я, весьма неохотно протянул ей свою. А старший  сын
Анри просто повернулся к ней спиной.
   - Дочь мадам Бессон была с ней?
   - В понедельник после обеда она возвратилась поездом в  Париж.  Я  не
вправе был удерживать ее. Должно быть, вы заметили, что я еще не  совсем
разобрался в этом  деле?  Однако  я  считаю,  что  необходимо  снова  ее
допросить.
   - Как она выглядит?
   - Должно быть, мать выглядела так в ее возрасте, то есть  в  тридцать
восемь лет. На вид дочери не дашь  больше  двадцати  пяти.  Миниатюрная,
изящная, очень миловидная, с  огромными,  по-детски  ясными  глазами.  А
между тем  какой-то  мужчина  -  однако  не  ее  муж  -  провел  ночь  с
воскресенья на понедельник у нее в спальне, в "Гнездышке".
   - Она вам об этом сказала?
   - Нет. Это я обнаружил сам, но слишком поздно,  чтобы  расспросить  у
нее о деталях. Пожалуй, стоит рассказать вам все по  порядку.  Дело  это
намного сложней, чем кажется с первого взгляда. Я кое-что записывал.  Вы
позволите?
   Он вытащил из кармана роскошную записную  книжку  в  красном  кожаном
переплете, совсем непохожую на  дешевенькие  блокноты,  которыми  обычно
пользовался Мегрэ.
   - В Гавре нас известили в понедельник, в семь утра, а в восемь, придя
на работу, я обнаружил на столе записку. Я сел в "симку"  и  примерно  к
девяти был уже здесь. Шарль Бессон приехал на своей машине  чуть  раньше
меня.
   - Он живет в Фекане?
   - Да, там у него дом, его семья живет там круглый год. Но с тех  пор,
как его выбрали депутатом, часть  времени  он  проводит  в  Париже,  где
снимает квартиру в гостинице на  бульваре  Распай.  Все  воскресенье  он
провел здесь с семьей, то есть с женой и четырьмя детьми.
   - Он ведь не сын Валентины?
   - У Валентины нет сыновей, только одна дочь Арлетта, та, о которой  я
вам рассказывал. Она замужем за парижским дантистом.
   - Муж ее тоже был здесь в воскресенье?
   - Нет. Арлетта приезжала одна. Был день рождения ее  матери.  У  них,
кажется, в семье обычай навещать ее в  этот  день.  Когда  я  спросил  у
Арлетты, каким поездом она приехала, она ответила, что утренним, то есть
тем же, что и вы сегодня.
   Но вы сейчас убедитесь, что она солгала! В  понедельник,  как  только
труп был отправлен в Гавр, я сразу  же  осмотрел  все  комнаты  в  доме.
Работа не из легких. Дом хотя и невелик, но обставлен со вкусом,  в  нем
масса всяких закоулков, хрупкой мебели и безделушек.
   Комнаты Валентины и служанки - на втором  этаже,  а  на  первом  есть
только  комната  для  гостей,  в  ней-то  и   останавливалась   Арлетта.
Передвигая  тумбочку,  я  обнаружил  мужской  носовой  платок,   и   мне
показалось,   что   Арлетта,   наблюдавшая   за   мной,   вдруг   сильно
встревожилась. Она живо выхватила платок у меня  из  рук.  "Надо  же!  Я
увезла платок мужа".
   К сожалению, я только вечером вспомнил о вышитой на платке букве "Э".
Арлетта уехала. Я отвез ее на вокзал в своей машине  и  видел,  как  она
купила билет в кассе.
   Сам знаю, что это глупо, но только в машине я вдруг сообразил: почему
же, уезжая из Парижа, она не взяла обратный билет? Возвратившись  в  зал
ожидания, я стал расспрашивать контролера.
   "Эта дама приехала в воскресенье десятичасовым поездом, не так ли?" -
"Какая дама?" - "Та, которую я только что проводил". -  "Мадам  Арлетта?
Нет, месье". - "Разве она приехала не в воскресенье?" -  "Возможно,  она
приехала и в воскресенье, но  только  не  поездом.  Я  проверял  билеты,
конечно,  узнал  бы  ее".  -  Кастэн  посмотрел  на  Мегрэ  с  некоторым
беспокойством. - Вы меня слушаете?
   - Да, конечно.
   - Может быть, я рассказываю слишком подробно?
   - Да нет же. Просто мне надо привыкнуть ко всему этому.
   - К чему?
   - Ко всему: к вокзалу, к Валентине, Арлетте, контролеру, Трошю.  Ведь
еще вчера я ничего не знал обо всем этом.
   - Вернувшись в "Гнездышко", я спросил у  старой  дамы  имя  ее  зятя.
Оказывается, его зовут Жюльен Сюдр.
   Ни имя, ни фамилия не начинаются с буквы "Э". Приемных сыновей  мадам
Бессон зовут Тео и Шарль. Правда, садовника, приходящего на виллу трижды
в неделю, Зовут Эдгар, но, во-первых,  его  не  было  в  воскресенье,  а
во-вторых, меня уверили, что у него  никогда  не  было  больших  носовых
платов с красной каймой.
   Не зная, с чего начать следствие, - продолжал Кастэн,  -  я  принялся
расспрашивать людей в городе.
   И таким образом от продавца газет  узнал,  что  Арлетта  приехала  не
поездом,  а  в  роскошном  спортивном  автомобиле  зеленого  цвета.  Это
упрощало дело. Владелец зеленого автомобиля, оказывается, остановился  в
воскресенье вечером в отеле, который я вам рекомендовал.
   Им  оказался  некий  Эрве  Пейро,  который  записал  в  карточке  для
приезжих,  что  он  виноторговец  и  живет  в   Париже   на   набережной
Сент-Огюстен.
   - Ночь он провел не в отеле?
   - Он проторчал в баре до закрытия,  то  есть  почти  до  полуночи,  а
потом, вместо  того  чтобы  отправиться  спать,  куда-то  пошел  пешком,
сказав, что идет к морю.  Ночной  сторож  говорит,  что  Пейро  вернулся
что-то около половины третьего ночи. Я говорил со слугой, который чистит
обувь в отеле, и от него узнал, что на  подметках  ботинок  этого  Пейро
налипла красная глина. Во вторник утром,  вернувшись  в  "Гнездышко",  я
обнаружил под окном у Арлетты следы на клумбе. Что вы скажете на это?
   - Ничего.
   - Ну а что касается Тео Бессона...
   - Он тоже был в доме?
   - Но не ночью. Вам ведь  известно,  что  братья  Бессоны  -  дети  от
первого брака и Валентина не их мать.
   Я записал всю родословную семьи и, если хотите...
   - Только не сейчас. Я голоден.
   - Короче, Тео Бессон -  холостяк,  ему  сорок  восемь  лет.  Уже  две
недели, как он отдыхает в Этрета.
   - У мачехи?
   - Нет. Они не встречаются. Мне кажется, что  они  в  ссоре.  Он  снял
комнату в отеле "Белые скалы", который виден отсюда.
   - Значит, он не был на вилле?
   - Погодите,  дело  в  том,  что  Шарль  Бессон...  -  Бедняга  Кастэн
вздохнул, отчаявшись толково изложить дело. Особенно его смущало то, что
Мегрэ, казалось, совсем его не слушает.  -  В  воскресенье  утром  Шарль
Бессон приехал в одиннадцать часов вместе с женой и четырьмя  детьми.  У
них свой автомобиль, огромный "панар" старого образца. Арлетта  приехала
до них. Они все вместе позавтракали в "Гнездышке".  Затем  Шарль  Бессон
отправился на пляж  со  старшими  детьми:  мальчиком  пятнадцати  лет  и
девочкой двенадцати. А в это время дамы болтали.
   - Он встретился с братом?
   - Совершенно верно. Подозреваю, что Шарль Бессон затеял эту прогулку,
чтобы опрокинуть стаканчик в баре казино. По слухам, он не дурак выпить.
Там он и повстречал Тео, о присутствии которого в Этрета не  подозревал,
и настоял, чтобы Тео пришел с ним в "Гнездышко". Тео в конце концов  дал
себя убедить.
   Итак, за обедом семейство было в полном сборе. Обед  был  холодный  -
лангусты и жареная баранина.
   - Обед никому не повредил?
   - Нет. Кроме членов семьи, в доме была лишь  служанка.  Шарль  Бессон
уехал в половине десятого. Его пятилетний сын Клод проспал все это время
в комнате хозяйки, а когда  все  уже  садились  в  машину,  заплакал  их
шестимесячный младенец, и ему пришлось дать соску.
   - Как зовут жену Шарля Бессона?
   - Кажется, Эмильенна. Хотя все зовут ее Мими.
   - Мими, - с  серьезным  видом  повторил  Мегрэ,  как  будто  заучивал
наизусть урок.
   - Полная брюнетка лет сорока.
   - Полная брюнетка? Так-так. Значит, они уехали около десяти?
   - Совершенно верно. Тео задержался на несколько минут. И затем, кроме
трех женщин, в доме уже никого не оставалось.
   - Валентина, ее дочь Арлетта и Роза?
   - Совершенно верно. Роза мыла посуду на кухне, а мать и дочь  болтали
в гостиной.
   - Все комнаты на втором этаже?
   - Кроме комнаты для гостей, как я вам уже  объяснял.  Она  на  первом
этаже, окна выходят в сад. Вы увидите "Гнездышко" - настоящий  кукольный
домик, с крошечными комнатами.
   - Арлетта не поднималась в комнату к матери?
   - Около десяти часов они вместе прошли туда: старой  даме  захотелось
похвастаться перед дочерью новым платьем.
   - Спустились они вместе?
   - Да. Затем Валентина снова поднялась к себе  -  укладываться  спать.
Через несколько минут за ней прошла Роза. Она  обычно  помогала  хозяйке
лечь в постель и подавала ей снотворное.
   - Она же его и готовила?
   - Нет. Валентина заранее закапывает лекарство в стакан с водой.
   - Арлетта больше не поднималась?
   - Нет. И в половине двенадцатого Роза тоже легла спать.
   - А около двух часов она начала стонать?
   - Это время называют Арлетта и ее мать.
   - И значит, по-вашему, между  полуночью  и  двумя  часами  в  комнате
Арлетты находился мужчина, с которым  она  приехала  из  Парижа?  А  вам
неизвестно, чем занимался Тео этой ночью?
   - До сих пор у меня не было времени выяснить это, и,  признаюсь,  мне
даже и мысль такая не приходила.
   - Что ж, пойдем завтракать.
   - С удовольствием.
   - А здесь можно заказать ракушки в соусе?
   - Думаю, можно. Хотя не уверен. Я только знакомлюсь с меню.
   - Сегодня утром вы побывали в доме родителей Розы?
   - Только в первой комнате, где стоял гроб.
   - Нет ли у них ее хорошей фотографии?
   - Могу спросить.
   - Сделайте это. Возьмите все фотографии, какие только сможете  найти,
даже детские, всех возрастов.
   Кстати, сколько ей было лет?
   - Двадцать два или двадцать три. Рапорт составлял не я, и...
   - Она, кажется, давно служила у старой дамы?
   - Семь лет. К Валентине она поступила  совсем  молоденькой,  еще  при
жизни Фернана Бессона. Плотная, румяная девица, с пышным бюстом...
   - Она никогда не болела?
   - Доктор Жолли ничего об этом не говорил. Думаю,  что  он  сказал  бы
мне.
   - Хотелось  бы  знать,  были  у  Розы  поклонники  или,  может  быть,
любовник?
   - Я тоже подумал об этом. Как будто нет.  Она  была  очень  серьезной
девушкой и редко выходила из дому.
   - Может быть, ее не отпускали?
   - Я не совсем уверен, но похоже, что Валентина строго следила за  ней
и неохотно давала выходные.
   Все это время они гуляли вдоль берега. Мегрэ не сводил глаз  с  моря,
но словно даже не замечал его. Все было кончено. Утром в Бреотэ-Безвилле
он еще испытал  приятное  волнение.  Игрушечный  поезд  напомнил  ему  о
прежних каникулах. А  сейчас  он  уже  не  замечал  цветных  купальников
женщин, ребят, растянувшихся  на  гальке,  не  ощущал  йодистого  запаха
водорослей. Лишь мельком осведомился, будут ли к обеду ракушки в  соусе.
Голова его была заполнена новыми именами, которые он пытался  разместить
в своей памяти так, как сделал бы это в  своем  кабинете  на  набережной
Орфевр.
   Вместе с Кастэном он уселся за стол,  накрытый  белой  скатертью,  на
котором в узкой вазе поддельного хрусталя стояли гладиолусы.
   Может быть, это признак старости? Он повернул голову к окну, чтоб еще
раз увидеть белые барашки на море, и  его  огорчило,  что  он  снова  не
почувствовал никакого душевного трепета.
   - Много было народу на похоронах?
   - О, там был весь Ипор,  не  считая  приехавших  из  Этрета  и  таких
местечек, как Лож, Вокотт; были и рыбаки из Фекана.
   Ему  припомнились  деревенские  похороны,  даже  показалось,  что  он
вдыхает запах кальвадоса. И он спросил с самым серьезным видом:
   - Наверное, мужчины напьются сегодня вечером?
   - Весьма возможно,  -  согласился  Кастэн,  слегка  удивленный  ходом
мыслей прославленного комиссара.
   Ракушек в меню не оказалось, на закуску они заказали сардины в  масле
и сельдерей под острым соусом.
 
Глава 2 
ПРОШЛОЕ ВАЛЕНТИНЫ 
 
   Не найдя звонка, он толкнул калитку, оказавшуюся незапертой, и  вошел
в сад. Нигде еще не встречал он такого обилия  растительности  на  столь
ограниченном  участке  земли.  Цветущие  кусты  росли  так  тесно,   что
напоминали о  джунглях.  А  из  каждого  свободного  уголка  выглядывали
георгины, хризантемы, люпины и другие цветы, названий которых  Мегрэ  не
знал - их  изображения  он  встречал  только  в  витринах,  на  веселых,
красочных этикетках пакетов с семенами.
   Шиферная крыша дома, которую он заметил с дороги, все еще была скрыта
зеленью. Дорожка петляла, и он сворачивал то налево,  то  направо,  пока
наконец не вышел на задний двор, вымощенный большими розовыми  плитками.
Здесь были кухня и прачечная.
   Плотная, черноволосая, чуть с проседью крестьянка, одетая  в  черное,
мрачно выколачивала матрас. Вокруг нее под открытым небом  в  беспорядке
была расставлена мебель спальной комнаты.  Раскрытая  тумбочка,  стул  с
соломенным сиденьем, разобранная кровать. Занавеси и одеяла на веревке.
   Не прекращая работы, женщина разглядывала его.
   - Мадам Бессон дома?
   Она молча указала ему на окна, увитые диким виноградом. Сквозь стекла
он увидел Валентину в гостиной.
   Она не ждала, что он пройдет задним двором, и, не  подозревая  о  его
присутствии, готовилась его встретить.
   Поставив на круглый столик серебряный поднос с хрустальным графином и
рюмками, она отступила на шаг, чтобы  оценить  эффект,  затем  поправила
прическу, разглядывая себя в старинное зеркало в резной оправе.
   - Постучите, - не очень любезно сказала крестьянка.
   Он только теперь заметил дверь, выходящую на  балкон,  и  постучал  в
нее. Валентина удивленно обернулась, но тут  же  на  ее  лице  появилась
предназначенная ему улыбка.
   - Я знала, что вы придете, но надеялась  встретить  вас  у  парадного
входа, если только слово "парадный" подходит к моему домику.
   В первые мгновения у него снова появилось то же  впечатление,  что  в
Париже. Она была так оживленна, так резва, что напоминала молодую,  даже
очень молодую женщину, лишь переодетую старой  дамой  для  любительского
спектакля. И при этом она не молодилась.
   Напротив, покрой  ее  черного  шелкового  платья,  прическа,  широкий
бархатный волан вокруг шеи - все подходило к ее возрасту.
   Потом, разглядев ее внимательнее, он заметил  и  мелкие  морщинки,  и
увядшую кожу, и ту сухость рук, которая не может обмануть.
   - Позвольте вашу шляпу, господин комиссар,  и  выберите  кресло,  где
будет вам удобно. В моем кукольном домике вы должны чувствовать себя  не
совсем свободно, не правда ли?
   Она все время словно подшучивала над собой и, видимо, знала, что  это
прибавляет ей очарования.
   - Вам, должно быть, уже говорили, а если нет, наверняка скажут, что у
меня есть странности. У меня действительно масса причуд.  Вы  не  можете
себе представить, сколько чудачеств появляется у одиноких  людей.  Может
быть, вы присядете в это кресло у окна и доставите  мне  удовольствие  -
закурите вашу трубку?
   Мой муж с утра до вечера курил сигару.  Сигарный  дым  заполнял  весь
дом. Между нами, я даже думаю, что это ему не  нравилось,  -  курить  он
стал поздно, после сорока. Как раз тогда,  когда  крем  "Жюва"  приобрел
известность. -  Она  быстро,  словно  извиняясь  за  свою  навязчивость,
добавила:
   - У каждого свои слабости.
   Надеюсь, вы уже пили кофе в отеле?  Тогда  позвольте  предложить  вам
рюмку кальвадоса, которому уже больше тридцати лет.
   Он понял, что  глаза  молодят  ее  ничуть  не  меньше,  чем  живость.
Бледно-голубые, как сентябрьское небо над морем,  они  сохраняли  всегда
изумленное, восторженное выражение, какое могло быть у  Алисы  в  стране
чудес.
   - Если вас не шокирует, я также выпью с вами капельку, чтобы вы  пили
не один... Как видите, я не скрываю свои маленькие слабости.  В  доме  у
меня все вверх дном, я только что вернулась  с  похорон  бедняжки  Розы.
Больших трудов стоило мне уговорить мамашу Леруа  помочь  убраться.  Вы,
наверное, догадались, что во двор вынесена мебель  из  комнаты  Розы.  Я
ужасно боюсь смерти, господин комиссар, и всего, что с ней  связано!  До
тех пор, пока весь дом  от  фундамента  до  крыши  не  будет  вычищен  и
проветрен, меня будет преследовать запах смерти.
   Лучи солнца сквозь кроны лип и оконное стекло проникли  в  комнату  и
заиграли на мебели золотистыми зайчиками.
   - Я и не подозревала, что прославленный комиссар  Мегрэ  когда-нибудь
будет сидеть в этом кресле.
   - Вы, кажется,  говорили,  что  собираете  газетные  вырезки  о  моей
работе?
   - Как же! Я часто вырезала их. Помню, еще девочкой собирала  газетные
вырезки - приключенческие романы с продолжением.
   - Они у вас здесь?
   - Сейчас поищу.
   Он не уловил сомнения в ее голосе. Слишком  уж  уверенно  направилась
она к старинному секретеру, пошарила  в  его  ящиках,  потом  подошла  к
резному комоду.
   - Может быть, они в моей комнате?
   Она направилась к лестнице.
   - Не утруждайте себя.
   - Да нет же! Я очень хочу найти их. Я ведь догадываюсь, какие  у  вас
мысли. Вы думаете, что в Париже я это сказала для того, чтобы  польстить
вам и убедить вас приехать  сюда.  Сказать  по  правде,  бывает,  что  и
приврешь иногда, как и все женщины, но, клянусь вам, это не тот случай.
   Он слышал, как  она  ходила  из  угла  в  угол  по  верхней  комнате.
Спустившись, она довольно неловко разыграла сцену разочарования:
   - Между нами, Роза не умела наводить порядок. Она, проще говоря, была
неряхой. Завтра я поищу на чердаке.
   Во всяком случае, я найду эти вырезки до вашего отъезда из Этрета.  А
теперь, я думаю, у вас есть масса вопросов ко мне, поэтому устроюсь-ка я
поудобнее в своем бабушкином кресле. Ваше здоровье, господин Мегрэ.
   - Ваше здоровье, мадам.
   - Я вам не кажусь смешной?
   Он вежливо покачал головой.
   - Вы на меня  не  сердитесь  за  то,  что  я  похитила  вас  с  вашей
набережной Орфевр? Не правда  ли,  забавно,  что  моему  приемному  сыну
пришла в голову та же мысль, что и мне? Он очень гордится  тем,  что  он
депутат, и, разумеется, поступил иначе - обратился к  министру.  Скажите
откровенно, вы приехали ради него или ради меня?
   - Ради вас, конечно.
   - Вы считаете, что мне следует чего-то опасаться?
   Странно. Я никак не могу всерьез принять эту угрозу.
   Говорят, что старые женщины боязливы. Но почему?
   Ведь сколько таких же старых женщин, как я, живут тихо  и  уединенно!
Роза спала в этом же доме, но трусила именно она и будила меня по ночам,
когда ей мерещился шум на улице. Во время грозы она не выходила из  моей
комнаты и всю ночь в одной рубашке дрожала в  моем  кресле  и  бормотала
молитвы.
   А не боюсь я, возможно, потому, что ума не приложу, кто мог бы желать
мне зла. Я ведь уже не богата.  Все  в  округе  знают,  что  я  живу  на
скромную пожизненную ренту, оставшуюся после разорения. Этот  дом  также
принадлежит только мне, никто не унаследует его. Мне кажется,  я  никому
не причинила зла...
   - Однако Роза мертва.
   - Да, это так. Возможно, вы сочтете меня глупой и эгоисткой, но  даже
теперь, когда она уже в могиле,  я  с  трудом  верю  в  случившееся.  Вы
сейчас, конечно, захотите осмотреть дом. Рядом -  столовая,  а  вот  эта
дверь ведет в комнату для гостей, где ночевала моя дочь. И, кроме кухни,
прачечной и кладовой, на первом этаже ничего нет, а второй этаж  и  того
меньше, потому что над кухней и прачечной нет надстроек.
   - Дочь часто навещает вас?
   На лице ее появилось смиренное выражение.
   - Раз в год. В день моего рождения. Все остальное время я не вижу ее.
И не получаю о ней известий. Она никогда не пишет мне.
   - Она, кажется, замужем за зубным врачом?
   - Я думаю, мне следует познакомить вас с  историей  всей  семьи.  Это
естественно.  Любите  ли   вы   откровенность,   господин   Мегрэ?   Или
предпочитаете, чтоб я рассказывала вам как светская дама?
   - Надо ли спрашивать, мадам?
   - Вы еще не видели Арлетту?
   - Нет еще.
   Она достала из ящика старые конверты с фотографиями:
   - Взгляните. Здесь ей восемнадцать лет. Говорят, она на меня  похожа.
Да, что касается внешности, я вынуждена согласиться.
   Действительно, сходство поражало. Арлетта была так же миниатюрна, как
ее мать, те же тонкие