схватил  лежавший  на   столе
свисток, словно боясь, что его отберут за такое вранье.
   - Кто же к тебе пришел?
   - Господин Метейе. Секретарь из замка.
   - Садись-ка рядом со мной. Хочешь гренадину?
   - Да, с такой щекотной водой...
   - Мари, принесите нам порцию  гренадина  с  сельтерской.  Ты  доволен
новым свистком? Ну-ка, свистни.
   На свист обернулись служащие похоронной конторы.
   - Тебе его купила мать, и не далее как вчера днем.
   Не так ли?
   - Откуда вы знаете?
   - Сколько же денег ей дали в банке?
   Рыжий мальчишка  поглядел  прямо  в  глаза  комиссару.  Краска  стыда
отхлынула от его лица, и он побелел  как  полотно.  Потом  покосился  на
дверь, словно оценивая расстояние до нее.
   - Пей гренадин. В банке вас принял Эмиль Готье.
   Он-то и научил тебя, что говорить.
   - Да!
   - Он действительно велел тебе указать на Жана Метейе?
   - Да.
   И, поразмыслив, спросил:
   - Что мне теперь будет?
   В задумчивости Мегрэ ничего не ответил.  Он  размышлял.  Размышлял  о
том, что в этом деле роль его была невелика:  он  лишь  нашел  последнее
крохотное звено, благодаря которому все встало на свои места.
   Готье действительно хотел подставить Жана Метейе под удар. Но события
вчерашнего вечера перевернули все его планы. Он понял, что по-настоящему
опасен был не секретарь, а граф де Сен-Фиакр.
   Если бы все шло как нужно, ему пришлось бы с утра пораньше  бежать  к
рыжему парнишке с новыми инструкциями.
   "Ты скажешь, что о молитвеннике тебя спрашивал господин граф".
   А мальчонка все твердил:
   - Что мне теперь будет?
   На этот раз Мегрэ  не  успел  ему  ответить.  По  лестнице  спускался
адвокат. Войдя в зал, он подошел к Мегрэ и неуверенно протянул руку.
   - Как вам спалось, господин  комиссар?  Извините,  я  хочу  попросить
совета от имени своего клиента. У меня безумно болит голова...
   И он сел, а вернее сказать, плюхнулся на лавку.
   - Похороны начнутся ровно в десять, не так ли?
   Он окинул взглядом служащих похоронной конторы, потом поглядел в окно
- на погребение уже собралась целая толпа.
   - Между нами говоря, как вы считаете,  должен  ли  Метейе...  Поймите
меня  правильно.  Мы  прекрасно  отдаем  себе  отчет,  и  как   раз   из
деликатности...
   - Я могу идти, сударь?
   Мегрэ не слыхал вопроса. Он отвечал адвокату.
   - Разве вы еще не поняли?
   - Иными словами, если рассмотреть эту...
   - Вот вам добрый совет: не нужно ничего рассматривать.
   - Так, по-вашему, лучше будет уехать даже не...
   Слишком поздно. Схватив свой свисток, Эрнест распахнул дверь и теперь
улепетывал со всех ног.
   - С точки зрения закона у нас прекрасное поло...
   - Именно, прекрасное!
   - Не правда ли? Так я и сказал Жану.
   - Он выспался?
   - Даже не  раздевался.  Это  очень  нервный  юноша,  очень  тонкий  и
чувствительный, как многие дети из хороших семей.
   Но тут гробовщики прислушались к чему-то,  встали  и  расплатились  с
Мари Татен. Мегрэ тоже поднялся, снял с вешалки свое пальто с  бархатным
воротником, обмахнул рукавом шляпу-котелок.
   -  У  вас  обоих  есть   прекрасная   возможность   убраться   отсюда
по-английски, прежде...
   - Прежде, чем кончатся похороны? В таком случае нужно вызвать такси.
   - Вот именно.

***

   Священник в полном облачении. Эрнест и еще  двое  мальчиков-служек  в
черных балахонах. Подгоняемый холодом,  священник  из  соседней  деревни
торопливо несет крест. Над заледеневшей дорогой разносятся литургические
песнопения: распевая на ходу, священники спешат к замку.
   Крестьяне сгрудились у крыльца. Что делается  в  замке  -  не  видно.
Наконец двери распахиваются, и четверо мужчин выносят гроб.
   Позади - высокий  мужчина  с  покрасневшими  глазами.  Это  Морис  де
Сен-Фиакр. Держится он очень прямо, напряженно.
   Его серый костюм особенно заметен  среди  толпы  облаченных  в  траур
людей.
   И, однако, когда с  верхней  ступеньки  крыльца  он  окидывает  толпу
невидящим взглядом, все невольно испытывают смущение.
   Рядом с ним - никого. Он выходит из замка и все так же в  одиночестве
идет за гробом.
   Мегрэ стоял в толпе прихожан. Неподалеку виднелся  дом  управляющего.
Когда-то он был комиссару родным.
   Ставни на окнах замка были закрыты. Лишь  у  окон  кухни,  прижимаясь
носами к стеклу, сгрудились слуги.
   Шорох  гравия  под  ногами  сотен  людей  заглушал  звуки   священных
песнопений.
   Во всю мочь звонили колокола.
   И тут Мегрэ встретился глазами с графом.
   Быть может, комиссару просто почудилось? Ему показалось, что по губам
графа скользнула едва заметная улыбка, ничуть  не  похожая  на  циничную
ухмылку  пресыщенного  парижанина,  последнего   отпрыска   разорившейся
аристократической семьи.
   Теперь Морис де Сен-Фиакр улыбался безмятежно и доверчиво.
   Во время отпевания вдруг  послышался  дребезжащий  гудок  такси:  это
гаденыш удирал вместе со своим ошалевшим от похмелья адвокатом.

   1932 г.



   Жорж СИМЕНОН
   ДВУХГРОШОВЫЙ КАБАЧОК

Перевод с французского А. Стерниной


Анонс

   Жорж  Сименон  прожил  долгую  жизнь  (1903-1989).  Его  произведения
непрерывно переиздаются и экранизируются. Лучшие из  214  написанных  им
книг (80 из них о Мегрэ)  продолжают  привлекать  и  волновать  миллионы
читателей разных континентов. В книгах о  Мегрэ  он  поднял  детективный
жанр  до  уровня  серьезного  социально-психологического  романа,  а   в
остальных - показал себя неутомимым исследователем трудных  человеческих
судеб.

I. Суббота господина Бассо

   Конец великолепного дня. Солнце заливает тихие  улицы  левого  берега
Сены. Во всем: на лицах, в тысяче привычных звуков чувствуется радостное
возбуждение.
   Бывают дни, когда жизнь кажется не такой будничной, когда прохожие на
тротуарах, трамваи, автобусы представляются участниками какой-то феерии.
   Двадцать седьмое июня. Подходя к  служебному  входу  в  Сайте,  Мегрэ
увидел, как часовой  умиленно  следит  за  белым  котенком,  играющим  с
собакой молочницы.
   Наверно, бывают и такие дни, когда шаги на мостовых раздаются  звонче
обычного. Шаги Мегрэ разносились на  весь  колоссальный  двор.  В  конце
коридора он спросил надзирателя:
   - Он уже знает?
   - Нет еще. Поворот ключа.
   Камера - очень высокая, очень чистая; человек поднимается,  выражение
лица растерянное.
   - Все нормально, Ленуар? - спросил комиссар.
   Тот готов был уже  улыбнуться,  но  вдруг  лицо  его  застыло.  Брови
подозрительно нахмурились.  На  мгновение  лицо  стало  злым.  Он  пожал
плечами, протянул руку.
   - Ясно! - проговорил он.
   - Что ясно? Ироническая усмешка.
   - Бросьте! Раз вы здесь...
   - Здесь я, потому что завтра утром уезжаю в отпуск и...
   Заключенный сухо засмеялся. Высокий парень с откинутыми назад темными
волосами. Черты лица правильные. Красивые коричневые глаза. Тонкие усики
подчеркивают белизну острых, как у грызуна, зубов.
   - А вы  милы,  господин  комиссар...  Он  потянулся,  зевнул,  закрыл
парашу.
   - Не обращайте внимания на беспорядок... И вдруг в упор посмотрел  на
Мегрэ:
   - Просьба о помиловании отклонена?
   Ни к чему лгать. Он уже понял. Шагает взад-вперед по камере.
   - Я и не обольщался!.. Так что?.. Завтра?..
   Все-таки на последнем слове голос его  дрогнул,  в  глазах  отразился
дневной свет, проникавший через очень узкое и очень высокое окно.
   А в это время в вечерних газетах,  которые  продавались  на  террасах
кафе, можно было прочесть:  "Президент  Республики  отклонил  просьбу  о
помиловании Жана Ленуара - главаря банды из  Бельвиля.  Казнь  состоится
завтра на рассвете".
   Три месяца тому назад  Мегрэ  арестовал  Ленуара  в  отеле  на  улице
Сант-Антуан. Секундная задержка - и пуля, направленная  убийцей,  попала
бы ему прямо в грудь, вместо того чтобы затеряться где-то в потолке.
   Это не помешало комиссару заинтересоваться им, забыв прошлое.
   Во-первых,    пожалуй,    потому,    что    Ленуар     был     молод.
Двадцатичетырехлетний  парень,  с   пятнадцати   лет   коллекционирующий
судимости.
   Во-вторых, потому, что это был сорвиголова. Работал он с сообщниками.
   Двоих арестовали в тот же день, что  и  его.  Виноваты  они  были  не
меньше, а в последнем деле - вооруженном  ограблении  инкассатора  -  им
принадлежала основная роль.
   Ленуар выгородил их, взяв все на себя; говорить он отказался.
   Он не становился в позу, не хвастался, не обвинял  общество  в  своих
неудачах.
   - Проиграл я! - вот единственное, что он сказал.
   Все кончено. Вернее, когда солнце, освещавшее кусок стены  в  камере,
снова взойдет, все будет кончено.
   Ленуар невольно махнул рукой. Не переставая ходить, он  провел  рукой
по затылку, вздрогнул, побледнел, насмешливо произнес:
   - Однако же! А странное это производит действие... И вдруг злобно:
   - Если бы  туда  отправлялись  все  те,  кто  этого  заслуживает!  Он
посмотрел на Мегрэ, помолчал, сделал еще круг но камере, потом буркнул:
   - Ясно, не сегодня стану я продавать кого-нибудь... А все-таки!..
   Комиссар избегал смотреть в  его  сторону.  Он  чувствовал,  что  тот
вот-вот заговорит. Понимал он и то, что малейшее движение, слишком явный
интерес могут спугнуть его.
   - Вы, разумеется, не слыхали о двухгрошовом кабачке?  Так  вот,  если
вам доведется там побывать, вспомните,  что  есть  там  один  тип  среди
завсегдатаев, который куда больше меня подошел бы завтра...
   Он  ходил  не  переставая.  Не  мог  остановиться.   Ноги   двигались
непроизвольно. Только это и выдавало нервное возбуждение.
   - Но вам он не достанется... Впрочем, хочу кое-что рассказать, никого
не выдавая. Не знаю уж, с чего это мне сегодня вдруг вспомнилось. Может,
потому, что был я совсем мальчишкой. Лет шестнадцать мне было. Таскались
мы с приятелем  по  танцулькам  да  воровали.  Тот  сейчас,  наверно,  в
санатории. Он тогда уже кашлял.
   Разве теперь он не говорил, только чтобы создать иллюзию жизни, чтобы
доказать себе, что он еще человек?
   - Ночь... Часа три было. Шли мы по улице... Нет! По какой улице -  не
скажу... В общем, по улице. Видим издали,  как  открывается  дверь...  У
тротуара стояла машина. Тип какой-то выходит, подталкивая другого...
   Нет!  Не  подталкивая...  Представьте  себе  манекен,  который  хотят
заставить идти рядом! Он сажает его в драндулет, а сам пристраивается за
руль.
   Приятель мне подмигнул, и вот мы уже оба на заднем бампере.
   В те времена меня величали Котом. Этим все  сказано!  Тащимся  мы  по
бесконечным улицам. Братишечка, что ведет, похоже,  ищет  что-то,  вроде
заблудился. В конце концов, поняли мы, что ему надо, потому что  приехал
он к каналу Сен-Мартен. Догадались, правда? Всего-то на это понадобилось
времени, чтобы открыть да закрыть дверцу... И вот  уже  тело  в  грязной
воде...
   Все как по нотам разыграно! Субчик тот, из машины, наверняка  заранее
набил карманы трупа всякой тяжестью, потому  что  на  поверхности  он  и
секунды не пробыл.
   А мы пока в стороне держимся... Мой дружок опять подмигнул...
   Возвращаемся на свое место... Теперь задача -  точно  выяснить  адрес
клиента. На площади Республики он остановился,  чтобы  выпить  стаканчик
рому в единственном еще открытом кафе. Потом он отвез машину в  гараж  и
вернулся к себе пешком.  Сквозь  занавеси  виднелась  его  раздевающаяся
тень.
   Два года мы его шантажировали - Виктор и я. Новичками мы еще были.
   Боялись много просить. Сотню франков за раз...
   Потом, в один прекрасный день, тип испарился, и  его  не  найти  было
нигде. Не прошло и трех месяцев, как я  случайно  наткнулся  на  него  в
двухгрошовом кабачке. Он меня даже не узнал.
   Ленуар плюнул на пол, машинально порылся в поисках сигарет, буркнул:
   - Если уж держат людей в таком месте, могли бы хоть позволить курить.
   Солнечный луч потух наверху. В коридоре послышались шаги.
   - Не подумайте, что я такая уж дрянь, но надо признать, что гусю тому
самое место завтра со мной на...
   Это вырвалось у него неожиданно. Лоб покрылся испариной.  Ноги  стали
ватными. Ленуар сел на край кровати.
   - Вам пора уходить, - вздохнул он. - Впрочем,  нет...  нет!  Не  надо
меня оставлять одного сегодня. Лучше, когда говоришь... Послушайте!
   Хотите я расскажу вам историю Марсель, женщины, которая...
   Дверь  открылась.  Адвокат  осужденного  замялся,  увидев  Мегрэ.  Он
изобразил полагавшуюся случаю улыбку,  чтобы  узник  не  подумал,  будто
ходатайство отклонено.
   - Новости неплохие... - начал он.
   - Ладно, ладно!
   И, повернувшись к Мегрэ:
   - Я с вами не прощаюсь, господин комиссар. У каждого своя работа. Да,
кстати, не трудитесь искать кабачок. Тот фрукт не менее хитер, чем вы.
   Мегрэ протянул руку. Он увидел, как ноздри Ленуара  дрогнули,  тонкие
коричневые усики стали влажными, острые зубы впились в нижнюю губу.
   - Что это, что тиф! - Ленуар деланно рассмеялся.
   Мегрэ не уезжал в отпуск, дело с фальшивыми бонами занимало почти все
его время. Он никогда не слыхал о двухгрошовом кабачке. Спросил у  своих
коллег.
   - Понятия не имею! А где это? На Марне? В районе Нижней Сены?
   Ленуару было шестнадцать, когда произошло то, о чем он рассказал.
   Значит, дело это восьмилетней давности.  Как-то  вечером  Мегрэ  взял
относившиеся к тому времени досье.
   Ничего  сенсационного.  Обычные   пропажи,   как   всегда.   Женщина,
разрезанная на куски, голову которой так и не нашли. Ну, а что  касается
канала Сен-Мартен, то из него вытащили не меньше семи трупов.
   Дело с бонами осложнялось, требовалось дополнительное расследование.
   Да еще надо было проводить госпожу Мегрэ до Эльзаса, к сестре ее, где
она каждый год проводила месяц.
   Париж пустел. Асфальт плавился под ногами. Прохожие  устремлялись  на
теневую сторону. Все места на террасах кафе были заняты.
   "Ждем непременно воскресенье точка Целуем все".
   Госпожа Мегрэ прислала телеграмму, потому что за пятнадцать дней  муж
ни разу не приехал. Была суббота, двадцать  третье  июля.  Он  привел  в
порядок свои дела и предупредил Жана - мальчика, работающего  у  них  на
набережной  Орфевр,  что  наверняка  не   вернется   раньше   вечера   в
понедельник.
   Уходя, он взглянул на поля своей шляпы, уже давно потерявшие форму.
   Сколько раз госпожа Мегрэ говорила ему, чтобы купил новую:
   - В конце концов тебе начнут подавать милостыню на улице...
   На бульваре Сен-Мишель  он  увидел  шляпный  магазин,  зашел  и  стал
примерять котелки, оказавшиеся слишком маленькими для его головы.
   - Уверяю вас, что этот... - неизменно повторял молоденький продавец.
   Никогда Мегрэ не чувствовал себя так скверно, как  тогда,  когда  ему
приходилось примерять что-нибудь. В зеркале,  в  которое  смотрелся,  он
заметил спину, голову, а на голове цилиндр.
   Так как клиент был в сером спортивном костюме, выглядело это комично.
   - Нет! Мне хотелось бы еще более старый фасон. Я не буду его носить.
   Мегрэ ждал, пока ему принесут другие шляпы, за  которыми  отправились
внутрь магазина.
   - Хотите  знать,  так  мне  это  для  шутки  одной.  Свадьбу  мы  там
выдуманную устраиваем.  С  приятелями,  в  двухгрошовом  кабачке.  Будет
невеста, свекровь - все честь по чести!  Как  на  настоящей  деревенской
свадьбе. Ну, вы понимаете, что мне надо. Я изображаю мэра деревни.
   Покупатель рассказывал, добродушно усмехаясь.  Это  был  мужчина  лет
тридцати пяти,  упитанный,  с  полным  розовощеким  лицом,  производящий
впечатление преуспевающего коммерсанта.
   - Вот если бы у вас нашелся с плоскими полями...
   - Погодите! Мне кажется, в мастерской есть как раз то, что вам надо.
   Тем временем Мегрэ принесли еще одну стопку шляп. Первая же,  которую
он померил, пришлась в самый раз. Но он еще помедлил и  вышел  всего  на
несколько секунд раньше человека с цилиндром, остановив на всякий случай
такси.
   И хорошо сделал. Выйдя из магазина, тот сел  в  стоявшую  у  тротуара
машину и направился в сторону Вьей-дю-Тампль.
   Там он пробыл с полчаса у  старьевщика  и  вышел  с  большой  плоской
коробкой, в которой, вероятно, находилось одеяние под стать цилиндру.
   Затем последовали Енисейские поля, авеню  Ваграм.  Небольшой  бар  на
углу улицы. Здесь он провел не больше пяти минут и появился с пухленькой
смеющейся женщиной лет тридцати.
   Мегрэ все смотрел на часы. Первый поезд его уже  ушел.  Второй  уйдет
через четверть часа. Он пожал плечами, бросил шоферу такси:
   - Езжайте дальше!
   Он так и думал: машина остановилась перед домом на  улице  Нил.  Пара
скрылась  в  подъезде.  Мегрэ  выждал  четверть  часа  и  вошел  внутрь,
предварительно  прочитав  надпись  на  медной  табличке:  "Квартиры  для
холостяков на месяц и по дням".
   В элегантной приемной он застал надушенную управляющую.
   - Сыскная полиция! Пара, которая только что вошла...
   - Какая пара? Впрочем, она не долго ломалась.
   - Вполне респектабельные люди. Оба семейные, приходят сюда два раза в
неделю.
   Выйдя, комиссар взглянул через стекло машины на удостоверение:
   МАРСЕЛЬ БАССО Париж, набережная Аустерлиц, 32 На  улице  ни  ветерка.
Парит. Все трамваи и автобусы,  едущие  к  вокзалам  переполнены.  Такси
забиты  складными  креслами,  удочками,  сетками  для  ловли   креветок,
чемоданами.
   До блеска синий асфальт, на всех террасах звон стаканов и блюдец.
   - А ведь три недели прошло, как Ленуара...
   Об этом мало говорили. В общем, самое тривиальное дело. Убийца, можно
сказать,  профессиональный.  Мегрэ  вспомнил   его   дрогнувшие   усики,
вздохнул, посмотрел на часы. Поздно уже ехать к госпоже  Мегрэ,  которая
сегодня вечером опять будет стоять с сестрой у  барьерчика  пригородного
вокзала и опять скажет: "Как всегда!".
   Шофер  такси  читал  газету.  Человек  в   цилиндре   вышел   первым,
осмотрелся,  прежде  чем  подать  знак  приятельнице,  которая  ждала  в
подъезде.
   Остановка на площади Терн. Через заднее стекло видно  было,  как  они
целуются. Такси, в которое пересела женщина, уже начало двигаться, а они
все еще держались за руки.
   - Ехать за ним? - спросил шофер.
   - Да, до конца!
   Во  всяком  случае  он  обнаружил  человека,  знающего,   что   такое
двухгрошовый кабачок!
   Набережная Аустерлиц. Громадная вывеска:
   МАРСЕЛЬ БАССО ИМПОРТЕР ЛЮБОГО УГЛЯ. КРУПНЫЙ -  СРЕДНИЙ.  ДОСТАВКА  НА
ДОМ В МЕШКАХ.
   ЦЕНЫ ЛЕТНИЕ.
   Склад, окруженный почерневшим забором. Напротив,  на  другой  стороне
улицы, старая грузовая  набережная  и  пустые  баржи,  стоящие  рядом  с
недавно выгруженным углем.
   Посреди складов - большой дом, типа виллы.  Господин  Бассо  поставил
автомобиль, машинально осмотрел себя, чтобы убедиться, что на плечах  не
осталось женских волос, вошел в дом.
   Мегрэ увидел, как он появился в комнате первого этажа,  окна  которой
были открыты настежь.  Он  стоял  с  высокой  красивой  блондинкой.  Оба
смеялись. Оживленно разговаривали.  Господин  Бассо  померил  цилиндр  и
посмотрел на себя в зеркало.
   Складывали вещи в чемоданы. Рядом стояла прислуга в белом переднике.
   Через четверть часа, в пять, семья вышла.  Десятилетний  мальчик  шел
впереди, неся воздушное ружье. За ним - служанка, госпожа Бассо, ее  муж
и садовник с чемоданами.
   Все  были  в  отличном   настроении.   Мимо   проносились   автобусы,
направлявшиеся за город.
   На Лионском вокзале отчаянно свистело удвоенное, утроенное количество
поездов.
   Госпожа Бассо села рядом с мужем. Мальчик  пристроился  сзади,  среди
багажа, и опустил окно.
   Машина  не  была  роскошной.  Обычная   машина   массового   выпуска,
ярко-синяя, почти новая.
   Спустя несколько минут они уже катили в сторону Вильнов-Сен-Жорж.
   Потом выехали на дорогу в Корбей. Пересекли город.  Ухабистая  дорога
вдоль Сены.
   МОЙ ДОСУГ Это название виллы, там, между Морсангом  и  Сен-Пором,  на
берегу реки.
   Вилла новая - кирпич сверкает белизной, краска свежая, цветы  кажутся
вымытыми вручную.
   Беленькая