именно вы  делали  вчера  в  спальне
Жюльетты Буанэ, пока я говорил здесь по телефону?
   На небритом лице адвоката мелькнула горькая усмешка.
   - Останься с ним, Берже... Пусть он оденется... Когда он будет готов,
отведи его в предварилку и оформи...
   Внезапно он обернулся, схватил девушку за худенькие плечи  и  сердито
рявкнул:
   - А если я еще раз наткнусь на вас, Нуши, то вы у меня получите...
   - Что вы мне сделаете? - спросила она с жадным любопытством.
   - А вот увидите, и это будет вовсе не  смешно!  А  ну-ка,  убирайтесь
отсюда!
   Вскоре он уже отпирал дверь квартиры на шестом этаже.
   - Так вот в чем  дело,  ребята...  Осторожно,  господин  Спенсер,  не
входите в эту комнату...
   - Мы уже зафиксировали отпечатки пальцев во всей квартире, - возразил
фотограф.
   - Да, это так, на следующий день после убийства...
   И в спальне Жюльетты Буанэ нашли отпечатки пальцев только двух  людей
- ее собственные и  Сесили...  Не  было  обнаружено  никаких  отпечатков
мужских рук - ни Жерара Пардона, ни того жалкого субъекта,  которого  вы
только что видели... Но вот прошлой ночью, пока я говорил по телефону из
его кабинета, он вошел в эту комнату, я в этом уверен,  так  как  слышал
его шаги...
   Что он тут делал - я не знаю. Чтобы решиться  на  столь  рискованный,
компрометирующий его шаг,  он  должен  был  иметь  достаточно  серьезные
причины. И поэтому нужно, чтобы установили, к чему  он  тут  прикасался.
Ну, за работу! Теперь вам понятно, господин Спенсер, почему я просил вас
не входить сюда.
   Эксперты вытащили свою аппаратуру и принялись за дело. Засунув руки в
карманы, Мегрэ ходил взад и вперед по другим комнатам квартиры.
   - Невеселая семейка, не правда ли? Обезумевшая от скупости старуха  и
молодая  девушка,  вернее,  девица  не  первой   молодости,   обделенная
природой. Давайте спустимся вниз.
   Они вошли в квартиру месье Шарля в ту минуту, когда тот  в  пальто  и
шляпе собирался выйти из нее вслед за инспектором Берже.
   -  Не  беспокойтесь  за  вещи,  господин  Дандюран.  Ваш  ключ  будет
храниться у меня. Впрочем, я думаю, что вы скоро выберете себе  адвоката
и он явится сюда...
   Он закрыл за уходящими дверь и вошел, но не в кабинет,  а  в  спальню
бывшего адвоката.
   - Садитесь, господин Спенсер... Вы слышите?
   - Да, сверху доносится каждое слово...
   - Вот именно! Я не знаю, как строятся современные Дома в Америке,  но
у нас их звуконепроницаемость почти  такая  же,  как  у  коробки  из-под
сигар... Ну а теперь не прислушивайтесь к тому, что говорят наверху наши
товарищи... Слушайте только их шаги. Попытайтесь представить по  ним  их
движения...
   - Можно подумать... Хотя... Нет, знаете, это значительно труднее.
   - Вот и я так думаю... А  ну-ка!  Слушайте!..  Кто-то  прикоснулся  к
ящику... выдвигает его... Но могли бы вы определить, что это за ящик?
   - Нет, это, по-моему, невозможно.
   - Итак, кое-что уже ясно. Сидя  у  себя,  Дандюран  слышал  все,  что
говорилось  у  него  над  головой.  Он  приблизительно  мог  следить  за
движениями людей, находившихся у Жюльетты Буанэ... Но угадать детали ему
было трудно... Хоть бы этот дурак Жерар не бросился в Сену!
   - Но ведь он же невиновен!
   - Я сказал вам, что верю в это. Но к несчастью, и я могу ошибаться. Я
говорил вам также, что невиновный иногда реагирует на все так, словно он
виновен... Я надеюсь, что Берта осталась с его женой, ведь с  минуты  на
минуту может родиться малыш...
   Над их головами слышался шум передвигаемой мебели.
   - Если бы вы были скрягой, господин Спенсер...
   - У нас в Америке нет скряг. Мы слишком молодая нация, и нам пока еще
не свойственны подобные недостатки или черты характера.
   - Ну, в таком случае предположите, что вы  старая  женщина  и  притом
старая француженка... У вас  есть  несколько  миллионов,  но  вы  живете
весьма экономно, словно владеете лишь скромной рентой.
   - Мне трудно войти в эту роль...
   - Все же сделайте усилие. Ваша  единственная  отрада  -  подсчитывать
купюры, составляющие ваш доход.
   Вот уже трое суток эта проблема не дает мне покоя, ибо от ее  решения
зависит жизнь человека... И в зависимости от того, где  именно  помещены
эти деньги, меняется имя виновного...
   - Я думаю... - начал американец.
   - Ну, что вы думаете? - быстро и резко спросил Мегрэ.
   - Будь я таким, как вы описываете, я старался бы,  чтобы  эти  деньги
всегда были у меня под рукой...
   - Я именно так и предположил. Но - внимание!
   Хотя Жюльетта Буанэ ходила с трудом, она все же перемещалась по  всей
квартире. Примерно до десяти утра она лежала  в  постели,  и  племянница
подавала ей туда кофе и утреннюю газету.
   - А не спрятаны ли деньги в постели?.. Мне говорили, что  во  Франции
сбережения иногда зашивают в матрац.
   - Но после десяти  часов  до  самого  вечера  Жюльетта  находилась  в
гостиной. Последнее время у нее  хранилось  восемьсот  тысяч  франков  в
тысячефранковых ассигнациях. Это ведь весьма  объемистая  пачка.  Теперь
слушайте внимательно... Только два человека могли  знать,  где  спрятаны
эти деньги. Племянница Сесиль, жившая вместе с теткой...  И  хотя  тетка
скрывала от нее, она случайно могла...
   - Господин Дандюран был как будто доверенным лицом  старой  дамы,  не
так ли?
   - Не настолько, однако, чтобы она открыла ему  тайник,  где  спрятаны
деньги, уж вы мне  поверьте!  Такая  женщина,  как  Жюльетта  Буанэ,  не
доверяла  бы  даже  своему  ангелу-хранителю...  А  между  тем,  как  вы
убедились, из этой комнаты слышно все, что происходит наверху...
   Давайте поднимемся. Если сюда позвонят, мы услышим...
   Сырость пропитала все вокруг, так что руки липли к перилам  лестницы.
Из квартиры учительницы музыки  доносились  старательные  гаммы.  Венгры
ссорились, слышался пронзительный голос Нуши.
   - Ну как, ребятки?
   - Просто удивительно, шеф...
   - Что же удивительного?
   - Вы уверены, что на этом типе не было резиновых перчаток?
   - Несомненно...
   - Он ходил по ковру... Но пока что создается впечатление, будто он не
касался  ничего,  кроме  дверной   ручки...   Обнаружены   только   ваши
отпечатки...
   Включили мощный рефлектор, фотоаппараты изменили вид комнаты, где так
долго жила Жюльетта Буанэ.
   - Она передвигалась с помощью  палки,  не  так  ли?  -  вдруг  сказал
американец.
   Мегрэ обернулся как ужаленный.
   - А ну погодите... Какой еще предмет она...
   Какой же  предмет  старуха  могла  таскать  за  собой  из  спальни  в
гостиную, из гостиной в спальню, а во время еды в столовую?  Ну  конечно
же свою палку! Однако в  палку  не  спрячешь  восемьсот  тысячефранковых
билетов, даже если она полая внутри!
   Комиссар снова окинул взглядом комнату.
   - А это? - спросил он вдруг, указывая на низенькую скамеечку,  обитую
старым ковриком, на которую Жюльетта Буанэ ставила ноги, когда сидела  в
кресле. - Здесь нет отпечатков?
   - Никаких, шеф...
   Мегрэ схватил скамеечку и поставил ее на кровать.
   Его пальцы нащупали медные гвозди обивки. Когда он нажал на  один  из
них, верхняя доска откинулась, словно крышка.  Скамеечка  была  задумана
как ножная грелка, под крышкой находился прямоугольный медный ящичек для
горячих углей.
   Наступило молчание.  Все  взгляды  устремились  на  пакет,  обернутый
старой газетой, который лежал в этом ящичке.
   - В нем должны быть все восемьсот купюр, -  произнес  наконец  Мегрэ,
разжигая трубку. - Взгляните, господин Спенсер... И не рассказывайте  об
этом  вашим  коллегам  по  Институту  криминалистики,  а  то  мне  будет
стыдно... Я  распорол  тюфяк,  вскрыл  матрац,  исследовал  стены,  пол,
камин... И мне не пришло в голову,  что  старуха  с  распухшими  ногами,
передвигающаяся  с  помощью  палки,  не  расставалась  также  и  с  этим
несуразным предметом, на который ставила ноги, и таскала его за собой из
комнаты в комнату. Осторожно с газетой! Осмотрите ее как следует!..
   В течение десяти  минут,  словно  не  замечая  ничего  происходившего
вокруг, Мегрэ заводил одни за другими часы,  и  вскоре  со  всех  сторон
послышался разноголосый бой.
   - Готово, патрон...
   - Отпечатки пальцев есть?
   - Да... А купюр восемьсот десять...
   - Мне нужны конверты и сургуч...
   Он запечатал деньги и позвонил в прокуратуру, чтобы за ними приехали.
   - Пошли, господин Спенсер...
   Выйдя на улицу, он поднял воротник пальто.
   - Мы напрасно отпустили такси... Вы не поверите, но никого я  так  не
боюсь, как нашего бухгалтера. Интересно, так  же  свирепы  бухгалтера  в
Соединенных Штатах?.. А не зайти ли нам в ожидании трамвая в это бистро,
где закусывают каменщики, и не выпить  ли  по  рюмочке?  Послушайте,  вы
забыли шляпу!
   - Я никогда не ношу ее.
   Комиссар  бросил  внимательный  взгляд  на  рыжую   шевелюру   своего
спутника,  покрытую  жемчужной  сеткой  дождевых  брызг.  Кое-что  Мегрэ
решительно отказывался понимать!
   - Дайте мне, пожалуйста, кальвадос. А что вы будете пить?
   - Можно ли заказать стакан молока?
   Вот, верно, от чего у  этого  тридцатипятилетнего  малого  цвет  лица
точь-в-точь такой же, как розовый влажный нос молочного теленка!
   - Мне, пожалуйста, стаканчик, хозяин!
   - Чего? Молока?
   - Да нет, кальвадоса!
   И Мегрэ стал неторопливо уминать пальцем табак в трубке. Неужели  эта
хладнокровная сволочь Дандюран рисковал своей головой ради того  только,
чтобы сунуть восемьсот тысяч франков обратно в скамеечку старухи?

Глава 2

   Они вышли из  мэрии,  из  отдела  актов  гражданского  состояния.  На
вопросы Мегрэ служащий с гнилыми зубами сначала хмуро  ответил,  что  не
может  сообщить  требуемые  сведения.  Но,  увидев   полицейский   жетон
комиссара, тотчас преисполнился столь лихорадочного рвения, что потратил
вдвое больше времени, чем нужно было, чтобы отыскать необходимые справки
в объемистых реестрах.
   Трудно сказать, была ли мэрия старинной  или  современной  постройки.
Просто она была безобразна вся целиком, в своих пропорциях, в  отдельных
своих частях и в самых мельчайших деталях. Пробило полдень, и  вместе  с
Мегрэ и американцем из здания выходили служащие;  неряшливый  толстяк  с
тройным подбородком, очевидно, был мэром Бур-ла-Рена, судя по тому,  как
все почтительно приветствовали его.
   Выйдя на  ступеньки  мэрии,  комиссар  и  его  спутник  остановились,
пережидая, когда пройдет ливень. Под облетевшими деревьями на  маленькой
рыночной площади кончалась торговля, разбирали прилавки. На размокшей от
дождя земле валялся всякий мусор.  Напротив,  в  лавке  мясника,  висели
багровые туши, за кассой сидела толстая, румяная  женщина.  Из  соседней
школы с криком выбегали дети. У многих обувь была на деревянной подошве.
Проехал бело-зеленый автобус...
   Это было не похоже на Париж,  не  похоже,  впрочем,  и  на  маленький
провинциальный городок или деревню.
   Мегрэ смотрел на американца; взгляды их встретились.
   Спенсер Отс понял его мысли и чуть усмехнулся, улыбка его была  такой
же неопределенной, как окружающий пейзаж.
   - У нас тоже бывает не веселее, чем здесь, - сказал он.
   Дело, ради которого они явились  в  мэрию,  мог  бы  выполнить  любой
инспектор, любой подчиненный. Мегрэ хотелось  узнать,  как  давно  Шарль
Дандюран проживает в доме Жюльетты.
   Он жил здесь ровно четырнадцать лет. Прежде он  снимал  меблированные
комнаты на улице Деламбр, близ бульвара Монпарнас.
   Прошло четырнадцать с половиной лет,  как  умер  владелец  дома,  муж
Жюльетты Буанэ.
   Стоя на крыльце мэрии, Мегрэ и американец ждали, пока ливень  немного
утихнет.
   - Знаете ли вы, господин  Спенсер,  почему  преступники  предпочитают
иметь дело с нами, а не с судейскими?
   - Кажется, начинаю понимать...
   - Заметьте, ведь мы нередко грубы... Меньше, чем говорят, но  гораздо
грубее следователя или прокурора...
   Но зато в ходе расследования мы проникаемся  жизнью  обвиняемого.  Мы
приходим к нему домой, знакомимся  с  обстановкой,  привычками,  семьей,
друзьями... Сегодня утром я говорил вам о различии между преступником до
и после... Так вот, мы как раз стараемся узнать о преступнике до.  Когда
мы передаем его в руки судейских, все для него кончено. Он  порывает,  и
почти  всегда  бесповоротно,  со  своей  прежней  жизнью...  Отныне   он
преступник, и только, и представители правосудия так и обращаются с ним.
   Без всякого перехода Мегрэ со вздохом сказал:
   - Много бы я дал, чтобы узнать, что собирался делать Шарль Дандюран в
спальне Жюльетты. Положить деньги обратно в  тайник  или...  Ливень  как
будто стихает.
   Они побежали к трамваю, комиссар -  ссутулившись  и  засунув  руки  в
карманы, а американец с такой же непринужденностью, как если бы на  небе
светило яркое солнце.
   - Вы не против позавтракать в бистро?
   - Наоборот, я буду очень рад, ведь посольские служащие, которые  меня
опекают, водят меня только в большие рестораны.
   Они добрались на трамвае до Орлеанской  заставы,  прошли  мимо  дома,
похожего на ломоть торта и почерневшего от дождя.
   -  Самое  трудное  -  это  поставить  себя  на  их  место,  думать  и
чувствовать, как они. И еще одно наше преимущество перед  судьей:  судья
живет в иной, совершенно непохожей среде. А мой дом мало чем  отличается
от этого... Войдемте!
   И, свернув в переулок, Мегрэ толкнул дверь скромного  ресторанчика  с
цинковой стойкой, мраморными столиками и слоем свежих  опилок  на  полу.
Добродушный краснолицый человек в синем полотняном  фартуке  пожал  руку
комиссару:
   - Давненько вы к нам не заглядывали! Надо сказать хозяйке...  Мелани!
Чем попотчуешь сегодня господина Мегрэ?
   Из кухни, выставив вперед объемистый живот, выскочила Мелани, на ходу
вытирая руки.
   - Ах, Господи, что вам стоило позвонить, когда шли сюда! Ну да ладно!
Есть у меня петух в вине, да  еще  утром  мне  принесли  неплохие  белые
грибы... Любит ли ваш друг грибы?
   В зале сидело лишь несколько  завсегдатаев.  Сквозь  запотевшие  окна
ничего нельзя было разглядеть.
   - Бутылку божоле, как всегда, господин Мегрэ?
   Мегрэ пошел позвонить по телефону,  и  американец  видел  за  стеклом
кабины его озабоченное, серьезное лицо.
   - Все еще не нашли этого идиота Жерара, - сообщил он,  возвращаясь  к
столу. - Вечером зайду к его жене.
   - Вы говорили, у них нет денег?
   - Об этом, вероятно, позаботились. Уж конечно, этот  ребенок  никогда
не узнает, при каких обстоятельствах он появился  на  свет...  Но,  черт
возьми, зачем Шарлю Дандюрану понадобилось...
   Чувствовалось: все, что он говорит сейчас, не имеет для него никакого
значения. Лишь одна мысль неотступно преследовала его.
   - Зачем Дандюран...
   - Но если он убил старую даму... - рискнул Спенсер.
   - Если он убил старую даму, значит, я идиот и все расследование  надо
начинать сначала, господин Спенсер... Во-первых, зачем ему было  убивать
ее?.. От живой ему было больше пользы, чем от мертвой. Он же  знал,  что
не может унаследовать ее состояние. А украсть спрятанные у нее восемьсот
тысяч франков он, как видите, не  захотел.  Да  и  как  бы  он  мог  это
сделать? Она прощается с ним. Она провожает его до двери... Без  всякого
сомнения, она тщательно запирает дверь да еще задвигает  засов,  как  он
утверждал, и я этому  верю...  Она  возвращается  в  свою  комнату.  Она
раздевается. Вот она уже стянула один чулок  и  сидит  на  кровати,  как
вдруг...
   Нет уж, господин Спенсер, не мог Дандюран вновь подняться  на  шестой
этаж, открыть дверь и... Однако через  четыре  дня,  почти  что  в  моем
присутствии, он не боится навлечь на себя подозрения и проникает  в  эту
комнату... С какой целью? Заметьте, что все бумаги  старухи,  квитанции,
купчие - все, что находилось в секретере в гостиной и не  имело  никакой
цены для убийцы, поскольку этим нельзя воспользоваться, не выдав себя, -
все исчезло... Но зато банковские  билеты,  безымянные  по  самой  своей
сущности, остались на месте, а если и покинули ненадолго  свое  укрытие,
то не замедлили вернуться... Ну как, нравятся вам грибы по-бордоски?
   - Однако вы не слишком наблюдательны,  господин  комиссар,  позвольте
вам сказать, иначе вы бы заметили, что я уже трижды приложился к ним,  и
если бы я не слышал  разговоров  о  каком-то  петухе  в  вине...  А  вот
божоле... боюсь, как бы из-за него ваш компаньон не раскис немного...
   - Ну что ж, ждите петуха! Хозяйка двадцать  лет  служила  кухаркой  у
одного из наших министров, который плохо кончил, но знал толк в  хорошей
кухне...
   Знаете ли вы, что Жюльетта была довольно  хороша  собой?  В  квартире
висит ее старая фотография. Интересно, а что, если муж ее был ревнивым?
   И этих нескольких слов оказалось достаточно, чтобы он снова с головой
ушел в свои бесконечные догадки и  предположения.  Его  вызволил  только
приход хозяйки, желавшей удостовериться в успехе своей стряпни. Время от
времени Мегрэ бросал взгляд на дверь.
   - Вы ждете кого-нибудь?
   - Да, я жду не очень приятного господина. Мне сообщили,  что  он  уже
часа два торчит у моего кабинета на набережной Орфевр. Я  предложил  ему
приехать сюда...
   Через  несколько  минут  у  тротуара  остановилось  такси,  жирный  и
представительный мэтр Лелу расплатился с шофером и вошел в бистро.
   - Я принес вам то, что обещал, - сообщил он, положив кожаный портфель
на свободный столик. - Вы убедитесь, что мой почтенный клиент,  господин
Монфис, не преувеличивал, утверждая...
   Адвокат вряд ли успел сегодня позавтракать, но комиссар не  пригласил
его к своему столику и даже не предложил снять пальто.
   - Хорошо, я сейчас просмотрю...
   - Ваше расследование продвигается?
   - Помаленьку, мэтр Лелу, помаленьку...
   -  Я  позволю  себе   сообщить   вам   одну   подробность,   возможно
ускользнувшую от вас... Разумеется, я не собираюсь  критиковать  методы,
стяжавшие вам известность...  Но  со  своей  стороны,  я  послал  одного
надежного человека  в  Фонтене.  Я  велел  ему  расспросить  старожилов,
знавших госпожу Буанэ в те времена, когда она была еще молодой  девушкой
и звалась Жюльеттой Казенов.
   Мегрэ невозмутимо жевал, словно ему была  безразлична  эта  болтовня;
американец с любопытством наблюдал за ним.
   - Я узнал обстоятельства, которые, может быть, удивят вас...
   Комиссар пробурчал:
   - Вряд ли...
   - Жюльетта Казенов слыла девушкой пылкой, вернее, даже безрассудной в
своих увлечениях.
   - И говорят, будто она была любовницей Шарля Дандюрана, не так ли?
   - Вам уже сказали?
   - Никто мне этого не говорил, но я догадался. Дандюран старше ее  лет
на десять. Уже и тогда зеленые плоды, без сомнения, манили его.
   - В свое время эта история вызвала целый скандал.
   - ...Но не помешала Жюльетте выйти замуж за состоятельного человека и
перебраться вместе с ним в Париж... Все это мне известно, мэтр Лелу.
   - Каковы же ваши выводы?
   - Пока я не делаю  выводов.  Не  стоит  спешить  с  ними...  Телефон!
Уверен, что это звонят мне...
   Он бросился к кабине, лицо его осветилось  надеждой.  В  самом  деле,
звонили ему, и он довольно  долго  разговаривал.  Затем  он  со  вздохом
облегчения вернулся к столу.
   - Принесите-ка нам еще порцию петуха, хозяин...
   Можно было подумать,  что  он  еще  ничего  не  ел  сегодня.  У  него
разыгрался аппетит. Он выпил полный стакан божоле и вытер  губы  тыльной
стороной ладони.
   Глаза его блестели.
   - Нашли наконец Жерара!.. Бедняга! - произнес он со вздохом.
   - Почему "бедняга"?
   -  Он  вел  себя  как  последний  дурак...  Еще  бутылочку,   Дезире.
Вообразите, он действительно сел в бельгийский поезд, как я и предвидел.
Но на границе он заметил, что  жандармы  осматривают  вагоны  тщательнее
обычного. Тут  он  совсем  потерял  голову.  Он  выскочил  из  поезда  с
неположенной стороны и пустился  бежать  через  поле,  увязая  в  мокрой
глине, в грязи. Жандармы преследовали его по пятам. Увидев ферму,  Жерар
бросился туда... Знаете, где его обнаружили пос