озефа, даже уши и те покраснели.
   Прежде чем ответить, Мегрэ, не поднимаясь, приоткрыл дверь  и  сказал
жене Марселина, затаившейся за дверью:
   - Спуститесь, пожалуйста, вниз.
   И, лишь услышав, что она наконец спустилась, он снова закрыл дверь.
   - В этом дворе.
   - В нашем?
   - Да.
   - Что я мог видеть?
   - Этого я не знаю. Это знаешь ты.
   Мальчик, сидевший на кровати, отпрянул к самой стене и  с  удивлением
уставился на Мегрэ:
   - Что вы хотите сказать?
   - Ты стоял у окна, и старуха показала тебе подкову, так?
   - Я уже сказал вам об этом.
   - Только карабин был не в твоей комнате.
   - Как вы это узнали?
   - Твой отец был внизу, во дворе. Дверь в сарай была открыта.  Что  он
делал?
   - Он разрубал баранью тушу.
   - Со своего места он мог видеть и тебя у окна, и Леони Бирар.
   - Этого вам никто не мог  сказать!  -  воскликнул  мальчик  скорее  с
восхищением, нежели с удивлением. - Вы сами обо всем догадались?
   - Он относился к старухе не лучше, чем ты. Она  задевала  его  всякий
раз, как он проходил мимо, верно?
   - Она называла его подонком и нищим.
   - Она показывала ему язык?
   - Она не могла без этого.
   - Твой отец вошел в сарай?
   - Да.
   - Когда он вышел оттуда, карабин был у него в руках?
   - Что с отцом сделают?
   - Это зависит от многого... Ты решил, что не будешь больше мне врать.
   - Я расскажу вам всю правду.
   - Мог ли отец видеть тебя в эту минуту?
   - Не думаю. Я отошел от окна.
   - Нарочно отошел? Пусть, мол, он не знает, что ты его видел, так?
   - Наверно. Я не помню. Все произошло так быстро...
   - Что произошло "так быстро"?
   - Он посмотрел вокруг и выстрелил. Я  услышал,  как  он  пробормотал:
"Получай свое, проклятая!"
   - Он хорошо прицелился?
   - Нет. Он приложил карабин к плечу и выстрелил.
   - Он хороший стрелок?
   - Он не может попасть в воробья с расстояния десяти шагов.
   - Он видел, что Леони Бирар упала?
   - Да. С минуту он стоял  неподвижно,  как  громом  пораженный.  Потом
побежал в сарай, чтобы положить на место карабин.
   - А потом?
   - Он посмотрел на мое окно и вошел в дом. Затем  я  услышал,  как  он
ушел.
   - Куда он пошел?
   - К Луи.
   - Как ты узнал об этом?
   - Когда он вернулся, он был пьян.
   - А Тео был в саду?
   - Он вышел из винного погреба.
   - Он видел, как твой отец стрелял?
   - Со своего места он ничего не мог видеть.
   - Но он видел тебя у окна?
   - Наверно, видел.
   - И слышал выстрел?
   - Должно быть, слышал.
   - С тех пор отец ничего тебе не говорил?
   - Нет, ничего.
   - И ты ничего ему не сказал?
   - Я не решался.
   - Марсель думал, что стрелял ты?
   - Конечно.
   - Поэтому он солгал?
   - Я его друг.
   Мегрэ машинально погладил его по голове.
   - Все, малыш! - сказал он, вставая. Он не добавил:
   "Вот кто узнал жизнь раньше, чем другие".
   Почему? Жозеф не воспринимал все случившееся слишком трагично. Он так
привык к  подобным  ежедневным  маленьким  трагедиям,  что  событие  это
казалось ему не более серьезным, чем все остальные.
   - Его посадят в тюрьму?
   - Не надолго. Если докажут, что  он  не  целился  в  Леони  Бирар  и,
следовательно, не собирался ее убить.
   - Он хотел только попугать ее.
   - Я знаю. Вся деревня будет свидетельствовать в его пользу.
   Подумав, мальчик подтвердил его мнение:
   - Я думаю, что да: его все очень любят, несмотря ни  на  что.  Он  не
виноват.
   - В чем не виноват?
   - Ни в чем.
   Мегрэ уже спускался по лестнице, когда Жозеф окликнул его:
   - Вы не хотите снять гипс с моей ноги?
   - Пожалуй, лучше прислать тебе доктора.
   - Вы пришлете его сейчас же?
   - Если он у себя.
   - Не забудьте.
   И когда Мегрэ спустился вниз, услышал, как тот прошептал:
   - Спасибо...
   Он не пошел через кухню. Солнце уже  спускалось  за  дома,  от  земли
поднимался пар. Все три женщины по-прежнему неподвижно сидели за  столом
и молча посмотрели на комиссара, когда тот проходил мимо окна.
   На церковной паперти священник беседовал с какой-то пожилой женщиной,
и комиссару Мегрэ показалось, будто священнику хотелось подойти к нему и
заговорить.
   Он тоже знал правду. Во время исповеди он узнал про ложь Марселя.  Но
он был единственный, кто имел право ничего не сказать.
   Мегрэ поклонился ему, и священник  взглянул  на  него  с  удивлением.
Потом комиссар вошел в мэрию, где застал Даньелу, курившего  в  ожидании
его сигару. Он вопросительно посмотрел на комиссара.
   - Можете освободить учителя, - сказал Мегрэ.
   - Это Жозеф?
   Мегрэ отрицательно покачал головой.
   - Кто?
   - Его отец. Марселин.
   - Значит, мне следует его арестовать?
   - Я должен сначала сказать ему два слова.
   - Марселин признался?
   - Он в таком состоянии, что  ни  в  чем  не  может  признаться.  Если
хотите, пойдемте со мной...
   Они направились к гостинице, но Мегрэ вспомнил  о  своем  обещании  и
пошел к дому доктора. Позвонил.
   Дверь открыла его сестра.
   - Доктор дома?
   - Он только что уехал к больной.
   - Когда он вернется, скажите ему, чтобы он сходил к Жозефу и  снял  с
ноги гипс.
   Она тоже подумала, что виновник - Жозеф. Лейтенант Даньелу ждал его у
дверей гостиницы Луи. На улице никого не было. Несколько посетителей все
еще сидели за столами.
   - Где Марселин? - спросил Мегрэ у Терезы.
   Он нарочно говорил довольно громко: пусть-ка и Тео послушает!  Теперь
и комиссар в свою очередь хитро посмотрел на полицейского. Тео  спокойно
принял свое поражение. Вместо того чтобы рассердиться, он пожал плечами,
как бы говоря: "Тем хуже! Это не моя вина..."
   - В комнате слева от лестницы, господин Мегрэ.
   Мегрэ один поднялся наверх и открыл дверь. Разбуженный шумом,  мясник
приподнялся на кровати, сел и уставился на него бессмысленным взглядом.
   - Что вам от меня надо? - пробормотал он заспанным голосом. - Который
час?
   - Пять.
   Он спустил обе ноги на пол, потер глаза, лицо. От него разило вином.
   - Марселин, лейтенант ждет тебя внизу.
   - Меня? Зачем? Что я сделал плохого?
   - Он сам тебе скажет.
   - Вы были у меня дома?
   Мегрэ не ответил.
   - Вы мучили моего мальчишку? - спросил мясник заспанным голосом.
   - Вставай, Марселин.
   - Встану, если сам захочу...
   Волосы у него были всклокочены, взгляд тяжелый.
   - А вы, оказывается, хитрец! Небось довольны собой... Мучить детей  -
вот зачем вы сюда явились!..  Вот  за  какую  работу  правительство  вам
платит!..
   - Идем вниз.
   - Не смейте ко мне прикасаться!
   Встав наконец на ноги и раскачиваясь во все стороны, он рычал:
   - Все это только потому, что учитель - грамотный...
   Он тоже получает денежки от плательщиков налогов...
   Чтобы выразить свое презрение, он плюнул на пол, направился к двери и
чуть не упал на лестнице.
   - Луи, стакан перно! - выкрикнул он, добравшись до стойки.
   Ему очень хотелось уйти с шиком. Пытаясь посмеиваться, он смотрел  на
всех окружающих.
   Луи взглядом спросил у Мегрэ, следует ли ему подать требуемый стакан,
и комиссар знаком дал понять, что ему это безразлично.
   Марселин залпом выпил вино, вытер губы и, повернувшись к Тео, бросил:
   - Все-таки она получила свое, проклятая!
   - Не болтай  вздора!  -  пробормотал  полицейский,  смотря  в  карты,
которые держал в руке.
   - Может, она не получила своего?
   - Ты это сделал не нарочно. Ведь ты  не  можешь  попасть  в  быка  на
расстоянии тридцати метров.
   - Так все-таки она получила свое? Да или нет?
   - Да, она получила! А теперь замолчи.
   Тут вмешался лейтенант:
   - Следуй за мной, иначе я надену на тебя наручники.
   Марселин продолжал буянить.
   - Как вам будет угодно.
   Блеснули наручники и сомкнулись на запястьях мясника.
   - Видели вы что-нибудь подобное?!
   Выходя из комнаты, он споткнулся о порог. Немного погодя слышно было,
как хлопнула дверца полицейской машины.
   В комнате воцарилось молчание. Пахло  вином,  плотный  дым  колыхался
перед лампой. Ее уже зажгли, хотя было еще светло. Через полчаса  совсем
стемнеет, и в деревне видны будут  лишь  тускло  мерцающие  пятна  окон,
две-три плохо освещенные витрины да  чья-то  тень,  робко  пробирающаяся
вдоль домов...
   - Приготовьте мне счет, - буркнул Мегрэ.
   - Вы прямо сейчас поедете?
   - Вечерним поездом.
   Остальные по-прежнему молчали.
   - Как бы мне вызвать такси?
   - Надо сказать Маршандону. Он довезет вас  на  своем  грузовичке.  Он
всегда отвозит всех на вокзал.
   Раздался голос Тео:
   - Ну что, мы играем или нет? Я сказал: пики козыри. И мой ход.
   - Под что идешь?
   - Под даму.
   - Иду с вальта.
   Мегрэ казался чуть грустным или усталым, как почти всякий раз,  когда
заканчивал расследование... Он  приехал  сюда,  чтобы  поесть  устриц  и
насладиться местным белым вином.
   - Что вам предложить, комиссар?
   Он заколебался. Запах вина был ему противен. И  все-таки  он  сказал,
потому что мечтал об этом еще в Париже:
   - Полбутылочки белого.
   Скобяная лавка была еще открыта.  Через  магазин,  весь  заставленный
ведрами и кастрюльками, видна была кухня. Там, сжав голову руками, сидел
над книгой Марсель Селье.
   - За ваше здоровье!
   - За ваше!
   - Вам, наверно, не очень-то понравилось у нас?
   Он не ответил.  А  немного  позже  Тереза  принесла  сверху  его  уже
уложенный чемодан:
   - Надеюсь, ваша жена найдет там все в порядке.
   В самом деле, было приятно сразу вспомнить о  госпоже  Мегрэ,  об  их
квартирке на бульваре Ришар-Ленуар, о залитых светом Больших  бульварах,
куда он поведет ее в первый же свободный вечер, об их привычных  походах
в кино...
   Когда он, устроившись в кабине грузовичка,  проезжал  мимо  мэрии,  в
окнах у Гастенов горел свет. Часа через два учитель  вернется  домой,  и
они снова будут все вместе, на удивление похожие друг на друга. Да,  они
снова будут вместе, словно люди, приютившиеся на необитаемом острове...
   А еще чуть позже он увидел справа от себя  покачивающиеся  в  темноте
силуэты корабельных мачт и, добравшись наконец до вокзала,  купил  целую
пачку свежих парижских газет.

   1953г.



   Жорж СИМЕНОН
   РЕВОЛЬВЕР МЕГРЭ

Перевод Е. Якушкиной


Глава первая,
в которой Мегрэ опаздывает к завтраку, а один из приглашенных отсутствует на званом обеде...

   Когда впоследствии Мегрэ вспоминал это  необычное  дело,  то  начинал
думать о  болезнях,  которые  подкрадывались  исподтишка,  начинаясь  не
бурно, а с легкого недомогания, с ломоты - симптомов слишком безобидных.
   Не было вызова на место преступления,  не  было  жалобы  в  уголовную
полицию, не поступало тревожных сигналов и  анонимных  доносов;  началом
этого дела, если вспомнить все по порядку, был просто телефонный  звонок
мадам Мегрэ.
   Черные мраморные часы на  камине  в  кабинете  Мегрэ  показывали  без
двадцати двенадцать, он ясно помнит стрелки, образующие  тупой  угол  на
циферблате. Стоял уже июнь, в широко  открытое  окно  вливался  нагретый
солнцем летний запах Парижа...
   - Это ты?
   Жена, конечно, узнала его голос, но  она  всегда  переспрашивала,  не
потому, что сомневалась, а просто чувствовала себя  неловко,  говоря  по
телефону. Наверно, окна  на  бульвар  Ришар-Ленуар  сейчас  тоже  широко
открыты... Мадам Мегрэ  к  этому  времени  обычно  уже  заканчивала  всю
основную работу по хозяйству. Она звонила ему редко.
   - Слушаю.
   - Я хотела только спросить, ты собираешься прийти завтракать?
   Она почти никогда не звонила, чтобы задать ему  этот  вопрос.  Он  не
рассердился, но нахмурил от удивления брови.
   - Почему ты спрашиваешь?
   - Просто так. А потом тебя здесь ждут. Ему показалось,  что  голос  у
нее виноватый.
   - Кто?
   - Ты его  не  знаешь.  Ничего  особенного.  Но  если  ты  не  придешь
завтракать, я скажу, чтобы не ждали.
   - Мужчина?
   - Молодой человек.
   Конечно,  она  провела  его  в  гостиную,  куда  они  сами  почти  не
заглядывали. Телефон стоял в столовой.  Там  они  обычно  проводили  все
время и принимали близких друзей. Именно в  столовой  находились  трубки
Мегрэ, его кресло и швейная машина мадам Мегрэ. По ее смущенному  голосу
он догадался, что дверь между двумя комнатами осталась открытой.
   - Кто он такой?
   - Не знаю.
   - Что ему нужно?
   - Не знаю. По-видимому, что-то личное.
   Его мало интересовал этот посетитель.  Если  он  и  расспрашивал,  то
только из-за смущения жены, - она, очевидно, уже взяла  этого  мальчишку
под свое покровительство.
   - Я выйду около двенадцати, - сказал Мегрэ.
   Ему оставалось принять только  женщину,  которая  уже  несколько  раз
приставала с жалобами на соседку, писавшую ей угрожающие письма.
   Он позвонил секретарю.
   - Пусть войдет.
   Зажег трубку и, покорившись судьбе, откинулся на спинку кресла.
   - Итак, сударыня, вы снова получили письмо?
   - Целых два, господин комиссар. Я взяла их с собой. В первом, как  вы
сами увидите, она признается, что отравила мою кошку, и  угрожает,  что,
если я не перееду на другую квартиру, скоро наступит моя очередь...
   Стрелки на циферблате потихоньку двигались вперед. Нужно было  делать
вид, что принимаешь эту историю  всерьез.  Разговор  продлился  четверть
часа. Когда Мегрэ уже поднялся, чтобы взять шляпу, в дверь снова  кто-то
постучался.
   - Вы заняты?
   - А  ты  что  делаешь  в  Париже?  Это  оказался  Лурти,  его  бывший
инспектор, переведенный в уголовную полицию Ниццы.
   - Проездом. Забежал, чтобы подышать здешним  воздухом  и  пожать  вам
руку. Успеем проглотить по стаканчику в пивной "У дофина"?
   - Перехватим на ходу.
   Он очень любил Лурти, костлявого парня с голосом церковного певчего.
   В пивной у стойки они встретили еще несколько знакомых инспекторов.
   Потолковали о том о сем. Аперитив был так же хорош, как  этот  летний
день. Выпили по стаканчику, потом по второму и по третьему.
   - Я должен бежать. Меня ждут дома.
   - Я провожу вас до уголка.
   Они перешли вместе через Новый мост, дошли до улицы Риволи, где Мегрэ
пришлось добрых пять минут искать такси. Было без десяти час,  когда  он
наконец поднялся на четвертый этаж дома на бульваре Ришар-Ленуар, и, как
обычно, дверь квартиры открылась прежде, чем он успел  вынуть  ключи  из
кармана.
   Ему сразу бросился в глаза встревоженный вид жены.  Понизив  голос  -
дверь в гостиную была открыта, - он спросил:
   - Все еще ждет?
   - Нет, он ушел.
   - А что ему было нужно?
   - Он не сказал.
   Если бы не ее взволнованное лицо, Мегрэ, конечно, пожал  бы  плечами,
проворчав: "Одним меньше!"
   Но она не вернулась на кухню, а пошла следом за ним в столовую; у нее
был вид человека, который собирается просить прощения.
   - Ты заходил сегодня утрем в гостиную? - спросила она.
   - Я? Нет. Зачем?
   Действительно, зачем ему было заходить утром в эту гостиную,  которую
он не переваривал?
   - А мне казалось...
   - Что?
   - Ничего. Я все старалась припомнить. Я заглянула в ящик стола.
   - В какой ящик?
   - В тот, в который ты убираешь свой револьвер из Америки.
   Только теперь  он  начал  подозревать  истину.  Как-то  ему  пришлось
провести  несколько  недель  в   Соединенных   Штатах   по   приглашению
полицейского управления, там много толковали об оружии.  Перед  отъездом
американцы преподнесли ему револьвер, которым они очень  гордились,  это
был  "смит-вессон-45",  специального  образца,  с   коротким   дулом   и
чрезвычайно легким спуском. На револьвере было выгравировано: "То  J.  -
J. Maigret, from his F.B.I, friends"  .
   Он никогда им не пользовался. Но как раз накануне  вечером  вынул  из
ящика, чтобы показать одному своему другу, вернее  приятелю,  с  которым
они пили кофе и ликер. Сидели они в гостиной.
   - Почему "Ж. - Ж. Мегрэ"?
   Он сам задал тот же вопрос, когда ему преподнесли этот  револьвер  во
время прощального коктейля. Американцы предварительно выяснили, как  его
зовут, у них в обычае называть сразу два имени. Два первых его имени:
   "Жюль Жозеф". О третьем - Ансельм - он им ничего не сказал.
   - Мой револьвер исчез?
   - Сейчас я тебе все объясню.
   Не слушая ее, он вошел в гостиную, где еще  стоял  запах  сигарет,  и
взглянул на камин. Там он накануне оставил револьвер. Он помнил точно. А
теперь револьвера не было. Но Мегрэ знал, что не прятал его в ящик.
   - Кто это был?
   -  Во-первых,  сядь.  Я  подам  завтрак,  а  то  жаркое  подгорит.  И
пожалуйста, не сердись. Но он уже рассердился.
   - Как ты могла впустить незнакомого человека в квартиру и...
   Она вышла из комнаты и вернулась с блюдом в руках.
   - Если бы ты его видел...
   - Сколько ему лет?
   - Совсем мальчик. Лет девятнадцати, самое большее двадцати.
   - Что ему было нужно?
   - Я была на кухне. Услышала звонок. Подумала, что  принесли  счет  за
газ, и пошла открывать. Увидела его. Он спросил: "Это квартира комиссара
Мегрэ?" Я поняла по тону, что он принимает меня за прислугу. Он  страшно
нервничал, у него был такой испуганный вид.
   - И ты сразу его провела в гостиную?
   - Да, потому что он сказал, что ему совершенно необходимо тебя видеть
и посоветоваться с тобой. Идти к тебе в управление он отказался.
   По-видимому, у него был слишком личный вопрос.
   Вид у Мегрэ все еще был мрачный, но ему уже хотелось рассмеяться - он
ясно представлял себе эту сцену: перепуганный мальчишка и  жалеющая  его
мадам Мегрэ.
   - Как он выглядел?
   - Очень воспитанный мальчик. Не знаю, как описать. Не из богатых,  но
очень приличный. Я уверена, что он плакал. Он вынул сигареты из  кармана
и сразу же попросил у  меня  прощения.  Тогда  я  ему  сказала:  "Можете
курить. Я привыкла". Потом я пообещала, что позвоню и  узнаю,  когда  ты
вернешься.
   - Револьвер все время лежал на камине?
   - Конечно. Правда, я не видела его в эту самую минуту, но ясно помню,
что он там лежал, когда я вытирала пыль,  около  девяти  часов  утра.  А
больше ведь никто к нам не приходил.
   Мегрэ знал, что сама она не могла переложить револьвер  в  ящик.  Его
жена так и не сумела привыкнуть к огнестрельному оружию и ни за  что  на
свете не прикоснулась бы даже к незаряженному револьверу.
   Он ясно представлял себе, как  это  было.  Жена  прошла  в  столовую,
поговорила вполголоса с ним по  телефону,  затем  вернулась  и  объявила
мальчишке: "Он будет здесь самое позднее через полчаса".
   Мегрэ спросил:
   - Ты оставляла его одного?
   - Конечно, должна же я была приготовить завтрак.
   - Когда он ушел?
   - Вот этого я не могу сказать. Я начала жарить лук и  плотно  закрыла
дверь на кухню, чтобы запах не разнесся по всей квартире. Потом пошла  в
спальню немного привести себя в порядок. Я думала, что  он  ждет,  и  не
хотела входить в гостиную, чтобы его не стеснять. Было примерно половина
первого, когда я зашла туда  и  увидела,  что  его  нет...  Ты  на  меня
сердишься?
   Сердиться на нее? За что?
   - Как ты думаешь, что у него случилось? Он совсем не походил на вора.
   Он не был вором, черт побери! Как бы вор мог догадаться, что именно в
это утро на камине в гостиной комиссара Мегрэ лежал револьвер?
   - Ты встревожен? Он был заряжен?
   - Нет.
   - Тогда в чем же дело?
   Идиотский вопрос! Оружие обычно похищают, чтобы им воспользоваться.
   Мегрэ вытер губы, встал из-за стола и проверил, на месте ли  патроны.
Да, они так и лежали в  ящике.  Прежде  чем  опять  сесть  за  стол,  он
позвонил в полицейское управление.
   - Это ты, Торранс? Пожалуйста,  немедленно  позвони  всем  владельцам
оружейных магазинов. Алло... Да,  оружейных...  Спроси,  не  покупал  ли
кто-нибудь патроны для "смит-вессона" сорок пятого калибра  специального
образца... В случае, если такой покупатель еще не приходил, но  появится
сегодня днем или завтра, пусть задержат  этого  человека  и  сообщат  на
ближайший полицейский пост... Да, все. Я приду как обычно.
   В половине третьего, когда он вернулся на набережную Орфевр,  Торранс
уже узнал, что какой-то молодой челове