г бы нам дать что-нибудь новое?
   - Допрос кого?
   - Вот об этом-то я сейчас и думаю..
   Обычно, решая такой вопрос, Мегрэ искал точку наименьшего  сопротивления,
как  он  это   называл.   Сегодня   к   этому   примешивалась   его   личная
заинтересованность.
   Он был уверен, что следователь Анжело потребует, чтобы допрос  происходил
в его кабинете. Возможно даже, что он сам захочет вести его.
   Мегрэ стеснялся вызывать для, допроса старого Ляшома, который так походил
на портреты своих предков, висящих в кабинете первого этажа. Его пришлось бы
разлучить с парализованной женой, которую невозможно привезти сюда. Он  даже
не был убежден в том, что старый Ляшом находился в здравом уме и памяти; Его
взгляд был устремлен внутрь, и Мегрэ подозревал, что он живет только  своими
воспоминаниями.
   Что касается старой служанки Катрин, то она, конечно, станет  вести  себя
вызывающе, потому что эта женщина мыслила прямолинейно и никогда ни с чем не
соглашалась. Она, несмотря на очевидность, будет все  отрицать,  пренебрегая
логикой. К тому же придется смотреть на ее сгорбленную  фигуру,  слушать  ее
визгливый голос.
   Он не имел возможности увидеть Жан-Поля, так как его поспешили  запрятать
в интернат колледжа.
   Мальчуган мог бы невольно дать ценные сведения, но комиссар заранее знал,
что следователь не пожелает допрашивать ребенка, отец которого умер два  дня
тому назад.
   Оставались Арман и Полет.
   Армана не стоило вызывать из-за эпилепсии. Не устроит ли он им  припадок,
настоящий или мнимый, когда почувствует себя в тупике?
   - Я думаю, что лучше всего вызвать и допросить Полет Ляшом, -  сказал  он
наконец со вздохом.
   - У вас имеются к ней обоснованные вопросы?
   - Да, несколько. Остальные возникнут из ее ответов.
   - Вы желаете, чтобы я предупредил ее адвоката?
   Конечно, Радель будет присутствовать.  С  этим  Анжело  все  формальности
будут соблюдены. Не без грусти Мегрэ вспомнил свой кабинет,  свои  привычки,
свои маленькие странности, включая обычай в определенный  момент  заказывать
по телефону сандвичи с пивом или кофе или же уходить  из  кабинета,  посадив
вместо себя одного из инспекторов, который с  невинным  видом  Начинал  весь
допрос сначала.
   Наступит день, и, возможно, очень скоро, когда все это отойдет в прошлое,
и дело Мегрэ будет целиком передано  в  руки  всех  этих  Анжело,  прекрасно
воспитанных и снабженных бесчисленными дипломами.
   - Я уже звонил ему  сегодня  утром,  -  признался  комиссар.  Следователь
нахмурился.
   - По поводу этого допроса?
   Он был готов защищать свои прерогативы.
   - Нет, для того чтобы получить у него те  сведения,  которые  я  вам  уже
сообщил, о гаечном ключе и простынях. Не желая беспокоить семейство Ляшомов,
я предпочел обратиться к нему.
   - Алло!.. Соедините меня, пожалуйста, с адвокатом  Раделем...  Да,  Аидрэ
Раделем... Алло... Это ты, Андрэ?"
   Накануне, на  набережной  де-ля-Гар,  Мегрэ  не  заметил,  что  эти  двое
называли друг друга но имени.
   - Скажи-ка... у меня в кабинете  комиссар  Мегрэ...  Следствие  дошло  до
момента, когда необходимо приступить к некоторым допросам. Конечно, у  меня.
Да, само собой разумеется. Нет! Я не собираюсь беспокоить стариков... И  его
тоже... Во всяком случае, не сегодня... Что?..  А  что  говорит  врач?  А!..
Полет Ляшом, да... желательно утром... Договорились. Жду твоего звонка.
   Положив трубку, он счел нужным объяснить.
   - Мы вместе учились на юридическом.  Он  сообщил  мне,  что  Арман  Ляшом
заболел... Вчера вечером у него был довольно  сильный  приступ  эпилепсии...
Вызвали врача, сегодня утром он снова находится у больного... - А Полет?
   - Радель мне позвонит. Он надеется привезти ее ко мне часам к двенадцати.
   Следователь замялся, смущенно покашливая и  играя  ножом  для  разрезания
бумаги.
   - Я считаю более правильным на том этапе, на котором мы находимся,  чтобы
я сам вел допрос, а вы можете вмешаться в случае необходимости... Я полагаю,
что у вас нет возражений.
   У Мегрэ их была целая тысяча, но к чему говорить об этом?
   - Как хотите.
   - Кроме того, я считаю вполне целесообразным,  чтобы  вы  до  их  прихода
указали мне в письменной форме те пункты, на которых я,  по  вашему  мнению,
должен настаивать.
   Мегрэ молча кивнул головой.
   - Всего несколько слов на клочке бумаги. Конечно, это  не  должно  носить
официального характера.
   - Само собой разумеется.
   - Вы получил? сведения о покойной жене Леонара Ляшома?
   - Она служила для той же цели, что и девица Полет Зюбер.
   - То есть?
   - Для того чтобы поддерживать жизнь, если можно  назвать  это  жизнью,  в
доме на набережной и  на  фабрике.  Ее  отец  был  подрядчиком,  сколотившим
состояние на общественных строительных работах.  Как  видите,  происхождение
такое же, как и у Полет. Ее приданым также затыкали все дыры.
   - А наследство?
   - Наследства не было, так как отец еще жив и не собирается умирать.
   Сначала Леонар, а затем Арман.
   Не было ли трогательным это упорное желание сохранить жизнь старой фирмы,
которая  согласно  всем   законам   экономики   давным-давно   должна   была
обанкротиться?
   Не было ли здесь внутренней аналогии с поступком инвалида войны, убившего
своего соседа, который мучил его с утра до вечера, включая радио  на  полную
мощность?
   Не случайно Мегрэ упомянул об этом происшествии. Конечно, он  играл  роль
перед следователем, но в глубине души он оставался честным с самим собой.
   - Алло, да... Что она сказала?.. Как  ты  думаешь,  сколько  времени  это
займет?... В половине двенадцатого?.. Хорошо... Да нет же! Я уже  сказал,  у
меня в кабинете...  Несомненно,  Радель  сильно  боится,  что  допрос  будет
происходить в кабинете Мегрэ. Анжело успокоил его, как бы говоря: "У меня  в
кабинете все будет происходить по форме".
   Комиссар поднялся, вздохнув:
   - Я буду у вас немного раньше половины двенадцатого.
   - Не забудьте записать вопросы, которые... - Не забуду... Сидя на  скамье
между двумя жандармами,  бедный  Каноник  все  еще  смиренно  ожидал,  когда
соблаговолит принять "его" следователь. Проходя мимо, Мегрэ встретился с ним
взглядом и, войдя к себе в кабинет, изо всех сил хлопнул дверью.

Глава 8

   Тяжело опершись о письменный стол, поддерживая  голову  левой  рукой,  он
медленно писал, попыхивая трубкой, потом  надолго  останавливался,  устремив
пристальный взгляд на мутный прямоугольник окна.
   Так же как накануне экзаменов, в те далекие времена, когда  он  два  года
учился на  медицинском  факультете,  он  перечитал  все  материалы,  включая
пресловутый инвентарный список, от которого его уже начинало тошнить.
   Однако он скорее мог сравнить себя не со студентом, а с боксером, который
через несколько минут  должен,  выйдя  на  ринг,  поставить  на  карту  свою
репутацию, свою карьеру, вызвать бурные аплодисменты или свистки.
   Сравнение, конечно, было не, совсем точным. Следователь  Анжело  не  имел
никакого влияния на его карьеру, которая во всех случаях в  ближайшее  время
закончится отставкой. Журналисты, со своей стороны, никогда не узнают о том,
что произойдет за закрытой дверью кабинета Дворца правосудия.
   Значит, и овации отпадают!
   Мегрэ рисковал только неодобрением начальства и в будущем -  ироническими
и сочувственными взглядами некоторых молодых чиновников, которым  Анжело  не
замедлит рассказать эту историю.
   - Кстати, о Мегрэ и о его знаменитом "чутье" вам уже рассказывали?..
   Вернувшись в кабинет, он позвал Люка, чтобы дать ему новое  распоряжение,
и в  настоящее  время  весь  наличный  состав  инспекторов,  как  говорится,
"работал ногами"  в  окрестностях  Пале-Руаяля,  расспрашивая  коммерсантов,
продавцов газет, бегая по домам и  учреждениям  тех  посетителей  ресторана,
которые в воскресенье вечером обедали на первом этаже "У  Марселя"  и  могли
что-нибудь увидеть из, окна.
   А выясняли они только одну маленькую деталь, которая в  последнюю  минуту
могла стать очень важной и даже иметь решающее значение.
   Мегрэ написал свои вопросы, а затем  переписал  их,  считая  свой  почерк
неразборчивым.
   В одиннадцать часов десять минут не без некоторого колебания  он  положил
бумагу в конверт, заклеил его и послал во Дворец правосудия.
   Это  был  элегантный  жест  с  его  стороны.  Таким  образом,  он   давал
следователю Анжело возможность подготовиться к допросу,  тогда  как  сам  он
открывал все свои, карты.
   Впрочем,  им  руководило  не  великодушие,  а  желание  избежать   нового
разговора с чиновником.
   - Если мне  позвонят,  скажите,  что  меня  нет,  конечно,  если  это  не
кто-нибудь из наших инспекторов... До прихода Полет на допрос  он  не  будет
говорить со следователем даже по телефону. И теперь он кружил  по  кабинету,
останавливаясь на мгновение у окна, чтобы взглянуть на свинцово-серую Сену и
черных муравьев, то карабкавшихся на мост Сен-Мишель, то пробиравшихся между
автобусами.
   Время от  времени  он  закрывал  глаза,  чтобы  лучше  вспомнить  дом  на
набережной де-ля-Гар, иногда бормоча какие-то слова.
   Одиннадцать часов двадцать минут... двадцать три..., двадцать пять... - Я
иду туда, Люка. Если будут какие-нибудь  новости,  немедленно  предупредите,
требуйте меня лично к телефону.
   В то время как массивная фигура комиссара  удалялась  по  коридору,  губы
Люка зашевелились, и по их очертанию можно было угадать слово, которое он не
произнес... Еще издали Мегрэ заметил адвоката Раделя, сопровождавшего  Полет
Ляшом, одетую в бобровую шубку и шапочку из того же  меха.  Все  трое  почти
одновременно вошли в кабинет, что вызвало  явное  недовольство  следователя.
Неужели он вообразил, что Мегрэ  обманул  его  и  уже  поговорил  с  молодой
женщиной и ее адвокатом?
   Рад ель невольно успокоил его:
   - Вот как! Вы шли за нами?
   - Я прошел через маленькую дверь. Следователь поднялся, но не  сделал  ни
шага навстречу посетительнице.
   - Простите меня, мадам, за то, что я  пригласил  вас  сюда.  У  нее  было
утомленное  лицо,  на  котором  отражались  растерянность  и  смущение.  Она
пробормотала, машинально оглядываясь в поисках стула:
   - Пожалуйста... - Прошу вас, садитесь.  И  вы  также,  метр  Радель.  Они
больше не обращались друг к другу на "ты", и казалось, что между этими двумя
мужчинами никогда не было иных отношений, кроме строго официальных.
   - Я полагаю, мадам, что вы знакомы с комиссаром Мегрэ...  -  Да,  мы  уже
встречались на набережной де-ля-Гар.
   Он обождал, пока Мегрэ  тоже  не  занял  место  около  двери,  немного  в
стороне. Церемония усаживания заняла много времени. Следователь, сев на свое
место-и убедившись, что секретарь приготовился  вести  стенограмму  допроса,
откашлялся.
   Теперь наступила его очередь почувствовать себя не в  своей  тарелке,  на
этот раз они переменились ролями: он выступал в главной роли, а, Мегрэ  стал
простым зрителем, свидетелем происходящего.
   - Некоторые из моих, вопросов, метр Радель, могут показаться вам, так  же
как и вашей клиентке, несколько странными... Но я считаю, что она должна  на
них ответить с  полной  искренностью,  даже  если  они  касаются  ее  личной
жизни... Только взглянув на нее, Мегрэ сразу понял, что она ждала этих слов.
Значит, она не будет застигнута врасплох. Должно  быть,  Радель  предупредил
ее, что полиция напала на след ее связи с Сенвалем.
   - Первый из этих вопросов, господин адвокат, касается также и вас,  но  я
настаиваю, чтобы на него отвечала сама мадам Ляшом... Какого числа, мадам, у
вас появилась необходимость пригласить адвоката?..
   Радель  был  уже  готов  запротестовать.  Взгляд  товарища  заставил  его
остановиться,  и  он  обернулся  к  своей  клиентке,  которая,  одновременно
повернувшись к нему, робко пробормотала:
   - Я должна отвечать?
   - Да, так будет лучше.
   - Три недели тому назад.
   Взглянув на письменный стол,  на  котором  следователь  нарочно  разложил
большое количество бумаг, включая  копии  отчетов,  анализов  и  инвентарных
списков, Мегрэ заметил, что вместо его записки чиновник  читает  вопросы  по
большому листу бумаги, на который он их сам переписал.
   Отныне Анжело всегда будет взглядывать  на  своего  секретаря,  проверяя,
успел ли тот записать последнюю фразу.
   Атмосфера  оставалась  нейтрально-официальной,  и  в  воздухе   пока   не
ощущалось ни малейшего волнения.
   - После смерти вашего отца вопросами наследства занимался его  постоянный
нотариус метр Вюрмстер, не  так  ли?  И  его  помощником  в  этом  деле  был
постоянный адвокат вашего отца метр Тобиас.
   Она подтвердила  кивком  головы,  но  следователь  настаивал,  чтобы  она
ответила.
   - Да.
   - Каковы были причины, по которым вы три недели тому назад не  обратились
к адвокату вашего отца, то есть к месье Тобиасу, а  адресовались  к  другому
члену адвокатуры?
   Радель вмешался:
   - Я не вижу связи между данным вопросом и событиями, которые произошли на
набережной де-ля-Гар.
   - Вы сейчас в этом сами убедитесь, господин адвокат. Прошу вашу  клиентку
соблаговолить мне ответить. И Полет Ляшом ответила еле внятно:
   - Мне кажется, что причина была.
   - Вы хотите сказать, что у вас были основания сменить адвоката?
   - Да.
   -  Вы,  по-видимому,  хотели  обратиться  к  специалисту?  Радель   снова
попытался протестовать, но следователь опередил его.
   - Под специалистом  я  подразумеваю  адвоката,  особо  известного  своими
успехами в определенной области... - Возможно.
   - В данном случае  не  по  вопросу  ли  о  возможном  разводе  вы  хотели
проконсультироваться с метром Раделем?
   - Да.
   - Ваш супруг в тот момент был в курсе дела?
   - Я ему об этом не говорила.
   - Мог ли он подозревать о ваших намерениях?
   - Не думаю.
   - А ваш шурин?
   - Тоже не думаю. Во всяком случае, не тогда.
   - Давали ли вы деньги на  последние  платежи  по  счетам  фирмы  в  конце
прошлого месяца?
   - Да.
   - Вы подписали без возражений чек, о котором вас просили?
   - Да. Я надеялась, что это будет последний. Я не хотела неприятностей.
   - Все формальности для развода были подготовлены.
   - Да.
   - Когда в доме на набережной де-ля-Гар могли узнать о ваших намерениях?
   - Не знаю.
   - Но это подозрение существовало, по крайней мере в последнее время?
   - Думаю, что да.
   - Что заставляет вас так думать?
   - Одно из писем месье Раделя не дошло до меня.
   - Сколько прошло времени с того момента, как это письмо пропало?
   - Неделя.
   - Кто получает и вскрывает почту?
   - Мой шурин.
   - Следовательно, имелись  все  основания  к  тому,  чтобы  Лео-нар  Ляшом
перехватил письмо адвоката Раделя. Сложилось ли у  вас  впечатление,  что  с
этого времени что-то изменилось в отношении Ляшомов к вам?
   Она явно заколебалась.
   - Я в этом не уверена.
   - Но у вас все-таки сложилось такое впечатление?
   - Мне показалось, что муж стал избегать меня. Однажды  вечером,  когда  я
вернулась... - Когда это было?
   - В прошлую пятницу... - Продолжайте. Вы говорили, что в прошлую пятницу,
вернувшись... в котором часу это было?
   - В-семь часов вечера..  Я  ездила  за  покупками...  Я  застала  всех  в
гостиной....
   - Включая старую Катрин?
   - Нет.
   - Следовательно, там находились родители вашего мужа, Леокар и ваш муж...
А Жан-Поль там тоже был?
   - Я его не видела. Я думаю, что он был в своей комнате.
   - Что произошло, когда вы вошли?
   - Ничего. Обычно я возвращалась гораздо позже. Они сразу замолчали, когда
я вошла. По-видимому, они меня не ждали. Я почувствовала, что все смутились.
В этот вечер моя свекровь не обедала вместе со всеми, а  поднялась  сразу  к
себе.
   - До самых последних дней, если я не ошибаюсь,  Жан-Поль  занимал  бывшую
спальню своей матери, которая находилась на втором этаже, рядом  с  комнатой
его отца... Когда его перевели на третий этаж в комнату рядом со стариками?
   - Неделю тому назад.
   - Сам мальчик просил, чтобы его перевели?
   - Нет. Он не хотел.
   - Эта идея принадлежала вашему шурину?
   - Он хотел отремонтировать комнату Жан-Поля и устроить там свой  кабинет,
чтобы работать в нем по вечерам.
   - Ему случалось работать по вечерам?
   - Нет.
   - А вы как к этому отнеслись?
   - Меня это встревожило.
   - Почему?
   Она взглянула ра своего адвоката.
   Тот нервно закурил сигарету... Мегрэ, неподвижно сидевший в своем углу, с
удовольствием бы раскурил трубку, которую он, заранее забив табаком,  держал
в кармане, но не решался.
   - Не знаю. Я боялась... - Боялись? Чего?
   - Ничего определенного... Я хотела, чтобы все  произошло  без  шума,  без
ссор, без слез, без упрашиваний... - Вы имеете в виду ваш развод?
   - Да. Я знала, что для них это будет катастрофой... - Оттого, что со  дня
вашей свадьбы вам приходилось содержать весь дом? Это было именно так?
   - Да. Кстати, я намеревалась  оставить  определенную  сумму  денег  моему
мужу. Я говорила об этом со своим адвокатом. Только я'хотела  уехать  в  тот
день, когда Арман получит бумаги... - Жак Сенваль был в курсе дела?
   При этом имени ее ресницы дрогнули, но она ничем больше не выдала  своего
удивления и только пробормотала:
   - Конечно... Некоторое время следователь молчал, опустив голову и  изучая
свои заметки. Затем он не без торжественности задал следующий вопрос  и,  не
удержавшись, взглянул на Мегрэ.
   - В конечном счете, мадам Ляшом, ваш отъезд означал для всей  семьи,  так
же как и для кондитерской фабрики, окончательное разорение?
   - Я же вам уже сказала, что я оставила бы им деньги.
   - Которых бы хватило надолго?
   - Во всяком случае, на год.
   Мегрэ вспомнил надпись, выгравированную на медной доске: "Фирма  основана
в 1817 году".
   Почти сто пятьдесят лет тому назад. Что по сравнению с этим означал  один
год? В течение ста пятидесяти лет Ляшомы держались крепко  и  вдруг,  потому
что какая-то Полет встретила рекламного агента с большими аппетитами... - Вы
составили завещание?
   - Нет.
   - Почему?
   - Во-первых, потому, что у меня нет родных. А потом  я  собиралась  снова
выйти замуж, как только это станет возможным.
   - Ваш брачный  контракт  предусматривает,  что  все  состояние  переходит
последнему из оставшихся в живых супругов?
   - Да.
   - С каких пор вы стали бояться?
   Радель попытался предостеречь ее, но уже  было  поздно,  потому  что  она
ответила сразу, не подозревая о надвигающейся опасности:
   - Не знаю.. Уже несколько дней... - Чего вы боялись?
   На этот раз она взволновалась, и все увидели, как  судорожно  сжались  ее
руки, а на лице появилось выражение отчаяния.
   - Я не понимаю, какую цель вы преследуете. Почему вы допрашиваете меня, а
не их?
   Мегрэ счел необходимым  поддержать  смутившегося  следователя  ободряющим
взглядом.
   - Ваше решение развестись было окончательным?
   - Да.
   - И никакие просьбы Ляшомов не могли бы вас удержать?
   - Нет, не могли. Я достаточно долго жертвовала  собой...  Наконец-то  эти
слова, сказанные женщиной, не были преувеличением.  Сколько  времени,  выйдя
замуж, она могла сохранять иллюзию относительно роли, которую она  играла  в
буржуазном доме на набережной де-ля Гар?
   Она не протестовала.  Она  сделала  все,  что  было  в  ее  силах,  чтобы
восстановить  фирму,  чтобы  по  крайней  мере  заткнуть  дыры  и   помешать
окончательному разорению.
   - Вы любили вашего мужа?
   - Мне так казалось первое время.
   - У вас никогда не было интимных отношений с вашим шурином?
   Следователь прочел этот вопрос еле внятно и явно злился на Мегрэ, что  он
заставил его задать.
   Так как она колебалась, он добавил:
   - Он никогда не пытался?..
   - Однажды. Уже очень давно... - Через год, через  два,  через  три  после
вашей свадьбы?
   - Приблизительно через год, когда Арман и я стали жить в разных комнатах.
   - Вы отклонили притязания Леонара?
   - Да.
   Молчание,  которое  наступило  после  этого,  было  т