д
деревьями, растущими здесь повсюду: в парке, на  берегу  Аллье  и  вдоль
многочисленных бульваров.
   Он съел свои три круассана, но чашка кофе была опустошена всего  лишь
наполовину. Мадам Мегрэ за стеной наполняла водой ванну, а с  его  этажа
слышались шаги только что проснувшихся пансионеров.
   Комиссар не без иронии погружался в свои новые привычки.  Где  бы  ни
был Мегрэ, он  машинально  создавал  себе  особый  распорядок,  которому
подчинялся так, словно его ему навязали.
   Можно было сказать, что каждое его расследование в Париже имело  свой
ритм, свои небольшие остановки в заранее определенных пивных  и  бистро,
свои запахи, свой свет.
   Здесь же он чувствовал, что находится скорее  на  каникулах,  чем  на
лечении, и смерть дамы в лиловом стала неотъемлемым  фоном  его  ленивой
жизни.
   Накануне вечером, как и в другие  вечера,  супруги  прогуливались  по
парку, где сотни людей  прошли  мимо  них  в  тени,  при  свете  матовых
фонарей. Это был час театров,  кинотеатров,  казино.  Люди  выходили  из
отеля, пансиона или из  меблированной  комнаты,  в  которой  только  что
поужинали колбасой, и каждый устремлялся к избранному им развлечению.
   Многие довольствовались желтыми железными стульями  с  романтическими
очертаниями,  и  Мегрэ  машинально  принялся   искать   прямую,   полную
достоинства фигуру, удлиненное лицо, высокий подбородок, тоскливый  и  в
то же время жесткий взгляд.
   Элен  Ланж  умерла,  и  Франсина,  несомненно,  обсуждала  со   своим
альфонсом в номере отеля место, где будут хоронить ее сестру.
   А где-то в городе есть человек, который знает  тайну  "Ирисов"  и  их
одинокой хозяйки, человек, который задушил ее.
   Прогуливался ли он сейчас по парку, а может, отправился в  театр  или
кино?
   Мегрэ в тот день не говорили об этом, но каждый из супругов  знал,  о
чем думает другой.
   Утром Мегрэ зажег трубку  и  перевернул  страницу  газеты  в  поисках
местных новостей. Он вздрогнул, увидев свою фотографию на двух колонках,
фотографию, о которой он не  знал,  ибо  сделана  она  была  без  ведома
комиссара, когда он пил один из своих ежедневных  стаканов  воды.  Рядом
можно было различить около трети фигуры его  жены  и  на  заднем  плане,
более расплывчатые, - два или три незнакомых лица.
   "МЕГРЭ ВЕДЕТ РАССЛЕДОВАНИЕ?
   Не желая привлекать внимание, мы  ранее  не  сообщали  о  присутствии
среди  нас  комиссара   Мегрэ,   находящегося   в   Виши   не   в   силу
профессиональных обязанностей, а для того, чтобы воспользоваться, как  и
многие другие знаменитости до него, целебными свойствами наших вод.
   И все же: устоит ли комиссар  перед  желанием  раскрыть  тайну  улицы
Бурбонне?
   Кажется, его видели возле  дома,  где  было  совершено  преступление;
утверждают даже, что он  вступил  в  контакт  с  симпатичным  комиссаром
Лекёром,  начальником   уголовной   полиции   Клермон-Феррана,   который
руководит расследованием.
   Итак, возьмет верх лечение или же..."
   Комиссар отбросил  газету  без  гнева,  ибо  уже  привык  к  подобным
откликам, и, пожав плечами, рассеянно посмотрел в окно.
   До девяти часов его действия и поступки ничем не отличались от  того,
чем он занимался в предыдущие дни, и, когда мадам Мегрэ предстала  перед
ним в розовом костюме, супруги, само  собой  разумеется,  направились  к
лестнице.
   - Доброе утро, господа...
   Это было неизменное утреннее приветствие хозяина. Мегрэ  уже  заметил
два силуэта на тротуаре, отблеск объектива фотоаппарата.
   - Они вас ждут уже целый  час...  Это  журналисты  не  из  "Монтань",
писавшей о вас, а из "Трибюн", что выходит в Сент-Этьене...
   Фотограф  оказался  высоким  рыжеволосым  мужчиной,  а   репортер   -
маленьким брюнетом,  одно  плечо  у  которого  было  выше  другого.  Они
бросились к комиссару:
   - Вы позволите нам сделать снимок? Только один!
   К чему отказывать? Мегрэ замер на мгновение между двумя  стоявшими  у
входа в отель деревцами, в то время как его супруга отошла в полутень.
   - Поднимите немного голову, ваша шляпа мешает...
   В первый раз после долгого перерыва его фотографировали в  соломенной
шляпе, ведь он носил подобную  только  в  Мён-сюр-Луаре,  там  это  была
старая шляпа садовника.
   - Еще разок... Секундочку... Спасибо...
   -  Позвольте  вас  спросить,  господин  Мегрэ,  действительно  ли  вы
занимаетесь этим делом?..
   - Как руководитель бригады уголовного розыска с набережной Орфевр,  я
не имею права вмешиваться в то, что происходит за пределами Парижа...
   - И все же это преступление вас заинтересовало?
   - Как и большую часть ваших читателей...
   - Не кажется ли вам, что это преступление необычного характера?
   - Не понимаю, о чем вы...
   - Убитая была одинока... Никого не посещала...  Не  видно  ни  одного
мотива для...
   - Когда о  ней  узнают  побольше,  мотив,  несомненно,  станет  более
очевидным...
   Фраза была банальной и не компрометировала комиссара.  Тем  не  менее
она отражала истину. Не  один  Мегрэ  пытался  познать  характеры  жертв
преступлений. Криминалисты придают все большее значение роли погибшего и
во многих случаях доходит до того, что на  него  возлагают  значительную
часть ответственности за происшедшее.
   Не было ли в жизни и поступках Элен  Ланж  чего-либо  такого,  что  в
какой-то степени спровоцировало ее насильственную смерть? Ведь  едва  он
заметил эту женщину под тенистыми деревьями парка, как она привлекла его
внимание.
   Впрочем, по правде говоря, его интересовали и другие,  вроде  тех  же
весельчаков.
   - Не входил ли когда-то комиссар Лекёр в вашу команду?
   - Он работал в уголовной полиции Парижа.
   - Вы виделись с ним?
   - Я пожал ему руку.
   - Вы еще увидите его?
   - Возможно, увижу.
   - Будете говорить с ним об убийстве?
   - Не исключено, если только  мы  не  будем  говорить  о  погоде  и  о
необычном свете вашего города...
   - Что же в нем необычного?
   - Некая вибрация, некая мягкость...
   - Вы снова приедете в Виши в следующем году?
   - Это будет решать мой врач...
   - Спасибо...
   Репортер и фотограф вскочили в старую машину, в то время как Мегрэ  и
его жена сделали несколько шагов по тротуару.
   - Где мне тебя ждать?
   Это означало, что комиссар направляется на улицу Бурбонне.
   - У источника?
   - Возле игроков в шары...
   Иначе говоря, он не собирался задерживаться надолго.
   Мегрэ вошел в узкую гостиную, когда Лекёр говорил по телефону.
   - Садитесь, патрон... Алло!.. Да... Нам повезло, что консьержка сидит
на своем посту столько лет... Да... Она не знает где?..  Она  входила  в
метро?.. Да, на станции "Сен-Жорж"... Не прерывайте нас,  мадемуазель...
Слушаю тебя, старина... - Это продолжалось еще две  или  три  минуты.  -
Благодарю тебя. Я пришлю официальное судебное поручение, чтобы  все  шло
по правилам... Тогда у тебя будет  время,  чтобы  подготовить  для  меня
рапорт...
   Твоя жена? Конечно... Дети всегда приносят  много  хлопот...  У  меня
трое мальчиков, так что я  немного  разбираюсь  в  этом  вопросе.  -  Он
повесил трубку и обернулся к Мегрэ:
   - Это Жюльен, которого вы должны знать, ибо он до  сих  пор  работает
инспектором в IX округе...
   Я попросил его порыться в бумагах... Он нашел точный адрес Элен  Ланж
на улице Нотр-Дам-де-Лоретт, где она прожила четыре года...
   - То есть с двадцати восьми до тридцати двух лет...
   - Почти так... Там не сменилась  консьержка...  Кажется,  мадемуазель
Ланж была спокойной девушкой... Она покидала квартиру и  возвращалась  в
одни и те же часы, словно ходила на  работу...  Она  редко  выходила  по
вечерам, чтобы отправиться, например, в театр или кино...
   Должно быть, место ее работы находилось не в том же квартале, ибо она
ездила на метро...  Рано  утром  она  сама  отправлялась  за  покупками,
служанки у нее не было... На обед приходила примерно  в  двадцать  минут
первого, а в половине второго уходила снова...  Возвращалась  она  после
половины седьмого...
   - Она никого не принимала?
   - К ней приходил мужчина, всегда один и тот же.
   - Консьержке не известно его имя?
   - Она ничего о нем не знает. Он приходил не чаще  одного-двух  раз  в
неделю около половины девятого и всегда уходил в десять часов.
   - Что это за мужчина?
   - Он производил впечатление приличного человека.
   У него была своя машина. Консьержке никогда  не  приходила  в  голову
мысль  записать  ее  номер.  Большой   черный   автомобиль,   несомненно
американский...
   - Сколько лет было этому мужчине?
   - Лет сорок... Довольно крепкого сложения... Очень ухожен,  прекрасно
одет...
   - Это он платил за квартиру?
   - Он никогда не заходил в привратницкую.
   - Они вместе проводили выходные?
   - Один раз.
   - А отпуск?
   - Нет... Элен Ланж в то время брала лишь две недели отпуска и  каждый
раз  уезжала  в  Этрета,  куда,  в  семейный  пансион,   ей   пересылали
корреспонденцию...
   - Она получала много писем?
   - Очень мало... Время от времени - письмо  от  сестры...  У  нее  был
абонемент в одной из расположенных поблизости  библиотек,  и  она  много
читала...
   - Я могу осмотреть квартиру?
   - Будьте как дома, патрон...
   Мегрэ заметил, что телевизор стоял не в гостиной, а в обставленной  в
провансальском стиле  столовой,  где  было  много  хорошо  сохранившейся
медной посуды. На серванте стояли еще две фотографии Элен Ламж, на одной
из которых она играла в серсо, а на другой - стояла в  купальнике  возле
утеса,  находящегося,  возможно,  в  Этрета.  Ее   тело   было   сложено
пропорционально; несколько удлиненное, как и лицо, оно  не  казалось  ни
худым, ни сухопарым. Это была одна  из  тех  женщин,  которых  можно  не
правильно оценить, видя их в одежде.
   На  кухне,  выкрашенной  в  яркие,  веселые  цвета  и  оформленной  в
современном  стиле,  стояла  посудомоечная  машина,  там  же  находились
всевозможные приспособления, предназначенные для того,  чтобы  облегчить
работу домашней хозяйке.
   Покружив немного по коридору, он  оказался  в  ванной  комнате,  тоже
оформленной в современном стиле, и, наконец, в спальне убитой.
   Мегрэ позабавило то, что он увидел там такую же медную кровать, как в
его  отеле,  и  почти  такую  же  мебель,   украшенную   многочисленными
завитушками. Полосатые обои были  выдержаны  в  бледно-голубой  с  синим
гамме и слегка отливали фиолетовым. И здесь тоже висела фотография  Элен
Ланж, на сей раз тридцатилетней.
   Это был моментальный, увеличенный впоследствии фотоснимок,  и  обилие
листвы позволяло предположить, что сделан он в  лесу.  Она  с  нежностью
смотрела в объектив.
   - Хотел бы я знать, кто держал в руках камеру, -  пробормотал  Мегрэ,
обращаясь к вошедшему Лекёру.
   - Странная девушка, не так ли?
   - Полагаю, вы уже занимались жильцами?
   - Мне тоже приходило в голову, что преступление мог совершить  кто-то
из них. Вдова вне подозрений, к тому же она,  несмотря  на  свой  объем,
недостаточно сильна для того, чтобы задушить такую  крепкую  особу,  как
мадемуазель Ланж... Мы навели справки в  "Карлтоне",  она  действительно
играла там в  бридж  до  двадцати  минут  двенадцатого.  А  если  верить
судебно-медицинскому эксперту, преступление было совершено от десяти  до
одиннадцати часов вечера...
   - Иначе говоря, когда мадам  Вирво  вернулась,  Элен  Ланж  уже  была
мертва.
   - Пожалуй, так.
   - Супруги Малески видели под дверью гостиной свет... Поскольку  позже
он всюду был погашен, в то время убийца еще находился в комнате...
   - Я думаю об этом целый день... Или  он  вошел  вместе  с  жертвой  и
задушил ее до того, как начал обшаривать мебель, или же она застала  его
за "работой", и тогда он убил ее...
   - Мужчина, которого, как утверждает мадам  Вирво,  она  встретила  на
углу улицы?
   - Мы проверяем... Один  владелец  бара,  закрывая  железный  ставень,
видел примерно в тот же час какого-то быстро идущего полноватого типа...
Он говорит, что тот казался запыхавшимся...
   - В каком направлении он шел?
   - В сторону источника Селестен...
   - Нет описания внешности?
   - Владелец бара не обратил на него  особого  внимания...  Он  заметил
лишь, что тот был одет в  темное,  и  на  голове  у  него  отсутствовала
шляпа... Ему показалось, что у этого типа залысина на лбу...
   - Вы не получали анонимных писем?
   - Пока нет...
   Они  еще  придут.  Ни  одно  сколько-нибудь  таинственное   дело   не
обходилось без нескольких анонимных  писем,  посланных  в  полицию,  без
загадочных телефонных звонков.
   - Вы больше не виделись с сестрой?
   - Я жду ее, чтобы узнать, что мне делать с телом... - После паузы  он
добавил:
   - Сестры совершенно не похожи одна на другую, верно?.. Насколько одна
казалась сдержанной, погруженной в себя, настолько другая открыта жизни,
пышет здоровьем... И тем не менее...
   Мегрэ улыбнулся, глядя на Лекёра. С годами бывший инспектор  отрастил
живот, а в его рыжих усах появилось несколько седых волос. Светлые глаза
Лекёра  хранили  наивное,  почти  детское  выражение,  и  все  же  Мегрэ
вспоминал о нем как об одном из лучших своих инспекторов.
   - Почему вы улыбаетесь?
   - Потому что видел ее и живой, и на этих фотографиях, а судя по тому,
что вы мне о ней говорили, вы пришли к тем же выводам, что и я...
   -  Элен  Ланж  только  производила  впечатление   сентиментальной   и
романтичной особы, не правда ли?
   - Я думаю, что она играла роль, может быть, даже для себя  самой,  но
не могла изменить свой жесткий, оценивающий взгляд...
   - Как и ее сестра...
   - Франсина Ланж выбрала образ эмансипированной девушки,  не  боящейся
условностей, с огоньком в глазах...  Убежден,  в  Ла-Рошели  она  весьма
популярна и люди рассказывают друг другу о ее похождениях, повторяют  ее
шутки...
   - Что не мешает ей время от времени...
   Им не нужно было завершать фразы.
   - Она умеет считать!
   - И, несмотря на всех  альфонсов  на  свете,  знает,  чего  хочет  от
жизни... Начав с бедной лавочки  в  Марсильи,  она  в  сорок  лет  стала
владелицей одного из самых крупных парикмахерских салонов в Ла-Рошели...
Я знаю этот город, бывал на площади Арм...
   Мегрэ достал из кармана часы:
   - Меня ждет жена...
   - У источника?
   -  Сперва  пойду  проветриться,  посмотреть  на  игроков  в   шары...
Когда-то, в Поркероллях, я и сам пробовал играть... Если бы эти  господа
были хоть немного настойчивы...
   Мегрэ удалился, набивая новую трубку. За время их  с  Лекёром  беседы
воздух прогрелся,  и  комиссар  радовался,  обретая  тень  под  большими
деревьями.
   - Что нового?
   - Ничего интересного...
   - По-прежнему ничего не известно о ее жизни в Париже?
   Мадам Мегрэ наблюдала за мужем, чтобы знать, когда  именно  ей  стоит
умолкнуть, но комиссар был в хорошем настроении, и она чувствовала  себя
осмелевшей.
   - Ничего определенного... Только то, что у нее был  по  крайней  мере
один любовник...
   - Можно подумать, что тебе это доставило удовольствие...
   - Может, и так... Это означает, что в ее жизни был период, когда  она
неплохо проводила время... Она не всегда  была  сосредоточена  на  самой
себе, погруженная в Бог знает какие мысли и мечты...
   - Что известно об этом человеке?
   - Почти ничего, кроме  того,  что  он  имел  большую  черную  машину,
посещал Элен Ланж один или два раза  в  неделю  и  уходил  около  десяти
вечера, а также того, что они никогда не  проводили  вместе  отпуск  или
выходные...
   - Женатый мужчина...
   - Возможно... Сорокалетний... На десять лет старше ее...
   - Теперь-то ему уже не сорок...
   - Да, он приближается к шестидесятилетнему рубежу, если уже не достиг
его...
   - Ты считаешь, что...
   - Я ничего не считаю... Я хотел бы знать, как она жила в  Ницце:  был
ли то своего рода переходный период или она  там  уже  строила  из  себя
старую деву, как и здесь... Внимание... Сейчас он попадет в шарик...
   Бил однорукий; он не торопясь запустил большой шар, который ударил по
маленькому деревянному шарику и отправил его на лужайку.
   - Я завидую игрокам... - невольно вырвалось у Мегрэ.
   - Почему?
   Он нашел  жену  помолодевшей;  тень  и  свет  перемежались,  играя  в
пятнашки на ее гладком лице. Глаза мадам Мегрэ задорно блестели.
   Комиссар снова почувствовал себя в отпуске, на каникулах.
   - Ты не обращала внимания на  их  позы,  на  их  важный  вид,  на  то
выражение  огромного  удовлетворения,  которое   охватывает   их   после
красивого удара?.. Мы же, когда ставим точку в расследовании...
   Он не закончил фразы, но его гримаса  была  выразительной.  Ведь  они
посылали человека объясняться  с  правосудием...  Его  ждала  тюрьма,  а
иногда - смерть...
   Мегрэ встряхнулся и, набив трубку, предложил жене:
   - Пошли?
   Разве не для этого они находились здесь?
   Сотрудники Лекёра опросили всех соседей. Никто из них ничего не видел
и не слышал в тот вечер, когда произошло убийство, к тому  же  все  были
единодушны, утверждая, что Элен Ланж не имела ни  друзей,  ни  подруг  и
никого не принимала у себя.
   - Иногда она уходила с чемоданчиком в руке, и потом два или  три  дня
ставни оставались закрытыми.
   Она никогда не брала с собой другого багажа.  У  нее  не  было  своей
машины, она не вызывала такси.
   Ее никогда не встречали на улице в сопровождении какого-либо  мужчины
или женщины.
   По утрам она делала  покупки  в  лавочках  своего  квартала.  Она  не
проявляла особой жадности, но цену деньгам знала и  потому  по  субботам
отправлялась за провизией на большой рынок, летом в белой шляпе, зимой -
в темной.
   Что  же  касается  ее  нынешних  жильцов,  то  они  были  вне  всяких
подозрений. Мадам Вирво сняла комнату по рекомендации  одной  подруги  с
Монмартра, которая несколько сезонов прожила у  мадемуазель  Ланж.  Если
вдова и бросалась в глаза из-за своей полноты и  фальшивых  бриллиантов,
то все же не была женщиной, способной убить кого-либо,  тем  более  безо
всякого мотива. Ее муж  торговал  цветами,  и,  пока  он  был  жив,  она
помогала ему вести дела в магазине на бульваре Батиньоль,  а  после  его
смерти удалилась на покой в небольшую квартиру на улице Ламарк.
   - Я ни в  чем  не  могу  ее  упрекнуть,  кроме  того,  что  она  была
неразговорчива, - говорила вдова об Элен Ланж...
   Супруги Малески уже четвертый год подряд приезжали в Виши на лечение.
В первый год они жили в отеле и во  время  одной  из  прогулок  заметили
объявление о комнате, сдающейся на улице Бурбонне.  Они  осведомились  о
цене и сняли комнату на следующий сезон. Это было их третье лето в  этом
доме.
   Малески страдал печеночной недостаточностью, заставлявшей его следить
за собой и соблюдать строжайшую диету. В свои сорок два года это был уже
угасший человек с печальной улыбкой, который тем  не  менее  -  согласно
полученным по телефону из Гренобля сведениям -  считался  очень  хорошим
специалистом, отличающимся скрупулезным подходом к делу.
   Он и его жена в первый же год поняли, что мадемуазель Ланж не  желала
вступать в доверительные отношения со своими жильцами.  Они  заходили  в
гостиную всего два или три раза и не знали  расположения  других  комнат
первого этажа. Хозяйка никогда не приглашала их к  себе,  не  предлагала
чашку кофе или стаканчик вина.
   В  дождливые  вечера  они  иногда  слышали  снизу  звуки  работающего
телевизора, но его выключали очень рано.
   Мегрэ обдумывал эти детали, лежа  в  полудреме  на  своей  кровати  в
отеле, а его супруга, как и всегда после обеда, читала  газету  у  окна.
Сквозь прикрытые веки он угадывал позолоченную полутьму и более  светлые
полосы, нарисованные на стене щелями ставен.
   Его смутные, неясные мысли ходили по кругу, когда  он  вдруг  спросил
себя, так, словно этот вопрос был самым неотложным: "Почему именно в тот
вечер?"
   Почему ее не  убили  накануне,  на  следующий  день,  месяцем,  двумя
ранее?
   Вопрос казался излишним; тем не менее сквозь дрему он  к