ователь Камю не задал бы такого
вопроса, если бы работал с Мегрэ дольше.
     - У меня еще нет мнения на этот счет.
     Это была правда.  Обычно он не  торопился  делать  выводы и не принимал
решений  до  тех  пор,  пока в  его  сознании  не вырисовывалась  истина или
противник не сдавался.
     - Долгая история?
     - Надеюсь, нет.
     - Гипотеза об убийстве из корыстных побуждений отпала?
     А разве не все  убийства совершались из корыстных побуждений! Поистине,
во Дворце Правосудия и в Уголовной полиции говорили на разных языках.
     Трудно предположить, что какой-то неизвестный после
     десяти часов вечера появился на улице  Сен-Шарль, собираясь поживиться,
и Софи Рикен спокойно впустила его в квартиру.
     Либо у преступника был ключ, либо это был кто-то из знакомых,  кому она
доверяла. Скорее всего - последнее. Ведь убийца  открыл при ней ящик комода,
чтобы достать пистолет.
     - Держите, пожалуйста, меня в курсе. Прокуратура в нетерпении.
     Ну, разумеется!  Прокуратура  всегда в нетерпении. Телефонный звонок из
кабинета министра заставляет трепетать чиновников, которые удобно устроились
в  своих  креслах  и  представляют себе преступление  только  по юридическим
отчетам или статистическим сводкам.
     Ну,  а  министра  подстегивал  ажиотаж,  раздуваемый газетами.  Для них
настоящим было  только то дело, которое заметно  увеличивало им тираж.  Если
читателя томить  слишком  долго, он забывает  о происшедшем. Тогда и броские
заголовки на первой полосе ни к чему.
     Мегрэ подмигнул Жанвье.
     - Время от времени выходи в коридор и смотри, что  он  там делает. Чего
доброго,  с ним случится нервный припадок или,  того  лучше,  взломает дверь
моего кабинета.
     Он  внимательно  просмотрел  всю почту  и  отправился  на летучку,  где
собрались всё коллеги, чтобы спокойно обсудить текущие дела.
     - Ничего нового, Мегрэ?
     - Ничего нового, господин начальник. Здесь не брали за горло.
     Когда комиссар  вернулся  в кабинет -  было около десяти  часов, -  его
ждала речная бригада.
     - Нашли оружие?
     -  К  счастью,  сейчас на  Сене слабое течение,  а прошлой  осенью  там
проводились работы по очистке дна. В сорока метрах вверх от моста и в десяти
от левого берега нашли  пистолет  бельгийского производства  калибром "шесть
тридцать пять". В магазине было пять пуль.
     - Отнесите его, пожалуйста, к Гастин-Ренетт. И, обращаясь к Жанвье:
     - Займитесь этим. Пуля уже у них.
     - Слушаю, шеф.
     Мегрэ хотел  было позвонить на улицу Бассано, но передумал и направился
к главной лестнице таким путем, чтобы не проходить мимо приемной.
     Однако  его  уход  не  мог остаться незамеченным для  Рикена,  который,
наверное, недоумевал,  куда пошел комиссар. Мегрэ столкнулся  с  только  что
приехавшим Лапуэнтом и  вместо  того,  чтобы  взять  такси,  как  собирался,
попросил довезти его до конторы Карю.
     Он изучил все  медные таблички в подворотне, из которых явствовало, что
почти  на каждом этаже  здания  размещалась какая-нибудь кинематографическая
организация. Общество, которое интересовало  Мегрэ, называлось  "Кароссок" и
располагалось в бельэтаже.
     - Пойти с вами?
     - Идем!
     Это  не только входило в его методу, но  и  рекомендовалось инструкцией
для всех офицеров Уголовной полиции,
     Подъезд оказался довольно мрачным, поскольку единственное окно выходило
во двор, где шофер надраивал "роллс-ройс".  Перед телефонным пультом  сидела
рыжая секретарша.
     - Мсье Карю у себя?
     - Не знаю, пришел ли он.
     Как будто можно незаметно пройти в контору!
     - Ваше имя? Вам назначено?
     - Комиссар Мегрэ.
     Она  поднялась и хотела проводить их в  приемную,  точнее -  посадить в
"холодильник".
     - Спасибо. Мы подождем здесь.
     Ей  явно  не  нравилась  такая  манера  поведения.  Вместо  того  чтобы
позвонить  патрону,  она  скрылась за обитой дверью и  появилась лишь  через
три-четыре минуты.  Но теперь она  шла позади свежевыбритого и благоухающего
лавандой  Карю, одетого в светло-серый с  иголочки костюм.  Он,  несомненно,
только что посетил своего  парикмахера, и, наверное, ему даже сделали массаж
лица. Карю был из породы людей, которые  каждое утро проводят добрых полчаса
в кресле косметического салона.
     - Как поживаете, дорогой друг?
     Он сердечно протянул руку дорогому другу, с которым познакомился только
накануне в шесть часов вечера.
     -  Входите,  прошу вас. И вы, пожалуйста, молодой человек. Полагаю, это
один из ваших сотрудников?
     - Инспектор Лапуэнт.
     - Вы свободны,  мадемуазель... Меня  ни для кого нет,  к телефону  я не
подхожу. Соедините меня, только если будет звонок из Нью-Йорка.
     И объяснил улыбаясь:
     - Не терплю, когда телефонные звонки прерывают разговор.
     У него  на столе стояло  три  аппарата. Комната была просторной, стены,
как и кресла,  обтянуты бежевой кожей, ковер на полу - в светло-  коричневых
тонах.
     Огромный  письменный  стол из палисандрового дерева  был  завален таким
количеством папок, что для их разбора потребовалась бы дюжина секретарей.
     - Садитесь, прошу вас. Чем могу угостить?
     Он  подошел  к  низкому  шкафу,  который  оказался  баром  внушительных
размеров.
     - Может быть, аперитив еще рановато, но я слышал, вы - любитель пива? Я
- тоже. У меня есть превосходное... прямо из Мюнхена.
     Он держался свободнее, чем накануне, наверное потому, что мог теперь не
заботиться о реакции Норы.
     - Вчера вы  застали меня врасплох. Когда я шел ужинать к своему старому
другу Бобу, у которого я частенько бываю,  я не думал, что встречу  там вас.
До этого я выпил  две  или три рюмки виски, да еще добавил шампанского. Я не
был  пьян.  Я никогда  не пьянею.  И  все-таки  утром  я  весьма смутно  мог
вспомнить наш вчерашний разговор. Жена упрекает меня  в излишней болтливости
и  в чрезмерной  горячности. Надеюсь,  у вас не  сложилось обо мне такого же
впечатления?
     - Я понял, что вы считаете Фрэнсиса Рикена толковым  парнем, у которого
есть все возможности стать одним из ведущих режиссеров.
     - Да, вероятно, я  это говорил. Это  мой  принцип -  делать  ставку  на
молодых.
     - А сейчас вы придерживаетесь иного мнения?
     -  Конечно, нет! Что вы! Однако есть некоторые нюансы. Я  нахожу в этом
юноше  явную  склонность  к  разбросанности,  к  известной  анархии.  То  он
переоценивает себя, то теряет всякую веру в свои силы.
     - Вы говорили, что считаете эту пару очень дружной.
     Карю удобно устроился в кресле,  положив  ногу на ногу,  в одной руке -
стакан, в другой - сигара.
     - Я это говорил?
     Внезапно  он  встал, поставил мешавший  ему  стакан  на столик,  сделал
несколько затяжек и принялся расхаживать взад и вперед по ковру.
     - Я очень надеялся, комиссар, что вы сегодня придете.
     - Я так и понял.
     - Нора  -  женщина  незаурядная.  Хоть  она  никогда  не бывает в  моей
конторе, можно смело сказать, что она моя лучшая сотрудница.
     - Вы мне говорили, что она наделена даром медиума.
     - Я  это  говорю в ее присутствии, потому что ей это льстит. А на самом
деле она обладает изрядной долей здравого смысла и  редко ошибается в людях.
Я часто увлекаюсь... слишком доверяю... А она - нет.
     - Иначе говоря, она служит вам своего рода стоп-краном?
     - Пожалуй. Я твердо решил: как только получу развод, женюсь на ней. Да,
в общем, мы и сейчас уже как муж и жена.
     Чувствовалось,  что  ему  стало труднее  говорить,  что он  подыскивает
слова, не спуская глаз со столбика пепла на сигаре.
     -  Ну,  как  бы  лучше  выразиться? Нора очень ревнива  при всей  своей
незаурядности. Вот почему мне пришлось вам вчера солгать в ее присутствии.
     - Сцена в спальне?
     -  Конечно.  Разумеется, все происходило не  так, как я  вам рассказал.
Софи действительно уединилась в  спальне, чтобы  выплакаться после того, как
Нора зло съязвила в ее адрес - не помню,  как  именно, все мы тогда прилично
выпили. Короче говоря, я стал ее утешать...
     - Она стала вашей любовницей?
     - Комиссар полиции не колеблясь констатировал бы факт адюльтера.
     Он улыбнулся с довольным видом.
     -  Скажите,  мсье  Карю. Вероятно, в  вашей конторе ежедневно  мелькают
хорошенькие девушки.  Большинство  из  них,  конечно,  готовы на  все, чтобы
получить хоть самую крохотную роль?
     - Верно.
     - Полагаю, вы иногда этим пользуетесь?
     - Это одна  из составляющих  нашей  профессии. Все  мужчины  ведут себя
одинаково, разве что не у всех одинаковые возможности. Вы сами, комиссар...
     Мегрэ строго, без улыбки, взглянул на него.
     - Простите, если я вас  шокирую. Так о чем я говорил? Я в курсе, что вы
беседовали с некоторыми из наших друзей и еще вернетесь к этому. Предпочитаю
играть в  открытую. Вы слышали, как Нора отзывалась о Софи? Мне не хотелось,
чтобы вы составили представление о бедной девочке по ее словам. Она вовсе не
была карьеристкой и совсем не походила на женщину, которая ляжет в постель с
первым встречным. Какой-то порыв толкнул ее, совсем  юную, почти девочку,  к
Рикену,  он обладает фатальной для  женщин притягательностью.  На них всегда
производят   впечатление   страдальцы,   честолюбцы,   циники,   мужчины   с
необузданным темпераментом. Словом,  она вышла за него замуж. Она поверила в
него. Ходила за ним по пятам, как дрессированная собачка, замолкала, если он
не желал, чтобы она говорила, почти не занимала места,  чтобы ему не мешать,
и  соглашалась  на  то  неопределенное  существование,  которое  он  ей  мог
предложить.
     - Она была несчастлива?
     - Она  страдала, но  старалась не подавать  виду. В  общем, если  он  и
нуждался в ней, в ее неназойливом  присутствии, то бывали минуты, когда  она
его раздражала. Тогда  он  упрекал  ее в том, что она для него обуза, мешает
его карьере, говорил, что она глупа, как ослица.
     - Это она вам сказала?
     -  Я   об  этом  догадывался  по  некоторым   репликам,   которыми  они
обменивались.
     - И вы стали ее доверенным лицом?
     -  Если хотите... Против  воли, уверяю вас. Она чувствовала  себя очень
одиноко в чужой для себя среде, ей не на кого было опереться.
     - Когда вы стали ее любовником?
     - До чего не люблю это слово! Я к ней испытывал сострадание и нежность.
Мне хотелось ей помочь.
     - Сделать карьеру в кино?
     - Да. Но она возражала. Она не  обладала яркой красотой, на таких,  как
она, на улице не оглядываются, как на Нору.
     - Итак, вы хотели "запустить" ее на орбиту?
     - Да, я об этом подумывал.
     - Ас ней вы говорили?
     - Очень осторожно.
     - Где вы встречались?
     - Я обязательно должен отвечать на этот вопрос?
     - Иначе мне самому придется искать ответ.
     - Я снимал меблированную  квартирку, довольно изящную, комфортабельную,
в новом доме на улице Франциска Первого. Чтобы быть совсем точным, - на углу
авеню Георга Пятого. В трехстах метрах отсюда.
     -  Минутку. Эта  квартирка предназначалась  только  для ваших встреч  с
Софи? Или там происходили и другие свидания?
     - Мы там встречались с Софи.
     - Вы никогда не бывали у нее дома в отсутствие мужа?
     - Был недавно - недели две назад. Она не позвонила  мне, как обычно. На
улице Франциска Первого ее тоже не оказалось. Я позвонил, и она сказала, что
плохо себя чувствует.
     - Она была больна?
     - Пала духом...  Фрэнсис становился  все более раздражителен. Иногда на
него нападали приступы ярости. Потеряв  терпение, она хотела уйти, все равно
куда, устроиться продавщицей в первый попавшийся магазин.
     - Вы ей посоветовали ничего не предпринимать?
     -   Я   дал   ей   адрес   одного   из   моих   адвокатов,   чтобы  она
проконсультировалась по поводу развода. Так было бы лучше для них обоих.
     - Она согласилась?
     - Колебалась. Она  жалела Фрэнсиса. Считала своим долгом  оставаться  с
ним, пока он не добьется успеха.
     - Она говорила с ним об этом?
     - Конечно, нет.
     - Почему вы так уверены?
     - Он бы отреагировал весьма бурно.
     - Я  хотел  бы  задать вам  вопрос,  мсье Карю.  Подумайте, прежде  чем
отвечать. Не скрою, это весьма  важно. Знали  ли вы, что примерно  год назад
Софи была беременна?
     Внезапно  он стал  пунцовым  и нервно  погасил  сигарету  в хрустальной
пепельнице.
     - Да, я знал,  - сказал он, усаживаясь в кресло. -  Однако клянусь  вам
всем святым, это не имело ко мне Отношения. Тогда между нами ничего не было.
Именно  этот факт и послужил нашему сближению. Я  видел, что она нервничает,
что ее что-то мучит. Я  поговорил  с ней доверительно.  Она призналась,  что
ждет ребенка и Фрэнсис придет в ярость, если узнает.
     - Почему?
     - Потому  что это будет помехой для его карьеры. Они и так едва концы с
концами сводили, а с ребенком... Короче  говоря,  она не сомневалась, что он
ей этого не простит, и спрашивала, не  знаю ли  я адреса акушерки или врача,
оказывающего услуги.
     - Вы дали ей адрес?
     - Я помог ей в этом.
     - Фрэнсис ни о чем не узнал?
     - Нет... Он слишком занят собой, его  не волнует, что творится  вокруг,
даже если речь идет о его собственной жене.

     Он поднялся и пошел к бару за новой бутылкой.
     С уважительной фамильярностью его называли мсье Гастон. Это был человек
серьезный  и  достойный,  сознающий, какая ответственность  лежит  на плечах
портье крупного отеля.  Он заметил Мегрэ прежде, чем  тот успел пройти через
вращающуюся дверь,  и, морща лоб, перебирал  в  памяти  лица клиентов, из-за
которых он мог удостоиться визита полиции.
     - Минутку, Лапуэнт.
     Мегрэ  пришлось  подождать,  пока  пожилая  дама  узнает  час  прибытия
самолета из Буэнос-Айреса, чтобы пожать руку Гастону.
     - Когда я вас вижу, я всегда начинаю думать...
     - Не волнуйтесь. Ничего страшного. Если  не ошибаюсь, мсье Карю снимает
у вас апартаменты на четвертом этаже?
     - Да... С мадам Карю.
     - Она значится у вас под этим именем?
     - Во всяком случае, мы так ее называем.
     Мсье  Гастону  даже не  следовало бы улыбаться при этих словах: Мегрэ и
так все было ясно.
     - Она у себя?
     Портье взглянул на  доску с ключами, ключа  не  было. Не знаю,  зачем я
туда смотрю. Старая привычка... В это время она обычно завтракает.

     - Мсье Карю отсутствовал на этой неделе, не правда ли?
     - В среду и в четверг.
     - Он уезжал один?
     - Да. Шофер отвез его в Орли к пятичасовому рейсу. Кажется, он летал во
Франкфурт.
     - Когда он вернулся?
     - Вчера днем - из Лондона.
     -  Вы ночью не  дежурите, но,  наверное,  можете выяснить,  уходила  ли
куда-нибудь в среду вечером мадам Карю и в котором часу вернулась.
     - Это сделать нетрудно.
     Он перелистал большую книгу в черном переплете.
     -  Возвращаясь вечером, клиенты обычно сообщают  моему коллеге, который
дежурит  ночью,  когда их  следует разбудить утром и что подать на  завтрак.
Мадам Карю  обязательно это делает. Мы не отмечаем,  в котором  часу клиенты
возвращаются, но по порядку, в каком записаны фамилии, можно  приблизительно
установить время. Например, в среду перед  мадам Карю значится всего десяток
имен.  Могу побиться об заклад, что  мадам Карю вернулась  до двенадцати. Во
всяком  случае, до  театрального разъезда. Вечером  я  точно выясню у своего
коллеги.
     - Спасибо. Доложите ей обо мне.
     - Вы хотите ее видеть? Вы с ней знакомы?
     -  Вчера вечером мы  пили кофе с ней и  с ее  мужем. Сейчас назовем это
визитом вежливости.
     -  Соедините, пожалуйста, с четыреста третьим. Алло!  Мадам  Карю?  Это
портье.  Комиссар  Мегрэ  просит разрешения  подняться к  вам  в  номер. Да.
Хорошо. Я передам.
     И обращаясь к Мегрэ:
     - Она просит подождать минут десять.
     Зачем ей понадобились  десять  минут?  Чтобы закончить  свой мудреный и
жуткий грим? Или позвонить на улицу Бассано?
     Комиссар  вернулся к  Лапуэнту, и они стали  молча ходить от  витрины к
витрине,  любуясь драгоценностями  лучших ювелиров  Парижа, меховыми  манто,
шикарным женским бельем.
     Их  не  покидало неприятное ощущение,  что  они выставлены на  всеобщее
обозрение, и когда прошло десять минут,  они,  облегченно вздохнув, вошли  в
один из лифтов.
     - Четвертый.
     Дверь  открыла Нора в пеньюаре  из  зеленого шелка  под  цвет глаз;  ее
волосы были светлее, чем казались накануне, почти седыми.
     Гостиная была просторной,  с двумя окнами от  пола до  потолка, одно из
которых выходило на балкон.
     - Я не ждала вас, вы застали меня врасплох.
     - Надеюсь, мы не помешали вам позавтракать? Подноса  с  едой в гостиной
не видно; наверное, он в соседней комнате.
     - Вы хотите видеть мужа? Он недавно ушел к себе в контору.
     - Нет,  я хотел  задать несколько  вопросов  именно  вам. Прежде  всего
вопрос, который я  задаю всем  без  исключения,  кто  знал  Софи  Рикен.  Не
усмотрите в нем подвоха. Где вы были в среду вечером?
     Она и глазом не повела. Поудобнее устроилась в своем кресле и спросила:
     - В котором часу?
     - Где вы ужинали?
     -  Минутку... В среду? Вчера - с вами. В четверг я ужинала одна у Фуке,
но  не на  втором  этаже, где  мы  бываем  обычно с  Карю,  а на первом,  за
маленьким  столиком. В среду... В среду я вообще не ужинала. Должна сказать,
что, кроме легкого завтрака, я  ем еще один раз в день.  Если обедаю, то уже
не ужинаю. В среду мы обедали в "Беркли", потом  у меня была примерка в двух
шагах отсюда, потом я выпила рюмочку "У Жана", на улице  Марбеф. Примерно  в
девять вернулась в отель.
     - Вы поднялись прямо к себе?
     - Да. Читала до часу ночи, потому что раньше заснуть не могу. До того -
смотрела телевизор.
     Он стоял в углу комнаты.
     - Только не спрашивайте,  что  передавали. Все, что  я помню: там  были
какие-то  неизвестные молодые певцы и  певицы. Вы удовлетворены? Может быть,
позвать рассыльного с этажа! Впрочем, кажется, сегодня дежурит другой...
     - Вы что-нибудь заказывали?
     - Бокал шампанского.
     - В котором часу?
     - Перед  тем, как  лечь спать. А  вы подозреваете, что я отправилась на
улицу Сен-Шарль и пристрелила несчастную Софи?
     - Я выполняю свой профессиональный долг и стараюсь быть как можно менее
докучливым.  После ваших вчерашних реплик  о Софи  Рикен трудно заподозрить,
что вы друг другу симпатизировали.
     - Я и не пыталась это скрыть.
     -  Речь  шла о  вечеринке здесь, в гостинице,  когда  вы  застали  ее в
объятиях вашего мужа.
     -  Наверное,  мне  не  следовало  об этом  говорить.  Я  просто  хотела
показать, что она цеплялась за всех встречных мужчин, вовсе не была  наивной
дурочкой и  не  была страстно  влюблена  в  Фрэнсиса, как вам это, наверное,
преподнесли.
     - Кого вы имеете в виду?
     - Мужчинам свойственно попадаться на крючок... Большинство  из  тех,  с
кем мы общаемся, считают меня холодной, честолюбивой, расчетливой...
     - Никто не говорил мне о вас в таких выражениях.
     - Но все так думают, даже такой тип, как Боб, который многое повидал на
своем  веку. И наоборот, в их глазах малышка Софи, такая нежная,  кроткая, -
жертва безответной любви. Думайте, как вам угодно. Я сказала правду.
     - Карю был ее любовником?
     - Кто это утверждает?
     - Вы же сказали...
     - Я сказала, что она прижималась к нему, хныкала, чтобы ее пожалели, но
вовсе не утверждала, что Карю был ее любовником.
     - А все остальные - были. Я правильно вас понял?
     - Спросите у них... Посмотрим, осмелятся ли они солгать?
     - А Рикен?
     -  Вы  ставите меня в  трудное положение. Я стараюсь не судить людей, с
которыми  общаюсь, но совсем не  обязательно  думать, что  они наши  друзья.
Разве я вам говорила,  что Фрэнсис знал? А может быть, и говорила. Я  уже не
помню.  Я иногда подвластна порывам. Карю увлекся этим парнем, предрекал ему
большое будущее.  Я  же считаю,  что  Фрэнсис