  Одна  из  них  "бентли",  другая  -
"фиат".
   Скажи Лурти, чтобы  он  сменил  тебя  завтра  утром,  и  передай  ему
инструкцию.
   - В чем она будет одета?
   - Когда она приходила сюда, на  ней  было  меховое  манто,  норковое,
кажется.
   - Хорошо, шеф.
   Жанвье вышел, и Мегрэ обернулся к Лапуэнту.
   - Что у тебя? Ничего нового? Лапуэнт, покраснев, запинаясь и  избегая
смотреть Мегрэ в глаза, промямлил:
   - Есть кое-что. Телефонный звонок. Несколько минут назад.
   - Кто звонил?
   - Утренняя посетительница.
   - Что ей было нужно?
   - Она сначала  спросила,  здесь  ли  вы.  Я  ответил,  что  нет.  Мне
показалось, что она совершенно пьяна.
   - А с кем я говорю? - продолжала она допытываться.
   - С инспектором Лапуэнтом.
   - Это та девица, что записывала сегодня утром все, что я говорила?
   - Да.
   - Ну что ж, передайте от меня комиссару, что он дерьмо.  И  вы  такое
же.
   По-прежнему смущаясь, Лапуэнт добавил:
   - Были такие звуки, как будто там  дрались.  "Оставь  ты  меня,  ради
Бога..." У нее, наверное, вырвали трубку, потому что связь прервалась.
   Перед тем как выйти из уголовной полиции, Мегрэ сказал Лапуэнту:
   - Ты не смог бы заехать за мной на машине часов в одиннадцать?
   - Завтра утром?
   - Сегодня вечером. У меня появилось желание  заглянуть  кое  в  какие
ночные заведения.
   Г-жа Мегрэ оставила мужу сельди, до которых он был охотник,  и  Мегрэ
начал пировать, рассеянно смотря телевизионные новости. По его виду г-жа
Мегрэ поняла, что начавшееся дело - не из обычных и  нейдет  у  него  из
головы, словно касается его лично.
   Это была  правда.  В  тот  день,  21  марта,  который  был  теплым  и
прозрачным, Мегрэ окунулся в мир, совершенно чуждый ему, самое  главное,
он столкнулся с особой, принадлежавшей к тому типу  женщин,  которых  он
еще не встречал, и особа эта сбивала его с толку.
   - Достанешь мне темный костюм, самый лучший.
   - Что случилось?
   - В одиннадцать за мной заедет Лапуэнт. Нам с ним  надо  заглянуть  в
два-три ночных кабаре.
   - Это поможет тебе развеяться?
   - Если я смогу там найти ответы на интересующие меня вопросы.
   Устроившись в кресле, Мегрэ  задремал  у  телевизора,  а  в  половине
одиннадцатого жена подала ему чашку кофе.
   - Если ты собираешься долго не спать...
   Сначала  он  раскурил  трубку,  потом  принялся  маленькими  глотками
отхлебывать кофе. По его мнению, трубка и кофе подходили друг к другу.
   Он отправился освежиться в ванну, потом переоделся, как будто то, как
он выглядит, могло иметь значение. В глубине души для него так ничего  и
не изменилось с тех времен, когда, отправляясь в  оперу,  облачались  во
фрак, а для ночных кабаре надевали смокинг.
   Было без пяти  одиннадцать.  Ему  показалось,  что  он  услышал,  как
подъехала машина. Мегрэ растворил окно и  действительно  увидел  у  края
тротуара один из небольших черных автомобилей уголовной полиции и силуэт
высокого мужчины.
   Он поцеловал г-жу Мегрэ  и,  насупившись,  двинулся  к  двери,  но  в
глубине  души  был  очень  доволен,  что  отказался  стать   начальником
уголовной полиции.
   - Не очень-то меня жди.
   - Не бойся. Я хочу спать.
   На улице было не холодно, и луна всходила  над  печными  трубами.  Во
многих окнах еще горел свет, а иные были открыты.
   - Куда едем, шеф?
   Мегрэ извлек из  кармана  потрепанный  конверт,  на  котором  записал
адреса, найденные в телефонной книге.
   - Знаешь кабаре "У кота в сапогах"?
   - Нет.
   - Это на улице Колизея.
   Они ехали между рядами светящихся витрин в двойном  потоке  несущихся
по Елисейским полям автомобилей. Перед входом в  кабаре  стоял  швейцар,
весь в галунах, как какой-нибудь адмирал. Он по-военному отдал им  честь
и распахнул двустворчатую дверь. Они откинули толстый красный занавес из
обивочной ткани и оставили в гардеробе шляпы и пальто.
   Пианист что-то подбирал на пианино, гитарист настраивал инструмент, а
контрабасиста пока не было.
   Зал был красный. Красным было все: стены, потолок, обивка на сиденьях
- она была оранжевато-красной и,  в  конечном  счете,  выглядела  скорее
весело, чем вызывающе.  В  баре  же,  напротив,  стены  были  из  белого
искусственного мрамора, и бармен  вытирал  стаканы,  которые  расставлял
позади себя.
   Метрдотель с некоторым сомнением двинулся им навстречу.  Может  быть,
он узнал Мегрэ? Или они не производили впечатление серьезных клиентов?
   Комиссар отрицательно покачал головой и направился к бару. За разными
столиками сидели трое женщин, а какая-то пара, занимавшая  один  столик,
казалось, о чем-то спорила.  Было  еще  слишком  рано.  Оживленно  здесь
станет около полуночи.
   - Добрый вечер, господа.  Что  желаете?  Седовласый  бармен  выглядел
изысканно. Смотрел он на них с притворным безразличием.
   - Пива, наверное, у вас нет.
   - Нет, господин Мегрэ.
   - Подайте нам, что хотите сами.
   - Сухое мартини?
   - Идет.
   Одна из женщин перешла было на табурет у стойки бара,  но  седовласый
бармен незаметно сделал ей знак, и она вернулась к своему столику.
   Наполнив бокалы, он обратился к ним с вопросом:
   - Так в чем дело? Мегрэ улыбнулся.
   - Действительно, - признался он, - мы пришли сюда не развлекаться. Но
мы здесь и не для того, чтобы  доставить  вам  неприятности.  Мне  нужно
кое-что выяснить.
   - С удовольствием, если это в моих силах.
   Между ними  установилось  некое  сообщничество.  Мегрэ  было  нелегко
описать человека, которого он никогда не видел.
   - Среднего роста, скорее несколько ниже  среднего.  Сорок-сорок  пять
лет. Полноватый и успевший  уже  обзавестись  брюшком.  Светлые  волосы,
румяное лицо. Одевается с большим вкусом, предпочитает бежевые тона.
   - Вы его разыскиваете?
   - Мне хотелось бы найти его след.
   - Он исчез?
   - Да.
   - Что за преступление он совершил?
   - Никакого.
   - Это может быть господин Шарль.
   - Описание верно?
   - Почти что. Очень веселый, да? Всегда в хорошем расположении духа?
   - Наверное.
   - Вы его не знаете?
   - Нет.
   - Он время от времени заходит, усаживается в баре, заказывает бутылку
шампанского. Потом наблюдает за залом,  внимательно  осматривает  каждую
девушку. В  конце  концов  выбор  его  падает  на  одну  из  них,  и  он
направляется к той, которая ему нравится.
   - Он долго засиживается?
   - Когда как. Бывает, уходит вместе с  девушкой...  В  других  случаях
только незаметно сует ей пятисот-франковую купюру и уходит. Может  быть,
идет попытать счастье в другое место.
   - Он у вас давно не появлялся?
   - Да, довольно давно. Месяца полтора, наверное. А может, и два.
   - Если он уводил с собой женщину, не  случалось  ли  ей  после  этого
несколько дней отсутствовать?
   - Не говорите так громко. Патрон этого не  любит.  А  он  там,  между
столиков.
   С виду его можно было принять за итальянца: в смокинге, с  блестящими
набриолиненными волосами и тонкими усиками. Он издали наблюдал за ними.
   Наверное, в свою очередь, узнал комиссара.
   - Девушкам в принципе не разрешено уходить до закрытия.
   - Знаю. Но знаю также, что это правило не  всегда  соблюдается.  Есть
здесь, среди этих молодых особ,  кто-нибудь,  кому  случалось  составить
компанию господину Шарлю?
   -  Мартине,  кажется.  Если  хотите  с  ней  поговорить,  вам   лучше
устроиться за ее столиком. Я пошлю вам бутылку.
   Молодая  женщина  с  мягкими  волосами,  падавшими  ей  на  плечи,  с
любопытством взглянула на них.
   Появились первые посетители:  некоторые  из  них  были  с  женщинами;
небольшой оркестрик играл блюз.
   - Вы заказали выпить? - спросила она.
   - Бармен заказал за нас, - проворчал Мегрэ, думая о том, как  нелегко
ему будет отчитываться в израсходованных суммах.
   - Вы уже у нас бывали?
   - Нет.
   - Хотите, я позову подружку?  Патрон,  стоявший  рядом  со  столиком,
предупредил ее:
   - Поосторожнее, Мартина. Это полицейские.
   - Правда? - спросила она Мегрэ.
   - Правда.
   - Почему вы обратились именно ко мне?
   - Потому что вам случалось сопровождать господина Шарля.
   - Что в этом плохого?
   В поведении ее ничего не  изменилось.  Она  продолжала  мило  и  тихо
беседовать, и, казалось, ее занимает это приключение.
   - Ничего. Дело в том, что господин Шарль месяц назад исчез. Если быть
точным, восемнадцатого февраля. Вы его видели после этого?
   - Я как раз удивлялась, что он не появляется, и говорила об  этом  со
своей подругой.
   - Что вы о нем думаете?
   - Ясно, что зовут его не господин  Шарль.  Это,  наверное,  известный
человек, который вынужден, когда  ему  вздумается  развлечься,  скрывать
свое настоящее имя. Он  очень  следит  за  собой,  очень  педантичен.  Я
говорила, что руки у него, как у женщины, - с  таким  они  были  хорошим
маникюром.
   - Куда он водил вас?
   - Я думала, что он поведет меня в гостиницу, но он спросил,  не  могу
ли я отвести его к себе домой. У меня маленькая студия на авеню  Великой
Армии. Я туда никого не зову. Да я и редко соглашаюсь пойти с клиентом.
   Считается, что девушки тут для этого, но это не так.
   Подали шампанское, и она подняла свой бокал.
   - За господина Шарля, потому что вы здесь из-за него. Надеюсь, с  ним
ничего не случилось.
   - Нам это неизвестно. Он просто исчез.
   - Это жена его заволновалась? Эта полусумасшедшая?
   - Он говорил вам о ней?
   - Мы провели вместе четыре дня. Он был забавный:  во  что  бы  то  ни
стало хотел мне помочь готовить обед и мыть  посуду.  Иногда  говорил  о
себе, всегда очень неопределенно. Я вас не спрашиваю, кто он.
   - Известный человек, как вы и решили.
   - Живет в Париже?
   - Да.
   - И, наверное, время от времени уходит в загул?
   - Совершенно верно. Дня на четыре-пять, на неделю...
   - Я позвонила патрону, господину Мазотти, сказать, что я заболела, но
он, по всей