ись в толпе, кишащей на узких и таких  грязных
улочках мексиканской части города, что, право, было бы лучше, если  бы  туда
вовсе не проникал тусклый вечерний свет. - Начнем с кабаре, хотя сейчас  еще
рановато.
   Полуголые мальчишки зазывали их почистить  обувь,  взрослые  загораживали
дорогу и пытались заманить в лавчонки, торгующие сувенирами.
   - Как видите, здесь настоящая ярмарка. Когда человек,  живущий  в  Тусоне
или даже в Фениксе, а то и еще дальше, хочет развлечься, он едет сюда.
   Действительно, в огромном баре сидели сплошь американцы -  Вы  полагаете,
Бесси Митчелл была убита?
   - Я знаю одно - она погибла.
   - В результате несчастного случая?
   - Честно сказать, меня это не касается. Это не федеральное  преступление,
а я занимаюсь только ими. Все остальное - дело полиции округа.
   Иначе говоря,  дело  шерифа  и  его  помощников.  Слова  Коула  ошеломили
комиссара куда сильнее, чем эта чудовищная ярмарка.
   Шериф, начальник полиции графства - это вовсе не чиновник, назначенный на
пост в порядке продвижения по службе или на основании экзаменов,  а  обычный
гражданин, избранный так же, как в Париже избирают муниципального советника.
   Неважно, чем он занимался до  этого.  Он  встречается  с  избирателями  и
проводит избирательную кампанию.
   После избрания он по своему усмотрению назначает помощников шерифа, иными
словами,  инспекторов.  Это  на  их  набитые  патронами  пояса  и   огромные
револьверы с таким восторгом взирал Мегрэ.
   - Но это еще не все! - с чуть заметной  иронией  добавил  Гарри  Коул.  -
Большинство помощников шерифа получают жалованье, однако есть и другие.
   - Такие, как я? - рассмеялся Мегрэ,  вспомнив  врученную  ему  серебряную
звезду.
   - Нет, я имею в виду друзей шерифа, влиятельных избирателей  каждому  из
них он тоже вручает такую звезду. Например,  все  или  почти  все  владельцы
ранчо являются помощниками шерифа.  И  не  думайте,  что  они  легкомысленно
относятся  к  этому  званию.  Несколько  недель  назад  опасный  преступник,
бежавший из тюрьмы, ехал в  украденной  машине  по  шоссе  между  Тусаном  и
Ногалесом. Шериф дал знать одному из ранчерос, живущему примерно на полпути.
Тот позвонил нескольким соседям, тоже  скотоводам,  как  он.  Все  они  были
помощниками шерифа. Из своих машин они устроили  на  дороге  заграждение  и,
когда беглец попытался прорваться через него, открыли стрельбу, пробили  ему
скаты, вели с ним перестрелку, а потом поймали, накинув лассо. Ну, что вы на
это скажете?
   Выпил Мегрэ пока еще куда меньше, чем ребята из ВВС в ту ночь, но выпитое
явно давало себя знать поэтому он насмешливо пробурчал:
   - Во Франции его попробовала бы все-таки задержать полиция, а не  местные
жители.
   Когда они выехали в Тусон, Мегрэ помнил неотчетливо...
   Сопровождаемый, как обычно, Коулом, он вошел в "Пингвин" около полуночи -
точнее время он бы сказать не смог. Тут была длинная стойка  из  навощенного
темного дерева, на полках бутылки с разноцветными  напитками.  Как  всюду  в
барах, царил полумрак, и в нем выделялись белые рубашки.
   В  глубине  высился  автоматический   проигрыватель   -   величественный,
монументальный, сверкающий хромированными деталями,  а  рядом  с  ним  стоял
игральный автомат человек средних лет чуть ли не час подряд  в  надежде  на
выигрыш  совал  в  него  монеты  и  дергал   за   ручку,   пытаясь   загнать
никелированные шарики в отверстие.
   Автомат украшали яркие и довольно наивно  исполненные  рисунки  женщин  в
купальных костюмах. Впрочем, на висящем над стойкой календаре  была  одна  и
обнаженная.
   Но живых женщин, из плоти и крови, в баре было немного. Всего две или три
сидели за столиками, разделенными перегородками метра в полтора высотой. Они
были с кавалерами. Держась за руки, парочки застыли над стаканами с пивом  и
виски и, слегка улыбаясь, слушали  музыку,  которую  без  передышки  выдавал
проигрыватель.
   - В общем, весело! - с хриплым смешком бросил Мегрэ.
   Непонятно почему, но Коул его раздражал. Возможно, Мегрэ  действовала  на
нервы его непробиваемая самоуверенность.
   Он, рядовой  офицер  ФБР,  ведет  огромный  автомобиль  одной  рукой,  на
скорости километров за сто в час бросает руль и прикуривает  сигарету.  Всех
на свете знает, и его знают все. - В Мексике, здесь ли - хлопает человека по
плечу, и тот с преувеличенной сердечностью восклицает:
   - Хэлло, Гарри!
   Коул представляет Мегрэ, и комиссару жмут руку, словно другу до гроба, не
поинтересовавшись даже, а что он здесь делает.
   - Have a drik!
   Выпьем! С тобой пьют, и плевать, что ты за человек.
   Вдоль стойки на высоких табуретах неподвижно сидели люди  и  лишь  иногда
поднимали палец - бармен  четко  понимал  смысл  этого  жеста.  Были  тут  и
несколько сержантов авиации. Возможно, на базе имелись рядовые, но Мегрэ  до
сих пор ни одного не удалось увидеть.
   - Если  я  правильно  понимаю,  они  возвращаются  в  казарму,  когда  им
заблагорассудится? Вопрос удивил Коула.
   - Естественно!
   - Даже в четыре часа утра, если им так угодно?
   - Если они свободны от службы, то вообще могут не возвращаться.
   - А если напьются?
   - Это никого не касается. Главное, чтобы они хорошо делали свое дело.
   Почему это так бесило Мегрэ? Может быть,  потому  что  он  вспомнил  свою
военную службу, поверки в десять вечера,  многонедельные  ожидания  скудного
увольнения в город до двадцати четырех ноль-ноль?
   - Не забывайте, они все добровольцы.
   - Я знаю. А где можно завербоваться в армию?
   - Где угодно. На улице, например. Вы  никогда  не  обращали  внимания  на
фургоны, которые иногда останавливаются на перекрестках  и  из  них  несется
музыка? Внутри там развешены фотографии экзотических стран и сидит  сержант,
расписывающий прелести солдатского ремесла.
   У Коула вечно был такой вид, будто он беспрерывно играет с жизнью  и  это
его забавляет.
   - Народ там, конечно, всякий, как в любой армии. Думаю,  у  вас  тоже  на
военную службу берут не одних только пай-мальчиков. Хэлло,  Билл!  Мой  друг
Джулиус! Have a drik!
   В десятый,  если  не  в  двадцатый  раз  за  вечер  Мегрэ  выслушивал  от
очередного  знакомца  рассказ  о  его  парижских  приключениях.   Все   они,
оказывается, бывали в Париже. И все повествовали об этом  одинаково  игривым
тоном.
   - Have a drik!
   Мегрэ подумал, что если бы завтра коронер стал его допрашивать,  пришлось
бы отвечать: "Не помню, сколько стаканов. Наверное, около двадцати".
   С каждым новым стаканом Мегрэ становился более замкнутым, и  даже  вид  у
него сделался строптивый, как у сержанта О'Нила.
   Он все пытался понять и наконец понял-таки, почему его  раздражает  Гарри
Коул. Этот фэбээровец считает,  что  у  себя  в  стране  Мегрэ,  несомненно,
величина, но здесь, в Соединенных Штатах, ничего не смыслит  в  происходящем
Глядя на задумавшегося Мегрэ, Коул посмеивался.  Однако  Мегрэ  считал,  что
люди и человеческие страсти  везде  одинаковы.  Надо  только  отрешиться  от
внешних   отличий,   от   всего,   вызывающего   удивление,   например,   от
двадцатиэтажных  зданий,  пустыни,  кактусов,  ковбойских  сапог   и   шляп,
автоматов  с   кружащимися   никелированными   шариками   и   автоматических
проигрывателей.
   "Итак, пятеро сержантов и одна девушка. Они пили". Пили механически,  так
же, как сейчас Мегрэ, как все сидящие в этом баре.
   - Хэлло, Гарри!
   - Хэлло, Джим!
   Можно подумать, что у них тут ни у кого нет фамилии.  И  все  они  лучшие
друзья. Коул,  представляя  кого-нибудь  Мегрэ,  всякий  раз  проникновенным
голосом добавлял: "Великолепный малый!" Или  того  лучше:  "Сногсшибательный
парень!"
   И ведь ни разу не произнес "Негодяй".
   Куда подевались все негодяи? Может, здесь они вообще не водятся?
   Или просто к ним тут относятся снисходительней?
   - Как вы думаете, те пятеро сегодня вечером могли уйти из казарм?
   - А кто им запретит?
   Послужить бы им в Париже! Попробовали бы они не вернуться в казарму!
   - Их ведь ни в чем не обвиняют, не так ли?
   - Пока нет, - пробормотал Мегрэ.
   - До тех пор, пока человек не признан виновным...
   - Знаю, знаю!
   И Мегрэ в раздражении  осушил  стакан.  Потом  стал  наблюдать  за  одной
парочкой. Уже минут пять они целовались взасос, причем рук мужчины  не  было
видно.
   - Скажите, они, вероятно, не женаты?
   - Нет.
   - Они могут снять номер в отеле?
   - Только записавшись мужем и женой, но это  нарушение  закона,  и  у  них
могут быть неприятности, особенно если они прибыли из другого штата.
   - Где же тогда им переспать?
   - Начнем с того, что неизвестно, есть ли у них сейчас в этом надобность.
   Мегрэ раздраженно пожал плечами.
   - В конце концов, существует машина.
   - А вдруг у них нет машины?
   - Это маловероятно. У большинства людей  есть  машины.  Ну  а  отсутствие
машины делает их желание неосуществимым.
   - А если они устроятся на улице?
   - Это им будет дорого стоить.
   -  А  если  девушке  окажется   семнадцать   с   половиной   лет   вместо
восемнадцати?
   - Ее партнеру это может обойтись в десять лет каторжной тюрьмы.
   - Но Бесси Митчелл не было восемнадцати.
   - Она уже была замужем и развелась.
   - А Мэгги Уоллек, любовнице музыканта?
   - С чего вы это взяли?
   - Но это же очевидно.
   - А вы их видели в постели? Мегрэ стиснул зубы - Имейте в виду, она  тоже
была замужем. И тоже разведена - А Эрна Болтон, приятельница брата Бесси?
   - Ей двадцать лет.
   - Вы что, знакомились с делом?
   - Я? Оно не относится ко мне. Я же вам уже говорил:  это  не  федеральное
преступление. Вот если бы они в преступных целях использовали свое служебное
положение, тогда бы наше ведомство занялось ими. Или если бы они выкурили по
одной-единственной сигарете с марихуаной. Have a drik, Juliu!
   Человек двадцать сидели вдоль стойки и пили, глядя прямо перед собой - на
ряды бутылок и календарь с  обнаженной  женщиной.  В  этой  стране  голые  и
полуголые женщины  были  практически  везде  -  на  рекламных  плакатах,  на
рекламных календарях со страниц  журналов,  с  киноэкранов  лезли  в  глаза
изображения хорошеньких девушек в пляжных костюмах.
   - Но, черт побери, что же делает такой парень, когда хочет женщину?
   Гарри  Коул,  более  привычный  к  виски,  посмотрел  Мегрэ  в  глаза   и
расхохотался:
   - Женится!
   Похоже, что коронер намеренно не  задавал  элементарнейших  вопросов.  Но
все-таки надеялся же он докопаться до истины? Или ему наплевать на нее?
   В конце концов, может быть, следствие - всего лишь формальность  и  ни  у
кого нет ни малейшего желания выяснять, что же на самом деле  произошло  той
ночью?
   Один из двоих допрошенных, несомненно, лгал. Это мог быть и сержант Уорд,
и сержант О'Нил.
   Но это, кажется, никого не  удивило.  И  того  и  другого  допрашивали  с
одинаковой любезностью, верней, с одинаковым безразличием.
   - Сейчас нас выставят, - сообщил Коул, взглянув на часы. - Вы  ничего  не
хотите прихватить?
   Мегрэ удивился, и тогда Коул указал ему на двух посетителей.
   - Поглядите-ка.
   Эти двое подошли  ко  второй  стойке,  находящейся  около  выхода  -  там
продавали спиртное бутылками, купили по плоской фляжке виски и засовывали их
в задние карманы.
   - Наверно, им предстоит долгая дорога, а? Или,  может,  они  мучаются  от
бессонницы?
   Фэбээровец явно посмеивался, и Мегрэ, пока они ехали до  отеля  "Пионер",
не перемолвился с ним ни словом.
   - Как я понимаю, завтрашний день вы собираетесь провести в суде?
   Мегрэ пробурчал в ответ что-то невразумительное.
   - К обеду я за вами зайду. Вам повезло: заседание будет на втором  этаже,
во второй камере, там кондиционирование. Спокойной ночи, Джулиус.
   И точно речь шла не о погибшей, Коул весело напутствовал Мегрэ:
   - Постарайтесь не видеть во сне Бесси!

Глава 3

Китаец, который не пил

   Человека три поздоровались с  Мегрэ,  и  ему  это  было  приятно.  Вокруг
второго этажа здания окружного суда шла такая же  галерея,  как  па  первом.
Солнце уже было жаркое, и  люди  группами  курили  в  тени,  ожидая  сигнала
Иезекииля.
   Иезекииль с огромной  трубкой  в  зубах  приветствовал  дружеским  кивком
Мегрэ, а заодно и присяжного с деревянной ногой.
   Придя в отель, Мегрэ долго раздумывал, ощутимо  ли  изменилось  отношение
публики к Уорду.
   Когда О'Нил, рассказывая о второй остановке, заявил,  что  Уорд  и  Бесси
вместе пошли к железной дороге, смятения не было - был небольшой общий  шок.
Как будто у всех кольнуло в груди.
   Не станут ли теперь  все  посматривать  на  Уорда  с  тем  непроизвольным
любопытством, с каким смотрят на убийцу?
   Пятеро сержантов стояли тут же  неподалеку  от  офицера,  отводившего  их
вчера в казарму, и в ожидании вызова в зал, курили. Держались  они  друг  от
друга на расстоянии, точно поссорившиеся школьники.
   Уорд, нахмурив густые черные брови, стоял как  бы  отдельно  от  всех,  и
Мегрэ показалось, будто он исподтишка поглядывает на  него  своими  голубыми
глазами.
   Интересно дома  он  сегодня  ночевал?  И  вообще,  какие  у  него  сейчас
отношения с женой? Как она отнеслась ко всему этому? Может быть, он попросил
у нее прощения? Или они окончательно порвали между собой?
   Китаец был хрупкий  и  миловидный,  как  девушка,  и  притом  с  большими
миндалевидными глазами. Из-за маленького роста  он  казался  гораздо  моложе
остальных. Впрочем,  в  каждой  школе  есть  ученик,  которого  все  дразнят
девчонкой.
   Ожидались интересные новости. Отчет о вчерашнем заседании был напечатан в
газете под жирной шапкой:

   "Сержант Уорд утверждает "Мне вкатили наркотик".
   О'Нил по многим пунктам опровергает показания Уорда".

   О'Нил опять изображал примерного, старательного ученика  -  даже  слишком
старательного. Интересно узнать, он и Уорд разговаривают после вчерашнего?
   Проснулся Мегрэ в мрачном настроении, с сильной головной  болью,  короче,
со всеми признаками похмелья, но оно вскоре прошло. И  все-таки  его  злило,
что приходится прибегать  к  этому  американскому  средству.  В  первые  дни
пребывания в Нью-Йорке Мегрэ  поражался:  вечером  прощаешься  с  человеком,
находящимся в изрядном подпитии, а утром он встречает тебя бодрый и  свежий.
Мегрэ раскрыли секрет. Потом во всех аптеках, барах  и  кафе  он  видел  эти
подвешенные к стене горлышком  вниз  голубоватые  сифоны  с  никелированными
головками.
   Средство это добавляют в стакан с водой, и в ней сразу  идут  пузырьки  и
появляется пена. Причем обслуживают вас так же естественно, как если  бы  вы
заказали кока-колу или кофе с молоком через несколько  минут  после  приема
алкогольный туман в мозгу рассеивается.
   Ну что ж! Имеются машины для опьянения, имеются машины для протрезвления.
Американцы, помимо всего прочего, железно логичны.
   - Присяжные!
   Все потянулись в зал: он оказался  куда  просторнее,  чем  вчерашний.  Во
всяком случае он больше походил на  зал  суда:  тут  была  балюстрада  вроде
алтаря, отделяющая судей  от  публики,  кафедра  для  коронера  и  пюпитр  с
микрофоном для  свидетеля.  Присяжные,  сидевшие  за  особым  столом,  стали
выглядеть куда торжественней.
   Мегрэ обратил внимание на несколько человек, которых вчера как следует не
рассмотрел, в том числе на рыжеволосого плотного мужчину:  он  держался  все
время около  атторнея,  делал  какие-то  заметки  и  что-то  вполголоса  ему
рассказывал. Мегрэ сначала принял его за секретаря или за журналиста.
   - Кто это? - спросил Мегрэ у соседа.
   - Майк!
   Это-то Мегрэ уже знал: слышал, как к рыжему обращаются по имени.
   - А чем он занимается?
   - Майк О'Рок? Старший помощник шерифа, расследует это дело, То  есть  это
Мегрэ округа. Оба они, и комиссар, и О'Рок, были  одинаковой  комплекции,  у
обоих уже наметилось брюшко, появились складки на затылке,  да  и  по  годам
они, пожалуй, были ровесники.
   Да так ли уж, в сущности, сильно отличается  тусонский  старший  помощник
шерифа от парижского комиссара полиции? О'Рок не носил ни шерифской  звезды,
ни револьвера Светло-рыжий, с фиалковыми глазами, он  выглядел  миролюбивым,
добродушным человеком.
   Видимо, ему пришла какая-то мысль -  он  наклонился  и  что-то  прошептал
атторнею. Атторней встал и, что очевидно, было не совсем  обычным,  попросил
разрешения задать несколько  вопросов  свидетелю,  который  последним  давал
вчера показания О'Нил  поднялся  на  возвышение,  сел  перед  микрофоном  и
отрегулировал его себе по росту.
   - Вы не заметили, в каком состоянии была машина, доставившая вас в Тусон?
Не была ли она как-нибудь повреждена? Пай-ученик  наморщил  лоб  и  принялся
изучать потолок.
   - Не заметил.
   - У нее были четыре или две дверцы? Вы в нее садились справа или слева?
   - Кажется, четыре. Я садился со стороны, противоположной водителю.
   - Значит, справа. Вы не заметили на кузове повреждений, по которым  можно
было бы предположить, что машина была в аварии?
   - Нет, не помню.
   - Вы были очень пьяны в этот момент?
   - Да, сэр.
   - Еще сильней, чем тогда, когда ушла Бесси?
   - Не знаю. Может быть.
   - Но, выйдя из квартиры музыканта, вы больше ничего не пили?
   - Нет, сэр.
   - У меня все. О'Нил встал.
   - Простите. Еще один вопрос. В этой машине вы где сидели?
   - Впереди. Рядом с водителем.
   Атторней  дал  знак,  что  он  закончил  с  О'Нилом.  Наступила   очередь
Ван-Флита, краснощекого  блондина  с  вьющимися  волосами  Мегрэ  про  себя
окрестил его Фламандцем. Приятели звали его Пинки (Piky (англ.) -  розовый,
розан).
   Ван-Флит единственный нервничал,  садясь  на  свидетельское  место.  Было
видно: он старается сохранять  хладнокровие,  но  глаза  у  него  беспокойно
бегали, и он несколько раз принимался грызть ногти.
   - Вы женаты? Холосты?
   -  Холост,  сэр  Ван-Флит   откашлялся,   прочищая   горло,   а   коронер
подрегулировал микрофон, увеличив громкость. У него было потрясающее кресло.
Его можно было установить в любом положении, и коронер сперва откинул спинку
назад, потом уменьшил наклон.
   - Расскажите о событиях, происходивших двадцать седьмого июля после  семи
тридцати вечера.
   Позади Мегрэ сидела молодая негритянка с грудным ребенком - он обратил на
нее внимание еще вчера сегодня она пришла вместе с братом и сестрой.  Кроме
того, в зале сидели  две  беременные  женщины  Благодаря  кондиционеру  было
прохладно, куда прохладней, чем внизу,  но  Иезекииль  все  равно  время  от
времени с важным видом принимался колдовать над аппаратом.
   Говорил Фламандец медленно и,  подыскивая  слова,  делал  длинные  паузы.
Четверо сержантов сидели все вместе на первой скамье, спиной к залу, и Пинки
украдкой поглядывал на приятелей, словно прося подсказки.
   Бар "Пингвин", квартира музыканта, отъезд в Ногалес...
   - Где вы сидели в машине Уорда?
   - Сперва сзади с сержантом О'Нилом и  капралом  У  Ли,  но  потом  сменил
место, когда Уорд велел Бесси пересесть. Я сел справа от Маллинза.
   - Что было потом?
   - После аэродрома  машина  остановилась  на  правой  обочине,  и  все  мы
вылезли.
   - Тогда и было решено не ехать в Ногалес?
   - Нет.
   - А когда?
   - Когда все снова сели в машину.
   - В том числе и Бесси?
   Ван Флит заколебался и, как показалось Мегрэ, стал искать глазами О'Нила.
   - Да, Уорд объявил, что мы возвращаемся обратно.
   - А это не Бесси сказала?
   - Нет, я слышал, как это сказал Уорд.
   - Машина еще раз останавливалась?
   - Да. Бесси сказала Уорду, что хочет с ним поговорить.
   - Она была очень пьяна? Соображала, что делает?
   - По-моему, да. Они ушли вдвоем.
   - Сколько времени они отсутствовали?
   - Уорд вернулся один минут через пять-шесть.
   - Это точно - минут через пять-шесть? Вы смотрели на часы?
   - Нет, но мне показалось, что он отсутствовал недолго.
   - Что он сказал, возвратясь?
   - Ничего.
   - Его никто не спросил, куда девалась Бесси?
   - Не