э очень хотелось позвонить  комиссару  и  посоветоваться  с  ним.  Он
слишком много ел, слишком много пил и чувствовал  себя  отупевшим.  Будь  он
сейчас на месте флейтиста, в Уазе, он бы, можно не  сомневаться,  прилег  бы
прямо на траву где-нибудь под деревом и, прикрыв  лицо  газетой,  сладко  бы
задремал.
   Мегрэ начинал терять веру в себя, вернее, в свою профессию. Ну что это за
работа для мужчины - целый день болтаться в бистро и следить за  домом,  где
ровным счетом ничего не происходит?!  Все  посетители  ресторана  занимались
каким-то определенным делом. Париж кишмя кишит людьми, и большинство из  них
знает, куда и зачем они идут! Никто из них не  обязан  пить  каждые  полчаса
рюмку кальвадоса с каким-то странным типом,  глаза  которого  все  больше  и
больше мутнеют, а улыбка становится какой-то тревожащей.
   Мегрэ был убежден, что Помель издевается над ним. Но что  ему  оставалось
делать? Выйти и стоять столбом посреди тротуара под палящим солнцем на  виду
у всех?
   Вся ситуация напомнила Мегрэ об одном нелепом происшествии, которое  чуть
не привело его к уходу из  полиции.  Случилось  это  каких-нибудь  два  года
назад. Он исполнял  обязанности  полицейского  агента,  которому  полагалось
следить главным образом за карманными ворами, орудовавшими в метро.
   "фуражка, шейный платок, поношенный пиджак..."
   В то время он еще свято верил во все эти истины. Нс-существу,  и  до  сих
пор верит в них. Так вот, тогда он поднимался по лестнице станции метро, что
против универсального магазина "Самаритен", и прямо перед ним какой-то тип в
котелке ловким движением срезал ридикюль у пожилой дамы.  Мегрэ  бросился  к
нему, выхватил ридикюль из черного бархата и попытался  задержать  вора,  но
тот истошным голосом завопил:
   "Держите вора!"
   Вся толпа  накинулась  на  Мегрэ,  а  господин  в  котелке  тем  временем
незаметно ретировался...
   Он уже начал подвергать сомнению показания своего друга  Жюстена  Минара.
Что ж такого, в конце концов, что окно на третьем этаже открылось? А  дальше
что? Каждый имеет право открывать свои окна, когда ему вздумается.  Мало  ли
что бывает! Бывают лунатики, бывает, что люди кричат во сне...
   "Старый кальвадос" начал пустеть. Хозяин и хозяйка с самого утра так и не
перебросились ни единым словом, делая каждый свое дело молча, как в  отлично
отрепетированной пантомиме.
   Наконец, в двадцать минут третьего, Мегрэ  был  сполна  вознагражден.  По
улице медленно катил большой автомобиль.  Это  был  серый  "дион-бутон".  За
рулем сидел шофер в больших очках и кожаном пальто.
   Автомобиль, не останавливаясь у дома Жандро,  медленно  проехал  мимо,  и
Мегрэ заметил, что пассажиров  в  нем  нет.  Бросившись  к  окну,  он  успел
разглядеть номер: "Б. 780".
   Пытаться догнать автомобиль, свернувший за угол улицы  Фонтен,  не  имело
смысла. Мегрэ с бьющимся сердцем остался на месте, и не позже чем через пять
минут серый "дион-бутон" снова так же медленно проехал мимо дома.
   Повернувшись к стойке, Мегрэ заметил,  что  хозяин  ресторана  пристально
смотрит на него. О чем он думает?.. Помель ограничился тем, что наполнил две
рюмки и придвинул одну из них посетителю.
   "Дион-бутон" больше не показывался.  Это  был  тот  час,  когда  в  садах
Версаля кордебалет Оперы изображал нимф перед нарядной толпой.  Сотни  тысяч
людей, сдавивших друг друга, дети на плечах отцов, красные шары,  трепещущие
в воздухе, продавцы кокосовых орехов и бумажных флажков...
   А на улице Шапталь жизнь  понемногу  замирала.  Только  одинокая  карета,
проезжая по брусчатой мостовой, изредка нарушала тишину.
   Без десяти четыре появился Луи. Поверх полосатого жилета он надел  черный
пиджак. На голове красовался черный котелок. С минуту он постоял у подъезда,
потом раскурил сигарету, самодовольно любуясь колечками  дыма,  и  не  спеша
зашагал в сторону улицы Фонтен. Мегрэ видел, как он вошел в  табачную  лавку
на углу.
   Вскоре он  вышел  оттуда  и  вернулся  домой.  На  один  миг  взгляд  его
задержался на вывеске "Старого кальвадоса". Но на улице было столько  света,
а в баре так темно,  что  он  вряд  ли  мог  узнать  секретаря  комиссариата
квартала Сен-Жорж.
   Ждал ли он кого-нибудь? Или колебался, какое принять решение?
   Он дошел до угла улицы Бланш, там, казалось, увидел кого-то, кого  именно
- Мегрэ не мог рассмотреть, а затем ускорил шаг и исчез из виду.
   Мегрэ  хотел  было  последовать  за  ним,  но  что-то  удержало  его.  Он
чувствовал на себе беспокойный взгляд хозяина.  Нужно  найти  правдоподобное
объяснение  для  такого  поспешного  ухода,  спросить,  сколько  он  должен,
рассчитаться, а  когда  он  после  всего  этого  очутится  на  улице  Бланш,
дворецкий будет уже далеко.
   Ему пришел на ум другой план: спокойно уплатить по счету, воспользоваться
отсутствием Луи и, позвонив в дом Жандро, спросить  мадемуазель  Жандро  или
юную Мари.
   Он не сделал ни того, ни другого. Пока он  размышлял,  по  улице  проехал
фиакр, повернувший с улицы Бланш.
   Кучер  в  кожаной  шапке,  внимательно  вглядываясь   в   номера   домов,
остановился у особняка Жандро. Он безмятежно сидел на облучке  и,  казалось,
просто выполнял полученное распоряжение.
   Прошло не более двух-трех минут. В подъезде  мелькнула  мышиная  мордочка
Мари, ее белый  фартук  и  кружевной  чепец.  Затем  она  исчезла  и  вскоре
появилась  вновь  с  саквояжем  в  руках  и,  внимательно   оглядев   улицу,
направилась к фиакру.
   Мегрэ не мог, конечно, расслышать, что она сказала кучеру. Последний,  не
подымаясь с сиденья, взял у нее саквояж и поставил рядом с собой.
   Мари, весело подпрыгивая, вернулась в дом. Талия ее  была  тонка,  как  у
стрекозы, а сама она была такая маленькая,  что  казалось,  ей  даже  тяжело
нести копну своих пышных волос.
   Она скрылась в доме, но  через  минуту  ей  на  смену  появилась  высокая
плотная женщина в темно-синем костюме и голубой шляпе с  белой  вуалеткой  в
крупный горошек.
   Почему Мегрэ покраснел? Не потому ли, что видел эту особу в одной сорочке
в неприбранной комнате служанки?
   Конечно, то была не горничная. Это могла быть только Лиз Жандро, которая,
несмотря на  спешку,  с  большим  достоинством,  слегка  покачивая  бедрами,
направлялась к фиакру.
   Мегрэ был так взволнован, что чуть было не прозевал номер  фиакра:  "48".
Но он тут же  опомнился,  записал  номер  и  вторично  залился  краской  под
пристальным взглядом Помеля.
   - Такие-то дела! -  вздохнул  последний,  прикидывая,  какой  бы  выбрать
крюшон.
   - Какие именно?
   - Вот так оно происходит в порядочных семьях, как принято говорить.
   У него был вид именинника. Однако он не улыбнулся и сухо спросил:
   - Вы этого дожидались?
   - Простите?..
   На лице хозяина отразилось презрение, и он, насупившись, придвинул  Мегрэ
новую рюмку, словно бы хотел  сказать:  "Ну  раз  уж  вам  угодно  играть  в
прятки!.."
   И Мегрэ,  спохватившись  и  желая  снова  обрести  расположение  толстого
ресторатора, сказал:
   - Это мадемуазель Жандро, верно?
   - Кофе "Бальтазар", совершенно правильно, мосье. И, как я полагаю, мы  не
так уж скоро снова увидим ее на нашей улице.
   -  Вы  думаете,  она  уехала  путешествовать?  Хозяин  бросил   на   него
уничтожающий взгляд. И Мегрэ почувствовал себя погребенным под тяжестью  его
пятидесяти - шестидесяти лет, его жизненного опыта, того множества  рюмок  и
рюмочек, которые он выпил с разного рода  людьми,  и  его  глубоким  знанием
квартала, в котором он жил.
   - На кого вы работаете? - спросил вдруг Помель подозрительно.
   - Но... я ни на кого не работаю...
   Во взгляде собеседника не было и тени сомнения: "Лжешь, милейший!"
   Потом, пожав плечами, Помель изрек:
   - Тем хуже!
   - Как вас понять?
   - Признайтесь, вы уже рыскали по нашему кварталу?
   - Я? Клянусь вам...
   Мегрэ сказал чистейшую правду и чувствовал необходимость доказать это.  А
хозяин преспокойно смотрел на него с таким видом,  словно  бы  не  верил  ни
единому его слову, и, наконец, вздохнув, сказал:
   - А я вас принял за друга графа.
   - Какого графа?
   - Неважно какого, раз я ошибся. У вас  та  же  походка,  та  же  привычка
горбить плечи.
   - Вы думаете, что мадемуазель Жандро поехала к графу?
   Помель не ответил - он смотрел на Луи, который  снова  появился  на  углу
улицы Фонтен. Так как Луи ушел в сторону улицы Бланш,  то,  по-видимому,  он
обошел по кругу весь квартал. Он казался оживленным, и похоже было, будто он
и впрямь  прогуливается,  наслаждаясь  солнцем  и  воздухом.  Окинув  беглым
взглядом безлюдную улицу, он с  видом  человека,  честно  заслужившего  свой
стаканчик белого вина, вошел в табачную лавку.
   - Он и к вам заходит?
   Последовало сухое, категорическое "нет".
   - У него расстроенный вид. Он неважно выглядит.
   - Мало ли людей неважно выглядят. Нельзя же им всем помочь.
   Уж не на Мегрэ ли он намекал? Голосом  настолько  тихим,  что  его  почти
заглушал звон посуды, доносившийся из кухни, Помель продолжал:
   - Если бы все люди говорили правду... У Мегрэ было  такое  ощущение,  что
всего лишь шаг отделяет его от очень важных открытий, но  сделать  этот  шаг
он, увы, не сможет, если ему не  поможет  хозяин  ресторана,  этот  толстяк,
насквозь пропитанный кальвадосом. Неужели все потеряно и  ему  не  завоевать
доверия Помеля? Вероятно, он зря сказал,  что  не  имеет  к  графу  никакого
отношения.
   Все это утро, казалось Мегрэ, его преследуют одни лишь неудачи.
   - Я сотрудник частного сыскного агентства, - сообщил он на всякий случай.
   - Вот оно что!
   Что он еще мог сказать, если его начальник рекомендовал  ему  ни  в  коем
случае не вмешивать в это дело полицию!..
   На эту ложь он пошел, чтобы узнать правду. Он дорого бы дал сейчас за то,
чтоб быть на двадцать лет старше и обладать таким весом  и  такими  плечами,
как его собеседник.
   - Я был уверен, что ничего не случится!
   - Однако случилось.
   - Так вы думаете, она не вернется?
   Мегрэ  то  и  дело  попадал  почти  в  цель,  ибо   Помель,   предпочитая
отмалчиваться,  только  двусмысленно  пожимал  плечами.  Тогда  Мегрэ  решил
взяться за дело с другой стороны.
   - Теперь угощаю я, - заявил он, показывая на глиняные кувшины.
   Неужели хозяин откажется выпить с  ним?  Но  тот  только  еще  раз  пожал
плечами и буркнул:
   - В такое время хорошо бы раскупорить новую бутылку.
   И отправился за бутылкой в  погреб.  Мегрэ  чувствовал,  что  не  слишком
твердо стоит на ногах после десятка рюмок кальвадоса, но зато Помель шел как
ни в чем не бывало, его даже не смущала  лестница  без  перил,  напоминавшая
стремянку.
   - Видите ли, молодой человек, чтобы лгать, надо быть стреляным воробьем.
   - Вы думаете, я...
   Хозяин уже наполнял рюмки.
   - Кто это поручит частному сыскному агентству такое дело? Не граф же, как
вы понимаете! И, уж конечно, не все эти Жандро, не отец  и  не  сын!  А  что
касается господина Юберта...
   - Какого Юберта?
   - Вот видите! Вы даже не знаете всех членов семьи.
   - Разве есть еще один сын?
   - Сколько домов на этой улице?
   - Не знаю... Сорок? Пятьдесят?..
   - Так вот, ступайте посчитайте... А потом стучите в каждую  дверь.  Может
быть, найдете такого, кто вам даст подробные сведения. Что до меня  -  прошу
прощения. За дверь я вас  не  выставляю.  Можете  оставаться  здесь  сколько
угодно. Только вы уж меня извините, в это время дня я всегда отдыхаю, что бы
там ни стряслось...
   За прилавком стоял стул с соломенным сиденьем.  Помель  уселся  на  него,
повернувшись спиной  к  окну,  скрестил  руки  на  животе,  закрыл  глаза  и
мгновенно погрузился в сон.
   Не ожидая, по-видимому, больше никаких посетителей, жена его с тряпкой  в
одной руке и  с  тарелкой  в  другой  высунула  голову  из  двери  кухни  и,
удостоверившись, что все спокойно, возвратилась к своей посуде, не  удостоив
и взглядом Мегрэ, сконфуженно сидевшего у окна.
   Глава IV ПОЖИЛОЙ ГОСПОДИН С АВЕНЮ ДЮ БУА
   Минар договорился с Мегрэ, что, вернувшись из Конфляна, он даст  знать  о
новостях запиской, которую оставит у Мегрэ дома, на бульваре Ришар-Ленуар.
   - Но это вам совсем не по пути! - запротестовал было Мегрэ.
   И в ответ раздалось привычное:
   - Какое это имеет значение!
   Провожая Минара, Мегрэ, не желая расхолаживать его, осторожно спросил:
   - Под каким видом вы явитесь туда? И что вы собираетесь говорить?
   - Уж я что-нибудь придумаю. Не беспокойтесь.
   Только теперь, после изнурительного дня, возвращаясь к  себе  по  залитым
огнями Большим Бульварам, Мегрэ сообразил, как сложна была миссия музыканта.
   Однако после минутной слабости, овладевшей им в "Старом кальвадосе" -  то
ли присутствие хозяина угнетало его, то ли он просто хватил лишнего, - Мегрэ
вновь приободрился. Откуда что взялось, он и сам не понимал, но вдруг у него
появилась вера в себя. Ничего, сегодняшняя осечка сослужит  ему  еще  добрую
службу, и со временем о нем заговорят-таки на Набережной Орфевр.
   Он почувствовал, как приятное тепло разлилось по всему телу. Больше того,
в походке, во взглядах, которыми он обменивался с прохожими, в том,  как  он
смотрел на проезжающие трамваи и фиакры, чувствовалась неведомая ему  доселе
уверенность.
   Совсем еще недавно,  сидя  у  окна  ресторанчика  на  улице  Шапталь,  он
испытывал чувство глубокой обиды на своего комиссара за то, что  тот  впутал
его в это дело. Мегрэ уж склонен был думать, что Ле Брэ сознательно сыграл с
ним злую шутку!
   Разве  одному  человеку  под  силу  взять  такую  крепость,  как  особняк
Бальтазаров? И разве так работают  они,  "великие"  из  группы  шефа?  В  их
распоряжении  все  необходимое,  всякие  досье  и   картотеки,   сотрудники,
осведомители. Если им нужно выследить десять  человек,  они  не  задумываясь
посылают по следу десять сыщиков.
   Но сейчас Мегрэ был вполне доволен тем, что он сам себе  хозяин  и  может
один обследовать все закоулки.
   Он еще и не подозревал, что этот метод станет  со  временем  его  любимым
методом, что, когда он займет место шефа специальной оперативной группы, ему
не раз придется сливаться с толпой, следовать за  подозреваемым  по  улицам,
ждать часами в бистро...
   Прежде чем покинуть "Старый кальвадос", где папаша Помель теперь проявлял
к нему величайшее пренебрежение, он дважды позвонил по телефону. Вначале  он
набрал номер Управления городским транспортом, так как фиакр, в который села
Лиз Жандро, имел знак этой компании. Ему пришлось долго ждать у аппарата.
   - Номер сорок восемь, - ответили ему, - это из депо Ля Виллетт. Извозчика
зовут Эжен Корни. Он выехал сегодня в двенадцать дня. Вряд ли он вернется  в
депо раньше полуночи.
   - Не подскажете ли вы мне, где бы я мог еще сегодня разыскать его?
   - Обычно он стоит на площади Сент-Огюстен, но это  зависит,  конечно,  от
того, сколько у  него  сегодня  будет  седоков.  Недалеко  от  площади  есть
ресторанчик, который называется "Рандеву дю Массив Сантраль".  Обычно,  если
время ему позволяет, он заходит туда перекусить.
   Второй звонок был в автомобильное управление  префектуры.  Поиски  номера
машины в справочниках заняли бы слишком много времени. Мегрэ сказал, что  он
звонит из комиссариата. Ему предложили позвонить еще раз.
   - Я предпочитаю подождать у телефона.
   Наконец ему сообщили  фамилию  и  адрес:  маркиз  де  Базанкур,  проспект
Габриеля, дом 3.
   Опять богатый квартал, наверно, особняк с окнами на Елисейские Поля.  Ему
стало не по себе, когда он представил себе этот особняк,  медный  звонок  на
двери, высокомерного швейцара.
   Он зашел позвонить в табачную лавку.
   - Попросите, пожалуйста, к телефону маркиза Базанкура.
   Хриплый голос спросил с того конца провода:
   - По личному делу?
   И так как он ответил утвердительно, ему сказали:
   - Господин маркиз умер три месяца назад. Тогда у него невольно вырвалось:
   - А... вместо него никого нет?
   - Простите? Не понял. Все имущество маркиза, кроме особняка, продано.
   - Не знаете ли вы, кто купил "дион-бутон"?
   - Какой-то механик с улицы Акаций, в районе авеню Гранд Армэ.  Я  позабыл
его фамилию, но, если не ошибаюсь, на той улице есть только один гараж.
   В пять часов вечера Мегрэ вышел из метро на  площади  Этуаль.  На  улице,
которую ему указали, он нашел запертый гараж. На клочке бумаги, приколотой к
двери, Мегрэ прочитал:
   Обращаться рядом.
   По одну сторону от гаража помещалась мастерская сапожника,  по  другую  -
бистро. За справками следовало обращаться в бистро.  К  сожалению,  торговец
вином толком ничего не знал.
   - Дедэ сегодня не появлялся. Наверно, подрабатывает где-нибудь. Он иногда
выполняет поручения своих клиентов.
   - А где он живет?
   - В меблированных комнатах где-то около площади  Герн,  где  точно  -  не
знаю.
   Остаток дня у Мегрэ ушел на поиски извозчика Корни.  В  конце  концов  он
отыскал ресторанчик "Рандеву дю Массив Сантраль".
   - Редко случается, чтобы он не наведался сюда, - сказали ему там.
   К сожалению, именно сегодня он здесь не показывался.
   Когда Мегрэ, наконец, добрался домой, консьержка, выглянув в  окошечко  в
подворотне, окликнула его:
   - Мосье Мегрэ!.. Мосье  Мегрэ!..  Мне  надо  вам  передать  что-то  очень
важное...
   То была записка,  которую  ему  рекомендовали  прочесть,  прежде  чем  он
поднимется к себе.
   Не заходите домой. Я должен прежде поговорить  с  Вами.  Ждал  Вас  очень
долго - сколько мог. Приходите в ресторан "Клиши" - я там. Барышня наверху с
Вашей женой.
   Преданный Вам Жюстен Минар.
   На дворе уже совсем стемнело; Мегрэ, подняв голову, увидел, что  шторы  в
его квартире задернуты, и представил себе обеих женщин в маленькой столовой,
служившей молодой чете одновременно гостиной. О  чем  они  могут  толковать?
Госпожа Мегрэ, по своему обыкновению, накрыла, наверное, на стол  и  угощает
гостью обедом.
   Он спустился в метро, доехал до площади Бланш,  вошел  в  просторный  зал
ресторанчика, пропахшего пивом и кислой капустой.  В  зале  играл  маленький
оркестр из пяти человек. Жюстен, отложив  флейту,  играл  на  контрабасе  и,
почти закрытый огромным инструментом, казался еще более тщедушным.
   Мегрэ уселся за один из мраморных столиков  и,  подумав,  заказал  кружку
пива и порцию кислой капусты. Как только музыканты закончили  играть,  Минар
подошел к его столу:
   - Простите, что заставил вас  тащиться  сюда:  необходимо  поговорить  до
того, как вы ее увидите.
   Он  был  чрезвычайно  взбудоражен,  даже  встревожен,  и  Мегрэ  невольно
почувствовал, что и ему передается тревога маленького музыканта.
   - Я ведь и не подумал о том, что ее сестра  может  носить  фамилию  мужа.
Пришлось убить немало времени на поиски. Муж  сестры  работает  на  железной
дороге. Он проводник и часто уезжает на два-три дня. Они живут  в  небольшом
домике  на  пригорке,  позади  палисадника  -  сад,  огород  и  белая  коза,
привязанная к колышку.
   - Жермен там?
   - Когда я пришел, они обе сидели у  стола  за  огромным  блюдом  кровяной
колбасы, от которой разило чесноком.
   - Сестра еще не родила?
   - Нет. Ждут... По-видимому, это затянется еще на несколько дней. Я сказал
им, что я страховой агент, что мне стало известно о предстоящем  прибавлении
семейства и что сейчас самое время подписать страховой полис.
   Скрипач - он же и  дирижер  -  повесил  специальную  планку,  на  которой
написано было название исполняемой песни,  ударил  палочкой  по  пюпитру,  и
Жюстен, извинившись, поднялся на эстраду. Вернувшись после номера, он сейчас
же попытался успокоить Мегрэ:
   - Не волнуйтесь. Вот посмотрите, все устроится как нельзя лучше. По части
страхования я... Это ведь ее конек, - я  имею  в  виду  мою  жену.  Она  все
твердит, что мне осталось жить не более трех лет и что... Но какое это имеет
значение!.. Эта самая Жермен - довольно красивая девица, дородная, с высокой
прической, которую она то и дело