и они старались ничего не упустить.
   Госпожа С-вашего-позволения доверила на час  свой  пост  соседке,  не
подозревая, что Мегрэ поставил инспектора у дома  напротив.  Она  дойдет
только до церкви, но на кладбище не поедет: из-за прострела она  боялась
сквозняков.
   Неожиданно шествие остановилось,  что  вовсе  не  было  предусмотрено
программой. Каждый поднимался на носки, чтобы узнать, что произошло.
   Жюльетте Буанэ и Сесили действительно не везло.
   Их кортеж вышел раньше времени и столкнулся с  другой,  запаздывающей
процессией, которая появилась из поперечной улицы, направляясь к церкви.
Пришлось  пережидать.  Лошади  нетерпеливо  били  копытами  о  мостовую.
Некоторые мужчины отделились от колонны, чтобы пропустить стаканчик; они
поспешно выходили из бистро, утирая губы.
   Из  церкви  доносились  звуки  органа,  сзади,   с   шоссе,   -   шум
проносившихся машин. Кюре торопливо совершал  обычный  обряд,  и  вскоре
церковные двери снова широко распахнулись.
   - И не введи нас во искушение...
   Распорядитель в треуголке ходил взад и вперед вдоль процессии, словно
овчарка, бегающая вокруг своего стада.
   - Избави нас от лукаваго...
   - Аминь...
   Они стали входить в церковь, хотя предыдущая процессия не успела  еще
выйти оттуда. Только один гроб - Жюльетты  Буанэ  -  был  установлен  на
возвышении. Гроб Сесили поставили сзади прямо на каменные плиты, и  кюре
начал:
   - Избави нас, Господи...
   Поскрипывали подошвы и ножки стульев, сквозь  широко  открытые  двери
врывались  волны  свежего  воздуха,  сверкала  залитая  солнцем   улица.
Сидевший в первом ряду Жерар то и дело  оборачивался.  Не  Мегрэ  ли  он
искал? Господа, пришедшие с Шарлем Дандюраном, держались с достоинством,
каждый положил на  поднос  по  сто  франков.  Берта  в  вишневой  шляпке
неотступно следила за братом, словно опасаясь какой-нибудь выходки с его
стороны.
   - Отче наш...
   Какой-то бесцеремонный фотограф дал вспышку магния,  и  все  невольно
вздрогнули. Мегрэ в своем толстом пальто с бархатным  воротником  стоял,
прислонившись плечом к колонне, губы  его  шевелились,  словно  повторяя
слова молитвы. Может быть, он молился  за  бедную  Сесиль,  которая  так
долго ждала его на набережной Орфевр?
   Последние три дня никто не решался к нему подступиться.  Он  проходил
по коридору Дворца правосудия, массивный, с грозным выражением лица, жуя
мундштук трубки и пережевывая свои мрачные мысли.
   - Что, не ладится? - спросил его накануне вечером шеф.
   Мегрэ поднял на него глаза, и этот взгляд, тяжелый и  мрачный,  стоил
любого ответа.
   - Не расстраивайтесь, старина... Нужно только найти концы...
   Витражи с фигурами евангелистов вдруг  засияли  на  солнце,  и  Мегрэ
беспричинно уставился на изображение святого Луки  с  темной  квадратной
бородой.
   - И не введи нас во искушение...
   Уж не ждала ли на улице  еще  одна  похоронная  процессия,  что  кюре
отправлял службу с такой поспешностью? Непривычная  к  похоронам  лошадь
поминутно издавала громкое ржание, отдававшееся жизнерадостным эхом  под
сводами церкви...
   Зачем две недели назад понадобилось Сесили заказать тайком  от  тетки
второй ключ? И она ли передала этот ключ брату? А если так...
   Он снова видел Сесиль в зале ожидания,  способную  неподвижно  сидеть
часами с сумкой на коленях, не меняя положения.
   Мегрэ вспомнил свои предположения. Или она последовала за кем-нибудь,
кого она знала, кому доверяла, или же ее уверили, что ведут к нему...
   Может быть, это был брат?
   Комиссар испытывал неловкость, избегал взгляда Жерара, не  сводившего
с него глаз. Берта тщетно пыталась успокоить брата, касаясь его руки.
   - Сюда, господа... Поспешите, пожалуйста!..
   На кладбище в этот день царила та же  суматоха.  Процессия  торопливо
прошла мимо семейных склепов  и  каменных  надгробий  и  достигла  новых
участков,  где  над  четырехугольными  холмиками  возвышались   скромные
деревянные кресты. Дальше похоронные дроги не могли проехать, оба  гроба
пришлось нести на носилках, пробираясь друг за другом по узким дорожкам.
   Монфис на ходу поймал Мегрэ:
   - Когда я смогу вас увидеть, господин комиссар?
   - Где вы остановились?
   - В гостинице "Центральная" на бульваре Монпарнас...
   - Постараюсь заглянуть к вам до вечера...
   - Может быть, мне лучше зайти к вам в кабинет?
   - Я не знаю, когда буду там...
   И Мегрэ подошел к Берте, которую толпа на миг оттеснила от ее брата.
   - Не оставляйте его одного... Он  слишком  возбужден...  Постарайтесь
увести его к себе, а я потом зайду навещу его...
   Она опустила ресницы в знак согласия. Весь  ее  облик  не  вязался  с
происшедшей  трагедией  -  она  была  невысокого  роста,  пухленькая   и
миловидная.
   - Послушайте, господин комиссар...
   Мегрэ обернулся к одному из господ, сопровождавших Дандюрана.
   - Нельзя ли потолковать с вами минутку-другую? У кладбищенских  ворот
есть тихое бистро...
   К могиле подошел диакон, за ним  торопливо  поспевал  мальчик-певчий,
путаясь в черной  рясе,  из-под  которой  выглядывали  грубые,  подбитые
гвоздями  башмаки.  Диакон  наклонился  над  ямой,   пошевелил   губами,
перевернул несколько страниц в требнике и бросил  первую  горсть  земли.
Жерар и кузен Монфис одновременно нагнулись.
   Из-за спин стоявших впереди людей Мегрэ не смог разглядеть,  кому  из
них удалось бросить землю первому.
   Затем все начали торопливо расходиться. Нуши подошла  к  комиссару  и
нагло уставилась на него, словно  собиралась  просить  автограф,  как  у
киноактера.
   Когда Мегрэ  вошел  в  бистро  у  мастерской  надгробных  памятников,
ожидавшие его за столиком господа разом встали.
   - Уж вы извините нас за беспокойство... Что вы будете пить? Гарсон!..
То же самое для господина комиссара...
   Шарль Дандюран тоже был здесь, гладко выбритый и землисто-серый,  как
могильные плиты.
   - Присядьте, господин комиссар. Мы могли бы прийти к  вам  на  прием,
но, быть может, так лучше...
   Перед Мегрэ была вся компания крупных притонодержателей, каждый вечер
собиравшихся в кафе Альбера, и держались они так  же  спокойно,  как  за
зеленым сукном стола во время заседаний правления.
   - Ваше  здоровье!..  Пожалуй,  не  стоит  бродить  вокруг  да  около,
перейдем  к   сути   дела.   Комиссар   Кассье   знает   нас   и   может
засвидетельствовать, что мы законов не преступаем.
   Их роскошная машина стояла у дверей бистро, и мальчишки с восхищением
разглядывали ее хромированные части, сверкавшие на солнце.
   - Сами понимаете, речь пойдет о бедняге Жюльетте...
   Вы ведь знаете, под предлогом охраны нравственности закон не защищает
интересов тех, кто вкладывает средства в наши  заведения.  Так  что  нам
приходится самим выпутываться... Старая Жюльетта имела долю  по  крайней
мере в добром десятке заведений, не считая Безье и того,  что  на  улице
Антен: они принадлежали ей одной...  Месье  Шарль  подтвердит  вам,  что
вчера мы совещались, как нам дальше быть...
   Остальные молчали, важно кивая головами. Месье Шарль  сидел,  положив
на стол бледные волосатые руки.
   - Гарсон, еще по рюмке того же!.. Вы, наверно,  не  знаете,  господин
комиссар, какую сумму составляет ее доля в чистых деньгах?.. Больше трех
тысяч мешков, то есть больше  трех  миллионов...  Нам  чужого  не  надо.
Завещания как  будто  не  существует...  Месье  Шарль  не  желает  иметь
неприятности, и он прав... Так вот, мы хотим знать ваше мнение - как нам
поступить... Уже двое заявляли о  своих  правах  на  эти  деньги.  Некий
Монфис, с виду ни дать  ни  взять  гробовщик,  вы  видели  его  со  всем
выводком... И затем брат мадемуазель Сесили - Жерар... И  тот  и  другой
рвутся  к  денежкам...  Мы  не  отказываем,  но  мы  хотим  знать,  кому
положено... Вот какое дело... Ведь нельзя  же  прикрыть  такие  доходные
заведения оттого только...
   Говоривший вдруг встал и тронул комиссара за рукав:
   - Может, выйдем на минутку?
   Он отвел Мегрэ в заднее помещение.
   - Верно, ремесло мое не  слишком  почтенное,  но  тут  уж  ничего  не
поделаешь. Однако я готов поклясться и компаньоны мои подтвердят:  месье
Шарль закона не преступает... Старухины бумаги исчезли, но мы не  станем
придираться к тому, что нет документов.  Я  сказал  -  три  миллиона,  а
может, там и больше... Будут бумаги или нет, никто  ничего  не  получит,
пока вы не подадите нам знака...
   - Я доложу начальству, - проронил Мегрэ.
   - Одну минуточку... Еще два слова, но теперь пусть мои компаньоны это
услышат.
   Они вернулись в зал.
   - Так вот, господин комиссар!.. Мы решили выделить двадцать  тысяч  в
ваше распоряжение, на  розыски  того  негодяя,  который  пришил  беднягу
Жюльетту... Идет? Хватит? Договорились? Месье Шарль вручит вам деньги...
   Бывший адвокат решил, что момент подходящий,  и  вытащил  из  кармана
туго набитый бумажник.
   - Нет, не сейчас, - сказал комиссар. - Мне нужно  доложить  об  этом.
Гарсон, сколько с меня?.. Нет уж, простите, я плачу сам...
   И он рассчитался под недовольное бормотание своего собеседника:
   - Как хотите, дело ваше, но так не годится...
   Слегка разгоряченный выпитым, Мегрэ вышел  из  бистро.  Не  пройдя  и
десяти шагов, он остановился как вкопанный.
   Перед ним вырос Жерар, взвинченный более  обычного.  Берта,  стоявшая
рядом с братом, бросила на комиссара красноречивый взгляд, говоривший: я
изо всех сил старалась увести его. Но вы сами видите, ничего  с  ним  не
поделаешь...
   Брат Сесили уже ухитрился где-то выпить, о чем свидетельствовал запах
перегара, голос у него срывался, губы дрожали.
   - Ну а теперь, господин комиссар, я  надеюсь,  что  вы  соблаговолите
дать мне кое-какие объяснения...
   Гробовщики прямо запарились в  этот  день.  Их  уже  звали  к  другим
могилам, и на гробу Сесили  по-прежнему  лежало  лишь  несколько  комьев
желтоватой глины.

Глава 2

   - Проходите, дружок...
   В дверях Мегрэ непроизвольным  движением  положил  руку  на  округлое
плечо Берты Пардон, хотя это отнюдь не входило в его  привычки.  Пожилые
мужчины часто позволяют себе такие  жесты,  принимая  отеческий  вид,  и
обычно на это не обращают внимания.
   Но комиссар был, как видно, неловок, потому что девушка с  удивлением
обернулась и взглянула на смущенное лицо Мегрэ,  словно  говоря:  "И  вы
тоже!.."
   Первым прошел  в  квартиру  ее  брат.  Только  что  отсюда  удалились
служащие похоронного бюро, которых они встретили внизу  на  лестнице  со
всем их реквизитом.
   Мегрэ собирался переступить  порог,  когда  молодой  голос  с  легким
акцентом произнес за его спиной:
   - Мне очень нужно поговорить с вами, господин комиссар...
   Он узнал Нуши, одетую в черный  костюм  по  случаю  похорон.  Костюм,
сшитый, должно быть, года два-три назад, был ей мал и  узок  и  придавал
девушке еще более вызывающий вид.
   -   Потом,   -   возразил   он   недовольно,   не   желая   проявлять
снисходительность к этой наглой девице.
   - Имейте в виду, это очень важно!
   Мегрэ вошел в квартиру покойной Жюльетты Буанэ и, прикрывая за  собой
дверь, пробурчал: . - Важно или нет, придется подождать...
   Поскольку Жерар здесь, надо с ним все выяснить, а  присутствие  Берты
даже кстати. Квартира старухи более подходящее место  для  этой  беседы,
чем кабинет  на  набережной  Орфевр.  Уже  сама  обстановка  нервировала
Жерара. Он с каким-то страхом оглядывался на стены, с которых только что
сняли черные полотнища, и с отвращением вдыхал запах  свечей  и  цветов,
приторный запах смерти.
   Берта Пардон держалась так  же  непринужденно,  как  и  за  прилавком
магазина или за столиком дешевого кафе, где она обычно  обедала.  От  ее
по-детски круглого лица веяло безмятежностью и даже самодовольством, что
иногда принимают за  чистую  совесть.  Она  казалась  живым  воплощением
невинной молодой девушки, которой даже самая мысль о грехе  ни  разу  не
коснулась.
   - Присаживайтесь, дети мои, - сказал  Мегрэ,  вытаскивая  из  кармана
трубку.
   Жерар был слишком  возбужден,  чтобы  спокойно  сидеть  в  кресле.  В
отличие от сестры он был  настороже,  снедаемый  тревожными  мыслями,  и
взгляд его перескакивал с предмета на предмет.
   - Признайтесь, что вы подозреваете меня в убийстве тетки и сестры,  -
произнес он дрожащими губами. - Только потому  что  я  беден,  что  меня
преследуют неудачи!.. Какое вам дело, что вы взволнуете  мою  беременную
жену,  которая  и  без  того  слаба  здоровьем...  Вы  пользуетесь  моим
отсутствием, чтобы рыться в квартире... Вы  нарочно  пошли  туда,  когда
меня не было дома...
   - Это верно... - проронил комиссар,  разжигая  трубку  и  разглядывая
портреты на стенах.
   - Ведь ордера на обыск у вас не  было!  И  вы  знали,  что  я  бы  не
допустил этого...
   - Да полно, перестань!
   Берта сняла горжетку - длинную и узкую куницу,  и  комиссар  заметил,
что шея у нее круглая и белая.
   - Спросили вы хотя бы у этого лицемера Монфиса, где  он  находился  в
ночь, когда было совершено убийство?
   Уверен, что не спросили. Как же, ведь он не мне чета...
   - Я как раз собираюсь сегодня вечером задать ему этот вопрос...
   - Тогда спросите у него  заодно,  почему  это  меня  и  сестер  вечно
обкрадывали...
   Он указал  на  женский  портрет,  увеличенную  фотографию,  от  этого
немного расплывчатую.
   - Это моя мать. Она была похожа на Сесиль... И не только внешне, но и
характер у нее был такой же... Да где вам понять... Полная  смирения,  в
постоянном страхе, что всех стесняет, что берет больше, чем ей положено.
И эта болезненная потребность вечно жертвовать  собой...  Вот  и  бедная
сестра была такой же и прожила всю свою жизнь в  служанках...  Разве  не
правда, Берта?
   - Правда, - подтвердила девушка. - Тетя Жюльетта обращалась с ней как
с прислугой.
   - Этого комиссару не понять...
   Мегрэ сдержал улыбку; ведь его кипевший негодованием собеседник  даже
не подозревал, что сам комиссар страдал комплексом неполноценности.  Это
страшно угнетало его, и, желая освободиться от унизительного недостатка,
он порой ударялся в другую крайность, держался грубо и вызывающе.
   - Мать была старшей из сестер. Ей было двадцать четыре,  когда  тетка
познакомилась с Буанэ. Он был богат. Сестры давно  осиротели  и  жили  в
Фонтене на ренту, оставленную родителями. И вот что произошло.
   Чтобы выйти замуж за Буанэ, тетке нужно было приданое. Она добилась у
нашей матери отказа от своей доли наследства. Все в семье это знают,  и,
если Монфис не бессовестный лжец, он подтвердит вам это. Таким  образом,
тетке Жюльетте удалось заключить столь выгодный  брак  только  благодаря
матери. "Я в скором времени отплачу  тебе...  Можешь  быть  спокойна,  я
этого никогда не забуду. Вот  выйду  замуж..."  Не  тут-то  было!  Выйдя
замуж, она сочла, что сестра слишком бедна, чтобы вводить ее в тот круг,
куда попала она сама. Мать поступила продавщицей в один из  магазинов  в
Фонтене.
   Она  стала  женой  приказчика,  человека   больного,   и   продолжала
работать... Родились  мы,  и  тетка  насилу  согласилась  быть  крестной
Сесили. Знаете ли вы, сколько она послала ей к первому причастию?  Всего
сто франков! А ведь муж ее уже владел десятком домов...
   "Не  беспокойся,  Эмилия,  -  писала  она  матери,  -  если  с  тобой
что-нибудь случится, я не оставлю твоих детей".
   Отец умер первым, а вскоре за  ним  и  мать.  Тетя  Жюльетта  к  тому
времени овдовела и поселилась в этой квартире, но  занимала  тогда  весь
этаж. Из Фонтене нас привез кузен Монфис... Ты, Берта, была тогда совсем
маленькой и не можешь помнить...
   "Боже мой, какие они худые! - вскричала тетка, увидев  нас.  -  Можно
подумать, что сестра вообще не кормила их..."
   И пошла критиковать все подряд - и нашу одежду, и  белье,  и  слишком
тонкую кожу на башмаках, и то, как нас воспитывали...  Сесиль  была  уже
взрослой девушкой, и тетка сразу  превратила  ее  в  прислугу.  Меня  же
решили отдать в учение - бедняки должны знать какое-нибудь ремесло. Если
мне случалось порвать штаны, попрекам не было конца...  Меня  корили  за
неблагодарность, я не хотел ценить того, что делалось для меня и сестер,
мне предрекали дурной конец... Сесиль страдала молча. Прислугу  уволили,
поскольку сестра одна управлялась со всей работой. Хотите взглянуть, как
нас одевали?
   Он подошел к полке и взял фотографию, изображавшую всех троих: Сесиль
в черном, как привык ее видеть Мегрэ,  волосы  слишком  гладко  зачесаны
назад; пухленькая маленькая Берта была в длинном  не  по  росту  платье;
Жерар, которому на вид было лет пятнадцать, одет в костюм явно с  чужого
плеча.
   - Я предпочел уйти на военную службу, и мне не присылали из дому даже
пяти франков в месяц... Товарищи получали посылки, сигареты... Всю жизнь
я с завистью глядел на других...
   - В каком возрасте вы оставили дом тетки? - спросил Мегрэ у девушки.
   - В шестнадцать лет, - ответила  она.  -  Я  пришла  сама  в  большой
магазин. Они спросили, сколько мне лет, я сказала, что восемнадцать...
   - На мою свадьбу, - продолжал  Жерар,  -  тетка  прислала  в  подарок
серебряную лопаточку для торта...
   Когда в трудную минуту я решил продать ее, мне  дали  всего  тридцать
франков... Сесиль жила впроголодь, а ведь тетка наша  была  богата...  А
теперь, когда ее не стало, вы  хотите  свалить  вину  на  меня...  и  вы
тоже...
   На него больно было смотреть, столько скопилось в нем горечи и гнева.
   - У вас никогда не возникало желания убить тетку? - спросил  Мегрэ  с
таким спокойствием, что девушка вздрогнула.
   - Если я отвечу да, вы сделаете из этого вывод, что я задушил ее?.. И
все же я скажу, что не раз у меня появлялось такое желание. К сожалению,
я слишком малодушен...
   А теперь думайте что хотите. Арестуйте меня, если вам  угодно:  одной
несправедливостью больше, подумаешь...
   Берта взглянула на ручные часики:
   - Я еще нужна вам, господин комиссар?
   - Почему вы спрашиваете?
   - Уже двенадцать часов... Мой друг ждет меня у магазина.
   С каким невинным выражением лица говорила она о своем любовнике!
   - У вас есть мой адрес - улица Орденер, дом 22.
   Я почти всегда дома после семи, кроме тех вечеров, когда мы  ходим  в
кино. Как вы думаете поступить с Жераром? Он  ведь  всегда  был  немного
взбалмошным...
   Не обращайте, пожалуйста, на это внимания... Жерар,  тебе  деньги  не
нужны? Поцелуй за меня Элен и скажи ей, что я зайду  к  ней  завтра  или
послезавтра...
   В магазине мне дали отпуск на три дня...
   Она направилась к двери, с порога улыбнулась обоим мужчинам и вышла.
   - Вот до чего мы докатились,  -  заключил  Жерар.  -  Она  сошлась  с
женатым человеком! Ах, если бы наша бедная мать...
   - Скажите, с какой целью Сесиль передала вам этот ключ?
   - Вы обязательно хотите это знать? Хорошо, я скажу вам.  И  тем  хуже
для вас. Она дала мне  ключ,  потому  что  полиция  не  выполняет  своих
обязанностей! Потому что, когда туда обращаются  бедняки,  их  не  хотят
даже выслушать! Сесиль не раз  приходила  к  вам,  вы  не  посмеете  это
отрицать. Она призналась вам, что ей страшно, что в квартире  происходит
что-то непонятное. А вы?
   Вы стали над ней насмехаться. Вы дважды присылали  какого-то  жалкого
бригадиришку, и он слонялся перед домом... А когда  Сесиль  окончательно
убедилась в том, что ночью кто-то проникает в гостиную, и явилась к вам,
она почувствовала, что все там  у  вас  в  полиции  смеются  над  ней...
Подумать только, инспектора один за другим нарочно проходили  мимо  зала
ожидания, чтобы поглазеть на нее...
   Мегрэ опустил голову.
   - И вот тогда она заказала ключ... Она попросила меня...
   - Простите! Где вы встречались с сестрой?
   - На улице! А когда мне нужно было ее видеть...
   - Чтобы попросить у нее денег?
   - Вот именно, попросить у нее денег! Можно подумать,  вам  доставляет
удовольствие повторять это! Ей действительно удавалось выкроить для меня
несколько франков