- Что за человек она была?
   Луи посмотрел на сидящих за столиком девушек и  выражением  лица  дал
понять Мегрэ, что она ничем не отличалась от них.
   - У нее была тяжелая жизнь, - сказал он, словно объясняя этим все.  -
Она не была там счастлива.
   Подчеркнув слово "там", он как бы противопоставлял живших в  квартале
Этуаль сидящим в зале и всем другим жителям бедных районов Парижа.
   - Время от времени она приходила сюда потанцевать...
   - Она не казалась вам печальной?
   Луи пожал плечами, словно давая понять, что  в  квартале  Шапель  это
слово не имело смысла. И разве можно найти здесь по-настоящему радостных
людей? Даже молоденькие продавщицы во время танца не могли  освободиться
от выражения тоски  и  безысходности  на  лице  и  без  конца  требовали
исполнять грустные мелодии.
   - У нас осталась только одна минута. Если я вам еще буду нужен, смогу
освободиться лишь через полчаса.
   - Когда Пьеро вернулся с авеню Карно вчера вечером, он ничего вам  не
говорил?
   - Извинился за опоздание,  сказал,  что  у  него  есть  очень  важная
новость, но не уточнил какая.
   - Он был хмурым?
   - Он всегда хмурый.
   - Вы знаете, что Лулу была беременна?
   Луи внимательно  посмотрел  на  комиссара,  в  его  глазах  появилось
сначала недоверие, потом удивление, в конце они стали серьезны.
   - Вы в этом уверены?
   - Врач, делавший вскрытие, не мог ошибиться.
   - Давно она была беременна?
   - Шесть недель.
   Эта новость произвела на Луи сильное  впечатление.  Он  повернулся  к
официанту,  крутившемуся  неподалеку  от  их  столика   и   старавшемуся
подслушать разговор, и попросил:
   - Принеси мне что-нибудь выпить, Эрнест Неважно чего.
   Он даже забыл, что минута давно прошла, и все никак не мог  прийти  в
себя от удивления. Хозяин кафе внимательно следил за их столиком.
   - Этого я не ожидал.
   - Я тоже, - произнес Мегрэ.
   - Я думаю, что профессор слишком стар для этого?
   - Это случается и с восьмидесятилетними.
   - Если вы говорите правду, это еще одно  доказательство  невиновности
Пьеро.
   - Послушайте, Луи.
   Музыкант смотрел на комиссара все еще с недоверием, но в его  взгляде
уже не было прежней агрессивности.
   - Возможно, вы что-нибудь узнаете о Пьеро. Я не прошу сообщать мне об
этом. Скажите лишь ему, что я хотел бы с ним поговорить в любом  удобном
для него месте и когда он захочет. Вы меня понимаете?
   - И вы его не арестуете?
   - Я не могу сказать, что прекращу поиски. Могу  только  обещать,  что
после нашей беседы он сможет свободно уйти.
   - О чем вы хотите его спросить?
   - Еще не знаю.
   - Вы все еще думаете, что это он убил Лулу?
   - Я ничего не думаю.
   - Не думаю, чтобы он как-то связался со мной.
   - Но если он это сделает...
   - Тогда я передам ему вашу просьбу. А теперь - простите...
   Одним глотком выпив содержимое стакана, Луи взобрался на балкончик  и
занял свое место.
   - Официант, счет!
   - Платить не нужно. Это за счет хозяина.
   Протестовать  было  бессмысленно.  Мегрэ  поднялся  из-за   стола   и
направился к выходу.
   - Удалось узнать что-нибудь новое? - с иронией в голосе  обратился  к
комиссару владелец кафе.
   - Благо дарю за угощение.
   Бесполезно было искать такси в этом  районе,  и  Мегрэ  отправился  к
бульвару Шапель, отстраняя по дороге девиц, не знавших комиссара в  лицо
и пытавшихся увлечь его  за  собой.  В  трехстах  метрах  сверкали  огни
перекрестка Барбе. Дождь прекратился, но туман, окутавший город с  утра,
не рассеивался, и автомобильные фары окружал ореол.
   Улица Рикет. находилась в двух шагах. Комиссар пошел по ней и  вскоре
обнаружил инспектора Лобера. Это был мужчина почти его возраста, но  так
и застрявший в инспекторах. Лобер стоял, прислонившись к стене, и  курил
сигарету.
   - Ничего?
   - Множество народу входило и выходило, но его я не видел.
   У Мегрэ появилось желание отпустить Лобера с дежурства, отправив  его
спать. Он мог также позвонить Жанвье и тоже отпустить его  домой.  И  на
вокзалах бы отменил дежурства, поскольку был уверен, что Пьеро никуда не
уедет из Парижа. Но ему  приходилось  неукоснительно  следовать  обычной
полицейской рутине. Он не имел права рисковать.
   - Ты не замерз?
   От Лобера здорово попахивало ромом. И он не будет жаловаться на  свою
судьбу до тех пор, пока не закроется бистро на углу. Из-за этого  порока
Лобер до конца жизни останется в инспекторах.
   - Спокойной ночи, старина. Если будут новости, звони прямо домой.
   Было одиннадцать часов вечера. Толпы людей  выходили  из  кино  после
сеанса. Парочки, обнявшись, шли по  тротуарам,  некоторые  целовались  в
подворотнях, кто-то бежал, стараясь успеть на автобус.
   Комиссар свернул в сторону бульваров и вошел в ярко освещенный бар на
перекрестке Барбе. По крайней мере, человек пятьдесят стояли у стойки.
   Хотя Мегрэ и хотелось выпить рома, он машинально, как  и  в  "Грело",
произнес:
   - Одну водку.
   Лулу наверняка сиживала  здесь,  чувствительная  к  каждому  мужскому
взгляду.
   Из автомата комиссар позвонил на набережную Орфевр. Он  не  знал  кто
дежурит, но по голосу узнал Люсьена, новичка, пришедшего к ним в полицию
с дипломом об образовании и прилежно осваивающего  полицейскую  науку  в
надежде на повышение в чине.
   - Это Мегрэ. Для меня ничего нового?
   - Почти ничего, господин  комиссар,  если  не  считать  двух  арабов,
подравшихся на улице Гут Д'Ор.  Один  из  них  умер  на  месте,  второму
удалось скрыться.
   Драка произошла в трехстах метрах  от  него,  минут  двадцать  назад,
когда он спокойно шел по бульвару Шапель. А он, как и другие, ничего  не
знал и ничего не слышал. Убийца, возможно, прошел мимо него. В жизни это
обычное явление - люди стараются не замечать того, что происходит вокруг
них.
   Пьеро, наверное, тоже притаился где-то поблизости, между Барбе  и  Ла
Вилетт.  Знал  ли  он  о  беременности  Лулу?  Доктор  Поль  говорил   о
шестинедельной беременности, вполне возможно, что за несколько последних
дней  у  Лулу  могли  возникнуть  подозрения.  Делилась  ли  она  ими  с
профессором Гуэном?
   Это было вполне возможно, но малоправдоподобно.  Такая  женщина,  как
Лулу, скорее всего, обратится за советом  к  ближайшему  врачу  в  своем
квартале или к акушерке.
   Обо всем этом комиссар мог лишь строить предположения. Лулу  приходит
домой, посетив врача,  решения  не  принимает.  По  словам  мадам  Гуэн,
профессор после обеда спустился к Лулу, но  пробыл  там  лишь  несколько
минут.
   Мегрэ заказал еще стаканчик. Ему хотелось еще  посидеть  в  баре.  Он
считал, что это самое лучшее место, чтобы посидеть и подумать о  Лулу  и
Пьеро.
   - Она ничего не сказала профессору, - сказал он самому себе.
   Скорее  всего,  она  сначала  призналась  Пьеро.  Только  этим  можно
объяснить его внезапный приход к ней. В таком случае, он ее и убил?
   Но сначала надо бы удостовериться  в  том,  что  она  знала  о  своем
положении. Если бы Лулу жила в другом квартале, то  вполне  естественным
было бы обратиться к квартальному врачу. Но в квартале Этуаль,  где  она
чувствовала себя чужой, маловероятно, чтобы она  обращалась  к  местному
доктору.
   Завтра придется опросить почти всех гинекологов и акушерок Парижа.
   Это необычайно важно. После телефонного разговора  с  доктором  Полем
Мегрэ уже не сомневался, что будущее материнство Лулу является ключом ко
всей драме. Что сейчас поделывает Гуэн, может быть, спокойно спит?  Или,
воспользовавшись свободным временем, просматривает какую-нибудь  научную
работу, посвященную хирургии?
   Слишком поздно, чтобы поговорить с  мадам  Броль,  жившей  неподалеку
отсюда,  где-то  у  площади  Клиши.  Почему  она  ничего  не  сказала  о
профессоре? Разве проводя все утренние часы в квартире Луизы Филон,  она
не знала любовника своей хозяйки? Они часто оставались вдвоем и болтали.
   В этом доме только она могла воспринять признания  такой  особы,  как
Луиза Филон.
   Консьержка вначале хранила молчание, и это понятно.
   Ведь  она  была  признательна  профессору  и,  должно  быть,  к  нему
привязана. Можно было бы предполагать, что все лихорадочно стараются его
уберечь, и вот это влияние шестидесятилетнего мужчины на окружавших  его
женщин интриговало Мегрэ.
   Гуэн ничего не делал, чтобы обольстить их. Он пользовался ими  словно
между делом, не делая никаких видимых усилий.  И  никто  не  считал  это
циничным.
   Следует допросить и ассистентку Гуэна, Люсиль Деко. Надо поговорить и
с сестрой супруги профессора, единственным человеком, на  которого  Гуэн
не произвел никакого впечатления...
   - Сколько с меня?
   На улице Мегрэ сел в первое попавшееся такси.
   - На бульвар Ришар-Ленуар.
   - Знаю, господин комиссар, - ответил водитель.
   И ему пришла в голову мысль разыскать такси,  которое  вчера  вечером
отвезло профессора Гуэна из больницы домой, и допросить водителя.
   От выпитого Мегрэ чувствовал себя отупевшим и отяжелевшим. Он  закрыл
глаза.
   Но мысль о Лулу сверлила голову, он вынул из бумажника ее  фотографии
и стал рассматривать в полумраке такси. На снимках мать  Луизы  тоже  не
улыбалась.

ГЛАВА V

   На следующее утро на летучку,  как  обычно,  пришли  все  инспектора,
каждый из них прижимал к  груди  досье  разной  толщины.  Окна  кабинета
выходили на Сену. На дворе было пасмурно, вода в реке тоже  была  серого
цвета. Люди шли так же быстро, как  и  вчера  утром.  Проходя  по  мосту
Сен-Мишель, они ускоряли шаги. На мосту было ветрено, и мужчины,  подняв
руки, придерживали шляпы, а женщины прижимали подолы юбок.
   - Вы можете беседовать без меня, комиссар, - предложил шеф.
   - Боюсь, что беседа затянется. Будет лучше,  если  я  пройду  в  свой
кабинет.
   -  Это  вы,  патрон?  -  услышал  Мегрэ  голос  Жанвье  и  сразу   же
почувствовал возбуждение инспектора.
   - Что случилось?
   - Он только что ушел отсюда. Рассказать подробности?
   - Слушаю тебя.
   - Ну так вот. Это произошло несколько минут назад.  Самое  большое  -
десять. Я пил в кухне кофе. Не успел еще надеть ни галстука, ни пиджака.
   Должен сказать, что я заснул очень поздно.
   - А что, что-нибудь происходило?
   - Нет, во всяком случае, я ничего не слышал. Просто не мог спать.
   - Продолжай.
   - Сейчас вы услышите, как все это произошло. Даже  странно,  что  так
просто. Сначала я услыхал легкий шум ключа, поворачиваемого в  замке.  Я
притаился, став так, чтобы можно было видеть гостиную.  Кто-то  вошел  в
прихожую и открыл вторую дверь. Это был  профессор.  Он  оказался  более
высоким и худым, чем я его себе представлял. Он  был  в  длинном  темном
плаще, на шее шарф, на голове шляпа, а в руках перчатки.
   - Что он сделал?
   - Вот именно это я и хотел вам объяснить. Он ничего не сделал.
   Просто, как человек, пришедший к себе домой, сделал несколько  шагов.
Я  терялся  в  догадках,  пытаясь  угадать,  что  он   так   внимательно
рассматривает, и лишь потом сообразил, что на ковре стоят мои ботинки.
   Повернув голову, он заметил меня, и брови его слегка нахмурились. Сам
он даже не шелохнулся и уж, конечно, ни капельки не смутился и тем более
не испугался.
   Он смотрел на меня так, как обычно  смотрят  занятые  своими  мыслями
люди, и им необходимо время, чтобы вернуться к реальной жизни.  В  конце
концов он совершенно спокойным голосом спросил меня: "Вы из полиции?"  Я
был так поражен его видом, его манерой говорить, что только молча кивнул
головой.
   Какое-то время мы оба молчали. Но потому, как  он  смотрел  на  меня,
стоявшего  в  одних   носках,   я   понял,   что   он   недоволен   моей
бесцеремонностью. Может быть, это только  показалось,  и  он  вообще  не
обратил никакого внимания на мои ноги. В конце концов я сказал: "Что  вы
тут делаете, господин профессор?" - "Значит, вам известно, кто я?"  Этот
человек вел себя так, словно его  собеседник  был  пустым  местом,  даже
когда он смотрел на него, смотрел  так  равнодушно,  словно  разглядывал
узор на ковре. "Я пришел сюда без всякой  цели.  Хочу  попросту  бросить
взгляд".
   И, действительно, он внимательно посмотрел на диван, где  еще  лежало
одеяло  и  подушка,  которыми  я  пользовался,   принюхался   к   запаху
свежесваренного кофе и спокойно сказал: "Удивляюсь, что ваш начальник до
сих пор не поговорил со мной. Можете сказать ему, молодой человек,  что,
если его интересует беседа со мной, то я л-его  распоряжении.  Сейчас  я
еду в больницу Кошен, пробуду там до одиннадцати. Затем ненадолго  заеду
в клинику Сен-Жозеф, приеду домой  на  обед,  а  потом  у  меня  сложная
операция в американском госпитале в Нейи". Он еще  раз  окинул  взглядом
комнату, повернулся и вышел, закрыв за собой обе двери.
   Я открыл окно, чтобы посмотреть на него. Перед домом стояло такси,  а
на тротуаре его поджидала молодая женщина с портфелем. Она открыла перед
ним дверцу и села в машину следом за ним. Думаю,  что  когда  она  утром
приезжает за ним, то звонит снизу, от консьержки. Это все, патрон.
   - Спасибо.
   - Думаете, он богат?
   - По общему мнению, он зарабатывает много.  Бедных  оперирует  даром,
но, когда имеет дело с богачами, заламывает бешеные гонорары.  А  почему
ты об этом спрашиваешь?
   - Я не мог заснуть ночью и занялся составлением  списка  вещей  Луизы
Филон. Но того, чего можно было бы там ожидать, я не нашел. У  нее  было
всего два меховых пальто, да и то далеко  не  лучшего  качества,  причем
одно -  из  искусственного  каракуля.  Нет  ни  одной  вещи  из  дорогих
магазинов. Конечно, когда она жила в квартале Барбе, тряпки у  нее  были
еще хуже, но то, что я видел, совсем не похоже  на  гардероб  содержанки
богача. Не обнаружил я у нее ни  чековой  книжки,  ни  ценных  бумаг.  В
сумочке лежали несколько стофранковых ассигнаций,  а  в  ящичке  ночного
столика двести франков.
   - Думаю, что ты уже можешь возвращаться.  Ключ  от  квартиры  у  тебя
есть?
   - В ее сумочке я нашел какой-то ключ.
   - Запри дверь и укрепи на ней нитку или что-то в этом роде, чтобы  мы
знали,  если  кто-то  попытается  проникнуть  в  квартиру.  Уборщица  не
появлялась?
   Мегрэ не говорил ей  вчера,  что  она  должна  прийти  и  убраться  в
квартире. Никто также не подумал о том, что ей не заплачено.
   Возвращаться в кабинет шефа не стоило, утренняя летучка наверняка уже
закончилась. Инспектор Лобер, должно быть, здорово промок и устал.
   Несомненно, как только открылись бары, он уже и согрелся  несколькими
стаканчиками рома.
   Мегрэ позвонил в комиссариат полиции квартала Гут Д'Ор:
   -  Жанин  на  месте?  Не  пришел  еще?  Это  Мегрэ.  Можете   послать
кого-нибудь на  улицу  Рикет,  сменить  одного  из  моих  инспекторов  -
Лобера?
   Передайте ему, чтобы рапорт о результатах дежурства он передал мне по
телефону, а сам пусть отправляется спать.
   Мегрэ старался вспомнить все, о чем он  думал  накануне  вечером,  во
время прогулки по улице Барбе, и что он намеревался  сделать  утром.  Он
позвонил Люка.
   - Все в порядке?
   - Да, патрон. Ночью  двое  полицейских,  совершавших  на  велосипедах
объезд двадцатого квартала, задержали и доставили в участок одного типа.
   Думали, что это Пьеро. Он был даже похож  на  него  и  вдобавок  тоже
музыкант, но играет в , пивной на площади Бланш.
   - Вот что, позвони в Безьер и узнай, живет ли еще в тех местах  некий
Эрнест Филон, который несколько лет назад лежал в тамошней больнице.
   - Понятно.
   - Хорошо бы также поговорить с водителями такси,  стоящими  обычно  у
больницы Кошена. Кто-то из  них  позавчера  вечером  отвозил  профессора
домой.
   - Это все?
   - Пока да.
   Он выполнял в это утро свою обычную полицейскую работу,  а  на  столе
еще лежала целая груда бумаг,  не  говоря  уже  о  рапорте  медэксперта,
который следовало передать в прокуратуру.
   Однако Мегрэ отложил все дела и попросил телефонистку соединить его с
доктором Пардоном, своим другом. С доктором они  виделись  почти  каждый
месяц.
   - Ты очень занят?
   - В приемной четыре или пять больных. Обычно в это  время  их  бывает
больше.
   - Ты знаешь профессора Гуэна?
   - Он оперировал нескольких моих пациентов, а я ему ассистировал.
   - Что ты о нем думаешь?
   - Это один из лучших врачей не только нашего  времени,  но  и  вообще
всех времен. В отличие от большинства хирургов, у него не только золотые
руки, но и голова не плечах. Он сделал несколько открытий,  которые  еще
долго будут играть огромную роль в медицине.
   - А что он собой представляет как человек?
   - Что тебя конкретно интересует?
   - Просто, что ты о нем думаешь?
   - Трудно сказать. Он не  общается  с  простыми  квартальными  врачами
вроде меня. Но и других он тоже держит на расстоянии.
   - Его не любят?
   - Скорее - опасаются. Особенно отталкивает  его  манера  отвечать  на
вопросы. Надменно он  держится  и  с  некоторыми  пациентами.  Я  слышал
рассказ о том, как одна старая и  весьма  богатая  женщина  умоляла  его
взяться за операцию, обещая за это целое состояние. Знаешь,  что  он  ей
ответил? "Операция продлит вам жизнь  на  две  недели,  может  быть,  на
месяц. Время лее, на нее затраченное, поможет мне спасти  жизнь  другого
больного".  Однако  обслуживающий  персонал  больницы  Кошен   буквально
боготворит его.
   - Особенно женщины?
   - Тебе уже говорили об этом?
   - Да. У тебя все?
   - Но, независимо от этого, он великий человек.
   - Спасибо, старина.
   Неизвестно почему, но у Мегрэ вдруг появилось безотчетное желание еще
раз поговорить с Дезире Броль. Он мог бы вызвать ее  повесткой  или,  на
худой конец, приказать привести  в  полицию.  Так  работало  большинство
инспекторов, а некоторые из  них  целыми  днями  не  вылезали  из  своих
кабинетов.
   Комиссар подошел к Люка, занятому телефонным разговором, и сказал:
   - Я выйду часа на два.
   Мегрэ взял машину и попросил завезти его на улицу Нол-лет за площадью
Клиши, где жила домработница Лулу.
   Старое  здание,  не  ремонтировавшееся  лет  двадцать,  снаружи  было
довольно непривлекательное, да и внутри тоже.  Живущие  здесь  семьи,  с
каждым годом увеличивающиеся, постепенно  выползали  уже  на  лестничные
клетки, заполненные играющими детьми.
   Мадам Броль жила на пятом этаже, вход был со двора. Лифта в  доме  не
было, лестницы крутые, и Мегрэ пришлось дважды отдыхать, принюхиваясь  к
доносившимся из квартир запахам.
   - В чем дело? - крикнул кто-то, когда комиссар постучал  в  дверь.  -
Входите, не заперто. Я не могу вас встретить.
   Мадам Броль в одном белье, босая, стирала на кухне в жестяном корыте.
   При виде комиссара она даже  не  пошевелилась,  не  поздоровалась,  а
спокойно ждала, когда он заговорит первым.
   - Я проходил тут, неподалеку, и решил зайти.
   - Вот как!
   Окна на кухне запотели  от  пара,  и  стекла  казались  матовыми.  Из
соседней комнаты раздавался храп,  и  Мегрэ,  прежде  чем  мадам  Броль,
перехватив его взгляд, закрыла дверь в  комнату,  успел  заметить  голые
ноги.
   - Мой муж спит, - сказала она.
   - Пьяный?
   - Как обычно.
   - Почему вы не сказали мне вчера, кто был любовником Лулу?
   - А вы меня об этом спрашивали? Вы только спросили, и  я  хорошо  это
помню, видела ли я человека, приходившего к Лулу.
   - А вы его никогда не видели?
   - Нет - Но вы знали, что это профессор?
   Судя по выражению ее лица, можно было и без  ответа  догадаться,  что
она знала не только это, а и многое другое. Только она все равно  ничего
не скажет, разве что ее принудят сделать признание. Не потому не скажет,
что хочет что-то утаить или из желания помочь кому-либо, а просто  из-за
принципиального  желания  не  помогать  полиции.  И  это   было   вполне
объяснимо, если  принять  во  внимание  сложившиеся  у  нее  с  полицией
отношения.
   - Луиза говорила вам о нем?
   - Случалось.
   - Что она рассказывала о нем?
   - Много чего!
   - У нее не возникало желания оставить его?
   - Не знаю, имела ли она так