ом саду. У Графопулоса была при себе только визитная карточка
без адреса. И все же уже после полудня вы были в  "Веселой  мельнице"  и
знали, что Шабо  и  Дельфос  прятались  на  лестнице.  От  кого  вы  это
узнали?..
   Месье Дельвинь улыбнулся. Пришла его очередь торжествовать.
   Вместо того чтобы ответить сразу,  Дельвинь  медленно  зажег  трубку,
придавил золу указательным пальцем.
   - Разумеется, у меня есть свои  осведомители,  -  начал  он  и  опять
помедлил, даже счел необходимым перебрать какие-то бумаги. - Я  полагаю,
вы в Париже таким же образом  организуете  эти  дела.  В  принципе,  все
хозяева кабаре служат мне осведомителями. За это мы закрываем  глаза  на
некоторые мелкие несоблюдения правил...
   - Так, значит, Женаро?..
   - Он самый!
   - Женаро сказал вам, что Графопулос провел вечер в его заведении?
   - Так точно!
   - Это он обнаружил пепел от сигарет на лестнице, ведущей в подвал?
   - На эту деталь обратил его внимание Виктор,  и  Женаро  просил  меня
прийти и самому осмотреть следы...
   Мегрэ все больше хмурился по мере того, как к его коллеге возвращался
оптимизм.
   - Это недолго тянулось, признайтесь! - продолжал  месье  Дельвинь.  -
Шабо был арестован. И если бы не вмешался месье Дельфос,  оба  мальчишки
были бы еще в тюрьме. Если они и не убили,  что  еще  не  доказано,  они
все-таки пытались ограбить заведение...
   Наблюдая  за  своим  собеседником,   месье   Дельвинь   плохо   скрыл
ироническую улыбку.
   - Это, кажется, вас смущает...
   - То есть от этого дело не становится проще!
   - От чего дело не становится проще?
   - От того, что Женаро явился к вам со своей информацией.
   - Признайтесь, что вы считаете его убийцей...
   - Не более, чем кого-то из остальных. И, кроме  того,  его  поведение
ничего не доказывает. Пожалуй, только подтверждает, что он очень силен.
   - Вы хотите остаться в тюрьме?
   Мегрэ играл со своей коробкой спичек. Он  не  торопился  отвечать.  И
когда заговорил, он, казалось, обращался к себе самому:
   - Графопулос прибыл в Льеж, чтобы убить кого-то или чтобы  убили  его
самого...
   - Это не доказано!
   Вдруг Мегрэ яростно крикнул:
   - Паршивые мальчишки!..
   - Кого вы имеете в виду?
   - Да этих юнцов, которые все испортили! Если только...
   - Если только что?..
   - Ничего!
   И он в бешенстве встал и начал ходить по кабинету.
   Из-за того, что они оба курили трубки,  дышать  в  нем  стало  просто
невозможно.
   - Если бы труп остался в комнате, в  гостинице,  где  можно  было  бы
сделать обычные заключения, то, вероятно... - начал месье Дельвинь.
   Мегрэ свирепо посмотрел на него.
   В сущности, оба они были в плохом настроении, и это отразилось на  их
отношениях. При каждом слове они готовы были обменяться "любезностями" и
дошли почти до того, чтобы возложить друг на  друга  ответственность  за
неудачу следствия.
   - У вас нет табака?
   Мегрэ произнес это так, как будто сказал: "Вы дурак!"
   Он взял кисет из рук своего коллеги и набил трубку.
   - Постойте! Не кладите его, пожалуйста, к себе в карман... - и  этого
оказалось достаточно,  чтобы  наступила  разрядка.  Мегрэ  посмотрел  на
кисет, потом на своего собеседника с рыжими усами и,  напрасно  стараясь
сдержать улыбку, пожал плечами.
   Месье Дельвинь тоже улыбнулся. Они понимали друг друга. И только  для
формы сохраняли надутый вид.
   Бельгиец  первый  спросил  смягчившимся   голосом,   выдававшим   его
растерянность:
   - Что мы теперь будем делать?
   - Я знаю только то, что Графопулос убит!
   - В своей комнате, в гостинице!
   Это была последняя попытка уколоть.
   - Да, в своей комнате, в гостинице! Будь то Женаро, Виктором,  Аделью
или одним из мальчишек! Ни у кого из них  нет  алиби.  Женаро  и  Виктор
заявляют, что они расстались на углу улицы От-Совеньер и что  каждый  из
них пошел к себе домой. Адель утверждает, что она легла спать одна! Шабо
и Дельфос ели ракушки и жареную картошку...
   - Вы же в это время бегали по кабачкам.
   - А вы спали!
   Теперь они уже говорили почти шутливым тоном.
   - Единственное, что может навести нас на след, - проворчал  Мегрэ,  -
это что Графопулос позволил запереть себя в "Веселой мельнице"  с  целью
украсть  там  что-то  или  убить  кого-то.  Когда  он  услышал  шум,  то
представился мертвым, не подозревая о том, что час спустя он будет мертв
и в самом деле...
   В дверь настойчиво  постучали,  она  отворилась.  Вошедший  инспектор
объявил:
   - Здесь месье Шабо; он хочет что-то сказать вам.
   Спрашивает, не побеспокоит ли вас...
   Мегрэ и Дельвинь посмотрели друг на друга.
   - Пусть войдет!
   Счетовод был взволнован.  Он  неловко  держал  свою  мягкую  шляпу  и
заколебался, увидев в кабинете Мегрэ.
   - Извините меня, я...
   - Вы хотите что-то мне сказать?
   Шабо пришел не вовремя. Сейчас им было не до любезностей.
   - То есть... простите... Я хотел от всего сердца поблагодарить...
   - Ваш сын дома?
   - Он вернулся час тому назад... Он сказал мне...
   - Что он вам сказал?
   Это было нелепо и в то же время вызывало жалость.
   Месье Шабо не знал, как себя держать. Ему хотелось быть любезным,  но
резкие  вопросы  сбивали  его  с  толку,  и  в  конце  концов  он  забыл
приготовленную речь.
   Жалкую, трогательную речь, не удавшуюся по вине слушателей.
   - Он сказал мне... То есть я хотел поблагодарить вас  за  доброту,  с
которой вы... В сущности, он неплохой парень...  Но  дурное  общество  и
некоторая слабость характера... Он поклялся... Его мать в постели,  и  у
ее изголовья... Обещаю вам, месье  комиссар,  что  отныне  он  не...  Он
невиновен, это ведь правда?..
   Счетовод задыхался. Но он изо всех сил старался казаться спокойным  и
достойным.
   - Это мой единственный сын, и я хотел бы... Может быть, я был слишком
слабым...
   - Да, слишком, слишком слабым!
   Месье  Шабо  совсем  растерялся.   Мегрэ   отвернулся,   потому   что
почувствовал, что этот сорокалетний узкоплечий человек  с  завитыми  при
помощи щипцом усами сейчас заплачет.
   - Обещаю вам в будущем...
   И не зная, что еще сказать, он пробормотал:
   - Как вы думаете, написать мне следователю, поблагодарить его?
   - Конечно! Конечно! - проворчал месье  Дельвинь,  подталкивая  его  к
двери. - Это превосходная мысль!
   И он поднял мягкую шляпу, которая упала  на  пол,  сунул  в  руку  ее
владельца, медленно, спиной направлявшегося к выходу.
   - Дельфос-отец и не подумает нас поблагодарить! - проговорил комиссар
Дельвинь, когда дверь за Шабо закрылась. -  Он,  правда,  каждую  неделю
обедает у губернатора и на  "ты"  с  королевским  прокурором...  Да  что
там!..
   В этих словах были усталость и отвращение, так же как  и  в  движении
руки, которым он собрал в кучу все бумаги,  разбросанные  на  письменном
столе.
   - Что будем делать?
   В этот час Адель, должно быть, еще спала в своей неубранной  комнате,
где царили запахи алькова и кухни.
   В "Веселой мельнице" Виктор и Жозеф лениво переходили  от  столика  к
столику, вытирали мрамор, чистили зеркала белой испанской пастой...
   - Месье комиссар... здесь редактор  "Льежской  газеты",  которому  вы
обещали...
   - Пусть подождет!
   Мегрэ, нахмурившись, снова уселся в углу.
   -  Неоспоримо  одно,  -  вдруг  заявил  месье  Дельвинь,  -  это  что
Графопулос мертв!
   - А ведь это идея! - отозвался Мегрэ.
   Дельвинь посмотрел на него, думая, что он иронизирует.
   Но Мегрэ продолжал:
   - Да! Это все же лучшее, что нам остается сделать.
   Сколько здесь сейчас инспекторов?
   - Двое или трое. Почему вы спрашиваете?
   - Этот кабинет запирается на ключ?
   - Разумеется!
   - Я думаю,  вы  больше  доверяете  своим  инспекторам,  чем  тюремным
надзирателям?
   Месье Дельвинь все еще не понимал.
   - Ну, так вот!.. Дайте мне ваш револьвер... Не  бойтесь...  Я  сейчас
выстрелю... Немного  позже  вы  выйдете  и  объявите,  что  широкоплечий
мужчина покончил с  собой,  а  это  равносильно  признанию,  и,  значит,
следствие закончено...
   - Так вы хотите?..
   - Осторожно... я стреляю... Главное, постарайтесь, чтобы  потом  меня
здесь не беспокоили... В случае надобности можно выйти через это окно?..
   - Что вы хотите сделать?
   - У меня возникла идея... Поняли?..
   И Мегрэ сел в кресло спиной к двери и выстрелил в воздух. Он даже  не
вынул трубки изо рта.  Но  это  было  не  важно,  так  как  из  соседних
кабинетов прибежали люди, а месье Дельвинь  вышел  к  ним  и  неуверенно
пробормотал:
   - Ничего страшного... Убийца покончил с собой...
   Он признался...
   И месье Дельвинь вышел, заперев дверь своего кабинета на ключ,  в  то
время как Мегрэ поглаживал голову с самым довольным видом.
   - Адель... Женаро... Виктор...  Дельфос  и  Шабо...  -  повторял  он,
словно молитву.
   В общем зале репортер "Льежской газеты" что-то записывал.
   - Вы говорите, он во всем признался?.. И нельзя было  установить  его
личность?.. Прекрасно!.. Могу я позвонить  от  вас  по  телефону?..  "Ла
Бурс" выходит через час...
   - Подумайте!  -  крикнул  входя  торжествующий  инспектор.  -  Трубки
получены!.. Когда вы придете выбрать для себя?..
   Но комиссар Дельвинь без энтузиазма подергивал усы.
   - Сейчас...
   - Знаете, они еще дешевле, чем я думал, - на два франка.
   - В самом деле?
   И он выдал свои настоящие заботы, проворчав сквозь зубы:
   - Далась ему эта мафия!
 
Глава 10 
 
ДВОЕ В ТЕМНОТЕ 
 
   - Вы уверены в своих людях?
   - Во всяком случае, никто не заподозрит, что они из полиции,  по  той
простой причине, что они и в самом деле там не служат. К  бару  "Веселой
мельницы" я прикрепил своего зятя, который живет в Спа и приехал на  два
дня в Льеж.  За  Аделью  следит  один  служащий  налогового  управления.
Остальные хорошо спрятаны или замаскированы.
   Ночь была свежей, и из-за  мелкого  дождя  на  асфальте  образовалась
слякоть. Мегрэ до ворота застегнул свое тяжелое черное  пальто,  закутал
половину лица в кашне.
   Он не выходил из темноты  узкой  улочки,  откуда  можно  было  видеть
светящуюся вывеску "Веселой мельницы".
   Комиссару Дельвиню, о смерти которого газетам объявлять не  пришлось,
не нужно было столько предосторожностей. Он был даже без пальто и, когда
пошел дождь, проворчал что-то неразборчивое.
   Персонал начал приходить в половине девятого, когда двери кабаре  еще
были закрыты. Один за другим подходили Виктор,  который  пришел  первым,
задолго до начала работы, затем Жозеф,  за  ним  хозяин.  Он  сам  зажег
неоновую вывеску в тот момент,  когда  музыканты  появились  со  стороны
улицы Пон д'Авруа.
   Ровно в девять часов послышались неясные  звуки  Джаза,  и  маленький
швейцар занял свое место у двери, вынимая из  кармана  мелкие  монеты  и
пересчитывая их.
   Несколько минут спустя в зал вошел зять Дельвиня, а вскоре  вслед  за
ним - служащий налогового управления.
   Комиссар так резюмировал стратегическую обстановку:
   -  Кроме  этих  двоих  и  двух  полицейских,  стоящих  в  переулке  и
наблюдающих за черным ходом, стоит сейчас еще один  человек  у  двери  в
квартиру Адели на улице Режанс и еще двое - у дверей  домов  Дельфоса  и
Шабо. И, конечно, следят за комнатой, которую занимал Графопулос в отеле
"Модерн".
   Мегрэ ничего не сказал. Они осуществляли его идею.
   Газеты объявили о том, что убийца грека покончил с  собой,  и  давали
понять, что следствие закончено и дело  не  представляет  собой  особого
интереса.
   Теперь мы или покончим с этим делом сегодня  ночью,  -  сказал  Мегрэ
своему коллеге, - или оно будет тянуться месяцами.
   И он ходил, медленный  и  тяжелый,  взад  и  вперед,  делая  короткие
затяжки, сгорбив спину и отвечая  только  ворчанием  на  попытки  своего
коллеги завязать разговор.
   Месье Дельвиню, не такому флегматичному, как  он,  хотелось  говорить
хотя бы для того, чтобы скоротать время.
   - Что, по-вашему, может произойти?
   Но тот только бросал на него рассеянные взгляды,  которые,  казалось,
спрашивали: "Неужели вам обязательно нужно болтать?"
   Около десяти пришла Адель; за ней следовал силуэт человека из сыскной
полиции. Он прошел мимо своего начальника, бросив ему на ходу:
   - Ничего...
   И Мегрэ продолжал прогуливаться поблизости. Вдали виднелась улица Пон
д'Авруа, ярко освещенная, с трамваями,  проходившими  почти  каждые  три
минуты, и, несмотря на дождь, с медленно движущейся толпой.
   Здесь было место обычной прогулки льежцев. На  этой  главной  артерии
всегда толпился народ: семьи, барышни под руку друг с  другом,  компании
молодых людей, рассматривавших проходивших  женщин,  несколько  франтов,
двигавшихся медленными шагами и державшихся так гордо,  будто  они  были
одеты в золото.
   В узеньких поперечных переулках светились  вывески  более  или  менее
сомнительных кабаре, подобных "Веселой мельнице". Прижимаясь  к  стенам,
крались какие-то  тени.  Иногда  с  освещенной  улицы  туда  сворачивала
женщина и, проникнув в темноту, останавливалась, поджидая шедшего за ней
мужчину.
   Короткое совещание, несколько шагов до отеля,  обозначенного  матовым
стеклянным шаром...
   - Вы в самом деле надеетесь?
   Мегрэ  только  пожал  плечами.  Выражение  лица  его  было  до   того
безмятежным., что оно могло показаться даже глупым.
   - Во всяком случае, я не думаю, чтобы Шабо пришла фантазия  выйти  из
дома сегодня вечером, в особенности если его мать в постели!
   Комиссар Дельвинь не принимал этого упрямого молчания.  Он  посмотрел
на свою новую трубку, которая еще не была обкурена.
   - Да, не забудьте напомнить мне завтра, чтобы я дал вам такую трубку.
Таким образом, у вас будет сувенир из Льежа.
   В "Веселую мельницу" входили два клиента.
   - Это портной с улицы  Ор-Шато  и  владелец  заправочной  станции,  -
объявил месье Дельвинь, - оба завсегдатаи. Гуляки, как здесь говорят...
   В этот момент  кто-то  выходил,  и,  чтобы  узнать  его,  нужно  было
смотреть очень внимательно.  Это  был  Виктор,  сменивший  свою  рабочую
одежду на костюм и пальто. Он шел быстро. За ним сразу стал следить один
из инспекторов.
   - Смотри-ка, смотри!.. - тихо проговорил комиссар Дельвинь.
   Мегрэ глубоко  вздохнул  и  бросил  на  своего  коллегу  убийственный
взгляд. Неужели этот бельгиец не мог помолчать хоть несколько минут?..
   Руки у Мегрэ были засунуты в карманы.  И  не  подавая  виду,  что  за
кем-то наблюдает, он замечал малейшие изменения, происходившие вокруг.
   Он  первым  заметил  Рене  Дельфоса,  его  худую  шею,   его   силуэт
нескладного подростка. Рене  неуверенно  появился  на  улице,  два  раза
перешел ее туда и обратно и,  наконец,  решительно  направился  к  двери
"Веселой мельницы".
   - Смотри-ка! Смотри! - повторил месье Дельвинь.
   - Да!
   - Что вы хотите сказать?
   - Ничего!
   Если Мегрэ и не хотел ничего сказать, то он  был  так  заинтересован,
что уже не казался столь флегматичным.
   Он вышел вперед, даже слегка неосторожно  -  газовый  рожок  позволял
неясно различить верхнюю часть его лица. Это  длилось  недолго.  Дельфос
оставался в кабаре не больше десяти минут. Выйдя оттуда, он быстро пошел
и не колеблясь направился к улице Пон д'Авруа.
   Спустя несколько секунд вышел, в свою очередь, зять Дельвиня, поискал
кого-то глазами. Чтобы позвать его, пришлось тихонько свистнуть.
   - Ну что?
   - Дельфос сел за стол танцовщицы.
   - Потом?
   - Они вместе пошли в туалет, дотом он вышел на  улицу,  она  села  на
свое место.
   - У Адели была в руках ее сумка?
   - Да!.. Маленькая черная бархатная сумочка.
   - Пошли!.. - сказал Мегрэ.
   И он зашагал так быстро, что его спутники едва за ним поспевали.
   - Что мне делать? - спросил зять.
   А комиссар уже увлекал за собой месье Дельвиня.
   - Разумеется, возвращайтесь туда.
   На улице Пон д'Авруа они не могли увидеть молодого  человека,  потому
что он опередил их шагов на сто, а толпа была плотная. Но когда дошли до
конца улицы Режанс, они угадали силуэт, который почти бежал вдоль  домов
возле самых стен.
   - Смотри-ка! Смотри!.. - снова не удержался месье Дельвинь.
   - Да, он идет  к  ней!  -  уточнил  Мегрэ.  -  Он  ходил  в  "Веселую
мельницу", чтобы попросить у нее ключ.
   - А это значит...
   Дельфос вошел в дом, закрыл за собой дверь в коридор и, должно  быть,
поднялся по лестнице.
   - Что будем делать?
   - Минутку... Где ваш инспектор?..
   Тот как раз приближался, не зная, должен ли он  заговорить  со  своим
начальником или сделать вид, что не узнает его.
   - Иди сюда, Жирар! Ну, что?..
   - Пять минут назад кто-то вошел в дом. Я заметил свет в комнате,  как
будто по ней ходили с карманным фонариком...
   - Пошли туда, - сказал Мегрэ.
   - Войдем в комнату?
   - Конечно, черт возьми!
   Чтобы открыть входную  дверь,  общую  для  всех  жильцов,  достаточно
повернуть ручку, потому что в бельгийских домах нет консьержек.
   Лестница не была освещена. Из комнаты Адели не просачивалось света.
   Но как только Мегрэ дотронулся  до  двери  и  она  приотворилась,  он
услышал неясный шум, как будто на  полу  боролись  два  человека.  Месье
Дельвинь уже вытащил пистолет из кармана, Мегрэ машинально ощупал  стену
слева, нашел выключатель и повернул его.
   И тут, при свете, они увидели одновременно комическое  и  трагическое
зрелище.
   Двое мужчин действительно боролись. Но свет застал их  врасплох,  так
же как и шум, и они застыли неподвижно, не  отпуская  друг  друга.  Рука
одного держала другого за горло. Седые волосы Виктора растрепались.
   - Не шевелиться! - приказал месье Дельвинь. - Руки вверх!
   Он закрыл за собой дверь, не выпуская из рук пистолета.
   Мегрэ со вздохом облегчения снял кашне, расстегнул пальто  и  глубоко
втянул в себя воздух, как человек, которому только что было очень жарко.
   - Быстрее!.. Руки вверх!..
   Рене Дельфос упал, потому что, когда он хотел встать, его правая нога
застряла под ногой Виктора.
 
*** 
 
   Взгляд месье Дельвиня, казалось, спрашивал совета.
   Дельфос  и  официант  кафе  теперь  стояли  бледные,  растерянные,  в
разорванной одежде. Из них двоих наиболее взволнован, наиболее  растерян
был молодой человек; он как будто не понимал, что с ним происходит.
   Более того, он в изумлении смотрел на Виктора, словно вовсе не ожидал
встретить его здесь. С кем же он боролся?
   - Стойте смирно, ребята! - сказал наконец  молчавший  все  это  время
Мегрэ. - Дверь хорошо закрыта, комиссар?
   Он подошел к  месье  Дельвиню  и  тихо  сказал  ему  несколько  слов.
Дельвинь подал знак в окно инспектору  Жирару,  чтобы  тот  поднялся  на
второй этаж, а сам вышел к нему на площадку.
   - Собери столько наших людей, сколько сможешь найти  вокруг  "Веселой
мельницы". Никого не выпускай оттуда. И наоборот, пусть туда входит, кто
захочет.
   И он вернулся в комнату, где  белое  стеганое  покрывало  на  кровати
напоминало взбитые сливки.
   Виктор оставался невозмутимым. Это был типичный официант кафе, как их
любят  изображать  карикатуристы:  редкие  волосы,  обычно  прикрывавшие
лысину, а сейчас растрепанные, дряблые щеки, выпуклые слезящиеся глаза.
   Он поднял плечи словно для того, чтобы уберечься от удара,  и  трудно
было определить, за чем он следил, глядя в сторону.
   - Вас арестуют не впервые, а? - с уверенностью бросил ему Мегрэ.
   Он  был  убежден  в  этом.  Это  было  видно   с   первого   взгляда.
Чувствовалось, что Виктор давно уже ждет того  момента,  когда  очутится
лицом к лицу с полицией, и что он уже привык к таким встречам.
   - Не понимаю, что вы хотите сказать. Адель просила меня зайти сюда  и
принести ей кое-что.
   - Конечно, губную помаду?
   - ...Я услышал шум... Кто-то вошел...
   - И вы бросились на него! Другими словами, вы искали губную помаду  в
темноте. Внимание! Руки вверх, пожалуйста...
   Оба подняли к потолку обессиленные руки. У Дельфоса они  дрожали.  Не
смея опустить их, он вытер лицо рукавом.
   - А зачем Адель послала вас?