как никогда.
     Он вновь и вновь прокручивал в голове фразы из протокола.
     Мегрэ не спешил с выводами. Внезапно он решил позвонить комиссару Аскану из I округа.
     - Увы, господин комиссар, мои люди ничего больше не нашли!..
     - Я звоню не за этим. Если возможно, я бы хотел, чтобы вы взяли тех клошаров, которых я допрашивал в вашем кабинете. Если получится, пришлите их обоих ко мне.
     - Вы рискуете подхватить блох...
     - Не в первый раз. Это тоже часть нашей профессии.
     - В нашем районе этого добра хоть отбавляй... К которому часу вам их доставить?
     Часам к четырем, если можно.
     - Постараемся... Люди, способные это сделать, как раз свободны...
     Мегрэ попросил телефонистку соединить его с мэтром Луазо с бульвара Бомарше.
     Скоро она перезвонила сказать, что адвоката нет в консультации и что он, очевидно, во Дворце правосудия.
     - Попытайтесь найти его во Дворце...
     Новые поиски заняли четверть часа. Видимо, его искали по всему Дворцу.
     - Мэтр Луазо.
     - Комиссар Мегрэ... Я вот по какому поводу, мэтр.
     В ходе расследования дела об убийстве я получил ордер на задержание одного из ваших клиентов, Луи Маоссье...
     Утром я пытался задать ему несколько вопросов, но безрезультатно... Он не желает говорить без вас, а я не вижу оснований ему отказывать... Вы могли бы прийти ко мне в кабинет к четырем часам?
     - Это невозможно - в три у меня выступление в суде... Но если вас устроит пять часов...
     - Договорились на пять.
     Едва Мегрэ положил трубку на рычаг, Торранс принес довольно тощую папку с делом 1946 года об убийстве Нины Лассав. Сначала комиссар снял пиджак, затем раскурил новую трубку и лишь потом взялся за документы.
     Первым лежало заявление консьержки в районный комиссариат о том, что, поскольку жилица не вышла из квартиры до двух часов дня, тогда как накануне вернулась рано, она постучала в дверь квартиры. Дверь была приоткрыта, и консьержка вошла.
     В комнате - полный порядок. В ящиках никто не рылся. В спальне тоже все на своих местах. Бедняжка лежала на кровати совершенно голая, и изо рта у нее высовывался язык. А мертвые глаза смотрели в потолок...
     Далее следовал протокол, подписанный комиссаром полиции по фамилии Майфе, выехавшим на место происшествия вместе с ажаном Пату. Он обнаружил труп в том положении, как описывала консьержка. Одежда, в том числе платье из набивной ткани, лежала на стуле, рядом с кроватью.
     - Похоже, мотивом убийства было не ограбление.
     Кроме того, учитывая наготу жертвы, она близко знала убийцу, поскольку даже не пыталась прикрыться и позволила ему подойти к ней вплотную...
     Комиссар из районного комиссариата позвонил из спальни в уголовную полицию. Комиссар Пьедбёф сообщил, что немедленно выезжает, велел ни к чему не прикасаться и попросил позвонить в прокуратуру.
     Если Мегрэ не подводила память, Пьедбёфу тогда было что-то около пятидесяти пяти. Это был хороший профессионал, который не покупался на вранье. Он был скорее грубым и легко терял терпение.
     С ним выехали двое инспекторов, один из которых до сих пор работал в службе общей информации.
     Рапорт Пьедбёфа был довольно длинным, к нему прилагался план квартиры.
     "Вещи во всех помещениях находятся на своих местах, в сумочке убитой, лежащей на видном месте на ночном столике, мною найдены триста франков..."
     Далее в деле лежал отчет прокуратуры о выезде на место происшествия - как всегда, чистая формальность.
     К рапорту комиссара прилагались еще два заключения, а также несколько фотографий Нины в том виде, в каком ее нашли. Первый был составлен Мерсом. В нем говорилось, что экспертам не удалось обнаружить отпечатки пальцев. Единственные найденные в квартире отпечатки принадлежат убитой, а на дверной ручке - консьержке.
     Мегрэ делал заметки.
     Следующее заключение было подписано человеком, с которым Мегрэ долго работал и который, к сожалению, умер, - доктором Полем, судмедэкспертом и известным любителем вкусно поесть.
     В более специальных терминах он излагал, что смерть наступила в результате удушения. На шее молодой женщины были ясно видны следы пальцев убийцы. У того были необычайно сильные руки.
     Немногочисленные жильцы дома были допрошены, никто ничего не слышал. Никто не встречал на лестнице подозрительных субъектов.
     " - К Нине Лассав ходило много гостей?
     - Нет.
     - Но ведь кого-то она принимала регулярно?
     - Двух мужчин.
     - Вместе?
     - Нет, поврозь. Высокий приходил в середине дня...
     Второй заходил за ней вечером. Они уходили вместе. Уж не знаю, где они бывали, но однажды днём, точнее, вечером видела их на террасе "Сирано"...
     - Который из двоих появился раньше?
     - Вечерний... А другой, наверное, месяца за два до ее смерти...
     - Вы не встречали того или другого на лестнице в день убийства?..
     - По правде говоря, я вообще не выходила из квартиры до шести вечера..."
     Другие жильцы знали и того меньше. Один из них, пожилой холостяк, работник банка на Больших бульварах, уходил из дома в восемь утра и возвращался в девять вечера.
     "Я вообще не знал о существовании этой женщины, а уж тем более о бесконечной веренице любовников, ходивших к ней..."
     Маоссье нашли благодаря консьержке. Однажды днем он приезжал на фургончике с надписью "Лесаж и Жело, покрасочные работы, бульвар Батиньоль".
     Новые рапорты и заключения. Любой вопрос, заданный свидетелю, становился предметом рапорта со стандартными формулировками. И разве мог Мегрэ удержаться от улыбки, перечитывая документы той поры?
     "Согласно распоряжению комиссара Пьедбёфа я направился в покрасочное предприятие Лесажа и Жело, находящееся по адресу: бульвар Батиньоль, дом 25. За отсутствием месье Лесажа я смог поговорить лишь с месье Жело. На заданный мною вопрос, сколько рабочих у них занято, он ответил, что сейчас мертвый сезон и рабочих всего четверо.
     Он назвал имена. Я спросил о возрасте рабочих. Троим из четверых было более сорока лет, одному даже шестьдесят. Последнему, по имени Луи Маоссье, - двадцать шесть. Мне пришлось ждать полчаса, поскольку он выехал на стройку с материалом. Он ездил на фургончике, описание которого дала консьержка с бульвара Рошешуар.
     Маоссье вел себя высокомерно. Спросил меня, по какому праву я его расспрашиваю, и стал утверждать, что не знаком с Ниной Лассав. Я пригласил его проследовать со мной на бульвар Рошешуар, где консьержка его уверенно опознала. Именно его она видела на лестнице позавчера днем, приблизительно во время убийства молодой женщины.
     После этого я попросил его проследовать за мной на набережную Орфевр, где передал в руки моего начальника, комиссара Пьедбёфа".
     Мегрэ стер со лба пот.
     Маоссье допрашивали четыре раза, своих показаний он не менял. Он утверждал, что в тот день, во время совершения преступления, возил на фургончике бидоны с краской на улицу Курсель.
     Его коллеги, принявшие краску, подтвердили его слова, однако в отношении времени были не столь категоричны.
     Следователь Комельо захотел лично допросить подозреваемого.
     Также допрашивали Марселя Вивьена, хозяина и гарсона кафе с бульвара Ла-Шапель.
     Вивьен был подавлен. Похоже, смерть любовницы отняла у него все силы. Улик против него не было, его отпустили, и он вернулся в небольшую гостиницу на улице Дез-Аббесс, где проживал.
     В отношении Маоссье расследование продолжалось долго, но за недостаточностью доказательств и его оставили в покое.
     На папке не было пометки "Дело закрыто", потому что полиция никогда не закрывает дела, в которых не найдена разгадка, но фактически все обстояло именно так: дело закрыли.
     - Торранс!.. Будьте любезны через четверть часа доставить ко мне из камеры Маоссье.
     Сам же он успевал за это время выпить стаканчик пива "У дофины". Если мэтр Луазо окажется таким же упрямым, как его клиент, допрос обещает стать тяжелым.
     Когда комиссар вернулся, Маоссье уже сидел на стуле в его кабинете, а инспектор Торранс держал наготове блокнот для стенографирования.
     - Придется подождать мэтра Луазо...
     Маоссье сделал вид, что не слышал этой реплики.
     Мегрэ небрежно перелистывал дело, запоминая отдельные детали.
     Мэтр Луазо прошел через дверь, соединяющую Дворец правосудия и уголовную полицию; он был в мантии.
     - Простите, но слушание дела задержали на четверть часа...
     - Садитесь, пожалуйста. Я намерен задать вашему клиенту ряд вопросов. До сих пор он все отрицал. Вы знаете, в чем обвиняется ваш клиент?
     - Обвиняется! Как вы торопитесь! Полагаю, в отношении его даже не начато следствие.
     - Предположим, что его подозревают в убийстве клошара Марселя Вивьена, застреленного в заброшенном доме в тупике Вьо-Фур. - Мегрэ повернулся к Маоссье:
     - Сначала я намерен установить факт вашего пребывания в тот вечер в районе Центрального рынка.
     - У вас есть достойные доверия свидетели?
     - Вы сами их оцените...
     Он послал Торранса за Тото, которого инспектор из I округа доставил вместе с толстухой Наной. Тото, совершенно неиспуганный, как человек, привыкший иметь дело с полицией, поочередно рассматривал присутствующих. Когда его взгляд остановился на Маоссье, его лицо просветлело.
     - О, а этого малого я знаю!.. Как поживаешь, корешок?.. Надеюсь, никаких неприятностей...
     - Где и когда вы с ним встречались? - спросил Мегрэ.
     - Да на рынке, черт побери. Я ж там торчу каждую ночь...
     - Вы можете указать точное место, где находились?
     - Меньше чем в десяти метрах от "Фарамона"... Смотрел, как разгружают грузовик... Там вкалывал один мой друган... Если так можно сказать, по правде говоря, он ни с кем не дружил... Вивьен была его фамилия... Он разгружал овощи, а я ждал, пока подъедет следующий грузовик, чтобы меня наняли на разгрузку...
     - Что было потом?
     - Дверь "Фарамона" открылась, и из ресторана вышел этот господин. Он на секунду остановился на пороге, чтобы посмотреть на ребят, занятых на разгрузке.
     Я воспользовался случаем, чтобы подойти к нему и попросить деньжат на красненькое.. Вместо того чтобы дать мне франк, он дал пятифранковую монету, так что я смог купить целую бутылку...
     - Вы раньше видели его на рынке?
     - Никогда...
     - А сами там бываете часто?
     - Каждую ночь в течение пятнадцати лет...
     - Можете задавать свидетелю вопросы, мэтр.
     - В какой день произошел случай, о котором вы рассказываете?
     - Думаете, я считаю дни!.. Одно знаю точно: в ту ночь, когда шлепнули Вивьена...
     - Вы в этом уверены?
     - Да.
     - Вы не были пьяны?
     - В три часа ночи-то? Конечно! Но не в десять вечера.
     - И вы уверены, что это был именно он?
     - Он меня тоже узнал, по глазам вижу.
     - Это верно? - обратился Мегрэ к Маоссье.
     - Никогда раньше не видел эту падаль...
     - Падаль... Падаль...
     Торранс вытолкал клошара из кабинета и ввел толстуху с распухшими ногами и похожими на сардельки пальцами. Она была еще не очень пьяна, но все же немного пошатывалась.
     Сев, она тоже посмотрела по сторонам и указала правой рукой на Маоссье.
     - Это он, - произнесла она хриплым голосом, которым, видимо, обычно разговаривала.
     - Кто "он"?
     - Мужик, что около десяти вечера вышел из ресторана, куда богачи ходят пожрать требухи...
     - Вам известно название ресторана?
     - "Фарамон".
     - Вы уверены, что это именно тот человек?
     - Еще как уверена. Я еще видела, как он разговаривал с Тото. Потом он мне сказал, что этот тип дал ему пятифранковую монету и даже угостил вином.
     - Вы ее знаете, Маоссье?
     - Конечно нет. Никогда не видел эту женщину, а она не могла меня видеть на рынке...
     Мегрэ повернулся к толстухе Нане:
     - Вы видели его потом?
     - В ту же ночь, около трех. Я сидела на пороге дома на углу улицы Гранд-Трюандри и тупика Вьо-Фур. Услышала шаги. Совсем рядом со мной прошел высокий тощий тип. Его было легко узнать, тем более что как раз на углу стоит фонарь.
     - Вы знаете, куда он шел?
     - В дом, который уж лет десять как должны были снести и который однажды рухнет сам.
     - Маоссье, вы узнаёте эту женщину?
     - Впервые вижу.
     - Если все ваши свидетели того же типа... - вздохнул мэтр Луазо.
     - Можете проводить ее в коридор, Торранс.
     - Третьего свидетеля ввести?
     - Через минуту... Когда я допрашивал вас в первый раз, вы отрицали даже то, что ужинали в тот вечер в "Фарамоне"... Вы подтверждаете это заявление?
     - Подтверждаю...
     - Где вы ужинали? Не дома, как сами признались, потому что у вас в гостях была ваша теща, с которой у вас не очень хорошие отношения...
     - В какой-то закусочной на Больших бульварах...
     - Вы ее узнаете?
     - Возможно...
     - Вы пили спиртное?
     - Я никогда не пью, разве что бокал вина за обедом...
     - Итак, в "Фарамоне" вы не были?
     Мегрэ подал знак Торрансу, и тот ввел в кабинет мужчину лет пятидесяти, одетого во все черное.
     - Присаживайтесь, месье Жанлис.
     - Меня обычно зовут Робер - профессия такая.
     - Вы можете сказать нам, какая именно у вас профессия?
     - Я - второй метрдотель ресторана "Фарамон".
     - И в качестве такового, полагаю, следите за приходом и уходом посетителей...
     - Обычно именно я указываю им столики...
     - Знаком ли вам кто-либо из находящихся в этом кабинете?
     - Да.
     И он указал на Маоссье, который слегка побледнел.
     - Когда вы видели его в последний раз?
     - Я видел его всего однажды - вечером в понедельник. Он пришел один, что большая редкость для наших клиентов. Он поужинал довольно быстро, и именно я проводил его до двери.
     - Вы это подтверждаете, месье Маоссье?
     - Я не бывал в "Фарамоне" больше десяти лет. Этот человек утверждает, что видел меня всего один раз, да еще в полном зале.
     - Откуда вы знаете, что зал был полон?
     - Предполагаю, учитывая репутацию ресторана...
     - Отметьте, - вставил метрдотель, - что я редко встречаю таких высоких и худых клиентов...
     - У вас есть вопросы, мэтр Луазо?
     - Нет. Я приберегаю их для официального допроса у следователя.
     - Благодарю вас, месье Жанлис. Я вас больше не задерживаю.
     - У вас есть другие свидетели, комиссар?
     - На сегодня мы закончили с этим делом.
     Адвокат, явно с облегчением, поднялся.
     - Теперь перейдем ко второму.
     - А есть еще и второе? Вам недостаточно обвинить моего клиента в убийстве какого-то клошара, которого он никогда не видел?
     Но Маоссье на этот раз заметно побледнел. Темные круги под глазами выступили яснее, в углах сжатых губ залегла горькая складка.
     - Мы вас слушаем.
     - Вы помните 16 августа 1946 года, Маоссье?
     - Абсолютно нет. У меня нет никаких оснований помнить этот день. Очевидно, я работал, как и в остальные дни, потому что в то время копил деньги и не брал отпуск.
     - Вы работали в фирме Лесажа и Жело...
     - Совершенно верно.
     Он выглядел удивленным и встревоженным.
     - Вы часто водили фургончик с этими двумя фамилиями на борту кузова.
     - Да, довольно часто.
     - В тот день вы должны были отвезти бидоны с краской вашим товарищам, работавшим на улице Курсель.
     - Не помню.
     - У меня здесь заявление, сделанное вами комиссару Пьедбёфу. Полагаю, вы не станете отрицать тот факт, что комиссар допрашивал вас несколько раз?
     И Мегрэ показал ему папку с уголовным делом.
     - Что вы хотите доказать?
     - Где вы жили?
     - Уже не помню. Я жил в гостиницах и часто менял их...
     - Я освежу вашу память. Вы жили в отеле "Жонар" на площади Дез-Аббесс. Знаете, кто еще там жил?
     - Я ни с кем не водил знакомство.
     - Вы недавно встретили его на рынке. Через двадцать лет. Речь идет о Марселе Вивьене, чьей любовницей была Нина Лассав.
     - Это меня не касается.
     - Нет, касается. Она часто навещала Вивьена. Не знаю, выследили вы ее или что, только консьержка дома, где она жила, уверенно вас опознала и утверждает, что в последние два месяца перед гибелью Нины вы часто ходили к ней.
     - Эта консьержка здесь? - спросил мэтр Луазо.
     - Нет. Она умерла в своей родной деревне, куда уехала под конец жизни...
     - Иными словами, дать показаний она не сможет, что должно вас устраивать. До сих пор вы выставили двух заросших грязью, совершенно деградировавших пьяниц, затем человека, живущего с чаевых, а теперь покойницу.
     Кто будет вашим следующим свидетелем?
     - Всему свое время, - прошептал Мегрэ, набивая табаком новую трубку.

Глава 7

     Адвокат посмотрел на часы, которые, очевидно, как и часы Мегрэ, показывали шесть часов десять минут. Это был еще молодой человек, старавшийся придать себе важный вид. Он пружинистым движением встал на ноги:
     - Вы закончили с моим клиентом, комиссар?
     - Не знаю.
     - Я вынужден уйти, потому что через двадцать минут у меня назначена встреча, и я не могу ее пропустить.
     Комиссар развел руками, как бы говоря: "Это ваше дело".
     Луазо обратился к Маоссье:
     - Один добрый совет. Если он снова будет задавать вам вопросы, не отвечайте. Это ваше законное право.
     Никто не, может заставить вас отвечать.
     Маоссье не шелохнулся. Он стал менее важным, менее агрессивным. Можно было сказать, что он начал осознавать серьезность своего положения, а также то, что его адвокат озабочен лишь тем, чтобы как можно более выгодно подать себя.
     Мэтр Луазо вышел с тем же важным видом, с каким вошел. Как бы между прочим Мегрэ произнес:
     - Один добрый совет. Если вы предстанете перед судом, смените адвоката. Этот лишь разозлит судей и присяжных... - Сделав небольшую паузу, он продолжил:
     - Вы действительно имеете право отказаться отвечать на мои вопросы, но в глазах многих это будет выглядеть признаком, если не признанием вины. Я не буду вам больше задавать вопросов, но вы, если захотите, сможете в любой момент прервать меня...
     Комиссар внимательно смотрел на Маоссье. Ему казалось, что собеседник куда менее агрессивен, чем в Ла-Боле и чем в начале этого допроса. Сейчас он выглядел скорее большим ребенком, продолжающим дуться, хотя ему этого больше не хочется.
     - Комиссар Пьедбёф был прекрасным офицером полиции, однако он не старался выяснить истину во что бы то ни стало. Кстати, родинка у Нины Лассав была на левой щеке?
     - Это ловушка?
     - Нет, что вы. Дело, которое вел мой коллега, достаточно четко доказывает, что вы были любовником этой женщины.
     - Консьержка умерла.
     - Но ее показания остались. У меня здесь есть протокол очной ставки между вами и ней. Вы с вызовом спросили: "Как вы узнали мою фамилию?" Были убеждены, что она не ответит. А вот что она сказала: "Однажды днем я сидела в своей комнате вместе с подругой, которая иногда заходит ко мне попить чаю. Могу дать вам ее имя и адрес. В какой-то момент этот человек (она указала на вас) прошел под аркой, и мы четко рассмотрели его лицо через стеклянную дверь. Подруга удивилась: "Надо же! Мой маляр... Этот парень красил мою кухню и клеил обои в столовой. Его зовут Луи Маоссье, он работал в фирме, находящейся на бульваре Батиньоль..."
     Эта подруга, Люсиль Госсе, была допрошена и подтвердила факт данного разговора. Кстати, именно благодаря ей вас нашли так быстро.
     В тот день, когда около шестнадцати часов Нину задушили, вы работали на улице Баллю, в квартире вдовы Госсе. Та вышла за покупками, а вы бросились к Нине...
     Маоссье смотрел на него, хмуря брови. Создавалось впечатление, будто что-то ускользает от него и он пытается это понять.
     - Я мог бы зачитать вам показания консьержки. Почтальон принес срочное письмо жильцу с четвертого этажа, и она поднялась отдать его. А когда спускалась по лестнице, столкнулась с вами. Вы поднимались к Нине. Вы по-прежнему отрицаете это?
     Ответа он не получил. По мере того как Мегрэ говорил, Луи Маоссье успокаивался, однако оставался напряженным.
     - Вы оба были без ума