Машинка стоит в кабинете уже давно... Планшон купил ее, когда я была беременна, через несколько месяцев после нашей свадьбы... Я скучала и хотела чем-то себя занять... Я принялась печатать двумя пальцами накладные, потом деловые письма клиентам и поставщикам...
     - Вы продолжаете печатать?
     - Когда это необходимо...
     - Вы можете показать мне этот документ? Она более пристально посмотрела на комиссара.
     - Я думаю, а имеете ли вы право требовать это от меня. И потом, должна ли я вообще отвечать на все эти вопросы...
     - В настоящий момент можете не отвечать...
     - В настоящий момент?
     - Я ведь могу официально вызвать вас к себе в кабинет и опросить как свидетеля...
     - Свидетеля по какому делу?
     - Ну, скажем, по факту исчезновения вашего мужа...
     - Он не исчез...
     - А что же с ним случилось?
     - Он просто уехал, вот и все. Ему нужно было это сделать уже давно...
     Тем не менее она направилась к двери.
     - Зачем мне от вас что-то скрывать... Если вас интересует эта бумага, я вам ее принесу.
     Рене прошла в кабинет, и было слышно, как она открыла там ящик. Через несколько мгновений она возвратилась с листком бумаги в руке. Документ был напечатан на бланке Леонара Планшона, владельца малярной мастерской.
     Фиолетового цвета текст был неровным, некоторые буквы налезали друг на друга, местами два или три слова сливались в одно.
     "Я, нижеподписавшийся Леонар Планшон, уступаю Роже Пру при условии, если он выплатит мне сумму в тридцать тысяч новых франков (тридцать тысяч), в качестве возмещения моей доли, малярное предприятие, находящееся на улице Толозе в Париже и принадлежащее мне и моей ясене Рене, урожденной Бабо.
     Эта передача включает аренду здания, инвентарь и движимое имущество, за исключением моих личных вещей". На документе стояла дата - 28 декабря...
     - Обычно, - заметил Мегрэ, оторвав взгляд от текста, - такие документы подписываются в присутствии нотариуса. Почему вы его не пригласили?
     - Чтобы избежать бесполезных расходов... Когда порядочные люди...
     - Итак, ваш муж был порядочным?
     - Во всяком случае, мы с Роже поступили честно...
     - Прошло около трех недель, как был подписан этот документ... С тех пор Планшон уже не являлся владельцем малярной мастерской... Возникает вопрос, почему же он продолжал там работать...
     - А почему он продолжал жить в доме, хотя для меня он уже давно никем не был?
     - Выходит, он работал как простой рабочий?
     - Так оно и было...
     - Ему платили?
     - Да, я думаю... Спросите об этом у Роже...
     - Три миллиона старых франков были выплачены чеком?
     - Банкнотами.
     - Здесь?
     - Не на улице же, конечно!
     - В присутствии свидетеля?
     - Мы были втроем. Наши личные дела никого не касаются.
     - Эта сделка не оговаривалась никаким условием? Этот вопрос, казалось, застал ее врасплох, и минуту она молчала...
     - Одно условие было, но он его не выполнил...
     - Какое?
     - Что он уедет и даст мне развод.
     - Он же уехал?
     - Да, но через три недели!..
     - Вернемся к понедельнику...
     - Опять? Долго это будет еще продолжаться?
     - Нет, надеюсь... Вы легли спать... Пру последовал за вами... Он вас разбудил, когда ложился?
     - Да.
     - Вы посмотрели на часы?
     - Знаете, в постели мы занимались другим...
     - Вы оба спали, когда вернулся муж?
     - Нет...
     - Он открыл дверь ключом?
     - Ключом, разумеется, а не шариковой ручкой...
     - Должно быть, он был слишком пьян и не мог сам открыть дверь.
     - Он был пьян, но замочную скважину все же нашел...
     - Где он обычно спал?
     - Здесь... На раскладушке-Мадам Планшон открыла стенной шкаф и показала сложенную раскладную кровать.
     - Вы ее тогда вынули из шкафа?
     - Да... Прежде чем идти спать, я сама ее раскладывала, чтобы он не гремел на весь дом, когда возвращался...
     - Он не ложился спать в понедельник?
     - Нет... Мы слышали, как он поднялся на второй этаж...
     - Чтобы поцеловать дочь?
     - В таком состоянии он никогда этого не делал.
     - А зачем он поднялся на второй этаж?
     - Нам это тоже было интересно. Мы слышали, как он открыл шкаф на лестничной площадке, где находятся его вещи, затем вошел в маленькую комнату, которая служила чердаком. Наконец, послышался шум на лестнице, и я удержала Роже: он хотел посмотреть, что происходило.
     - Что же происходило?
     - Он нес вниз чемоданы.
     - Сколько чемоданов?
     - Два. Да их и было у нас в доме всего два, потому что мы никогда никуда не ездили.
     - Вы не говорили с мужем? Вы не видели, как он ушел?
     - Не видела. Когда он спустился в столовую, я поднялась с постели и сделала знак Роже оставаться на месте, чтобы избежать сцены...
     - Вам не было страшно? Вы говорили, что, когда ваш муж напивался, он становился буйным, и, случалось, что он угрожал вам...
     - Роже находился рядом со мной...
     - Как вел себя муж:, когда вы видели его в последний раз?
     - Еще не открыв дверь, я услышала, как он говорил сам с собой и, кажется, над чем-то зубоскалил... Когда я вошла, он оглядел меня с ног до головы и начал смеяться...
     - Он был очень пьян?
     - Да, но вел себя не как обычно... Он не угрожал... Не разыгрывал трагедию и не плакал... Вы меня понимаете?.. Вид у него был очень довольный, и я подумала, что он собирался сыграть с нами какую-то злую шутку...
     - Он что-нибудь говорил вам?
     - Прежде всего он крикнул: "А, это ты, моя старуха!". И с гордостью показал мне два чемодана.
     Мадам Планшон не сводила с Мегрэ глаз, а тот, в свою очередь, внимательно следил за малейшей реакцией на ее лице. Должно быть, она это заметила, но, казалось, вовсе не была смущена.
     - Это все?
     - Нет... Заплетающимся языком он добавил что-то вроде: "Ты можешь порыться в чемоданах и убедиться, что я не взял ничего твоего". Часть слов он проглатывал и говорил, похоже, скорее себе, чем мне...
     - Вы сказали, что у него был довольный вид?
     - Да, точно. Словно он хотел нам напакостить. Я спросила его: "Куда ты собрался?" Он сделал такой широкий жест, что чуть не упал. Я поинтересовалась: "Тебя ждет такси у дома?" Он еще раз насмешливо оглядел меня и ничего не ответил. Он уже взялся за чемоданы, но я потянула его за пальто и сказала: "Ты не можешь так уйти, мне нужен твой новый адрес, чтобы оформить развод..."
     - Что он вам ответил?
     - Точно не помню. Чуть позже я повторила его слова Роже: "Ты его получишь, красотка... И скорее, чем ты думаешь..."
     - О дочери он ничего не говорил?
     - Нет. Ни о чем он больше не говорил.
     - Он не зашел в спальню, чтобы поцеловать ее на прощание?
     - Мы бы это услышали. Ведь комната Изабеллы находится прямо над нашей спальней, и пол там скрипит.
     - Итак, с двумя чемоданами он пошел к двери... Они были тяжелыми?
     - Я их не взвешивала... Довольно тяжелые, но не слишком, так как он унес только одежду и туалетные принадлежности...
     - Вы проводили его до порога?
     - Нет.
     - Почему?
     - Он мог бы подумать, что я за ним слежу...
     - Вы не видели, как он пересек двор?
     - Нет, ставни были закрыты. Я только заперла за ним входную дверь на засов...
     - Вы не боялись, что он уедет на грузовике?
     - Я бы услышала, как он его заводит...
     - Но вы этого не слышали. А у дома не было такси?
     - Я ничего не видела, так как была слишком довольна, что он наконец-то покинул дом. Я побежала в спальню и, если хотите все знать, бросилась в объятия Роже, который все слышал через дверь...
     - Он ушел из дома в понедельник вечером, не так ли?
     - Да, в понедельник...
     Мегрэ же просил коллег из восемнадцатого округа установить за домом тайное наблюдение во вторник. Если верить Рене Планшон, ее мужа в то время здесь уже не было.
     - Вы не догадываетесь, куда бы он мог отправиться?
     Мегрэ вспомнил последние слова Планшона, сказанные ему в тот понедельник около шести часов вечера, когда он звонил из бистро на площади Аббес: "Благодарю вас..."
     В тот момент комиссару показалось, что в голосе Планшона звучала горечь с оттенком иронии. Причем Мегрэ почувствовал это так явственно, что, если бы знал, где тот находится, то тотчас же перезвонил бы ему.
     - У мужа есть родственники в Париже?
     - Ни в Париже, ни в другом месте... Я это хорошо знаю, потому что его мать была родом из той же деревни, что и я, - из Сен-Совер, в Вандее...
     Рене, очевидно, не знала, что Планшон приходил домой к Мегрэ и рассказал ему о своей личной драме. Однако ничего нового она не сообщила комиссару.
     - Вы думаете, он направился туда?
     - Зачем? Он едва помнит те места, так как ездил туда еще ребенком раза два или три со своей матерью. Из родственников там у него остались только кузены, да и те его уже забыли...
     - А друзья у него есть?
     - Когда он еще не превратился в пьяницу, он был застенчив и нелюдим до такой степени, что мне и сейчас не понятно, как он решился заговорить со мной...
     Мегрэ попробовал проверить, насколько Рене была искренней:
     - Где вы впервые встретились с ним?
     - Чуть ниже по этой улице, на танцплощадке "Бал приятелей". До этого я никогда туда не ходила. Я только что приехала в Париж и работала этом квартале... Мне нужно было бы воздержаться...
     - От чего?
     - Заводить знакомство с мужчиной, имеющим физический недостаток...
     - Разве уродство влияло на характер мужа?
     - Не знаю... Меня можно понять... Такие люди постоянно об этом думают, чувствуют, что отличаются от других... Поэтому они вбивают себе в голову, что все на них смотрят и насмехаются... Они все воспринимают по-другому, более ревнивы и озлобленны...
     - Он уже был озлобленным, когда вы выходили за него замуж?
     - Нет, вначале он не был таким...
     - Когда он изменился?
     - Я уже не помню... Он никого не желал видеть... Мы редко покидали дом... Жили здесь, как в заточении... Ему это нравилось... Он был счастлив...
     Она замолчала и поглядела на комиссара, как бы давая ему понять, что пора кончать этот разговор.
     - У вас есть еще вопросы?
     - Нет, пока все. Я хочу, чтобы вы меня предупредили, если получите какие-нибудь известия о муже... Вот номер моего телефона...
     Она взяла карточку, которую он ей протянул, и положила ее на стол.
     - Моя дочь вернется через несколько минут...
     - Она не удивилась отъезду отца?
     - Я сказала ей, что он отправился путешествовать...
     Мадам Планшон проводила Мегрэ до двери, и тому показалось, что вид у нее был озабоченный, что теперь уже она хотела задержать его и задать ему вопросы. Но какие?
     - До свидания, господин комиссар...
     Недовольный собой, он засунул руки в карманы и, подняв воротник пальто, спустился вниз по улице Толозе. По дороге ему встретилась маленькая девочка с тугими светлыми косичками. Мегрэ обернулся, чтобы посмотреть, как она войдет во двор.
     Ему очень хотелось задать вопросы и ей.

ГЛАВА V

     Жена Планшона не предложила ему снять пальто, и Мегрэ за время беседы буквально упрел в жарко натопленном доме. Теперь же, попав под мелкий леденящий дождь, он почувствовал озноб. Но простудился комиссар еще раньше, в воскресенье, когда они с женой гуляли по этому кварталу.
     Вместо того чтобы спуститься по улице Лепик и найти такси, Мегрэ решил повернуть налево, к площади Аббес. Ведь именно оттуда ему звонил в понедельник вечером Планшон, и это был их последний разговор.
     Еще больше, чем площадь Тертр, ставшая местом паломничества туристов, площадь Аббес с ее станцией метро, театром "Ателье", похожим на игрушку или декорацию, с ее кабачками и лавками напоминала комиссару подлинный народный Монмартр. Он вспомнил, что, когда впервые после прибытия в Париж посетил этот квартал, стояло холодное, но солнечное весеннее утро.
     Ему тогда даже почудилось, что перед ним одна из картин Утрильо.
     Толпа небогатых, живших поблизости, прохожих смахивала на толчею городского, скорее далее деревенского, рынка, поскольку все здесь знали друг друга.
     Комиссару было известно, что некоторые старожилы никогда в жизни не покидали пределы этого квартала. Здесь находились лавки, которые из поколения в поколение передавались от родителей детям.
     Мегрэ заглянул через окна в несколько близлежащих кафе и наконец заметил в одном из них небольшой современный кассовый аппарат. Звук такого аппарата он слышал в телефонной трубке, когда ему звонил Планшон.
     Внутри было тепло, приятно пахло кухней и хорошим вином. Десяток столиков были накрыты бумажными скатертями. Перед входом меню на грифельной доске указывало, что на обед здесь подавали сосиски с картофельным пюре.
     Два каменщика в рабочих спецовках уже расположились за одним из столиков в глубине зала. Хозяйка, одетая во все черное, сидела за кассой, а перед ней лежали блоки сигарет, коробки сигар и пачки лотерейных билетов.
     Официант в синем переднике, засучив рукава рубашки, обслуживал за стойкой клиентов, подавая вино и коктейли.
     Посетителей было немного, и все они разом посмотрели на вошедшего комиссара. Последовало длительное молчание, затем разговоры возобновились.
     - Грогу, - заказал Мегрэ.
     Разве не говорила ему жена, что голос у него простуженный? Наверное, скоро он совсем охрипнет.
     - С лимоном?
     - Да, пожалуйста...
     Налево от кухни, в глубине зала, Мегрэ заметил телефонную кабину с застекленной дверью.
     - Скажите, у вас бывает клиент с заячьей губой?
     Комиссар почувствовал, как напряглись рядом с ним посетители, даже те, кто стоял к нему спиной. Видимо, они догадались, что он из полиции.
     - С заячьей губой?.. - словно эхо повторил официант. Он поставил на оцинкованный прилавок стакан грога и принялся переливать вино из одной бутылки в другую.
     Он не решался отвечать, похоже, из чувства солидарности с клиентами.
     - Небольшого роста... Блондин с рыжеватым оттенком...
     - Что он натворил?
     Один из клиентов, похожий на коммивояжера, вмешался в разговор:
     - До чего ты наивен, Леон!.. Думаешь, комиссар Мегрэ так тебе и скажет...
     Раздался взрыв смеха. Присутствующие не только догадались, что он полицейский, но даже признали в нем комиссара.
     - Он пропал... - негромко произнес Мегрэ.
     - Попей пропал? - и Леон пояснил:
     - Мы так его назвали, потому что он очень похож на героя из мультфильмов...
     Официант поднес руку к губам, будто хотел разделить их на две части, и добавил:
     - Через дыру в губе ему можно запросто засунуть трубку...
     - Он ваш постоянный клиент?
     - Я бы этого не сказал. Мы ведь далее не знаем, кто он, хотя наверняка проживает в этом квартале... Но бывал здесь довольно часто, почти каждый вечер...
     - В понедельник он приходил?
     - Подождите... Сегодня четверг... Во вторник я ездил на похороны старой Нана... Она продавала газеты на углу площади... В понедельник...
     Да... Приходил...
     - Припоминаю, он еще попросил у меня жетон, чтобы позвонить по телефону, - вмешалась хозяйка, сидевшая за кассой.
     - Это было около шести часов?
     - Да, незадолго перед ужином...
     - Он что-нибудь вам рассказывал?
     - Он никогда ни с кем не говорил... В тот вечер стоял у стойки, приблизительно там, где вы сейчас находитесь, и заказал сначала коньяк... После этого застыл на месте, погруженный в свои, должно быть, невеселые мысли, так как вид у него был мрачный...
     - Много клиентов здесь было в понедельник?
     - Меньше, чем сегодня... По вечерам ресторан закрыт...
     Посетители играли тогда в белот за столиком слева. Сейчас там сидели два каменщика и ели жареные сосиски.
     Комиссар искренне им завидовал. Блюда, приготовленные в ресторанах, а особенно в небольших кафе, кажутся более вкусными, чем дома.
     - Сколько он выпил?
     - Три или четыре рюмки коньяка, точно не знаю... Ты не помнишь, Матильда?
     - Четыре...
     - Почти свою норму, - пояснил официант. - Обычно он оставался здесь долго... Часам к девяти-десяти иногда снова возвращался и был сильно навеселе... Видно, обходил все близлежащие бары...
     - Он с кем-нибудь беседовал?
     - Нет, этого я не замечал... Кто из вас с ним общался? - обратился официант к посетителям.
     Вновь отозвался мужчина, похожий на коммивояжера:
     - Один раз я попытался было заговорить с ним, но он сделал вид, будто меня не замечает... Правда, к тому времени он уже сильно набрался...
     - Он здесь не буянил?
     - На буяна он не похож... Наоборот, чем больше выпивал, тем смирнее становился... Могу поклясться, что видел, как, стоя в полном одиночестве за прилавком, он плакал...
     Мегрэ заказал еще грога.
     - Кто этот клиент? - поинтересовался в свою очередь официант.
     - Он владелец небольшой малярной мастерской на улице Толозе...
     - Я же говорил, что он живет в этом квартале... Думаете, он покончил с собой?
     Мегрэ об этом уже думал, особенно после того, как поговорил с Рене Планшон. Как выразился Жанвье - или это был Лапуэнт? - она скорее напоминала самку, чем женщину, причем самку, которая цепко держится за своего избранника, и, если возникнет необходимость, была готова решительно его защитить.
     Разговаривая с комиссаром, она не выглядела смущенной и ответила на все вопросы, а если иногда и колебалась, то потому, что не блистала умом и старалась лучше понять, что от нее хотят.
     Чем проще люди, тем более недоверчиво они все воспринимают, а мадам Планшон мало изменилась с тех пор, как переехала в Париж из своей родной деревни в Вандее.
     - Сколько с меня?
     Выходя на улицу, Мегрэ заметил, что все посетители снова смотрели на него. После его ухода они наверняка еще долго будут говорить о нем.
     Однако это его не волновало, он к этому уже привык.
     Мегрэ удалось быстро найти такси, и он поехал домой.
     Он без всякого аппетита жевал жаркое из телятины, а жена недоумевала, почему муж вдруг сказал ей:
     - Приготовь, пожалуйста, завтра жареные сосиски...
     К двум часам он вернулся на набережную Орфевр и, прежде чем подняться к себе в кабинет, зашел в отдел контроля за меблированными комнатами.
     - Мне нужно найти некоего Леонара Планшона, владельца малярной мастерской, тридцати двух лет, проживающего по улице Толозе... В понедельник поздно вечером он ушел с двумя чемоданами из дома и, должно быть, устроился в одном из отелей на Монмартре... Он - рыжеватый блондин, небольшого роста, у него заячья губа...
     По его заданию сотрудники этого отдела проверят регистрационные карточки в отелях и меблированных комнатах.
     Через несколько минут Мегрэ уже сидел в своем кабинете и раздумывал, какую выбрать трубку. Затем он вызвал Люка.
     - Поговори с шоферами такси... Выясни, не подсаживался ли к ним клиент с двумя чемоданами в понедельник около полуночи в районе улицы Лепик или площади Бланш...
     Он повторил приметы Планшона, напомнив о заячьей губе.
     - Пока ты еще не ушел, предупреди, на всякий случай, полицейские участки на всех вокзалах...
     Все шло, как обычно, но Мегрэ не очень надеялся, что поиски увенчаются успехом.
     - Ваш субботний клиент исчез?
     - Похоже на то...
     Занявшись другими текущими делами, Мегрэ почти целый час не думал о Планшоне. Затем он поднялся из-за стола, чтобы зажечь свет, так как начинало темнеть.
     Внезапно он решился зайти к начальнику полицейского управления.
     - Мне нужно поговорить с вами об истории, которая меня беспокоит...
     Рассказывая о визите к нему домой Планшона, комиссар чувствовал себя немного неловко: его доводы выглядели малоубедительными, и начальник мог подумать, что Мегрэ придавал этому делу слишком большое значение.
     - Вы не находите, что он просто сумасшедший?
     Начальник управления повидал немало таких типов. Проявляя хитрость и изобретательность, некоторым из них все же удавалось попасть к нему на прием. И как только они начинали излагать суть своег