се-таки я стыжусь  того,  что  ты  заставляешь  меня  делать,  -
вздохнула она в антракте. - Знал бы Филипп, чем  занимается  сейчас  его
мать!
   - Ты забыла Эмиля. Если, конечно, он не приударяет  в  это  время  за
вашей прислугой.
   - Но ей же, бедняжке, давно за пятьдесят.
   Труднее оказалось уговорить  ее  заглянуть  во  "Флорию";  освещенный
неоном вход в кабаре и тот уже внушал ей робость.  Мегрэ  усадил  ее  за
столик у самого бара, задев на ходу Фернанду, расположившуюся у стойки в
обществе Эжена и марсельца.
   Как и следовало ожидать,  появление  добропорядочной  провинциалки  в
сопровождении бывшего комиссара вызвало улыбки.
   Мегрэ был в восторге. Казалось, именно  этого  он  и  добивался.  Как
бравый подгулявший провинциал, заказал шампанского.
   - Я же опьянею! - зажеманилась г-жа Лауэр.
   - Тем лучше.
   - Знаешь, я ведь впервые в таком месте.
   От нее в полном смысле слова пахло пирогом. Вот уж чудо нравственного
и физического здоровья!
   - Кто эта женщина, которая не сводит с тебя глаз?
   - Фернанда, моя приятельница.
   - На месте сестры я забеспокоилась бы: у этой особы влюбленный вид.
   Это было верно и неверно. Фернанда в самом деле посматривала на Мегрэ
так, словно сожалела об утраченной доверительности. В то  же  время  она
буквально висела на Эжене, подчеркнуто вызывающе цепляясь за него.
   - С ней очень красивый парень.
   - Беда только, что завтра этот красивый парень сядет в тюрьму.
   - Что он натворил?
   - Он один из бандитов, по вине которых арестован Филипп.
   - Он?
   Г-жа Лауэр долго не могла прийти в себя. Еще хуже  получилось,  когда
Кажо, как он делал это каждый  вечер,  высунул  голову  из-за  занавеса,
любопытствуя, хорошо ли идут дела.
   - Видишь вон того господина, похожего на адвоката?
   - Седого?
   - Да. Так вот, внимание. Постарайся не вскрикнуть.
   Это убийца.
   Глаза у Мегрэ смеялись, как будто Кажо и остальные  были  уже  в  его
власти. Это выглядело так странно, что Фернанда удивленно  обернулась  и
неожиданно нахмурилась с озабоченным и встревоженным видом.
   Чуть позже она направилась в туалет  и  по  пути  метнула  взгляд  на
Мегрэ, который в свою очередь встал и нагнал ее.
   - Есть что-нибудь новое? - почти злобно спросила она.
   - А у тебя?
   - Ничего. Да вы и сами видите. Мы скоро уйдем.
   Она наблюдала за Мегрэ. Помолчав, спросила:
   - Его возьмут?
   - Не сразу.
   Она нетерпеливо стукнула об пол высоким каблуком.
   - Большая любовь?
   Но Фернанда уже пошла прочь, бросив на ходу:
   - Еще не знаю.
   Г-жа Лауэр, к стыду своему, легла спать в третьем часу  утра;  Мегрэ,
едва добравшись до постели, уснул глубоким сном и  храпел  так,  как  не
храпел уже несколько дней.

Глава 9

   Без десяти восемь Мегрэ  остановился  у  гостиничной  регистратуры  в
момент, когда только что появившийся хозяин  вместе  с  ночным  дежурным
просматривал списки постояльцев. Дорогу  загораживало  ведро  с  грязной
водой, у стены стояла швабра, и Мегрэ, с самым серьезным видом  завладев
ею, принялся изучать ее рукоятку.
   -  Позволите  воспользоваться?  -  спросил   он   хозяина,   который,
запинаясь, выдавил:
   - Пожалуйста.
   И, тут же спохватившись, тревожно осведомился:
   - В вашем номере недостаточно чисто?
   Мегрэ с ничем не омраченной радостью раскурил первую трубку.
   - По-моему, вполне достаточно, -  невозмутимо  возразил  он.  -  Меня
интересует не швабра. Мне нужен всего лишь кусочек рукоятки.
   Подоспевшая  уборщица,  вытирая  руки  о  голубой   фартук,   решила,
вероятно, что постоялец рехнулся.
   - У вас не найдется чем отпилить?  -  продолжал  Мегрэ,  адресуясь  к
ночному дежурному.
   - Конечно, найдется. Жозеф,  -  распорядился  хозяин,  -  сходите  за
пилкой для господина Мегрэ.
   Итак, решительный день начался  веселым  дуракавалянием.  Утро  опять
было солнечное. Мимо прошла горничная с  первым  завтраком  на  подносе.
Коридор мыли, не жалея воды. Почтальон рылся в своей кожаной сумке.
   Мегрэ, держа в руке метлу, дожидался пилы.
   - Не правда ли, в гостиной есть  телефон?  -  полюбопытствовал  он  у
хозяина.
   - Да, господин Мегрэ. На левом столе. Я вас немедленно подключу.
   - Не стоит.
   - Вы не будете звонить?
   - Спасибо, необходимость в этом отпала.
   Мегрэ ушел со шваброй в гостиную, а уборщица, воспользовавшись  этим,
заявила:
   - Сами убедитесь: не моя вина, что я ничего не делаю. И пусть на меня
не орут, если я не успею закончить холл.
   Дежурный вернулся с заржавленной пилой, которую отыскал в подвале.  В
свой черед Мегрэ принес швабру, вооружился  пилой  и  принялся  отделять
конец ручки.
   Швабру он прижал к письменному столу. На свежевымытый пол  посыпались
опилки. Другим концом деревяшка елозила по регистрационному  журналу,  и
хозяин опасливо наблюдал за нею.
   - Вот и все! Благодарю вас, - объявил наконец комиссар, подняв с пола
отпиленный кружочек древесины.
   Одновременно с этим он возвратил уборщице швабру, ставшую  короче  на
несколько миллиметров.
   - Это вам и требовалось? - с серьезным видом полюбопытствовал  хозяин
гостиницы.
   - Совершенно верно.
   В пивной "У Нового моста",  во  втором  зале  которой  Мегрэ  отыскал
Люкаса, уборщицы с  ведрами  свирепствовали  не  менее  усердно,  чем  в
"Альсине".
   - Знаете, шеф, отдел работал всю ночь.  Расставшись  с  вами,  Амадье
вбил себе в голову, что обязан обогнать вас, и задействовал  всех  своих
людей. Судите сами - я, например, знаю, что вы были в  "Пале  Ройяль"  с
дамой.
   - А затем отправился во "Флорию". Бедный Амадье!
   А что остальные?
   - Эжен тоже был во "Флории". Вы, несомненно, его видели. Без четверти
три он ушел оттуда с профессионалкой.
   - Да, знаю - с Фернандой. Держу пари, что он переспал с ней на  улице
Бланш.
   - Вы правы. Он даже оставил свою машину на всю ночь у тротуара. Она и
сейчас там.
   Мегрэ поморщился, хотя он-то уж никак не был влюблен. Однако  прошлым
утром  в  залитой  солнцем  квартирке  Фернанды  был  именно  он.   Она,
полуодетая, пила кофе с молоком, и  между  ними  существовала  атмосфера
доверительной интимности.
   Это была не ревность - просто комиссар не любил  мужчин  типа  Эжена.
Ему казалось, что в данную минуту молодой человек еще лежит, а  Фернанда
хлопочет, подавая ему кофе в  постель.  И  он  наверняка  снисходительно
улыбается.
   - Он таки заставит ее плясать под свою дудку! - вздохнул комиссар.  -
Продолжай, Люкас.
   -  Его  марсельский  приятель  до  возвращения  в  "Альсину"   обошел
несколько ночных кабаков. Сейчас он,  несомненно,  дрыхнет,  потому  что
никогда не встает раньше одиннадцати-двенадцати.
   - А глухой коротышка?
   - Его фамилия Колен. Живет с женой на  улице  Коленкура,  потому  как
состоит  в  законном  браке.  Когда  он  возвращается  поздно,   супруга
закатывает ему сцены. В прошлом она была помощницей хозяйки "заведения".
   - Чем он занят сейчас?
   - Ходит по лавкам. Съестное покупает всегда он: на шее толстый  шарф,
на ногах туфли из Шаранты {Департамент, расположенный в  нижнем  течении
Луары}.
   - Одна?
   - Этот надрался до свинства, обойдя кучу бистро. К себе  в  гостиницу
на улице Лепик вернулся около  часа,  и  ночной  дежурный  вынужден  был
помочь ему подняться по лестнице.
   - Кажо, надеюсь, у себя?
   Выходя из пивной, Мегрэ словно увидел всех подельников разом, каждого
в своей точке Монмартра, вокруг Сакре-Кер {Церковь  Сердца  Господня  на
Монмартре, высшая точка Парижа}, белеющей над прибоем Парижа.
   Добрых десять минут он вполголоса инструктировал  Люкаса  и  заключил
наконец, пожимая ему руку:
   - Все понял? Уверен, что тебе не потребуется больше, чем полчаса?
   - Оружие при вас, шеф?
   Мегрэ похлопал себя по брючному карману и подозвал  проезжавшее  мимо
такси:
   - Улица Батиньоль.

***

   Дверь привратницкой была приоткрыта,  сквозь  щель  виднелась  фигура
газовщика.
   - Вам кого? - услышал Мегрэ пронзительный женский голос.
   - Господина Кажо, пожалуйста.
   - Антресоль, налево.
   Мегрэ остановился на растрепанном коврике, перевел дух и  потянул  за
длиннющий  басон,  на  что  квартира  отозвалась  по-детски   игрушечным
звоночком.
   Зашаркали шаги. Звякнула дверная цепочка. В замке повернулся ключ,  и
дверь приотворилась, но всего сантиметров на десять, не больше.
   Отпер сам Кажо, непричесанный, брови взлохмачены еще больше обычного.
Он удивился. Глядя Мегрэ в глаза, мрачно процедил:
   - Что нужно?
   - Для начала войти.
   - Вы пришли официально, с постановлением по всей форме?
   - Нет.
   Кажо попробовал захлопнуть дверь, но из этого ничего не получилось  -
Мегрэ успел сунуть в щель ногу.
   - Не находите, что нам лучше бы потолковать? - бросил он.
   Кажо понял, что  дверь  ему  все  равно  не  закрыть,  и  взгляд  его
потяжелел.
   - Я ведь и полицию вызвать могу.
   -  Разумеется.  Только  я  думаю,  это  бесполезно  -  нам   разумней
поговорить по-хорошему.
   За спиной Нотариуса прислуга в черном прервала работу и прислушалась.
Ввиду уборки все двери  в  квартире  были  распахнуты.  Справа,  видимо,
располагалась очень светлая комната окнами на улицу.
   - Входите.
   Кажо  запер  входную  дверь  на  ключ,  завел  цепочку  на  место   и
сориентировал посетителя:
   - Направо, ко мне в кабинет.
   Это была типичная квартирка мелкого буржуа с Монмартра: кухня  еле  в
метр шириной с окном во двор,  бамбуковая  вешалка  в  прихожей,  темная
столовая, занавеси тоже темные, выцветшие обои в цветочек.
   То, что Кажо именовал своим кабинетом, оказалось помещением,  которое
по замыслу архитектора должно было играть роль гостиной и - единственное
в квартире - имело два окна, в которые проникал свет.
   Навощенный паркет. Посредине вытертый ковер и три  стула  с  обивкой,
ткань которой приобрела тот же неопределенный цвет, что и ковер.
   Стены,  оклеенные  гранатовыми  обоями,  загромождены   бесчисленными
картинами и фотографиями в позолоченных рамочках.  По  углам  столики  и
этажерки с дешевыми безделушками.
   У  окна  возвышалось  бюро  красного  дерева  с  вытертой  сафьяновой
обивкой; за него и уселся Кажо, отодвинув вправо какие-то бумаги.
   - Марта, мой шоколад подадите сюда.
   Кажо больше не смотрел на Мегрэ, предпочитая выжидать, пока противник
первым перейдет в наступление.
   Что касается комиссара, усевшегося на слишком хрупкий для него  стул,
он расстегнул пальто и, поглядывая вокруг, неторопливо  набивал  большим
пальцем трубку.
   Одно из окон - несомненно, из-за уборки - было распахнуто,  и,  когда
прислуга подала шоколад, Мегрэ спросил хозяина:
   - Не будете  возражать,  если  закроем  окно?  Позавчера  я  подцепил
насморк, и мне не хотелось бы простужаться еще сильнее.
   - Закройте окно, Марта.
   Марта отнюдь не испытывала симпатии к посетителю. Это было заметно по
тому, как она ходила взад и вперед мимо Мегрэ, всякий раз находя  способ
задеть его ноги и не извиниться.
   По комнате плыл запах шоколада.  Кажо  держал  чашку  обеими  руками,
словно согревая ее. По улице катились фургоны,  и  верх  их,  ровно  как
серебристые крыши автобусов, маячил почти что на уровне окна.
   Прислуга  вышла,  но  дверь  не  закрыла  и  продолжала  хлопотать  в
прихожей.
   - Не предлагаю вам шоколад, - сказал Кажо. - Думаю, что у вас уже был
первый завтрак.
   - Да, был. Зато если у вас найдется стаканчик белого...
   Сейчас значение имело все - даже малейшее слово, и  Кажо  нахмурился,
спрашивая себя, с какой стати гость просит дать ему выпить.
   Мегрэ понял и улыбнулся:
   - Я привык работать на улице. Зимой холодно,  летом  жарко.  В  обоих
случаях хочется выпить, верно?
   - Марта, принесите белого вина и стакан.
   ЮЗ
   - Обычного?
   - Именно. Предпочитаю обычное, - вставил Мегрэ.
   Его котелок лежал на бюро, рядом с телефоном. Кажо, не сводя  глаз  с
собеседника, маленькими глоточками пил шоколад.
   Утром он выглядел еще более бледным, чем вечером; кожа  у  него  была
по-прежнему бесцветная, а глаза тускло-серые, как волосы и брови, голова
костистая,  лицо  длинное.  Кажо  относился  к  тем  личностям,  которых
невозможно представить себе иначе как людьми  неопределенного  возраста.
Трудно было даже вообразить, что он был  когда-то  ребенком,  школьником
или юным влюбленным. Такой, как он, не мог держать женщину  в  объятиях,
шептать ей нежные слова.
   Зато его волосатые, довольно  ухоженные  руки  всегда  были  приучены
орудовать пером. Ящики бюро были наверняка набиты  всяческими  бумагами,
отчетами, счетами, квитанциями, заметками.
   - Встаете вы сравнительно рано, - заметил Мегрэ, взглянув на часы.
   - Я сплю не больше трех часов за ночь.
   Безусловно, не врет. Неизвестно - почему, но это чувствовалось.
   - Значит, читаете?
   - Да, читаю или работаю.
   Оба давали друг другу минуту передышки. Не сговариваясь, решили,  что
серьезное объяснение начнется после того, как Марта подаст белое.
   Книжного шкафа Мегрэ не обнаружил, но на столике рядом с бюро  стояли
книги в солидных переплетах  -  кодекс,  тома  Даллоза  {Даллоз,  Виктор
(1795-1869) - французский  правовед,  автор  юридического  справочника},
книги по юриспруденции.
   - Оставьте нас, Марта, - распорядился Кажо, когда на столе  появилось
вино.
   Прислуга направилась на кухню. Нотариус хотел  было  окликнуть  ее  и
велеть закрыть дверь, но передумал.
   - Наливайте себе сами.
   Совершенно непринужденным движением Кажо открыл один из ящиков  бюро,
вытащил оттуда пистолет и положил так, чтобы  без  труда  дотянуться  до
него.  Это  даже  не  выглядело  вызовом:   Нотариус   словно   совершал
общепринятый обряд. Затем он отодвинул чашку  и  оперся  о  подлокотники
кресла.
   - Ваше предложение? - произнес он тоном  делового  человека,  который
принимает клиента.
   - Почему вы думаете, что я намерен сделать вам предложение?
   -  Иначе  бы  вы  не  пришли.  В  полиции  вы  больше   не   служите.
Следовательно, арестовать меня не собираетесь. Вы  даже  не  стали  меня
допрашивать, поскольку не приведены к  присяге  и  все,  что  бы  вы  ни
рассказывали после, не имеет никакой доказательной ценности.
   Мегрэ с одобрительной улыбкой раскурил трубку, которой дал перед этим
погаснуть.
   - С другой стороны, ваш племянник увяз по самые  уши,  и  у  вас  нет
никакой возможности вытащить его.
   Спички Мегрэ положил на поле котелка и уже в третий раз за  несколько
секунд брался за коробок: он чересчур плотно умял табак, и тот сразу  же
гас.
   - Итак, - заключил Кажо, - я вам нужен, вы мне - нет. А теперь слушаю
вас.
   Голос у него был тусклый и невыразительный, как  весь  его  облик.  С
таким лицом и голосом он мог бы председательствовать в суде призраков.
   - Ладно, - согласился Мегрэ, поднявшись и заходив по комнате.  -  Что
вы потребуете за то, что вытащите моего племянника из переплета?
   - Я? Разве я могу это сделать?
   - Полно скромничать, - добродушно улыбнулся Мегрэ. - Сделанное всегда
можно переделать. Сколько?
   Кажо задумался: он переваривал предложение.
   - Меня это не интересует, - отозвался он наконец.
   - Почему?
   - Потому что у меня нет причин, побуждающих заниматься  этим  молодым
человеком. Он сам посадил себя в тюрьму. Я его не знаю.
   Время от времени Мегрэ останавливался  перед  каким-нибудь  портретом
или у окна, устремляя взгляд на улицу,  где  вокруг  тележек  зеленщиков
толпились домохозяйки.
   - Скажем так, - кротко начал он, вновь раскуривая трубку. - Если  мой
племянник выходит из тюрьмы, у меня нет больше  ни  малейшего  основания
заниматься этим делом, как вы сами  заметили,  к  полиции  я  теперь  не
принадлежу. Откровенно признаюсь вам, что с радостью уехал бы первым  же
поездом на Орлеан и через два часа уже сидел бы с удочкой в своей лодке.
   - Почему вы не пьете?
   Мегрэ налил себе полный стакан белого и одним духом опустошил его.
   - Что касается средств, которыми вы  располагаете,  -  продолжал  он,
усаживаясь и кладя спички на край шляпы, - то у вас их предостаточно. На
второй очной ставке Одна может оказаться не столь  категоричен  в  своих
показаниях и не опознать Филиппа с прежней  уверенностью.  Такое  бывает
сплошь и рядом.
   Кажо размышлял, и по его отсутствующему  взгляду  Мегрэ  догадывался,
что Нотариус вовсе или почти не  слушает  собеседника.  Нет,  сейчас  он
поглощен другой мыслью: "За каким чертом он приперся ко мне?"
   С этого момента цель Мегрэ свелась к одному -  любой  ценой  помешать
Кажо устремить взгляд на котелок и телефон. А также убедить  его,  будто
он, Мегрэ, думает  именно  то,  что  говорит.  На  самом  деле  комиссар
произносил пустые слова. Чтобы подстегнуть свое красноречие, он налил  и
выпил новый стакан.
   - Нравится?
   - Вино-то? Да, недурное... Я знаю, что вы мне  ответите.  Как  только
Филипп выйдет из-под огня, следствие возобновится, потому что правосудию
не на кого станет валить вину.
   Кажо чуточку приподнял голову, интересуясь, что последует  дальше.  В
тот же миг Мегрэ внезапно побагровел: в голове у  него  мелькнула  новая
мысль.
   Что произойдет, если сейчас Эжен, марселец, хозяин "Табака"  или  еще
кто-нибудь позвонят Кажо на квартиру? Это возможно, даже вероятно. Вчера
всю банду  вытащили  на  набережную  Орфевр,  и  ее  члены,  несомненно,
испытывают известную тревогу. И разве Кажо не привык отдавать приказы  и
выслушивать доклады по телефону?
   Мегрэ положил котелок на бюро так, чтобы Нотариус не  мог  со  своего
места видеть аппарат.  А  без  конца  хватая  коробок  спичек,  комиссар
ухитрился подсунуть под трубку отпиленный им утром деревянный кусочек.
   Иными словами, связь отключена. На  станции  дежурит  Люкас  с  двумя
стенографами, которые и будут свидетелями.
   - Я понимаю: вам нужен виноватый, - вздохнул комиссар,  вперившись  в
ковер.
   Что будет, если, к примеру, Эжен попробует позвонить и, не  добившись
ответа, встревожится и приедет  сюда?  Все  придется  начинать  сначала.
Вернее, невозможно станет и это, потому что Кажо будет отныне начеку.
   - Это не сложно, - продолжал он, стараясь,  чтобы  голос  у  него  не
дрогнул. - Достаточно подыскать парня примерно того же сложения, что мой
племянник.
   Таких на Монмартре хватает. И среди них  обязательно  найдется  один,
которого вы не прочь бы спровадить  на  каторгу.  Еще  два-три  подобных
свидетеля, и дело сделано.
   Мегрэ стало так жарко, что он снял пальто и  повесил  его  на  спинку
стула.
   - Вы позволите?
   - Но ведь можно открыть окна, - предложил Кажо.
   Ну нет! Из-за  уличного  шума  стенографы  на  другом  конце  провода
рисковали бы не расслышать и половину произносимого.
   - Благодарю вас, но я вспотел из-за своего гриппа. От свежего воздуха
мне станет только хуже. Итак, я говорил...
   Мегрэ допил стакан, набил новую трубку.
   - Дым-то, по крайней мере, вас не беспокоит?
   За стенкой по-прежнему расхаживала прислуга, но иногда она  затихала,
и тогда Мегрэ настораживался.
   - Вам достаточно назвать цифру. Чего стоит подобная операция?
   - Каторги! - без обиняков отрезал Кажо.
   Мегрэ улыбнулся, хотя уже засомневался в безошибочности избранной  им
системы.
   - Ну что ж, если боитесь, предложите другую комбинацию.
   - Мне не нужны  комбинации.  Полиция  арестовала  человека,  которого
обвиняет  в  убийстве  Пепито.  Это  ее  дело.  Время   от   времени   я
действительно оказываю небольшие услуги  улице  де  Соссэ  и  набережной
Орфевр. В данном случае мне ничего не известно. Очень сожалею, но...
   Кажо  явно  высказывал  намерение  положить  конец  разговору.  Нужно
немедленно изобрести другой ход.
   - Рассказать вам, что вскоре произойдет? - с расстановкой  проговорил
Мегрэ.
   Он помолчал и медленно, чуть ли не по складам отчеканил:
   - Не минет  и  двух  дней,  как  вы  будете  вынуждены  убить  своего
маленького приятеля Одна.
   Удар, без сомнения, попал  в  цель.  Кажо  старался