больше  садиться  в  кресло,  так  как
боялся задремать. Его подташнивало от шоколада.
   Он вышел на улицу подышать воздухом.
   - Такси, сэр?
   Он не имел права взять такси, он не имел  права  пойти  погулять,  он
имел только одно право - сидеть здесь и изображать из себя идиота.
   - Чудесный день, сэр!
   Он не успел вернуться в холл, как его личный враг дежурный с  улыбкой
на губах протянул ему телефонную трубку:
   - Вас, месье Мегрэ. Звонил Пайк.
   - Я только что получил известие от Брайена, передаю его вам.
   - Благодарю вас.
   - Эта дама доехала до Пиккадилли-Серкус,  отпустила  такси  и  пешком
прошлась по Риджент-стрит, останавливаясь  у  витрин.  По-видимому,  она
никуда не спешила. Она зашла в  несколько  магазинов,  сделала  покупки,
которые велела отослать в отель "Савой". Хотите получить список?
   - А что она покупала?
   - Белье, перчатки, обувь. Затем  она  вернулась  по  Олдбон-стрит  на
Пиккадилли и полчаса тому назад зашла в кино. Она до сих  пор  находится
там. Брайен продолжает следить за ней.
   Еще одна неприятная деталь, на которую при других обстоятельствах  он
бы  не  обратил  внимания,  а  теперь  разозлился:  вместо  того,  чтобы
позвонить ему, Брайен позвонил своему непосредственному начальнику.
   - Пообедаем вместе?
   - Не знаю. Начинаю сомневаться, что мне удастся освободиться.
   - Фентон страшно огорчен, что так получилось.
   - Он не виноват.
   - Если вам нужен кто-нибудь из моих людей... Или несколько человек...
   - Благодарю.
   Куда девался этот скотина Ален? Неужели Мегрэ все время ошибался?
   - Вы можете соединить меня с отелем "Гилмор"? - спросил он,  закончив
разговор с Пайком. По выражению лица дежурного он понял, что  это  отель
не первого класса. На этот раз ему пришлось говорить по-английски.
   Человек,  подошедший  к  телефону,  не  понимал   ни   одного   слова
по-французски.
   - Возвращался ли  в  течение  дня  в  отель  господин  Ален  Лагранж,
приехавший сегодня утром?
   - Кто говорит?
   - Комиссар Мегрэ из парижской уголовной полиции.
   - Будьте добры подождать. Не вешайте  трубку.  К  телефону  подозвали
другого служащего, судя по солидному голосу, более ответственного.
   - Простите. Директор отеля "Гилмор" слушает вас.
   Мегрэ снова отрекомендовался.
   - По какой причине вы задаете подобный вопрос?
   Пришлось пуститься в объяснения, которые привели к  полной  путанице,
потому что Мегрэ не мог подобрать соответствующие слова. В конце  концов
дежурный взял у него трубку из рук.
   - Разрешите?
   Ему понадобилось  сказать  всего  две  фразы,  в  которых  упоминался
Скотленд-Ярд.  Когда  дежурный  повесил  трубку,  он  просто   сиял   от
удовольствия.
   - Эти люди всегда не доверяют иностранцам. Директор  "Гилмора"  сразу
же хотел вызвать полицию. Молодой человек взял ключ и поднялся к себе  в
номер около часу дня. Но он  там  оставался  недолго.  Позже  горничная,
которая убирала на этом этаже в соседнем номере, заявила, что ее  ключи,
которые она оставила в дверях, исчезли. Это имеет для вас интерес?
   - Да.
   Такая история несколько меняла его представление о юном Алене.
   Мальчик, по-видимому, поразмышлял и решил, что  если  служебный  ключ
горничной открывает все двери в  его  отеле,  возможно,  он  подойдет  к
замкам другого отеля.
   Мегрэ снова сел. Взглянул на часы - пять часов. Внезапно он вскочил и
подошел к конторке.
   - Могут ли служебные ключи отеля "Гилмор"  подойти  к  дверям  вашего
отеля?
   - Абсолютно исключается.
   - Будьте любезны узнать, не пропали ли у кого-нибудь из  ваших  людей
ключи, - попросил Мегрэ.
   - В таком случае они сообщили бы старшей дежурной по этажу, а она,  в
свою очередь... минутку...
   Он закончил разговор с одним джентльменом, который  желал  переменить
номер, так как в его  комнатах  слишком  много  солнца,  затем  исчез  в
соседнем кабинете, откуда послышалось несколько телефонных звонков.
   Когда дежурный вернулся, у  него  уже  не  было  покровительственного
вида, и настроение явно омрачилось.
   - Вы были правы. Связка  ключей  служебного  назначения  пропала.  На
шестом этаже.
   - Таким же образом, как в "Гилморе".
   - Да. Таким же образом. Горничные имеют привычку, несмотря на строгую
инструкцию, оставлять ключи в дверях.
   - Как давно это случилось?
   - Полчаса назад. Вы полагаете, что это приведет к неприятностям?
   И  он  с  озабоченным  видом  оглядел  холл,  как  капитан,   несущий
ответственность  за  свой  корабль.  Необходимо  любой  ценой   избежать
неприятных случайностей, которые могут омрачить блеск такого прекрасного
дня.
   Во Франции Мегрэ просто сказал бы ему: "Дайте  мне  другой  служебный
ключ, я иду наверх. Если вернется Жанна Дебютть, задержите ее  ненадолго
и предупредите меня". Здесь это было невозможно. Он был уверен, что  ему
не разрешат без специального ордера войти в помещение,  сданное  другому
человеку.
   У него хватило осторожности побродить еще немножко по холлу. Затем он
решил дождаться открытия бара, это было делом нескольких  минут,  и,  не
обращая больше внимания на входную дверь, он подошел к  стойке  и  выпил
две полные кружки.
   - У вас жажда, сэр?
   - Да!
   Это  "да"  было  достаточно  веским,  чтобы  уничтожить  улыбающегося
бармена. Мегрэ  сделал  обходной  маневр:  покинул  холл  незаметно  для
дежурного и поднялся на лифте, волнуясь при мысли,  что  весь  его  план
зависит от настроения горничной.
   Длинный коридор  был  совершенно  пуст.  Мегрэ  шел  медленно,  затем
остановился, стал ждать и  вдруг  увидел,  что  дверь  одной  из  комнат
открылась, из нее вышел лакей в полосатой жилетке, держа  в  руках  пару
туфель.
   Тогда с уверенным  видом  туриста,  насвистывая  сквозь  зубы,  Мегрэ
подошел к 605-му  номеру  и  начал  шарить  по  карманам  с  растерянным
выражением лица.
   - Valet, please! .
   - Jes, sir . Он продолжал искать.
   Лакей был другой, не тот, что утром. Наверно, они уже сменились.
   - Вы не можете мне открыть дверь? Иначе мне придется снова спускаться
вниз за ключом. Лакей не почувствовал ловушки.
   - С удовольствием, сэр.
   Он открыл дверь, к счастью не заглянув в комнату, где  висел  дамский
пеньюар.
   Мегрэ закрыл за собой дверь, вытер пот  со  лба,  дошел  до  середины
комнаты  и  сказал  обычным  голосом,  как  если  бы   рядом   находился
собеседник:
   - Ну вот!
   Он не стал заходить в ванную, хотя дверь туда  была  полуоткрыта,  не
стал искать в стенных шкафах. В глубине души он был очень взволнован, но
по его виду и даже голосу об этом невозможно было догадаться.
   - Наконец-то  мы  встретились,  малыш.  Теперь  мы  сможем  поболтать
спокойно.
   Он тяжело опустился на хрупкий  диванчик,  скрестил  ноги,  вынул  из
кармана трубку и закурил. Он был  абсолютно  уверен,  что  Ален  Лагранж
спрятался в одном из шкафов, а может быть, забрался под кровать.
   Он также знал, что юноша вооружен,  что  он  очень  импульсивен,  что
нервы его натянуты до предела.
   - Единственное, о чем я тебя прошу: не делай глупостей.
   Ему показалось, что со стороны кровати послышался легкий шорох. Но он
не нагнулся.
   - Однажды, - сказал он, как будто продолжая  рассказывать  интересную
историю, - я стал очевидцем одной занятной сцены,  произошло  это  около
моего дома на бульваре Ришар-Ленуар. Был летний вечер, днем  было  очень
жарко, вечер тоже был теплый, и весь квартал вышел на улицу.
   Он говорил медленно, и если бы кто-нибудь вошел внезапно  в  комнату,
то, безусловно, принял бы его по крайней мере за чудака.
   - Я не помню, кто первый увидел кошку.  Кажется,  маленькая  девочка,
которой в этот час давно полагалось быть  в  постели.  Уже  стемнело.  И
вдруг она показала на дерево, там что-то чернело. Как  всегда,  прохожие
стали останавливаться. Из окна, у которого я стоял, было видно, как  они
размахивали руками, о чем-то споря. Толпа  все  увеличивалась.  В  конце
концов под деревом собралось человек сто,  и  я  тоже  отправился  вниз,
чтобы узнать, что случилось.
   Он остановился, потом сказал:
   -  Мы  здесь  с  тобой  вдвоем,  это  проще.  Оказалось,  что  зеваки
столпились  на  бульваре  из-за  кошки,  большой  бурой  кошки,  которая
притаилась на самом краю ветки. Кошка казалась страшно испуганной.  Она,
наверно,  не  заметила,  как   забралась   так   высоко.   Она   боялась
пошевелиться, не решалась повернуться. И не решалась спрыгнуть. Женщины,
подняв головы кверху, громко жалели ее. Мужчины пытались  найти  способ,
как выручить кошку из беды.
   "Я принесу лестницу", - заявил ремесленник, живший напротив.
   Поставили лестницу. Он влез на нее. Не хватало метра,  чтобы  достать
до ветки, но при виде его протянутой руки кошка начала злобно фыркать  и
попыталась броситься на него. Один мальчишка предложил:
   "Я влезу на дерево".
   "Нет. Ветка тебя не выдержит".
   "Я ее раскачаю, а вы натяните внизу простыню".
   Вероятно, он видел в кино, как это делали пожарники.
   Событие становилось захватывающим. Консьержка принесла простыню.
   Мальчишка  раскачал  ветку,  а  несчастное  животное  всеми   когтями
вцепилось в нее, бросая вниз обезумевшие взгляды. Все вокруг жалели ее.
   "Надо достать лестницу повыше..."
   "Осторожней! Может быть, она бешеная. Смотрите, у  нее  вся  морда  в
крови".
   И верно, морда была в крови.  Кошку  все  жалели  и  в  то  же  время
боялись. Понимаешь? Ни один человек не шел спать, все хотели узнать, чем
кончится эта история с кошкой. Как ей было объяснить, что ей не угрожает
опасность, что она может прыгнуть вниз на натянутую простыню? Или что ей
нужно только обернуться и пойти по ветке назад?
   Мегрэ ждал, что сейчас раздастся вопрос: "Чем же это кончилось?"
   Но никто его не спросил, и он продолжал:
   - В конце концов ее поймали: один очень высокий и худой парень  залез
на дерево, вытянулся вдоль ветки и тростью столкнул кошку вниз прямо  на
простыню. Но когда простыню открыли, животное  стремительно  выпрыгнуло,
мелькнуло, перебежав улицу, и скрылось в подвале. Вот и все.
   На этот раз он был уверен, что под кроватью послышался шорох.
   - Кошка боялась, потому что не знала, что никто не хочет причинить ей
зла.
   Молчание. Мегрэ курил трубку.
   - Я тоже не хочу причинять тебе зла. Не ты убил Андрэ  Дельтеля.  Что
касается моего револьвера, то это дело несерьезное. Кто знает?  В  твоем
возрасте, в том состоянии, в котором ты находился, возможно, я сделал бы
тоже самое. В конце концов это моя ошибка. Конечно, моя. Если бы  в  тот
день я не зашел в бар и вернулся бы домой на полчаса раньше,  то  застал
бы тебя у нас.
   Он говорил спокойно, негромко.
   - И все было бы иначе. Ты бы просто рассказал все, что собирался  мне
рассказать. Ведь ты же пришел ко мне,  чтобы  поговорить,  правда?  Тебе
было вовсе неизвестно,  что  на  камине  валяется  револьвер.  Ты  хотел
рассказать мне всю правду и просить меня помочь твоему отцу.
   Он помолчал довольно долго,  чтобы  его  слова  проникли  в  сознание
молодого человека.
   - Можешь не выходить. Это не обязательно. Нам и так с тобой хорошо. Я
только советую  тебе  быть  осторожнее  с  пистолетом.  Это  специальная
модель, которой очень гордится американская  полиция.  Спусковой  крючок
так чувствителен, что  достаточно  слегка  коснуться  его,  и  раздастся
выстрел. Я им никогда не пользовался. Это просто сувенир, понимаешь?  Он
вздохнул.
   - А теперь давай представим на минутку, что бы ты мне сказал, если бы
я вовремя пришел завтракать. Конечно,  тебе  пришлось  бы  рассказать  о
трупе... Погоди... Мы же  с  тобой  никуда  не  спешим...  Во-первых,  я
предполагаю, что тебя не было дома во вторник  вечером,  когда  Дельтель
пришел к твоему отцу... Если бы ты был дома, все произошло бы иначе.  Ты
пришел, когда все уже было кончено. Возможно, тело было спрятано  в  той
комнате, где у вас хранятся старые вещи,  а  может,  оно  уже  лежало  в
чемодане. Твой отец тебе ничего не сказал. Я готов держать пари, что  вы
мало рассказываете друг другу. Правда?
   Он поймал себя на том, что ждет ответа.
   - Хорошо! Возможно, ты что-то заподозрил, возможно,  что  и  нет.  Во
всяком случае, утром ты обнаружил труп, и ты  промолчал.  Трудно,  очень
трудно заговорить об этом с собственным отцом.
   Твой же отец был совершенно подавлен, болен.
   И тогда ты вспомнил  обо  мне,  потому  что  читал  все  те  газетные
вырезки, которые собирал твой отец. Слушай! Вот что бы ты мне сказал:
   "В нашей квартире лежит труп. Я не знаю, что произошло, но  я  хорошо
знаю своего отца. Во-первых, у нас в доме никогда не было оружия". И это
была бы правда, потому что - я готов держать пари - у вас в доме никогда
не было оружия, не так ли? Я мало знаю твоего отца, но я уверен, что  он
очень боится револьверов. А потом бы продолжал:  "Мой  отец  -  человек,
который не способен причинить зло другому  человеку.  Несмотря  на  это,
теперь его обвинят. А он  не  скажет  правды,  потому  что  в  это  дело
замешана женщина".
   Если бы все произошло так, я, конечно, помог бы тебе. Мог бы с  тобой
вдвоем добиться истины. Сейчас я уже почти уверен, что эта женщина скоро
очутится в тюрьме.
   Надеялся ли Мегрэ, что именно сейчас ему  ответят?  Он  вытер  мокрое
лицо, ожидая реакции, но ничего не произошло.
   - Я довольно долго беседовал с твоей сестрой. Я думаю, что ты  ее  не
очень любил. Она эгоистка, думает только о себе.  Я  не  успел  повидать
твоего брата Филиппа. Но полагаю, что он еще более  сухой  человек,  чем
она. Оба они не могут простить отцу своего трудного детства, не понимая,
что отец не виноват, он сделал все, что мог. Не  каждому  человеку  дано
быть сильным... Ты же это понял...
   Про себя Мегрэ шептал: "Господи, сделай так, чтобы она не  явилась  в
эту минуту!" Потому что в этом случае произошло бы то же  самое,  что  с
кошкой на бульваре Ришар-Ленуар, - все население  "Савоя"  собралось  бы
вокруг мальчика, нервы которого были напряжены до предела.
   - Видишь ли, есть вещи, которые ты знаешь, а я нет, но  есть  другие,
которые известны мне, а тебе нет. Твой отец находится сейчас в изоляторе
специальной больницы при полицейском управлении. Это  означает,  что  он
арестован, но выясняется, не заболел ли  он  психически.  Как  всегда  в
таких случаях, психиатры не могут прийти к единому мнению. Больше  всего
твоего отца сейчас должна беспокоить неизвестность, что стало с тобой  и
что ты собираешься  делать.  Он  знает  тебя,  знает,  что  ты  способен
совершить задуманное. Жанна Дебюль  сейчас  в  кино.  Никому  не  станет
легче, если она, войдя в  эту  комнату,  будет  убита.  Это  будет  даже
довольно неприятно, во-первых, потому, что  ее  тогда  невозможно  будет
допросить, а во-вторых, потому,  что  ты  попадешь  в  руки  английского
правосудия, которое, по всей вероятности, тебя повесит. Вот так, малыш.
   В этой комнате чудовищно жарко, я сейчас  открою  окно.  У  меня  нет
оружия, все ошибаются, считая,  что  инспекторы  и  комиссары  уголовной
полиции всегда вооружены. В действительности они имеют на это не  больше
прав, чем простые смертные. Я не заглядываю под кровать. Я знаю, что  ты
там. И я приблизительно знаю, о чем  ты  сейчас  думаешь.  Конечно,  это
очень трудно! И это менее эффектно, чем стрелять в женщину,  играя  роль
поборника справедливости.
   Мегрэ направился к окну, открыл  его  и  облокотился  на  подоконник,
напряженно вслушиваясь. Но позади не было слышно ни звука.
   - Ты все еще не можешь решиться? Он начал  терять  терпение  и  снова
обернулся лицом к комнате.
   - Ты заставляешь меня думать, что ты менее умен, чем я  считал!  Чего
ты добьешься, оставаясь там? Отвечай, идиот! Потому что, в конце концов,
ты действительно мальчишка и идиот. Ты ничего  не  понял  во  всей  этой
истории, и если ты будешь продолжать в том же духе, то только  благодаря
тебе твой отец будет осужден. Сейчас же оставь в  покое  мой  револьвер,
слышишь? Я запрещаю тебе прикасаться  к  нему.  Положи  его  на  пол.  И
немедленно вылезай оттуда.
   Он действительно казался разгневанным. Может быть,  он  по-настоящему
был рассержен. Во всяком случае,  ему  не  терпелось  покончить  с  этой
неприятной сценой.
   Опять, как в истории  с  кошкой,  достаточно  было  одного  неловкого
движения, одной мысли, которая придет в голову мальчишке...
   - Поторопись. Она с минуты на минуту вернется. Будет  очень  красиво,
если она нас застанет в таком виде: тебя под кроватью, а меня пытающимся
вытащить тебя оттуда. Считаю до трех: раз... два... Если при счете "три"
ты не будешь стоять на ногах, я позвоню дежурному отеля и...
   Он увидел наконец худые ноги, дырявые подметки, бумажные носки,  край
брюк, которые Ален пытался оправить, вылезая из-под кровати.
   Чтобы помочь ему, Мегрэ снова повернулся лицом к  окну.  Он  услышал,
как шелестит одежда по паркету, затем легкий шум поднимающегося на  ноги
человека. Он помнил, что юноша вооружен, но  он  хотел  дать  ему  время
прийти в себя.
   - Готово?
   Он резко обернулся. Ален стоял перед ним,  его  синий  костюм  был  в
пыли, галстук на боку, волосы растрепаны.  Он  был  очень  бледен,  губы
дрожали, пристальный взгляд, казалось, пытался проникнуть сквозь стену.
   - Верни мой револьвер.
   Мегрэ протянул руку, мальчик полез в правый  карман  и  протянул  ему
пистолет.
   - Ты не считаешь, что так будет лучше? В ответ раздался слабый голос:
   - Да.
   И сразу же:
   - Что вы теперь будете делать?
   - Прежде всего есть и пить. Ты не хочешь есть?
   - Да. Нет. Я не знаю.
   - А я страшно голоден. Там, внизу, есть замечательный grill.
   Он направился к двери.
   - Куда ты дел служебный ключ? Мальчик вытащил из другого  кармана  не
один ключ, а целую связку.
   - Лучше я отдам их дежурному, они здесь  способны  из  этого  сделать
целую драму.
   В коридоре Мегрэ остановился перед своей дверью.
   - Я думаю, надо зайти немного освежиться.
   Он хотел избежать нервного припадка. Он знал, как  мальчик  близок  к
нему. Вот почему он старался занять его ум мелкими житейскими делами.
   - У тебя есть гребенка?
   - Нет.
   - Можешь причесаться моей. Она чистая.
   В ответ на это мальчик чуть было не улыбнулся.
   - Почему вы все это делаете9 - Что все?
   - Вы сами знаете что.
   - Может быть, потому, что я тоже был молод. И у меня тоже был отец.
   Возьми щетку и почистись. Сними  пиджак.  Пружины  кровати  давно  не
обметали.
   Мегрэ вымыл руки и лицо холодной водой.
   - Может быть, мне переменить еще раз рубашку? Я  страшно  потел  весь
день!
   Он так и сделал, и Ален увидел его голую грудь и  висящие  вдоль  ног
подтяжки.
   - Конечно, ты приехал без вещей?
   - Я думаю, что мне нельзя в таком виде идти в grill.
   Мегрэ посмотрел на него изучающим взглядом.
   - Нельзя сказать, что у тебя свежее белье. Ты спал в рубашке.
   - Да.
   - Я не могу, к сожалению,  одолжить  свою.  Она  будет  тебе  слишком
велика.
   На этот раз Ален широко улыбнулся.
   - Ну тем хуже для метрдотелей, если им  не  понравится.  Мы  с  тобой
усядемся в уголок  и  попытаемся  заказать  легкое  белое  вино,  хорошо
охлажденное. Может быть, у них здесь найдется.
   - Я не пью.
   - Никогда?
   - Я один раз попробовал и потом так заболел, что  никогда  больше  не
пил.
   - У тебя есть подружка?
   - Нет.
   - Почему?
   - Не знаю.
   - Ты застенчивый?
   - Не знаю.
   - А тебе никогда не хотелось иметь подружку?
   - Может быть, и хотелось. Да только это не для меня.
   Мегрэ больше не настаивал. Он понял.
   Выходя из комнаты, Мегрэ положил свою большую руку на плечо юноши.
   - Ты меня напугал, мальчишка.
   - Напугал? Чем?
   - Ты бы выстрелил?
   - В кого?
   - В нее.
   - Да.
   - А в себя?
   - Может быть... потом, наверно, выстрелил бы.
   Они встретили лакея, который обернулся и посмотрел им вслед, -  может
быть, он видел, как они выходили из 604-го, а он впускал М