жо.
   Мегрэ вспомнил их. Особенно одного  из  них  -  клоуна;  на  нем  был
широченный  черный  костюм  и  туфли  с  бесконечно   длинными   носами,
подбородок у него был синий,  рот  -  огромный,  а  парик  на  голове  -
зеленый.
   Казалось, весь он состоит из отдельных частей, после  каждого  прыжка
он изображал такое тяжелое падение, что казалось невероятным, что он  не
разбился.
   Работал в большинстве стран Европы и даже в Соединенных  Штатах,  где
ездил с цирком Барнума в течение четырех лет. Из-за  несчастного  случая
оставил цирк.
   Дальше перечислялись фамилии, под которыми он был  известен  полиции:
Мосслер, Ван Вландерен, Патерсон,  Смит,  Томас...  Его  арестовывали  в
Лондоне, потом в Манчестере, в Брюсселе, Амстердаме  и  три  или  четыре
раза в Париже.
   Однако он ни разу не был осужден, за отсутствием улик его всякий  раз
отпускали. Одна у него была фамилия или другая, но документы всегда были
в полном порядке; он безукоризненно говорил на четырех или пяти  языках,
настолько, что мог по собственной  прихоти  выбирать  всякий  раз  новую
национальность.
   Впервые его задержали в Лондоне, где он выдавал  себя  за  гражданина
Швейцарии и работал переводчиком  в  роскошном  отеле.  Из  апартаментов
исчез сундучок с драгоценностями. Люди видели, как он выходил оттуда, но
хозяйка драгоценностей, старая американка, заявила,  что  сама  вызывала
его к себе, чтобы он перевел ей письмо из Германии.
   В Амстердаме четырьмя годами позже его заподозрили в краже. Как  и  в
первый раз, ничего доказать не удалось, и он на некоторое время исчез из
поля зрения.
   Затем им заинтересовалась парижская полиция,  и  опять  впустую,  это
было в пору, когда пышным  цветом  расцвела  контрабанда  золота;  Мосс,
ставший Джозефом Томасом, курсировал между Францией и Бельгией.
   Он знал взлеты и падения, мог жить в шикарном отеле, чуть  ли  не  во
дворце, а мог и в убогих меблирашках.
   Вот уже три года, как его нигде не видели. Неизвестно было,  в  какой
стране и под каким именем он действовал, если продолжал еще действовать.
   Зайдя в телефонную кабину, Мегрэ позвонил Люка:
   - Поднимись к Моэрсу и запроси у него все сведения  о  некоем  Моссе.
Да, скажи ему, что  это  один  из  наших  персонажей.  Пусть  даст  тебе
описание примет и прочее. Подними всех на ноги, но предупреди, чтобы его
не арестовывали. Надо попытаться не спугнуть его, если найдем. Понятно?
   - Понятно, патрон. Тут мне еще об одном ребенке сообщили.
   - Где он?
   - Улица Данфер-Рошро. Я уже послал человека. Жду его. У  меня  больше
никого нет на подхвате. И еще был вызов  с  Северного  вокзала.  Торранс
отправился туда.
   Мегрэ захотелось немного  прогуляться  под  дождем,  и  он  пошел  на
Антверпенскую площадь, посмотрел на мокрую  скамейку,  где  так  недавно
сидела мадам Мегрэ.
   Напротив,  на  углу  проспекта  Трюдена   и   Антверпенской   площади
красовалась надпись: "Зубной врач".
   Он непременно вернется сюда. Сколько еще  ему  хотелось  сделать,  но
из-за вечной суматохи он все всегда откладывал на потом.
   Мегрэ вскочил в подошедший  автобус.  У  двери  в  свою  квартиру  он
удивился: в кухне - тишина, а главное, не пахнет едой. Войдя, он  прошел
сквозь столовую, где стол даже не был накрыт,  и  наконец  увидел  мадам
Мегрэ в одной комбинации, стягивающую чулки.
   Все это вместе было так не похоже на нее, что он растерялся, и, так и
не сказав ни слова, расхохотался, глядя на ее вытаращенные глаза.
   - Ты сердишься, Мегрэ?
   По  ее  голосу  он  понял,  что  у  нее  хорошее  настроение,   почти
агрессивное; он и не знал, что у нее такое бывает, а на  кровати  лежало
ее лучшее платье и шляпка для торжественных случаев.
   - Придется тебе сегодня довольствоваться холодным  обедом.  Представь
себе, я была так занята, что ничего не успела приготовить. Но ведь ты  в
последнее время так редко заходишь домой поесть!
   Сидя  в  кресле,   она   массировала   ступни,   время   от   времени
удовлетворенно вздыхая.
   - Знаешь, мне кажется, я никогда в жизни столько не ходила!
   Он так и сидел в пальто и мокрой шляпе, смотрел на нее и ждал, а  она
нарочно томила его ожиданием.
   - Начала я с больших магазинов, хотя  была  почти  уверена,  что  это
бесполезно. Но мало ли что на свете бывает, и я не хотела  потом  ругать
себя за то, что чего-то не сделала. Потом я прошла  всю  улицу  Лафайет,
поднялась по улице Нотр-Дам-де-Лоретт,  прогулялась  по  улице  Бланш  и
улице Клиши и спустилась к Опере, и все это, заметь, пешком, хотя  полил
дождь. Надо тебе сказать, что  еще  вчера,  ничего  тебе  не  говоря,  я
прочесала район Терн и Елисейские поля.  И  тоже  для  очистки  совести,
потому что я особенно не надеялась, там слишком уж дорого.
   Тут он наконец произнес фразу, которой она никак  не  могла  от  него
дождаться.
   - Что ты искала?
   - Ну  шляпку  же!  Ты  разве  не  понял?  Мне  покоя  не  давало  мое
приключение, и я решила, что это все равно работа не для мужчин.  Костюм
- это костюм, тем более голубой. Но вот шляпка - другое дело, и уж ее-то
я очень хорошо разглядела. Белые шляпки вошли в моду пару недель  назад.
Шляпки всегда чем-нибудь да отличаются друг от друга. Понимаешь? Ничего,
что все холодное на  обед?  Я  купила  в  итальянской  колбасной  всякие
рулеты, пармскую ветчину, а еще маринованные белые грибы  и  целую  кучу
готовых закусок.
   - Так что шляпка?
   - Тебе интересно? Между прочим, с твоей шляпы  вода  течет  прямо  на
ковер. Лучше бы ты ее снял.
   Ей, конечно, что-то удалось узнать, иначе она  не  была  бы  в  таком
игривом  настроении  и  не  дразнила  бы  его.  Но  пусть   рассказывает
потихоньку, а он еще посидит, насупившись, раз ей так интереснее.
   Пока она влезала в свое вязаное платье,  он  подсел  к  ней  на  край
кровати.
   - Я прекрасно понимала, что шляпка не из роскошного дома, и искать на
улице Пэ, улице Сент-Оноре или проспекте Матиньона нечего.  А  потом,  в
этих магазинах  на  витринах  ничего  не  выставляют,  мне  пришлось  бы
заходить и изображать  из  себя  клиентку.  Представляешь  себе,  как  я
примеряю шляпки у Карелии Ребу или у Роз Валуа?
   И все-таки та шляпка была  не  из  "Галери  Лафайет"  или  "Прэнтан".
Где-то посередине. Шляпка от модистки, и от модистки с  хорошим  вкусом.
Поэтому  я  обошла  все  маленькие  магазинчики,   особенно   в   районе
Антверпенской площади, ну,  в  общем,  не  отходя  далеко.  Пересмотрела
сотню,  не  меньше,  белых  шляпок,  а   остановилась   все-таки   перед
жемчужно-серой на улице Комартен, фирма "Элен и Розина". Это была  точно
такая шляпка,  только  другого  цвета,  я  совершенно  уверена,  что  не
ошибаюсь. Я тебе уже говорила, что у дамы  с  мальчиком  шляпка  была  с
вуалью шириной в три-четыре пальца, как раз прикрывавшей глаза. Так вот,
у серой шляпки была точно такая же.
   - И ты вошла?
   Он с трудом сдерживал улыбку: стеснительная  мадам  Мегрэ  впервые  в
жизни участвовала в следствии, ну и конечно же впервые в жизни  вошла  в
модный магазин возле Оперы.
   - Тебя это  удивляет?  По-твоему,  такие  толстые  матроны  в  модных
магазинах  ничего  не  покупают?  Да,  вошла.  Я  очень  боялась,  вдруг
окажется, что у них закрыто.
   Самым естественным на свете голосом я спросила, нет ли у них такой же
белой шляпки. Мне ответили,  что  белой  нет,  но  есть  бледно-голубая,
желтая и светло-зеленая. И добавили, что была и  белая,  но  ее  продали
больше месяца назад.
   - И что же ты тогда сделала?  -  спросил  он,  очень  заинтригованный
услышанным.
   - Я сказала, набравшись духу: "Стало быть, ее я и видела у  одной  из
своих приятельниц". Знаешь, там, в магазине, полным-полно  зеркал,  и  я
увидела, что щеки у меня стали пунцовыми.
   "Вы знакомы с графиней Панетти?" - спросила продавщица  с  отнюдь  не
лестным для меня изумлением. Я сказала: "Мы встречались с ней. Я была бы
рада снова с ней увидеться, я кое-что разузнала по  ее  просьбе,  но  не
знаю, куда делся у меня ее адрес".
   "Но, я полагаю, что она, как всегда..." - Она чуть было не  прикусила
язык. Она не вполне доверяла мне, но и не осмелилась оборвать  фразу  на
середине: "Я полагаю, что она, как всегда, в "Кларидже".
   Мадам Мегрэ лукаво смотрела на мужа с видом победительницы, но губы у
нее чуть-чуть подрагивали.
   Мегрэ решил доиграть игру до конца и пробурчал:
   - Надеюсь, ты не отправилась в "Кларидж" допрашивать портье?
   - Я тут же вернулась домой. Ты сердишься?
   - Нет.
   - У тебя было столько  неприятностей  из-за  приключившейся  со  мной
истории, что я решила попытаться тебе помочь. Давай-ка поешь, я надеюсь,
ты  можешь  позволить  себе  ненадолго  задержаться  и  проглотить  хоть
что-нибудь.
   Этот обед напомнил  ему  их  первые  совместные  трапезы,  когда  она
открывала для себя Париж и приходила в восторг от закусок, продававшихся
в итальянских магазинчиках. Вообще, сегодня их  еда  меньше  всего  была
похожа на обед.
   - Как ты думаешь, то, что я узнала, тебе пригодится?
   - При условии, что ты не спутала шляпку.
   - В этом я абсолютно уверена. Вот если бы речь шла  о  туфлях,  я  бы
себе так не доверяла.
   - А что еще за история с туфлями?
   - Когда долго сидишь в сквере на  скамеечке,  естественно,  замечаешь
туфли соседки. Так вот, однажды, когда я внимательно на них  посмотрела,
она смутилась и убрала ноги под скамейку.
   - Почему?
   - Сейчас, Мегрэ, я тебе все объясню. Ну, не смотри так на меня. Ты не
виноват, что ничегошеньки не понимаешь в женских делах. Представь  себе,
что особа, привыкшая к костюмам  от  дорогих  портных,  хочет  сойти  за
мещаночку и стать совсем незаметной. Она покупает  готовый  костюм,  что
несложно. Может и шляпку приобрести, хотя  насчет  шляпки  я  не  совсем
уверена.
   - Что ты хочешь этим сказать?
   - Что эта шляпка у нее, верно, была и раньше, но  она  подумала,  что
шляпка сойдет за обычную белую, которые сейчас все носят.  Драгоценности
она снимает, пусть! Но есть одно, к чему не  так-то  просто  привыкнуть:
готовая обувь. Когда тебе ее шьют на заказ у прекрасных  мастеров,  ноги
становятся очень  нежными.  Ты  же  знаешь,  как  я  с  обувью  мучаюсь,
представляешь себе, какие у женщин чувствительные ноги.  Настолько,  что
дама предпочтет оставить дорогие туфли, думая, что их никто не  заметит.
Это ошибка, я  всегда  прежде  всего  смотрю  на  обувь.  Обычно-то  все
наоборот: элегантные красивые женщины ходят в дорогих платьях  или  даже
меховых манто, а туфли у них - дешевле дешевого.
   - А у нее были дорогие?
   - Сшитые по мерке, без всякого сомнения. Но я  не  настолько  в  этом
разбираюсь, чтобы судить, от какого они сапожника. Есть женщины, которые
бы тебе сразу сказали.
   После еды он выпил рюмочку сливянки и выкурил почти целую трубку.
   - Ты в "Кларидж"? Не очень поздно придешь?
   Он взял такси, вышел у дворца на  Елисейских  полях  и  отправился  в
"Кларидж". Дневной портье уже сменился. С ночным портье  он  был  знаком
много лет, и вообще ему повезло, ведь ночные портье обычно знают о своих
постояльцах куда больше, чем дневные.
   Появление  комиссара  в  подобного  рода  местах  всегда  производило
одинаковый эффект. Он видел, как все служащие, заместитель  директора  и
даже мальчик-лифтер хмурятся  и  недоумевают,  что  могло  стрястись.  В
шикарных отелях не любят  скандалов,  а  появление  комиссара  уголовной
полиции редко сулит что-нибудь приятное.
   - Как поживаете, Бенуа?
   - Неплохо, господин Мегрэ. Благодаря американцам совсем неплохо.
   - Графиня Панетти все еще здесь?
   - Больше месяца, как уехала. Хотите, чтобы я назвал точную дату?
   - Она была с семьей?
   - Какой семьей?
   Время суток было спокойное. Большинство постояльцев ушли в театры или
рестораны. В золотом свете солнца посыльные стояли без дела у  мраморных
колонн, наблюдая издали за комиссаром, которого знали в лицо.
   - Я не знал, что у нее есть семья. Она останавливается  здесь  многие
годы... и...
   - Скажите, вы когда-нибудь видели графиню в белой шляпке?
   - Конечно. Она получила ее как раз перед отъездом.
   - И голубой костюм у нее есть?
   - Нет. Вы, должно быть, путаете, господин Мегрэ.
   Голубой костюм у ее горничной, или камеристки, если хотите, в  общем,
у той мадемуазель, которая с ней путешествует.
   - И вы никогда не видели графиню Панетти в голубом костюме?
   - Если бы вы ее знали, вы бы такого не спрашивали.
   Мегрэ  на  всякий  случай  протянул  ему  пачку  женских  фотографий,
подобранных Моэрсом.
   - Здесь ни одна на нее не похожа?
   Портье смотрел на комиссара в тяжком недоумении.
   - Вы уверены,  что  не  ошибаетесь?  Вы  показываете  мне  фотографии
женщин, которым нет и тридцати, а графине под семьдесят. Послушайте!  Вы
можете навести справки у ваших коллег, которые  занимаются  наркоманами,
они должны ее знать. Уж мы тут такого навидались, вам-то  известно.  Так
вот! Графиня - одна из самых оригинальных наших клиенток.
   - Прежде всего, кто она?
   - Вдова графа Панетти,  министра  военной  промышленности  и  тяжелой
индустрии Италии. Живет везде  понемногу:  в  Париже,  Канне  и  Египте.
Думаю, каждый год какое-то время проводит в Виши.
   - Пьет?
   - То есть вместо воды пьет виски, и я  нисколько  не  удивлюсь,  если
узнаю, что зубы она полощет  шампанским!  Одевается,  как  юная  девица,
красится, как кукла, и большую часть ночи проводит в кабаре.
   - А ее камеристка?
   - Я ее мало знаю. Она вообще их часто меняет.
   Новую я только в этом году увидел, раньше у нее была  огромная  рыжая
дылда, профессиональная массажистка, графине  ведь  каждый  день  массаж
делают.
   - Вы знаете имя камеристки?
   - Глория как-то там. Вам все скажут в регистратуре.
   Не знаю, кто она, итальянка или просто южанка, может, даже из Тулузы.
   - Маленькая брюнетка?
   - Да, элегантная, выглядит очень пристойно, красивая.  И  жила  не  в
комнате для прислуги, а в апартаментах, завтракала и  обедала  вместе  с
графиней.
   - Мужчины у нее не бывали?
   - Только зять, он навещал их время от времени.
   - Когда?
   - Незадолго до их отъезда. Точно вам могут сказать в регистратуре. Он
в отеле не останавливался.
   - Имени его вы не знаете?
   - Кринкер, кажется. Чех или венгр.
   - Брюнет, плотного сложения, лет сорока?
   - Нет. Наоборот, блондин, и гораздо моложе. Я ему и  тридцати  бы  не
дал.
   Их  разговор  прервала  группа  американцев  в   вечерних   туалетах,
сдававших ключи и заказывавших такси.
   - Но поклясться, что он действительно ее зять...
   - А романы у нее были?
   - Не знаю, не скажу ни да, ни нет.
   - Зятю не случалось оставаться здесь на ночь?
   - Нет, но уходили они по вечерам вместе частенько.
   - С камеристкой?
   - Нет. Она никогда графиню по вечерам не сопровождала. Я и  не  видел
ее в вечернем платье.
   - Вы не знаете, куда они уехали?
   - В Лондон, это я хорошо помню. Подождите-ка.
   Я, кажется, кое-что вспомнил. Эрнест!  Иди  сюда.  Не  бойся.  Скажи,
графиня Панетти не оставила у нас свой багаж?
   - Оставила.
   Портье объяснил:
   - Наши клиенты частенько, когда им надо надолго или ненадолго уехать,
оставляют здесь часть своего багажа. У нас есть камеры хранения. Графиня
там оставила свои чемоданы.
   - Она не говорила, когда вернется?
   - Насколько я знаю, нет.
   - Она уехала одна?
   - С камеристкой.
   - На такси?
   - Это можно узнать у моего дневного коллеги.  Вы  его  найдете  здесь
завтра, он будет после восьми.
   Мегрэ достал из кармана фотографию Мосса. Портье взглянул на  него  и
скорчил гримасу.
   - Здесь вы его не найдете.
   - Вы знаете его?
   - Это Петерсон. Я знал его под именем Мосслер, когда работал в Милане
лет пятнадцать назад. Он там околачивался во всех  шикарных  отелях,  но
больше не рискует в них появляться. Он  знает,  что  ему  не  только  не
позволят остановиться в отеле, но даже в холл не пустят.
   - В последнее время вы его здесь не видели?
   - Нет. Если б увидел, для начала стребовал бы сто лир, которые  он  у
меня одолжил и так и не отдал.
   - У вашего дневного коллеги телефон есть?
   - Вы, конечно, можете попробовать позвонить  ему  в  Сен-Клу,  но  он
редко подходит к телефону. Не любит, чтобы его по вечерам беспокоили,  и
отключает телефон.
   Он тем не менее ответил, в трубке была слышна музыка.
   - Заведующий камерой хранения, разумеется, вам скажет  точнее.  Я  не
помню, чтобы я вызывал ей такси.
   Обычно, когда она выезжает из отеля, именно я  покупаю  ей  билет  на
поезд или на самолет.
   - На этот раз вы этого не делали?
   - Нет. И только сейчас об этом задумался. Может, она  на  чьем-нибудь
автомобиле отправилась?
   - А у зятя ее, Кринкера, машины нет?
   - Как же. Огромный американский автомобиль шоколадного цвета.
   - Благодарю вас. Я, вероятно, зайду к вам завтра утром.
   Мегрэ пошел в регистратуру, где заместитель директора собственноручно
проверил все данные.
   - Она выехала из отеля вечером шестнадцатого. Вот отмечено.
   - Она была одна?
   - У меня записано два ленча. Значит, она была с компаньонкой.
   - Вы не могли бы дать мне эти записи?
   Там можно было найти все расходы графини в отеле,  день  за  днем,  и
Мегрэ хотел их просмотреть на ясную голову.
   - Только при условии, что вы мне это возвратите.
   Если нет, инспектора  из  налогового  управления  устроят  нам  массу
неприятностей. А вообще, с чего полиция интересуется такой  особой,  как
графиня Панетти? Что привело вас сюда?
   Мегрэ, углубленный в свои размышления, едва не ответил: "Да вот, жена
моя!"
   Но вовремя опомнился и пробурчал:
   - Еще не знаю. Поиски шляпки.

Глава 6
ПЛАВУЧАЯ ПРАЧЕЧНАЯ У ВЭР-ГАЛАН

   Мегрэ толкнул крутящуюся дверь и увидел на Елисейских полях  гирлянды
лампочек, которые  в  дождь  всегда  казались  ему  чьими-то  блестящими
глазами, вознамерившись прогуляться пешком, он тут  же,  увидев  Жанвье,
остановился. Смешной и жалкий, он  стоял,  оперевшись  о  ствол  дерева,
неподалеку от торговки цветами, которая тоже пряталась там от  дождя,  и
явно хотел что-то сказать Мегрэ.
   Комиссар подошел к нему:
   - Ты что здесь делаешь?
   Инспектор показал на силуэт у одной из  немногих  освещенных  витрин.
Это был Альфонси, который, казалось, безумно заинтересовался витриной  с
чемоданами.
   - Он за вами следит. Получается, что и я тоже.
   - Он виделся с Лиотаром после того, как побывал на улице Тюренн?
   - Нет. Он ему звонил.
   - Ладно, плевать на него. Хочешь, я подвезу тебя?
   Мегрэ это было почти по дороге, Жанвье жил на улице Реомюра.
   Альфонси, увидев, что они уходят вместе, удивился, как-то растерялся,
а потом, когда Мегрэ остановил такси, решил еще немного пройтись и пошел
к площади Этуаль.
   - Есть что-нибудь новенькое?
   - Даже слишком много, пожалуй.
   - Я опять занимаюсь Альфонси завтра с утра?
   - Нет, приходи на Набережную. Работы, вероятно, всем хватит.
   Когда инспектор вышел, Мегрэ сказал шоферу:
   - Езжайте через улицу Тюренн.
   Было не поздно. Он надеялся, что у переплетчика еще горит  свет.  Это
была бы прекрасная возможность спокойно поболтать с Фернандой, он  давно
собирался это сделать.
   Отблеск в окне обманул его, он отпустил такси, но тут  же  обнаружил,
что внутри темно, не рискнул стучать и  двинулся  в  сторону  набережной
Орфевр, где дежурил Торранс; комиссар отдал ему распоряжения на завтра.
   Когда он на цыпочках вошел в дом, мадам Мегрэ  уже  легла.  Чтобы  не
разбудить ее, он разделся в темноте, но она спросила:
   - Что ты узнал про шляпку?
   - Ее действительно купила графиня Панетти.
   - Ты видел ее?
   - Нет. Но ей лет семьдесят пять.
   Он лег в плохом настроении, а может, просто  слишком  озабоченный,  и
когда встал, дождь все еще шел; бреясь, он к тому же порезался.
   - Будешь продолжать свое расследование? - спросил он жену, которая  в
бигуди подавала ему завтрак.
   - А мне надо делать ч