Я,
понятно, ни на что не претендую. И все же я предпочел бы, чтобы  он  так
ничего и не узнал.
   - А госпожа Негретти?
   - От нее никакого толку. Красивая  женщина,  которая  способна  целый
день валяться на диване, курить и пить сладкие ликеры. Явилась к нам, да
так и застряла. Да, простите, она еще играет в карты. Это,  пожалуй,  ее
единственная страсть.
   Скрип ржавого железа возвестил о том, что открываются затворы  шлюза.
Мимо дома прошли и остановились поодаль два мула, тогда как пустая баржа
продолжала скользить по инерции, словно хотела взобраться  на  береговой
склон.
   Владимир,  согнувшись,  вычерпывал  дождевую  воду,  которая  грозила
переполнить ялик.
   По  каменному  мосту   проехала   машина,   свернула   на   бечевник,
забуксовала, попыталась выбраться и в конце концов совсем застряла.
   Из машины вышел человек в черном. Вилли поднялся и, посмотрев в окно,
сказал:
   - Похоронное бюро...
   - Когда полковник собирается отсюда уехать?
   - Сразу же после похорон.
   - А они состоятся здесь?
   - Для него неважно - где. Одна из  его  жен  похоронена  возле  Лимы,
другая вышла за Нью-Йоркца и успокоится на американской земле.
   Мегрэ невольно посмотрел на  него  и  подумал,  что  молодой  человек
шутит. Но Вилли  Марко  был  серьезен.  Однако  в  глазах  его  мелькнул
двусмысленный огонек.
   - Только бы пришло разрешение. Иначе нельзя будет хоронить.
   Человек  в  черном  в  нерешительности  постоял  возле  яхты,   потом
обратился к Владимиру. Тот ответил ему, не прекращая работы.  Человек  в
черном поднялся на борт и скрылся в каюте.
   Мегрэ больше не видел Люкаса.
   - Вы свободны, - сказал он молодому человеку.
   Вилли заколебался. На лице его вдруг выразилось волнение.
   - Вы расскажете ему об ожерелье?
   - Еще не решил.
   Разговор был окончен, и Вилли снова стал развязен. Он  поправил  свою
шляпу и, жестом попрощавшись с комиссаром, спустился с лестницы.
   Когда Мегрэ в свой черед вошел в кафе, он увидел у стойки за бутылкой
пива двух речников.
   - Ваш друг у телефона, - сказал ему хозяин. - Он вызвал Мулен.
   Вдалеке пять раз просвистел буксир, и  Мегрэ,  машинально  подсчитав,
проворчал себе под нос:
   - Пять...
   Жизнь канала шла своим чередом. Подходили  пять  барж.  Смотритель  в
сабо вышел из дома и направился к подъемным затворам.
   Люкас вернулся после телефонного разговора взволнованный.
   - Ох, и трудно же было!
   - Что трудно?
   - Полковник заявил мне, что жена его -  урожденная  Мари  Дюпен.  Для
бракосочетания она  представила  выписку  из  книги  актов  гражданского
состояния, где было указано это имя. Она из Мулена. Я  только  что  туда
звонил, потребовав, чтобы меня соединили вне очереди.
   - И что же?
   - В книге числится одна-единственная Мари Дюпен.
   Ей сорок два года, у нее трое детей и муж, некий Пьебеф,  булочник  с
улицы От. Секретарь мэрии, с которым я говорил, еще вчера  видел  ее  за
стойкой и уверяет, что она весит не менее ста восьмидесяти фунтов.
   Мегрэ ничего не сказал. Не обращая внимания на своего  помощника,  он
походкой праздного рантье направился к шлюзу, чтобы понаблюдать за всеми
маневрами, происходящими на канале, но на каждом  шагу  большим  пальцем
руки яростно уминал табак в трубке.
   Чуть позже к смотрителю шлюза подошел Владимир и, откозыряв, спросил,
где бы он мог пополнить запас питьевой воды.
 
Глава 5 
Значок Я.К.Ф. 
 
   Мегрэ рано лег спать, а инспектор Люкас, получив от него  инструкции,
отправился в Мо, Париж и Мулен.
   Когда комиссар уходил из кафе, там оставалось трое  посетителей:  два
речника и жена одного из них - она зашла сюда за мужем и, сидя  в  углу,
вязала.
   Погода была гнетущая, дышалось тяжело. Какая-то баржа пришвартовалась
метрах в двух от "Южного Креста", на котором светились все иллюминаторы.
   Едва комиссар уснул, кто-то  забарабанил  в  дверь  и  диким  голосом
закричал:
   - Комиссар! Комиссар! Быстрее!
   Мегрэ кинулся открывать дверь и увидел на пороге дочь  хозяина  кафе.
Она бросилась к нему.
   - Быстрее, комиссар! Быстрее! Ох, нет, не уходите! Я  боюсь  остаться
одна.
   Мегрэ никогда не обращал  на  нее  особого  внимания,  но  считал  ее
девушкой крепкой, здоровой, уравновешенной.
   Освободившись от нее - она буквально повисла на нем, - он  подошел  к
окну и открыл его.
   Было уже, вероятно, часов шесть утра. Едва-едва светало.
   В ста метрах от "Южного Креста" по направлению к  каменному  мосту  в
Эперне несколько мужчин пытались с помощью тяжелого багра поймать что-то
плывущее по воде. А один из речников, отвязав  свой  ялик,  стал  грести
кормовым веслом.
   На Мегрэ была измятая пижама. Он  набросил  на  плечи  плащ,  отыскал
ботинки и натянул их на босу ногу.
   - Это он... Они его... Вы знаете... - невнятно твердила девушка.
   Комиссар рывком высвободился из ее рук, спустился с лестницы и  вышел
из дома в ту минуту, когда к группе столпившихся людей подошла женщина с
маленьким ребенком на руках.
   Мегрэ не присутствовал при  обнаружении  тела  Мэри  Лэмпсон.  Однако
новая находка оказалась  пострашней  уже  в  силу  того,  что  это  было
повторное преступление. Над каналом навис почти мистический ужас.
   Мужчины суетились. Хозяин кафе "Флотское" - он первый заметил на воде
всплывшее человеческое тело - руководил их действиями.
   Труп дважды удалось зацепить багром, но каждый раз крюк соскакивал, и
тело, вместо того чтобы вынырнуть, уходило на  несколько  сантиметров  в
воду.
   Мегрэ узнал темный костюм Вилли. Лица не было  видно:  более  тяжелая
голова все время опускалась вниз.
   Наконец человек в ялике задел утопленника бортом,  схватил  рукой  за
грудь, приподнял. Оставалось втащить его в лодку.
   Человек оказался не из брезгливых. Он  одну  за  другой  поднял  ноги
пострадавшего, бросил причальный конец на берег, тыльной  стороной  руки
утер мокрое лицо.
   В это мгновение Мегрэ увидел заспанное лицо  Владимира,  появившегося
из люка яхты. Он протер глаза и исчез.
   - Ничего не трогать!
   Речник запротестовал: мол, его шурин в Эльзасе ожил, проведя  в  воде
чуть ли не три часа.
   Хозяин кафе указал ему на горло мертвеца. Все было ясно:  два  черных
следа пальцев, как и на шее Мэри Лэмпсон.
   Эта трагедия особенно  взволновала  всех.  Глаза  Вилли  были  широко
раскрыты, в правой руке он сжимал пучок тростника.
   Мегрэ почувствовал вдруг, что за ним кто-то  стоит.  Он  обернулся  и
увидел полковника. Тот был в пижаме,  поверх  которой  накинул  шелковый
халат, и в голубых кожаных шлепанцах.
   Седые волосы его были растрепаны, лицо опухшее. Он странно выглядел в
своем наряде здесь, среди мусора и грязи, среди речников в сабо и грубой
суконной одежде, тем более что от него исходил легкий запах одеколона.
   - Это Вилли!.. - выдавил он хриплым голосом.
   Потом произнес несколько слов  по-английски,  слишком  быстро,  чтобы
Мегрэ мог понять их, наклонился и коснулся рукой лица молодого человека.
   Девушка, разбудившая комиссара, рыдала.  К  ней  подбежал  смотритель
шлюза.
   - Позвоните в полицию Эперне... Врача, пожалуйста...
   Из каюты вышла Негретти в неряшливом виде, босиком. Она  не  решалась
сойти с палубы и звала полковника:
   - Уолтер! Уолтер!
   Позади стояли незаметно подошедшие машинист  узкоколейки,  землекопы,
какой-то крестьянин - его корова шла без присмотра по бечевнику.
   - Труп надо перенести в кафе.
   Факт смерти молодого человека не вызывал сомнений.
   Пока  вытаскивали  тело,  элегантный  костюм  на  нем  превратился  в
лохмотья.
   Полковник медленно шел следом. Его халат, голубые шлепанцы,  багровое
лицо, взлохмаченные ветром волосы придавали ему несуразный  и  в  то  же
время торжественный вид.
   Когда труп поднесли к дверям кафе, девушка  снова  зарыдала  во  весь
голос и бросилась в кухню. Хозяин кафе орал в телефонную трубку:
   -  Да   нет,   мадемуазель!   Полицию!   Полицию!..   Быстрее!..   Не
разъединяйте!.. Алло!.. Алло!..
   Мегрэ не позволил войти в кафе толпе зевак, но речники,  обнаружившие
труп и выловившие его, вошли и сели за столик, где еще со вчерашнего дня
стояли  стаканы  и  пустые  бутылки.  Урчала  печка.  Посреди  помещения
валялась метла.
   Появился Владимир, он успел надеть свою американскую морскую пилотку.
Речники обращались к нему с вопросами, но он не отвечал.
   Полковник не отрывал глаз от Вилли, лежавшего на полу, и трудно  было
понять, взволнован он, раздосадован или испуган.
   - Когда вы видели его в последний раз? - спросил Мегрэ у полковника.
   Сэр Лэмпсон вздохнул и огляделся,  словно  искал  того,  кому  всегда
поручал отвечать за себя.
   - Это ужасно, - наконец проговорил он.
   - Вилли не ночевал на борту?
   Англичанин указал на речников, которые слушали их разговор. Это  было
как  бы  напоминанием  о  необходимой  благопристойности.  Это  как   бы
означало: "Считаете ли вы допустимым и приличным при подобных людях..."
   Мегрэ попросил посторонних выйти.
   - Вчера вечером, в десять часов. На борту кончилось  виски.  Владимир
не смог найти его в Дизи. Я решил пойти в Эперне.
   - Вилли был с вами?
   - Недолго. За мостом он меня оставил.
   - Почему?
   - Мы немного повздорили.
   Полковник устремил взгляд на искаженное  бледное  лицо  покойника,  и
черты его дрогнули.
   Может быть, он мало спал и  его  опухшее  лицо  придавало  ему  более
взволнованный вид? Во всяком случае Мегрэ готов был поклясться,  что  на
мясистые веки англичанина навернулись слезы.
   - Вы поругались?
   Полковник пожал плечами, словно нехотя принимая  столь  вульгарное  и
грубое выражение.
   - Вы его в чем-нибудь упрекали?
   - Нет. Я хотел узнать... Я твердил: "Вилли, вы негодяй.
   Но вы должны мне сказать..."
   Он  удрученно  замолчал  и  отвел  глаза,  чтобы  вид   мертвеца   не
гипнотизировал его.
   - Вы обвиняли его в убийстве вашей жены?
   Англичанин пожал плечами и вздохнул:
   - Он ушел. Один. Раньше  бывало,  мы  с  ним  ссорились,  а  назавтра
выпивали вместе виски и больше об этом не вспоминали.
   - Вы дошли пешком до Эперне?
   - Да.
   - Вы пили?
   Полковник бросил печальный взгляд на своего собеседника.
   - Я еще играл в клубе. В ресторане "Бекас" мне сказали, что там  есть
клуб. Я возвратился на машине.
   - В котором часу?
   Он развел руками - не помнит.
   - Вилли на яхте не было?
   - Нет. Владимир сказал мне об этом, когда раздевал меня.
   Перед  дверью  остановился  мотоцикл  с  коляской.  В  комнату  вошли
бригадир жандармов из Эперне и врач.
   - Уголовная полиция, - сказал Мегрэ, представляясь своему коллеге.  -
Не впускайте сюда никого и позвоните в прокуратуру.
   Врачу достаточно было беглого осмотра. Он заявил:
   - В момент погружения в воду он был мертв. Посмотрите следы.
   Мегрэ это знал - он уже видел следы. Он машинально взглянул  на  руку
полковника, мускулистую с квадратными  ухоженными  ногтями  и  набухшими
венами.
   Потребовалось не менее  часа,  чтобы  вызвать  прокуратуру  на  место
происшествия. Полицейские на велосипедах окружили кафе "Флотское" и яхту
"Южный Крест".
   - Могу я одеться? - спросил полковник.
   И, несмотря на халат, шлепанцы и голые лодыжки,  проходя  мимо  рядов
любопытных, он держался с достоинством. Войдя в каюту, тут  же  выглянул
из нее и позвал:
   - Владимир!
   И все люки на яхте снова закрылись.
   Мегрэ допрашивал смотрителя, которого ждала у шлюза моторная лодка.
   - Я полагаю, что тело должно остаться в том месте, куда его  бросили.
Ведь в канале нет течения.
   - В больших бьефах протяженностью в десять-пятнадцать километров  так
и бывает. Но здесь меньше пяти. Если какое-нибудь  судно  спускается  по
шлюзу номер тринадцать, что выше моего, я чувствую, как через  несколько
минут вода начинает прибывать. Если я сам пропускаю судно, идущее  вверх
по реке, течение создается за счет той  воды,  которую  я  пропускаю  по
каналу.
   - В котором часу вы начинаете работу?
   - В принципе, на рассвете. На деле - гораздо раньше.
   Баржи на конной тяге - у них малая скорость - отправляются около трех
утра и сами проводят судно через ворота шлюза, мы даже не слышим. Им это
не запрещено, их хорошо  знают.  "Фредерик",  который  заночевал  здесь,
должен был отправиться в половине четвертого, а в пять пройти через шлюз
в Э.
   Мегрэ обернулся. Напротив кафе "Флотское" и  на  бечевнике  собрались
кучки любопытных.  Когда  комиссар  проходил  мимо  них,  направляясь  к
каменному мосту, к нему обратился старый лоцман с прыщеватым носом:
   - Хотите, я покажу, в каком месте молодого человека бросили в воду?
   И он гордо посмотрел на своих товарищей, которые колебались, идти  ли
им в ту же сторону.
   Он оказался прав. В пятидесяти метрах от каменного моста  на  большом
участке был поломан тростник. Здесь  не  только  топтались,  но,  должно
быть, и тащили тяжелое тело - след был широкий.
   - Видите? Я живу в пятистах метрах отсюда, на окраине Дизи,  в  одном
из первых домов. Я пришел сегодня утром справиться, спустились ли к  нам
суда по Марне и не нуждаются ли они в моей помощи, и  был  поражен.  Тем
более что нашел на дороге вот такую штуку...
   Этот человек был неприятен, он то и дело бросал  насмешливые  взгляды
на сопровождавших его спутников.
   Однако предмет, который он вытащил из кармана, представлял для  Мегрэ
большой интерес. Это был тонкой работы значок из эмали,  на  нем,  кроме
якоря, были выгравированы инициалы: Я.К.Ф.
   - "Яхт-клуб Франции", - расшифровал лоцман. - Яхтсмены  носят  его  в
петлице.
   Мегрэ обернулся и посмотрел на яхту, стоявшую примерно на  расстоянии
двух километров. Под словами "Южный  Крест"  красовались  те  же  буквы:
Я.К.Ф.
   Не обращая больше внимания на своего собеседника, который  отдал  ему
значок, комиссар медленно пошел к мосту. Направо дорога вела  в  Эперне,
прямая, чистая после  вчерашних  дождей.  По  ней  с  большой  скоростью
мчались машины. Налево дорога, давая крюк, вела к деревне Дизи.
   По другую  сторону  канала,  напротив  верфи  Всеобщей  навигационной
компании, стояло несколько барж в ожидании ремонта.
   Мегрэ  несколько  взволнованно  повернул  обратно.  Сейчас   прибудет
прокуратура  и  начнется  час-другой  нервотрепки:   вопросы,   хождение
взад-вперед и самые нелепые версии.
   Когда он поравнялся с яхтой, оказалось, что она по-прежнему  закрыта.
На некотором расстоянии расхаживал  полицейский,  уговаривая  любопытных
разойтись, но не сумев  помешать  двум  журналистам  из  Эперне  сделать
фотоснимок.
   Погода была ни хорошей, ни плохой. Сероватая дымка - как  потолок  из
матового стекла.
   Мегрэ прошел по мостику и постучал в дверь.
   - Кто там? - послышался голос полковника.
   Комиссар вошел. У него не было желания вести  переговоры.  Он  увидел
Негретти в таком же неопрятном  виде,  как  прежде.  Она  всхлипывала  и
утирала слезы.
   Сэр Лэмпсон сидел на диване, протянув ноги Владимиру, который надевал
на них туфли.
   Где-то кипятилась вода, слышно было, как клокочет пар.
   Обе койки, полковника и Глории, не были еще убраны.
   На столе валялись игральные карты и карты судоходных путей Франции.
   По-прежнему тот  же  приглушенный  пряный  запах,  напоминавший  бар,
будуар  и  альков  одновременно.  На  вешалке  комиссар   увидел   белую
яхтсменскую фуражку, а рядом - хлыст с ручкой из слоновой кости.
   - Вилли был  членом  Яхт-клуба  Франции?  -  спросил  Мегрэ  нарочито
безразличным тоном.
   Полковник выразительно пожал плечами, давая понять, что это  праздный
вопрос.  Так  оно  и  было:  Яхт-клуб  Франции  существовал  только  для
избранных.
   - Я член этого клуба, - произнес  Лэмпсон.  -  А  также  Королевского
яхт-клуба Англии.
   - Покажите мне пиджак, который вы надевали вчера вечером.
   - Владимир!
   Полковник,  уже  обутый,  встал  и  наклонился  к  маленькому  шкафу,
превращенному в погребец. Там не было виски, но были другие  напитки,  и
полковник задумался - что выбрать.
   Наконец он достал  бутылку  коньяка  и  предложил,  однако  не  очень
настаивая:
   - Выпьете?
   - Спасибо.
   Он наполнил серебряную рюмку и поискал сифон, морщась  от  того,  что
нормальный ход его жизни нарушен, а он это плохо переносит...
   Владимир вернулся из туалетной комнаты с черным  шевиотовым  костюмом
через руку. Полковник жестом приказал передать его Мегрэ.
   - Значок Яхт-клуба Франции вы обычно носили на этом пиджаке?
   - Yes. Разве не все кончено? А Вилли все еще там?
   Он осушил свою рюмку и колебался, не налить ли еще.
   Потом взглянул на иллюминатор, заметил чьи-то ноги и заворчал.
   - Выслушайте меня, полковник, - начал Мегрэ.
   Лэмпсон сделал знак, что слушает. Мегрэ  вынул  из  кармана  эмалевый
значок.
   - Его нашли сегодня утром в том месте, где тащили по тростникам  тело
Вилли, прежде чем сбросить его в канал.
   Негретти рухнула на диван, обитый  гранатовым  бархатом,  и,  стиснув
голову руками, зарыдала.
   Владимир не шевельнулся. Он ждал, когда  ему  отдадут  костюм,  чтобы
снова повесить его на место.
   Полковник как-то странно засмеялся и несколько раз повторил:
   - Yes! Yes!
   При этом он снова подлил себе коньяку.
   - У  нас  полиция  допрашивает  иначе,  -  сказал  полковник.  -  Она
предупреждает, что все сказанное может быть  использовано  против  того,
кто дает показания. Я скажу  все  сразу.  Вы  не  будете  записывать?  Я
повторяться не буду.
   Итак, мы с Вилли немного повздорили. Я у  него  спрашивал...  Но  это
неважно. Он не такой уж негодяй, как другие.
   Бывают симпатичные негодяи. Я сказал ему грубые слова, и  он  схватил
меня за пиджак, вот здесь... - Англичанин  показал  отвороты,  при  этом
бросив взгляд на иллюминатор, за которым все  мелькали  ноги,  обутые  в
сабо или тяжелые башмаки. - Это все. А значок, должно  быть,  упал.  Это
было по другую сторону моста.
   - Однако его нашли с этой стороны.
   Владимир, казалось, даже не слушал. Он поднимал валявшиеся  предметы,
уходил в носовую часть судна и сразу же возвращался.
   С явно выраженным русским акцентом он спросил у Глории,  которая  уже
не плакала, а лежала неподвижно, обхватив голову руками:
   - Принести вам что-нибудь?
   На мостике послышались шаги. В дверь  постучали,  и  голос  бригадира
осведомился:
   - Вы здесь, комиссар? Приехала прокуратура.
   - Иду.
   Бригадир стоял неподвижно, невидимый за дверью из красного  дерева  с
медными ручками.
   - Еще один вопрос, полковник. Когда похороны?
   - В три часа.
   - Сегодня?
   - Yes. Мне здесь делать нечего.
   Проглотив третью рюмку  коньяка,  англичанин  взглянул  на  комиссара
мутными глазами. Такие глаза Мегрэ уже видел однажды у него.
   И флегматичный, безучастный, словно настоящий вельможа, заметив,  что
комиссар собирается уходить, он задал ему вопрос:
   - А что, я арестован?
   Негретти, совсем бледная, внезапно подняла голову.
 
Глава 6 
Американский берет 
 
   Встреча следователя с полковником приобрела  под  конец  чуть  ли  не
торжественный характер, и это было замечено не одним только  державшимся
в стороне Мегрэ.  Когда  взгляд  его  встретился  со  взглядом  товарища
прокурора, он понял, что у того создалось такое же впечатление.
   Представители прокуратуры собрались в помещении кафе "Флотское". Одна
из  дверей  выходила  на  кухню,  оттуда  доносился  звон  передвигаемых
кастрюль.  За  другой  дверью,   застекленной,   оклеенной   прозрачными
рекламами макарон и минерального мыла, были видны мешки и  ящики  -  там
помещалась лавка.
   В окне то  появлялось,  то  исчезало  кепи  полицейского,  а  поодаль
собрались наблюдатели. Они молчали, но упорно не расходились.
   На скамейке без спинки сидел письмоводитель; он писал, и по лицу  его
было видно, что он чем-то недоволен.
   Когда опознание было закончено, Вилли перенесли в угол,  подальше  от
печки, и покрыли коричневой клеенкой,  сняв  ее  со  стола  из  неплотно
сбит