ней казался неестественным, а  люди  жались  к
стенам, словно старались укрыться от какой-то таинственной опасности.
   Уже в пути Мегрэ пришла в голову новая идея,  и  он  попросил  остановить
машину у первого попавшегося бистро.
   - Мне надо позвонить. А заодно глотнем по рюмочке.
   - Я вам нужен?
   - Нет, а что такое?
   - Я предпочел бы подождать вас в  машине.  От  спиртного  у  меня  всегда
изжога.
   Это был небольшой бар для шоферов. В жарко натопленном  зале  воздух  был
сизый от дыма. Рядом с кухней висел телефон.
   - Отдел иностранцев?  Это  ты,  Робен?  Добрый  вечер,  старик.  Взгляни,
пожалуйста, есть ли в регистрационных книгах имена, которые  я  тебе  сейчас
назову.
   И он продиктовал по буквам фамилии Чинаглиа и Чичеро.
   Имен этих в книгах не  оказалось.  Чинаглиа  и  Чичеро  в  префектуру  не
заходили: видимо, они не собирались долго оставаться в Париже.
   Улица Акаций!
   Мегрэ казалось, что в этот день он был чрезмерно  великодушен:  пока  они
ехали в такси, он рассказал Лоньону о том, что он уже успел предпринять.
   - Вне всякого сомнения,  именно  Чарли  Чинаглиа  и  Чичеро  посетили  во
вторник вашу квартиру. Несомненно также, что они  действовали  в  сговоре  с
Ларнером, который достал им машину. А потом этот Ларнер и самолично явился к
вам. Видимо, он вынужден был это сделать потому, что те два типа не  говорят
по-французски.
   - Мне это тоже приходило в голову.
   - В первый раз они искали не документы, а человека, живого или  мертвого,
того самого, которого они выбросили из машины на улице  Флешье.  Вот  почему
они заглядывали под кровать и открывали стенные шкафы. Ничего не найдя,  они
решили выяснить, кто вы такой, где  вас  можно  увидеть,  и  послали  к  вам
Ларнера, а он уже рылся в ящиках.
   - Теперь они знают, что я работаю в полиции.
   - Это их не обрадовало. И то, что газеты молчат об этом  деле,  их  тоже,
вероятно, тревожит.
   - Вы не боитесь, что они смоются?
   - На  всякий  случай  я  предупредил  вокзалы,  аэродромы  и  полицию  на
шоссейных дорогах. Я дал их приметы. Вернее, в данный момент этим занимается
Жанвье.
   Несмотря на темноту, он уловил, что улыбка скользнула по  губам  Лоньона.
Нетрудно было догадаться о ходе его мыслей:
   "Вот почему все кричат о великом Мегрэ! Когда инспектору вроде меня нужно
как угорелому носиться по Парижу, чтобы собрать кое-какие  жалкие  сведения,
знаменитому комиссару достаточно позвонить в Вашингтон и дать задания целому
штату сотрудников оповестить вокзалы и полицию!"
   Браво, Лоньон! Мегрэ захотелось похлопать его по колену  и  сказать:  "Да
сними же ты маску, стань самим собой!" А может быть, Лоньон почувствовал  бы
себя несчастным, если б  лишился  прозвища  "горе-инспектор"?  Он  испытывал
настоящую потребность жаловаться, ворчать, чувствовать себя самым  невезучим
человеком на свете.
   Такси остановилось на узкой улице Акаций у ресторана Поччо, окна и  дверь
которого были задернуты занавесками в бело-красную клетку. Переступая порог,
Мегрэ почувствовал, как на него пахнуло  Нью-Йорком,  таким,  каким  он  его
увидел тогда благодаря Джимми Макдональду.  Ресторан  Поччо  походил  не  на
парижский ресторан, а на одно из тех заведений, которые можно найти почти на
любой улице вблизи Бродвея. Свет в зале был притушен, к этому полумраку надо
было привыкнуть; сперва  не  удавалось  разглядеть  ни  одного  предмета,  а
контуры лиц расплывались.
   Вдоль стойки из красного дерева стояли  высокие  табуреты,  а  на  полках
между бутылок красовались маленькие флажки  -  американские,  итальянские  и
французские. Радиоприемник был включен, но музыка звучала тихо.  Девять  или
десять столиков были покрыты скатертями в красную клетку, точь-в-точь  такую
же, как на занавесках, а  на  стенах,  обшитых  деревом,  висели  фотографии
боксеров и артистов, почти все с автографами.
   В этот час ресторан был еще почти пуст. У стойки  двое  мужчин  играли  в
кости с барменом. В глубине зала сидел молодой человек с девушкой,  они  ели
спагетти.
   Никто  не  бросился  навстречу  вошедшим;  правда,   все   присутствующие
проводили глазами эту странную пару - Мегрэ и худого, мрачного Лоньона, и на
мгновение в зале воцарилось напряженное молчание, словно кто-то шепнул, едва
они переступили порог: "Шухер, полиция!"
   Мегрэ задержался у дверей,  видимо  колеблясь,  не  устроиться  ли  им  у
стойки. Но потом, сняв пальто и шляпу,  все  же  решил  сесть  за  ближайший
столик. В зале вкусно пахло пряностями и чесноком. Игра возобновилась. Кости
снова ударили о стойку, но бармен при этом не спускал насмешливого взгляда с
новых клиентов.
   Ни слова не говоря, официант протянул меню.
   - Вы любите спагетти, Лоньон?
   - Я закажу то же, что и вы.
   - Что ж, тогда для начала две порции спагетти.
   - Вино?
   - Бутылку кьянти.
   Мегрэ скользил взглядом по фотографиям, висящим на стенах, и вдруг  встал
и подошел поближе, чтобы получше рассмотреть одну из них. Снимок, привлекший
его внимание, был, видимо, сделан несколько лет назад; на нем был  изображен
молодой боксер, в углу фотографии - дарственная  надпись  Поччо  и  подпись:
Чарли Чинаглиа.
   Бармен, по-прежнему  стоя  за  стойкой,  не  спускал  с  Мегрэ  глаз.  Не
переставая играть, он спросил:
   - Интересуетесь боксом?
   - Точнее, некоторыми боксерами. Вы - Поччо?
   - А вы - Мегрэ?
   Они обменялись этими репликами совершенно спокойно, как бы небрежно,  так
же как теннисисты перед началом матча для разминки перебрасываются мячами.
   Когда официант поставил на столик бутылку кьянти, Поччо сказал:
   - А я думал, вы пьете только пиво.
   Он был  небольшого  роста,  почти  лысый,  лишь  несколько  очень  черных
волосиков торчало на самой макушке. Глаза у него были большие и круглые, нос
- картошкой, похожий на нос Лоньона, рот тоже  большой  и  подвижный  -  рот
клоуна.  Со  своими  партнерами,  сидевшими  против  него  за  стойкой,   он
разговаривал по-итальянски. Оба они были одеты с чрезмерной изысканностью, и
Мегрэ без всякого сомнения нашел бы их имена в полицейском  архиве.  Младший
явно употреблял наркотики.
   - Лоньон, берите спагетти.
   - После вас, господин комиссар.
   Быть может, Лоньон и в самом деле никогда прежде не ел спагетти,  а  быть
может, он все это специально разыгрывал: он тщательно подражал  всем  жестам
Мегрэ с видом гостя, который из кожи вон лезет, чтобы понравиться хозяину.
   - Невкусно?
   - Да нет, что вы, вполне можно есть.
   - Хотите, я закажу что-нибудь другое?
   -  Ни  за  что!  Это  наверняка   очень   питательно.   Спагетти   упорно
соскальзывали с его вилки, и молодая женщина, сидевшая в  глубине  зала,  не
могла сдержать смеха. Кончив играть в кости, те, что стояли у стойки, пожали
руку Поччо  и,  бросив  взгляд  на  Мегрэ,  медленно,  подчеркнуто  медленно
двинулись к двери, словно специально демонстрируя, что им нечего  бояться  и
что совесть их чиста.
   - Поччо!
   - Да, господин комиссар!
   Поччо оказался еще меньше ростом, чем можно было предположить,  глядя  на
него через стойку. У него были на редкость короткие  ноги,  и  это  особенно
бросалось в глаза, потому что он носил чересчур широкие штаны.
   Он подошел к столику Мегрэ и Лоньона с дежурной  улыбкой  на  губах  и  с
белой салфеткой под мышкой.
   - Так вы, значит, любите итальянскую кухню?  Вместо  ответа  Мегрэ  снова
поглядел на фотографию боксера и спросил:
   - Вы давно видели Чарли?
   - Вы знаете Чарли? Вы были в Америке?
   - А вы?
   - Я? Я там прожил двадцать лет. В Сен-Луи, в Бруклине.
   - Когда Чарли приходил сюда с Биллом Ларнером в последний раз?
   Разговор этот шел совсем в американском духе, и Мегрэ заметил, что Лоньон
прислушивался к нему с некоторым изумлением.
   И в самом деле, подобные беседы во Франции происходят обычно  по-другому:
Поччо вел себя совсем не так, как этого можно было ожидать от хозяина весьма
подозрительного  заведения,  когда  его  допрашивает  полицейский  комиссар.
Держался он крайне непринужденно, уверенно,  а  его  большие  круглые  глаза
искрились насмешкой. Скорчив комичную гримасу, он почесал себе затылок.
   - Выходит, вы и  Билла  знаете?  Неженку  Билла,  да?  Очень  симпатичный
парень.
   - Один из ваших завсегдатаев?
   - Вы полагаете? Поччо подсел к ним.
   - Анжелино, принеси стакан. И он налил себе кьянти.
   - Не волнуйтесь, вином угощаю я. Обедом, впрочем, тоже. Не каждый же день
мне выпадает честь принимать комиссара Мегрэ.
   - А вы весельчак, Поччо!
   - Мне всегда весело. Не то что вашему другу. Он, видно, потерял жену?.. -
И Поччо поглядел на Лоньона с наигранным сочувствием. - Анжелино! Ты  подашь
этим господам эскалопы по-флорентийски. Скажи Джиовани, чтобы он  приготовил
их, как для меня. Вы любите эскалопы по-флорентийски, комиссар?
   - Позавчера я видел Чарли Чинаглиа.
   - Вы только что прилетели из Нью-Йорка?
   - Чарли в Париже!
   - Серьезно? Ну что за народ! Десять лет назад он звал  меня  только  "мой
Поччо", он дня без  меня  не  мог  прожить.  Впрочем,  если  мне  память  не
изменяет, он называл меня "папа Поччо". А теперь  выясняется,  что  Чарли  в
Париже, а ко мне и носа не кажет!
   - И Билл Ларнер тоже вас забыл? И Тони Чичеро?
   - Повторите, пожалуйста, последнее имя. Поччо даже не пытался скрыть, что
ломает комедию. Он  откровенно  кривлялся,  словно  клоун  на  манеже.  Лишь
внимательно приглядевшись, можно было заметить, что, несмотря на все  ужимки
и шуточки, взгляд его оставался жестким и тревожным.
   - Странно. Я знавал немало разных Тони, но  вот  Тони  Чичеро  что-то  не
припомню.
   - Он из Сен-Луи.
   - А вы были в Сен-Луи? В этом городе я получил американское  гражданство.
Ведь я - гражданин Соединенных Штатов.
   - Но сейчас вы живете во Франции. И  французское  правительство  может  в
один прекрасный день лишить вас лицензии на содержание ресторана.
   - Почему? Разве я нарушил санитарные нормы? Драк у меня тоже не бывает  -
можете справиться у комиссара нашего района. Господин  комиссар  -  вы  его,
наверное, знаете - посещает иногда  мой  скромный  ресторан,  для  меня  это
большая честь... В эти часы у  меня  всегда  мало  народу  -  моя  клиентура
приходит позже... Ну как, по вкусу ли вам наши эскалопы?
   - У вас есть телефон?
   - Конечно! Кабина  вон  там,  в  глубине  зала,  дверь  налево,  рядом  с
туалетом.
   Мегрэ встал, направился к телефону, плотно закрыл за собой дверь,  набрал
номер Сыскной полиции и шепотом произнес:
   - Жанвье? Я у Поччо, это ресторан  на  улице  Акаций.  Предупреди  службу
подслушивания, чтобы на весь вечер подключились к этому телефону. Времени  у
тебя достаточно - ничего интересного раньше чем через полчаса не произойдет.
Пусть записывают все разговоры, особенно если будет произнесено хоть одно из
трех имен, которые я тебе сейчас назову.
   И он по буквам продиктовал имена Чинаглиа, Чичеро и Билла Ларнера.
   - Ничего нового?
   - Ничего. Просматриваю регистрационные карточки гостиниц.
   Когда Мегрэ вернулся в зал, он увидел, что Поччо пытается, правда тщетно,
вызвать улыбку на лице Лоньона.
   - Значит, выходит, вы пришли ко  мне  не  ради  моей  итальянской  кухни,
комиссар?
   - Послушайте, Поччо, Чарли и Чичеро уже  две  недели  в  Париже,  вы  это
знаете не хуже меня. С Ларнером они встретились, скорее всего, у вас.
   - Чичеро я не  знаю,  но  что  до  Чарли,  то  он,  должно  быть,  сильно
изменился, раз я его не узнал.
   - Ясно. По некоторым причинам мне хотелось поговорить с этими господами с
глазу на глаз.
   - Со всеми тремя?
   - Речь идет о серьезном деле. Об убийстве. Поччо комично перекрестился.
   - Вы меня поняли? Ведь мы не в Америке, где так трудно собрать улики.
   - Вы меня огорчаете, комиссар. Честно говоря, я от вас такого не  ожидал.
- И добавил, поднимая свой стакан: - За ваше здоровье! Я очень  рад  с  вами
познакомиться! Я много слышал о вас, как, впрочем, и все. И я говорил  себе:
"Этот человек знает жизнь, все видит насквозь". А  вы  приходите  ко  мне  и
обращаетесь со мной так, словно вам невдомек, что Поччо  никогда  никому  не
причинил ни малейшего зла. Вы расспрашиваете меня о каком-то  давно  забытом
боксере, которого я н? видел десять, а то и пятнадцать лет,  и  думаете  обо
мне бог весть что...
   - Стоп! Сегодня я больше не намерен обсуждать  с  вами  все  это.  Я  вас
предупредил: речь идет о мокром деле.
   - Странно, в газетах об этом ничего не было. Кого убили?
   - Это не имеет значения. Но если Чарли и Чичеро в  самом  деле  приходили
сюда или если вы имеете хоть самое смутное  представление  о  том,  где  они
находятся, то - обещаю вам - вас будут судить как соучастника преступления.
   Поччо печально покачал головой:
   - Нехорошо так со мной поступать!
   - Они приходили сюда, да или нет?
   - Когда, по-вашему, они могли сюда прийти?
   - Еще раз спрашиваю: они здесь были?
   - Здесь бывает столько народу, господин комиссар! По вечерам у  меня  все
столики заняты, часто даже  на  улице  стоит  очередь.  Разве  я  могу  всех
заметить?
   - Они сюда приходили?
   - Знаете что! Хотите убедиться, что Поччо верный человек? Я  вам  обещаю:
как только кто-либо из них появится у  меня,  я  вам  тут  же  позвоню!  Это
по-честному. Опишите мне Чичеро.
   - Не имеет смысла.
   - Тогда как же, по-вашему, мне  его  опознать?  Разве  я  могу  проверять
паспорта своих клиентов! Сами подумайте! Я женат, господин комиссар, у  меня
дети. Я всегда уважаю законы страны, в которой живу.  Могу  вам  сказать:  я
подал прошение на получение французского гражданства.
   - После того как получили американское?
   - Это было ошибкой: мне не нравится тамошний климат. Я  уверен,  что  ваш
спутник меня лучше поймет.
   Он посмотрел на Лоньона в упор, с жестокой насмешкой,  и  тот,  не  зная,
куда отвести глаза, громко высморкался.
   - Официант! - крикнул Мегрэ.
   - Я вам уже сказал, что вы - мой гость.
   - Сожалею, но я не могу этого принять.
   - Ваш отказ я буду рассматривать как личное оскорбление.
   - Как вам угодно. Официант, принесите счет!
   В сущности, Мегрэ только делал вид, что сердится. Поччо  был  не  робкого
десятка, и это импонировало Мегрэ. Нравилось ему и  то,  что  он  занимается
парнями, которые оказались не по зубам американской полиции. Что и говорить,
железные ребята, - такие ведут игру до конца.  Разве  Макдональд  не  сказал
ему, что Чинаглиа - убийца? Он уже  предвкушал  радость,  которую  испытает,
когда позвонит через несколько дней в Вашингтон и  скажет  небрежным  тоном:
"Алло! Джимми!.. Мне удалось их взять". Но пока что Мегрэ понятия  не  имел,
кем же был тот человек, которого выбросили на улице Флешье,  чуть  ли  не  к
ногам инспектора Лоньона. Он не знал даже, умер ли этот незнакомец.  Что  же
касается второй машины, той, что подобрала труп или раненого, то про нее  уж
решительно ничего не было известно.
   Видимо, во всей этой истории действовали две враждующие группы.  В  одну,
судя по всему, входили Чарли Чинаглиа, Тони Чичеро и Ларнер.
   Но кто сидел во второй машине? Почему эти люди пошли на такое рискованное
дело? Если тот человек и в самом деле  был  мертв,  то  что  они  сделали  с
трупом?
   Если же он был жив, то где ему оказали первую помощь?
   Это дело пока напоминало уравнение с  двумя  неизвестными  -  такие  дела
попадаются очень редко. Видимо. американцы прибыли из-за  океана  для  того,
чтобы свести с кем-то какие-то счеты, о которых французской  полиции  ничего
не известно.
   Единственной опорной точкой является сейчас  ресторан  Поччо.  Там  сразу
окунаешься в  атмосферу  нью-йоркского  кабачка.  И  это  в  двух  шагах  от
Триумфальной Арки!
   - Надеюсь, настанет  день,  когда  я  с  вами  рассчитаюсь,  -  пробурчал
итальянец, когда Мегрэ, заплатив по счету, встал и собрался уходить.
   - Что вы хотите этим сказать?
   - Я хочу сказать, комиссар, что настанет день, а я в этом убежден,  когда
вы разрешите угостить вас обедом и не станете  обижать  меня,  как  сегодня,
вытаскивая свои бумажник.
   Его большой рот растянулся в улыбке, но глаза не улыбались.  Он  проводил
Мегрэ и Лоньона  до  дверей  и  не  отказал  себе  в  удовольствии  дружески
похлопать Лоньона по плечу.
   - Вызвать вам такси?
   - Не стоит.
   - Правда, дождь перестал. Что ж, прощайте, комиссар. Надеюсь, ваш спутник
сумеет пережить потерю жены.
   Наконец дверь захлопнулась, и  Мегрэ  с  Лоньоном  медленно  пошли  вдоль
тротуара. Лоньон молчал. Быть может, в глубине  души  он  радовался,  что  с
Мегрэ обошлись как с новичком.
   - Я велел записывать все его разговоры по телефону,  -  сказал  комиссар,
когда они уже подходили к перекрестку.
   - Я это понял.
   Мегрэ нахмурил брови. Если эта мысль пришла в голову даже Лоньону,  когда
Мегрэ вдруг спешно отправился звонить,  то  такой  человек,  как  Поччо,  уж
наверняка догадался, в чем дело.
   - В таком случае он не будет пользоваться  телефоном.  Скорее  всего,  он
пошлет записку.
   Улица была пустынной. Гараж напротив уже был  закрыт.  Асфальт  на  авеню
Мак-Магон еще блестел от Дождя,  у  тротуара  такси  поджидало  клиентов,  и
только вдалеке, у следующего перекрестка, можно было с трудом различить  три
расплывчатых силуэта.
   - Думаю, что вам, Лоньон, следует остаться здесь и следить за рестораном.
Вы мало спали эти дни, я скоро пришлю кого-нибудь вас подменить.
   - Всю эту неделю я дежурю по ночам.
   - Но при этом вы должны были бы отсыпаться днем, а вам это не удавалось.
   - Это не имеет значения.
   Ну что за несносный тип!  Мегрэ  был  вынужден  проявлять  с  ним  чудеса
терпения, чего он никогда не стал бы делать  с  Жанвье,  Люка  или  с  любым
другим своим сотрудником.
   - Как только придет подменяющий вас инспектор,  вы  отправитесь  домой  и
немедленно ляжете спать.
   - Это приказ?
   - Да, приказ. Если вам почему-либо придется отсюда уйти, прежде  чем  вас
подменят, обязательно позвоните мне.
   - Хорошо, господин комиссар.
   Мегрэ расстался с ним на углу улицы, быстрым  шагом  направился  к  авеню
Терн, зашел там в первое попавшееся бистро, взял с прилавка жетон и  заперся
в кабине телефона-автомата.
   - Жанвье? Ничего нового? Служба подслушивания ничего не сообщала?  Кто  с
тобой дежурит? Торанс? Скажи ему, чтобы он взял  такси  и  поехал  на  улицу
Акаций. Там стоит Лоньон, его надо подменить. Лоньон объяснит, в чем дело.
   Потом он сел в такси и поехал домой.
   - Да, тебе звонила мадам Лоньон, - сказала ему жена.
   - А что такое?
   Мегрэ налил себе рюмочку сливянки.
   - Она не знает, где ее муж, и волнуется за него. Она уверяет,  что  когда
Лоньон уходил из дому, он был явно не в себе.
   Мегрэ пожал плечами и взял было телефонную трубку, но вовремя  сдержался.
Хватит на сегодня! Он лег, спокойно проспал всю ночь и  проснулся  утром  от
запаха кофе. Но пока он умывался и брился, он почему-то все  время  думал  о
Лоньоне.
   Когда Мегрэ в девять утра пришел в префектуру, Люка  уже  сменил  Жанвье,
который пошел спать.
   - Есть сведения от Торанса?
   - Он звонил вчера вечером, часов в десять. Передал, что не застал Лоньона
на улице Акаций.
   - Где он?
   - Кто? Торанс? Все там же. Он только что звонил и спрашивал, надо ли  ему
там оставаться. Я велел ему позвонить еще раз через несколько минут.
   Мегрэ попросил, чтобы его соединили с квартирой Лоньона.
   - Это говорит комиссар Мегрэ.
   - Вы не знаете, где мой муж? Я всю ночь не сомкнула глаз...
   - Он не приходил домой?
   - Как? Вы не знаете, где он?
   - А вы?
   Что за глупый вопрос! Надо  было  немедленно  успокоить  госпожу  Лоньон,
сказать ей хоть что-нибудь.
   С того времени, как Мегрэ простился с Лоньоном на углу улицы Акаций, и до
того момента, как туда приехал Торанс, прошло не больше получаса, и  за  это
время Лоньон исчез.  Он  никому  не  позвонил  и  вообще  не  подал  никаких
признаков жизни.
   - Признайтесь, г