вы  поймете,  почему.  -  Он  вызвал
набережную Орфевр.Мадемуазель, пожалуйста, инспектора Лапуэнта!
   Пигу пытался что-то сказать, но тут же смолк.
   А на кухне мадам Мегрэ готовила новую порцию грога.

Глава VIII

   - Ты, Лапуэнт?
   - Вы все еще на ногах, патрон? Голос у вас не  сонный.  Пока  никаких
сообщений.
   - Знаю.
   - Откуда? Ведь вы из дому...
   - Да.
   - Сейчас три часа утра.
   - Можешь отозвать людей. Розыск прекращен.
   - Его удалось найти?
   - Он здесь, у меня, и мы спокойно беседуем.
   - Сам пришел?
   - Не стану же я бегать за ним по бульвару Ришар-Ленуар.
   - И как он?
   - Ничего.
   - Я вам нужен?
   -  Пока  нет.  Но  оставайся  на  месте.  Сними  патрули,  поставь  в
известность Жанвье, Люка, Торранса и Лурти. Я еще позвоню попозже.
   Мегрэ повесил  трубку  и  молча  подождал,  пока  мадам  Мегрэ  снова
наполнит стаканы.
   - Я забыл вам сказать, Пигу, что  хоть  мы  и  находимся  у  меня  на
квартире, а не на набережной Орфевр, я и здесь остаюсь должностным лицом
и сохраняю право использовать все, что вы найдете нужным сообщить мне.
   - Естественно.
   - Знаете ли вы какого-нибудь хорошего адвоката?
   - Ни единого - ни хорошего, ни плохого.
   - Но адвокат вам понадобится  завтра  же,  когда  вы  начнете  давать
показания судебному следователю. Я назову вам несколько фамилий.
   - Благодарю.
   После  звонка  Лапуэнту  Мегрэ  и  Пигу  чувствовали  себя  несколько
натянуто. Чтобы разрядить атмосферу, комиссар поднял стакан:
   - Ваше здоровье!
   - Ваше!.. - Пигу слабо улыбнулся:
   - Не скоро смогу я снова выпить стакан грога. Мне  влепят  на  полную
катушку, правда?
   - Почему вы так решили?
   - Да прежде всего потому, что Шабю был очень  богат  и  влиятелен.  К
тому же, я решительно ничего не смогу сказать в свое оправдание.
   - Когда вы впервые подумали об убийстве?
   - Сам не знаю. Началось с того, что пришлось  оставить  гостиницу  на
площади Бастилии и перекочевать в ночлежку на улице Гранд Трюандери. Там
было омерзительно. Каждый раз, возвращаясь  после  разгрузки  овощей  на
центральном рынке, я засыпал в слезах. Меня изводили шум и вонь.
   Угнетала мысль, что я навсегда выброшен за борт, перенесен в какой-то
чужой мир. Днем, слоняясь по городу, я заходил на  площадь  Вогезов,  то
шел на набережную Шарантон или на авеню Опера. Два-три раза, подстерегая
Лилиан, я прятался на кладбище Монпарнас.  А  встречая  Шабю,  все  чаще
повторял про себя: "Я убью его!" Но, конечно,  это  были  только  слова,
которые невольно срывались с губ. На самом деле я  совсем  не  собирался
его убивать. Просто, если можно так выразиться, наблюдал издали за  тем,
как он живет. Смотрел на его шикарную машину, на его самодовольное лицо,
на безукоризненно сшитый костюм, брюки без единой морщинки. Сам я в  это
время стремительно катился вниз.  Единственный  костюм,  захваченный  из
дому, потрепался и  покрылся  пятнами.  Плащ  нисколько  не  защищал  от
холода, но на самое дешевое пальто от старьевщика у меня не было денег.
   Как-то я стоял на набережной Шарантон, неподалеку от конторы, и вдруг
увидел, что туда входит Лилиан. Значит, до этого она побывала  на  авеню
Опера. Я же говорил ей, что меня туда перевели. Лилиан задержалась.
   Через  некоторое  время  во  двор  вышла  Анна-Мари.  Я  понял,   что
происходит в кабинете Шабю. Я не ревнив. Но  это  была  новая  пощечина:
Шабю вел себя так, словно  весь  мир,  все  на  свете  принадлежало  ему
одному. И опять я невольно пробормотал: "Я его убью..." -  Потом  отошел
подальше, чтобы не попасться на глаза Лилиан.
   - А когда вы впервые пришли на улицу Фортюни?
   - В конце ноября. У меня не было денег даже на билет в метро. -  Пигу
горько усмехнулся. - Знаете, довольно противная штука, когда у  тебя  ни
гроша в кармане и ты начинаешь сознавать, что никогда уже не будешь жить
по-человечески. На рынке  встречаешь,  как  правило,  стариков.  А  если
увидишь молодого, так взгляд у него такой же обреченный, как у старика.
   И у меня такой?
   - Не нахожу.
   - Странно! Я ведь стал, как все они... Воспоминание о пощечине мучило
меня. Шабю не следовало этого делать. Слова я, может, и забыл  бы,  даже
самые оскорбительные, самые унизительные. Но пощечину! Он влепил ее  мне
как нашкодившему мальчишке.
   - Знали вы в среду, когда направлялись на улицу Фортюни, что на  этот
раз все будет кончено?
   - Раз уж я пришел к вам, так не для того, чтобы лукавить. Я не  знал,
что стану убийцей. Клянусь, не знал.  Можете  мне  поверить.  Вас  я  не
собираюсь обманывать.
   - Попытайтесь вспомнить, что вы в тот момент чувствовали?
   - Только одно - что дальше так продолжаться не может. Я уже  скатился
на самое дно. Не сегодня - завтра попаду  в  облаву  или  заболею,  меня
свезут в больницу - и конец всему. Что-то должно было произойти.
   - Что же именно?
   - Я мог бы вернуть пощечину, если он выйдет  с  Анной-Мари,  я  шагну
вперед... Пигу опустил голову.
   - Впрочем, нет: он гораздо сильнее...
   Я прождал до девяти часов, пока не зажгли свет в парадном. Шабю вышел
один. Пистолет лежал у меня в кармане. Я  выхватил  его  и,  не  целясь,
выстрелил в упор - раз, два, три, не помню сколько.
   - Четыре раза.
   - Первой моей мыслью было остаться на месте и  ждать  полицию.  Но  я
испугался, что меня изобьют, и побежал к метро на авеню Вилье. Никто  за
мной не погнался. Опомнился я на рынке  и  сразу  нанялся  на  разгрузку
овощей. Оставаться наедине с самим  собой  было  невыносимо...  Ну  вот,
господин комиссар, кажется, все.
   - А что побудило вас звонить мне по телефону?
   - Не знаю. Я чувствовал себя бесконечно одиноким.  Думал,  что  никто
никогда не поймет моих переживаний. Мне приходилось не раз читать о  вас
в газетах, и вдруг мне захотелось повидать вас прежде,  чем  умереть.  Я
ведь уже решил пустить себе пулю в лоб. А потом сказал себе: "Ну, сделай
попытку!" И все равно боялся, не вас, а ваших полицейских.
   - Мои люди рукоприкладством не занимаются.
   - Но об этом поговаривают.
   - Мало ли что болтают! Выкурите еще сигарету. Вам все еще страшно?
   - Теперь - нет. Все-таки я вам позвонил.  Потом,  второй  раз.  Почти
сразу после этого написал из кафе на бульваре дю Пале.  Мне  показалось,
что вы почти рядом и одновременно где-то далеко. Вы, как и Шабю,  ездите
на машине, и мне приходилось заранее угадывать, куда направляетесь.  Так
я подстерег вас у конторы на набережной  Шарантон.  Анна-Мари  неизбежно
должна была рассказать вам обо мне. Я не мог себе представить,  что  она
не расскажет всего в первый же день. Правда, моя история стала  для  нее
уже далеким прошлым, дело-то было еще в июне. Я видел вас и  на  площади
Вогезов,  и  на  набережной  Орфевр.  Я  убеждал  себя,  что   прятаться
бесполезно, все равно меня найдут и арестуют. Ведь вы недолго бы с  этим
тянули?
   - Если бы вы еще одну ночь провели на рынке,  вас  наверняка  забрали
бы. Полиция узнала о ночлежке "Лебедь", где вы  обитали.  А  не  то  вас
задержали бы в каком-нибудь ночном кабачке. Вы не запили?
   - Нет.
   - Редко случается, чтобы человек при таких обстоятельствах не запил.
   - Меня постоянно тянуло  войти  в  здание  Уголовной  полиции.  Но  я
говорил себе, что еще не известно, в чьи руки я попаду, что меня  вообще
даже  близко  к  вам  не  подпустят.  Тогда-то  я  и  пошел  на  бульвар
Ришар-Ленуар.
   - Я вас увидел.
   - Я тоже вас увидел. Хотел сразу  же  подняться  и  позвонить,  но  в
освещенном окне вы показались в своем халате таким  огромным,  что  меня
охватил панический страх, и я бросился бежать. Несколько часов бродил по
кварталу. Раз пять проходил мимо ваших окон, но свет уже был погашен.
   - Ну что  ж,  все  ясно.  Вы  позволите?  Мегрэ  снова  набрал  номер
коммутатора на набережной Орфевр.
   - Лапуэнта, пожалуйста. Алло! Все вернулись? Кто там с тобой?
   - Дежурит Люка. Сейчас пришел Жанвье.
   - Приезжайте вдвоем. В закрытой машине.
   - Они меня увезут? - спросил Пигу, когда Мегрэ повесил трубку.
   - Это необходимо.
   - Понимаю. И все-таки жутко, как будто идешь рвать зубы.
   Он убил человека. Добровольно отдал себя в руки полиции.  И  все-таки
преобладающим его чувством был страх. Страх перед побоями и жестокостью.
   Едва  ли  он  сейчас  думал  о  своем  преступлении.  Мегрэ  вспомнил
мальчишку Стирнэ, который нанес своей бабке пятнадцать ударов кочергой и
так же  искренне  уверял  его:  "Я  сделал  это  не  нарочно".  Комиссар
пристально посмотрел на Пигу, словно хотел проникнуть  в  самую  глубину
его души.
   Пигу встревожил этот взгляд. Бухгалтер смутился.
   - Вы хотите меня еще о чем-нибудь спросить?
   - Пожалуй, нет.
   Какой смысл спрашивать, жалеет ли он о том, что совершилось на  улице
Фортюни? Его, несомненно, спросят об этом на  суде.  И  если  он  скажет
правду, она  вызовет  различную  реакцию  у  присяжных  и,  может  быть,
неодобрительный гул в зале.
   Они  долго  молчали,  Мегрэ  допил  свой   стакан.   Послышался   шум
подъезжавшей машины. Она остановилась у подъезда. Хлопнула дверца, потом
другая.  Мегрэ  раскурил  последнюю  трубку  -  скорее  чтобы   побороть
волнение, чем из потребности в табаке. Потом услышал шаги на лестнице  и
пошел отворять дверь. Вошедшие в  комнату  Жанвье  и  Лапуэнт  удивленно
смотрели  на  синеватое  облачко  дыма,  клубившееся  вокруг  лампы  под
потолком.
   - Знакомьтесь, ребята! Жильбер Пигу. У нас был долгий разговор.
   Завтра проведем официальный допрос.
   Пигу, несколько успокоенный, разглядывал помощников Мегрэ. Они совсем
не походили на тех, кто избивает людей.
   - Отвезите его на набережную  и  дайте  несколько  часов  поспать.  Я
приеду попозже.
   Лапуэнт сделал Мегрэ знак, который тот не  сразу  понял,  потому  что
валился от усталости с ног. Инспектор показывал глазами на запястья  рук
Пигу: "Наручники надеть?"
   Мегрэ повернулся к бухгалтеру:
   - Вам доверяют, - тихо сказал он, - но так положено. Их  снимут,  как
только вы приедете на место.
   На лестнице Пигу обернулся. В его глазах блестели слезы. Он  еще  раз
посмотрел на комиссара, словно хотел набраться мужества.
   Но не к самому ли Мегрэ относился его сочувственный взгляд?






   Жорж СИМЕНОН
   МЕГРЭ И ОСВЕДОМИТЕЛЬ

Перевод с французского: Н. Брандис. OCR tymond


Глава 1

   Телефонный звонок разбудил Мегрэ, и он недовольно заворчал,  даже  не
понимая спросонок, который теперь час, но не стал смотреть на будильник.
Он медленно выбирался из  тяжелого  сна,  и  его  не  покидало  какое-то
давящее ощущение в груди.
   Босиком, неуверенной походкой лунатика он направился к аппарату.
   - Алло...
   Мегрэ даже не заметил, что не он, а его жена зажгла ночник.
   - Это вы, шеф?
   Он не сразу узнал голос.
   - Говорит Люка... Я дежурю сегодня ночью...  Только  что  звонили  из
XVIII округа...
   - Ну и что там?
   - На авеню Жюно на тротуаре найден труп мужчины...
   Эта улица находилась на самом верху  холма  Монмартр,  неподалеку  от
площади Тертр.
   - Я звоню вам по поводу опознания трупа... Им оказался Морис  Марсиа,
владелец "Сардины"...
   "Сардина" - типично французский ресторан на улице Фонтен.
   - Что он делал на авеню Жюно?
   - Похоже, убили его не там. Создается впечатление, что тело  привезли
туда и положили на тротуар.
   - Сейчас еду...
   - Прислать за вами машину?
   - Да...
   Мадам Мегрэ, лежа в постели, все время наблюдала за мужем и,  услышав
последние слова, поднялась, пытаясь нашарить комнатные туфли.
   - Сейчас приготовлю тебе чашечку кофе.
   Как неудачно, что это случилось именно сегодня вечером. Впрочем,  сам
вечер прошел на редкость приятно. Была очередь супругов Мегрэ  принимать
у себя чету  Пардон.  Между  ними  существовало  укрепившееся  с  годами
молчаливое соглашение.
   Раз в месяц Мегрэ с женой ужинали у Пардонов  на  бульваре  Вольтера.
Через две  недели  наступал  их  черед  принимать  у  себя  на  бульваре
Ришар-Ленуар чету Пардон.
   Женщины  каждый  раз  старались  приготовить  роскошное  угощение   и
обменивались рецептами, а мужчины мирно беседовали,  потягивая  сливовую
или малиновую наливку из Эльзаса.
   Сегодня ужин особенно удался. Мадам Мегрэ зажарила молодых цесарок, а
комиссар принес из погреба  одну  из  последних  бутылок  Шато-дю-Пап  -
однажды удалось купить на распродаже целый ящик.
   Вино было отменное, и они осушили бутылку до дна.
   Сколько  рюмок  сливянки  выпили  они  затем?   Во   всяком   случае,
разбуженный среди ночи Мегрэ чувствовал себя явно не в форме.
   Он хорошо знал Мориса  Марсиа.  Его  знал  весь  Париж.  Когда  Мегрэ
начинал работать в полиции, ему случалось  допрашивать  Марсиа  в  своем
кабинете. Правда, Марсиа в те времена еще не был такой важной птицей.
   Позже комиссар изредка ужинал с женой в ресторане  на  улице  Фонтен,
который славился превосходной кухней.
   Когда мадам Мегрэ принесла ему чашку кофе, он был уже почти одет.
   - Что-нибудь серьезное?
   - Эта история может наделать много шума.
   - Я его знаю?
   - Месье Морис, так его называют все. Точнее, Морис Марсиа.
   - Из "Сардины"?
   Комиссар утвердительно кивнул.
   - Его убили?
   - Как будто... Пойду-ка взгляну сам.
   Он  медленно  допил  кофе,  набил  трубку,  потом  приоткрыл  окно  -
взглянуть, какая погода.  Дождь  шел  по-прежнему,  но  такой  мелкий  и
редкий, что его капли мерцали в бликах фонарей.
   - Наденешь плащ?
   - Не стоит... Очень тепло...
   Стоял май, чудесный май, но вот прошла гроза, и  погода  испортилась,
весь день напролет моросил дождь.
   - До скорого...
   - Знаешь, цесарки были восхитительны...
   - И все-таки это, наверное, не слишком легкая пища...
   Он  предпочел  промолчать,  так  как  сегодняшний  ужин  до  сих  пор
напоминал о себе тяжестью в желудке.
   Маленькая черная машина стояла у подъезда.
   - Авеню Жюно...
   - Номер?
   - Там наверняка толпа...
   Улицы казались черными.  Движения  уже  почти  не  было,  потому  они
добрались  до  Монмартра  всего  за  несколько  минут.  Зато  по  самому
Монмартру двигаться оказалось труднее - там всю ночь открыты  кафе  и  в
любое время бродят толпы туристов. Авеню Жюно находилось вне этой шумной
зоны, его окаймляли невысокие дома, где жили художники.
   Справа на тротуаре толпился народ. Несмотря на поздний час,  в  окнах
горел свет.
   Приехавший раньше Мегрэ комиссар этого округа -  невысокий,  худой  и
застенчивый - подошел к Мегрэ.
   - Рад, что вижу вас здесь, господин дивизионный комиссар... Это  дело
вызовет много шума...
   - Вы уверены в подлинности личности?
   - Вот его бумажник из черной  крокодиловой  кожи,  в  котором  лежали
только удостоверение личности, водительские права и вырванный листок  из
блокнота, где были записаны несколько номеров телефона.
   - Деньги?
   - Пачка ассигнаций, три или четыре тысячи франков,  я  не  считал,  в
заднем кармане брюк.
   - Оружие?
   - Пистолет "смит-и-вессон", которым давно не пользовались.
   Мегрэ наклонился над телом, и ему показалось странным, что он смотрит
на месье Мориса сверху вниз. Убитый, как всегда в вечерние часы,  был  в
смокинге, а на манишке расплылось пятно крови.
   - Никаких следов на тротуаре?
   - Нет.
   - Кто обнаружил тело?
   - Я... - послышался за его спиной тихий голос.
   Это произнес старик. Седые волосы образовывали сверху на  его  голове
подобие нимба. Мегрэ узнал довольно знаменитого  художника,  но  не  мог
вспомнить его имя...
   - Я живу в доме напротив... Ночью иногда просыпаюсь, а снова  заснуть
трудно...
   На нем была пижама, сверху - старый  дождевик.  На  ногах  -  красные
комнатные туфли.
   - Когда не  спится,  я  подхожу  к  окну.  Авеню  Жюно  -  спокойная,
безлюдная улица... Машины ходят редко...
   Я очень  удивился,  когда  заметил,  что  на  тротуаре  лежит  что-то
черно-белое, и спустился посмотреть... Я позвонил в  комиссариат...  Эти
господа явились на машине под рев сирены, и в окнах сразу  же  появились
зеваки.
   Кроме официальных лиц, стояло еще человек двадцать - прохожие, соседи
в ночных рубашках и пижамах. Местный врач заявил:
   - Мне здесь больше нечего делать... Я не сомневаюсь  в  том,  что  он
действительно мертв... Остальное уже дело судебного медика.
   - Я ему  позвонил,  -  заметил  комиссар  полиции,  -  и  предупредил
прокуратуру.
   Как раз при этих словах подъехал и вышел из машины помощник прокурора
с секретарем. Он удивился, увидев Мегрэ:
   - Вы полагаете, дело серьезное?
   - Боюсь, что да... Вы знаете Мориса Марсиа?
   - Нет.
   - Вам никогда не случалось ужинать в ресторане "Сардина"?
   Пришлось ему объяснить, что  в  этом  ресторане  можно  встретить  не
только высший свет и людей искусства, но и воротил преступного мира.
   Доктор Бурде, судебный  медик,  который  сменил  ушедшего  на  пенсию
доктора  Поля,  склонился  над  телом,   осмотрел   рану,   освещая   ее
электрическим фонариком, который всегда носил с собой.
   - Если не ошибаюсь, всего одна пуля, но большого калибра, стреляли  в
упор.
   - В котором часу наступила смерть?
   -  Если  его  привезли  сюда  сразу,   преступление,   должно   быть,
совершилось в полночь... Допустим, между  двенадцатью  и  часом  ночи...
Точнее скажу после вскрытия...
   Мегрэ подошел к Вельяру, инспектору  XVIII  округа,  который  скромно
стоял в стороне.
   - Вы знали месье Мориса?
   - Только в лицо и по рассказам.
   - Он живет в этом квартале?
   - Нет, кажется, в IX округе... Где-то возле улицы Баллю...
   - Может быть, у него была любовница в этих краях?
   Действительно странно, притащить мертвеца на другой  конец  города  и
бросить его здесь, на тихой авеню Жюно.
   - Думаю, я бы об этом слышал.  Инспектор  IX  округа  Луи  знает  все
уголки Пигаль, как свои пять пальцев, уж он-то должен быть в курсе дела.
   Пожав всем руки, Мегрэ уселся в маленькую черную машину как раз в  ту
минуту,  когда  подъехал  высокий  рыжий  журналист  со   всклокоченными
волосами.
   - Месье Мегрэ...
   - Не сейчас... Обращайтесь к инспектору или к комиссару полиции. -  И
он бросил шоферу:
   - Улица Баллю...
   Заглянув в удостоверение личности убитого, он добавил:
   - Дом 216.
   Машина  остановилась  возле  довольно  большого   особняка,   который
когда-то принадлежал одному владельцу, а позже был переделан  для  сдачи
квартир внаем.
   Справа от входной двери висела медная дощечка  с  фамилией  дантиста,
принимавшего  на  третьем  этаже,  на  другой  сообщалось,  что  кабинет
невропатолога находится на четвертом.
   Звонок разбудил консьержку.
   - Я к месье Марсиа.
   - Месье Марсиа никогда в это время не бывает дома.
   - А мадам Марсиа?
   - Кажется, вернулась. Не думаю, что она вас примет.
   Попробуйте, если дело срочное. Это на втором, налево.
   Они занимают весь этаж, но правая дверь заколочена.
   Широкая лестница была покрыта толстым ковром, стены облицованы желтым
мрамором. На двери слева никакой таблички. Мегрэ нажал кнопку звонка.
   Тишина. Он позвонил снова. Наконец в квартире  послышались  шаги.  Не
открывая двери, женщина спросила заспанным голосом:
   - Кто там?
   - Комиссар Мегрэ.
   - Мужа нет дома. Обратитесь в ресторан на улице Фонтен.
   - Там его тоже нет.
   - Вы там были?
   - Нет. Но я знаю.
   - Подождите минутку. Сейчас надену халат.
   Когда  она  открыла  дверь,  на  ней  был  золотисто-желтый  пеньюар,
накинутый на белую  шелковую  ночную  рубашку.  Мадам  Марсиа  выглядела
намного моложе своего мужа. Высокая блондинка,  худая  и  стройная,  как
манекенщица или танцовщица из кабаре. На вид  ей  можно  было  дать  лет
тридцать.
   Она с безразличным видом посмотрела на комиссара:
   - Почему вы ищете моего мужа в такой час? Входите...
   Она открыла дверь в большую гостиную и зажгла свет.
   - Когда вы в последний раз видели мужа?
   - Как обычно, около восьми вечера,  когда  он  отправился  к  себе  в
р