- Совсем нет! Но, как я вам уже сказал,  нужно,  чтобы  виновный  или
виновные сочли себя вне опасности.
   Поскольку виновный уже найден...
   На этот раз комиссар с рыжими усами подскочил на стуле.
   - Что вы хотите сказать?  Вы  же  не  собираетесь  внушить  мне,  что
Графопулос сам проломил себе череп дубинкой, потом  заперся  в  плетеный
сундук, чтобы оказаться в зоологическом саду?
   Крупные глаза Мегрэ смотрели по-детски наивно.
   - Кто знает! - И, набивая трубку, он добавил:
   - Пора вам отвести меня в тюрьму. А перед тем нам стоит  договориться
по некоторым пунктам. Вы не запишете?
   Он держался очень просто. В тоне его было даже какое-то  смирение.  А
все-таки, не подавая виду, он намечал эффективное направление следствия.
   - Я слушаю...
   - 1.  Понедельник.  Графопулос  просит  покровительства  у  парижской
полиции.
   2. Вторник. Он пытается избавиться от инспектора,  которому  поручено
его охранять.
   3. Среда. Он берет билет до Лондона, потом покупает билет до  Берлина
и выходит из поезда здесь, в Льеже.
   4. По-видимому, он впервые в этом  городе  и  вечером  оказывается  в
"Веселой мельнице", где не делает ничего особенного.
   5. В тот момент, когда я выхожу оттуда вместе с танцовщицей, в кабаре
остаются четверо: Шабо и Дельфос, спрятавшиеся на  лестнице,  ведущей  в
подвал, хозяин и Виктор в зале.
   6. Когда я возвращаюсь, хозяин и Виктор уходят и запирают двери. Шабо
и Дельфос, по их словам, остаются на лестнице.
   7. Молодые люди утверждают, что они вышли из подвала  через  четверть
часа после закрытия кабачка и что  в  этот  момент  Графопулос  был  уже
мертв.
   8. Если это верно, то  преступление  могло  быть  совершено,  пока  я
провожал танцовщицу. В этом случае виновными были бы Женаро и Виктор.
   9. Если это не так, то  преступление  могло  быть  совершено  в  этот
момент Дельфосом и Шабо.
   10. Может быть, Шабо лжет, и тогда нет  никаких  доказательств  того,
что драма произошла в "Веселой мельнице".
   11. Убийца  мог  сам  перенести  тело,  но  возможно,  что  это  было
осуществлено и кем-нибудь другим.
   12. На следующий  день  у  Адели  был  обнаружен  портсигар,  но  она
утверждает, что получила его от Дельфоса.
   13.  Свидетельства  Женаро,  танцовщицы   и   Виктора   совпадают   и
противоречат показаниям Жана Шабо.
   Мегрэ замолчал, несколько раз затянулся, а  его  собеседник  тревожно
посмотрел на него.
   - Неслыханно! - прошептал он.
   - Что неслыханно?
   - Сложность этого дела, если в него вдуматься.
   Мегрэ встал.
   - Пойдем спать! В тюрьме Сен-Леонар хорошие постели?
   - Да, ведь вы желаете быть там...
   - Кстати, я хотел бы, чтобы  меня  поместили  в  камеру,  соседнюю  с
камерой этого мальчишки. Завтра я, конечно, попрошу вас  свести  меня  с
ним.
   - Может быть, привести и его друга Дельфоса?
   - Это не имеет значения.
   - Вы думаете, что они решительно тут ни при чем?
   Судья и слышать не хочет о том, чтобы их отпустили.
   А все-таки мне придется сказать ему правду насчет вас...
   - Как можно позже, ладно? А что происходит вокруг?
   - Конечно же журналисты! Мне придется дать  им  объяснения.  Как  мне
назвать вас?
   -  Никакого  имени!  Незнакомец!  У  меня   не   обнаружили   никаких
документов...
   Комиссар Дельвинь до сих  пор  не  совсем  успокоился.  Он  продолжал
украдкой наблюдать за Мегрэ с тревогой, смешанной с восхищением.
   - Ничего не понимаю!
   - Я тоже!
   - Можно подумать, что Графопулос приехал  в  Льеж  только  для  того,
чтобы его убили. Кстати, мне давно пора сообщить  его  семье.  Завтра  с
утра пойду к греческому консулу.
   Мегрэ взял свою мягкую шляпу. Он был готов идти.
   - Не обращайтесь со  мной  слишком  почтительно  при  журналистах,  -
напомнил он.
   Дельвинь открыл дверь. В большом инспекторском кабинете  они  увидели
полдюжины репортеров, окруживших человека, которого комиссар узнал.
   Это был управляющий отелем "Модерн", он уже приходил  сюда  днем.  Он
пылко говорил  с  журналистами,  которые  записывали  его  слова.  Вдруг
обернулся, заметил Мегрэ и, густо покраснев от волнения, указал на  него
пальцем.
   - Это он! Нет сомнения!
   - Я знаю! Он только что признался в  том,  что  остановился  в  вашем
отеле.
   - А также в том, что взял сундук?
   Месье Дельвинь ничего не понял.
   - Какой сундук?
   Плетеный сундук, черт возьми! С такими слугами, которые у меня сейчас
работают, я бы мог долго не заметить его исчезновения.
   - В чем дело, объясните!
   - Ну так вот! На каждом этаже гостиницы, в коридоре,  стоит  плетеный
сундук для грязного белья. Как раз сейчас приехали  из  прачечной,  и  я
заметил, что одного сундука не хватает: на четвертом этаже. Я спросил  у
горничной. По ее словам, она подумала, что его взяли в  починку,  потому
что крышка там плохо закрывалась...
   - А белье?
   - Вот это-то самое странное! Белье, которое в нем было, обнаружено  в
сундуке третьего этажа.
   - Вы уверены, что труп перенесли именно в вашем сундуке?
   - Я только что был в морге, мне его показали.
   Он тяжело дышал, не в силах себе представить,  что  эта  история  так
близко его касается.
   Но все-таки больше всех был взволнован комиссар Дельвинь, он даже  не
смел повернуться к Мегрэ. Он забыл о присутствии журналистов и о том,  о
чем они с ним договорились.
   - Что вы на это скажете?
   - Ничего не скажу, - невозмутимо ответил Мегрэ.
   - Заметьте, - продолжал управляющий отелем "Модерн", - ведь он  легко
мог незаметно вынести сундук из гостиницы. Чтобы войти туда ночью, нужно
позвонить, и швейцар управляет дверью, не вставая с  постели.  Но  чтобы
выйти, достаточно повернуть ручку двери.
   Один из журналистов, у которого были способности к рисованию,  сделал
быстрый набросок с Мегрэ: он изобразил его с отвисшими щеками и с отнюдь
не внушающим доверия лицом.
   Месье Дельвинь провел рукой по волосам, пробормотав:
   - Вернитесь на минутку в мой кабинет, ладно?
   Он не знал, на чем остановить взгляд. Какой-то репортер спросил его:
   - Он признался?
   - Оставьте меня в покое!
   А Мегрэ спокойно сказал:
   - Предупреждаю вас,  что  я  больше  не  буду  отвечать  ни  на  один
вопрос...
   - Жирар! Скажите, чтобы подали машину!
   - А мне не надо подписать мое заявление? - спросил управляющий.
   - Сейчас...
   Царил беспорядок. Только Мегрэ невозмутимо  курил  трубку,  оглядывая
присутствующих одного за другим.
   - Наручники? - спросил Жирар, возвращаясь в зал.
   - Да... Нет... Проходите сюда, вы!..
   Ему не терпелось поскорее очутиться в машине наедине с комиссаром.
   Когда они ехали по безлюдным улицам, он почти умоляюще спросил:
   - Что все это значит?
   - Что?
   - Да эта история с  сундуком.  В  общем,  управляющий  обвиняет  вас,
намекая на то, что вы унесли из гостиницы  плетеный  сундук.  Сундук,  в
котором нашли труп!
   - Да, по-видимому, он намекал на это.
   Это  слово  "намекал"  звучало  откровенной  иронией   после   пылких
утверждений управляющего.
   - Это правда?
   Вместо ответа Мегрэ стал рассуждать.
   - Короче, сундук могли унести только или Графопулос, или я. Если  его
унес Графопулос, то согласитесь, что это удивительно!  Человек,  который
несет куда-то свой собственный гроб!..
   - Простите меня... Но сейчас, когда вы объявили мне, кто вы такой,  я
не подумал потребовать у вас... гм!.. доказательства.
   Мегрэ стал рыться  у  себя  в  карманах.  Скоро  он  протянул  своему
собеседнику значок, удостоверяющий его Должность комиссара.
   - Да... Прошу прощения... Эта история с сундуком...
   И, вдруг осмелев благодаря темноте, царившей в машине, он добавил:
   - А вы знаете, даже если бы вы мне ничего не сказали, я вынужден  был
бы арестовать вас после недвусмысленного заявления этого человека.
   - Разумеется!
   - Вы ожидали этого обвинения?
   - Я?.. Нет!
   - И вы думаете, что Графопулос сам унес сундук?
   - Пока я еще ничего не думаю!
   Месье  Дельвинь  забился  в  угол   и   замолчал,   раздраженный,   с
раскрасневшимися  щеками.  Когда  они  приехали  в  тюрьму,  он   быстро
приступил к формальностям,  требующимся  при  заключении  арестованного,
избегая смотреть Мегрэ в лицо.
   На прощание он сказал только:
   - Надзиратель вас отведет...
   Впрочем, он тут  же  раскаялся  в  этом.  Выйдя  на  улицу,  он  стал
сомневаться, не слишком ли сухо обошелся со своим коллегой.
   "Он сам просил меня обращаться с ним построже!
   Да, но не наедине! А кроме того, это было до  заявления  управляющего
отелем "Модерн". Он думает, что если он из  Парижа,  так  ему  дозволено
смеяться над Дельвинем?
   В таком случае, так ему и надо".
   Жирар ждал его  в  кабинете,  где  он  читал  записи,  продиктованные
комиссаром Мегрэ.
   - Дело продвигается! - с удовлетворением сказал  он,  когда  появился
его начальник.
   - А! Это только кажется, что дело продвигается!
   Он сказал это таким тоном, что Жирар вытаращил глаза.
   - Но... этот арест... и сундук, который...
   - Сундук, который... Ты еще  говоришь  об  этом  сундуке,  который...
соедини меня с телеграфом...
   И когда это было выполнено, он продиктовал следующую телеграмму:
   "Уголовная полиция. Париж.
   Просьба срочно выслать подробное описание внешности и, если возможно,
отпечатки пальцев комиссара Мегрэ.
   Сыскная полиция, Льеж".
   - Что это значит? - осмелился спросить Жирар.
   Тут уж ему не поздоровилось. Комиссар Дельвинь свирепо  посмотрел  на
него.
   - Это ничего не значит, слышишь? Это значит,  что  мне  надоели  твои
дурацкие вопросы!.. Это значит, я хочу, чтобы меня оставили  в  покое!..
Это значит...
   И заметив, что гнев его смешон, он вдруг закончил одним словом:
   - Дерьмо!
   Потом он заперся в своем  кабинете  наедине  с  тринадцатью  пунктами
комиссара Мегрэ.
 
Глава 8 
 
"У ЖАННЫ" 
 
   - Прекрати! - сказала толстая женщина,  -  шаловливо  смеясь.  -  Нас
увидят...
   Она  встала,  подошла  к  окну,  закрытому  сетчатой  занавеской,   и
спросила:
   - Ты ждешь поезда на Брюссель?
   Это происходило в маленьком кафе за вокзалом  Гийемен.  В  помещении,
довольно просторном, было чисто, светлые плитки пола  вымыты,  не  жалея
воды, столы тщательно отлакированы.
   - Садись сюда! - прошептал мужчина, перед которым на  столике  стояла
кружка пива.
   - А ты будешь спокойно себя вести?
   И женщина села, взяла его руку, которую он  опустил  на  банкетку,  и
положила ее на стол.
   - Ты коммивояжер?
   - Почему ты так решила?
   - Так... Сама не знаю... Нет! Если ты  не  успокоишься,  я  выйду  на
порог... Лучше скажи мне, что ты будешь пить? Пиво? Я выпью тоже.
   Может быть, в этом кафе было  что-то  подозрительное  как  раз  из-за
царившей в нем чистоты, оно было больше похоже на частный  дом,  чем  на
публичное заведение.
   Прилавок был крошечный, без насоса для пива, а за ним на полке стояло
не больше двадцати стаканов. На столе у окна лежало  какое-то  шитье,  в
другом месте стояла корзинка с зелеными бобами, которые начали чистить.
   Все было аккуратно. Пахло супом, а не спиртным.
   У того, кто входил сюда, создавалось впечатление, что он вторгается в
частную жизнь.
   Во внешности женщины, которой могло  быть  лет  тридцать  пять,  было
одновременно что-то аппетитное, добропорядочное и материнское.
   Она беспрестанно отталкивала руку  робкого  клиента,  который  каждую
минуту клал ее к ней на колени.
   - Тогда, значит, ты занимаешься продуктами?
   Вдруг она навострила уши. Из  зала  на  второй  этаж  вела  лестница.
Наверху послышался шум, как будто кто-то вставал с постели.
   - Извини, минутку!
   Она поднялась, прислушалась, потом вышла в коридор.
   - Месье Анри!..
   Когда она вернулась к клиенту, он был встревожен, рассеян, тем  более
что какой-то человек  без  пиджака,  без  воротничка  вышел  из  заднего
помещения и стал бесшумно подниматься по лестнице.  Клиенту  были  видны
только его ноги, потом он исчез.
   - Что случилось?
   - Ничего... Этот молодой человек вчера вечером так напился,  что  его
пришлось уложить наверху...
   - А... Месье Анри... это ваш муж?
   Она засмеялась, от чего затряслась ее мягкая, пышная грудь.
   - Это хозяин... Я только официантка... Прекратите...
   Ведь нас увидят...
   - А все-таки... я хотел бы...
   - Что?
   Клиент густо покраснел. Он не знал, что может и чего  не  может  себе
позволить,  и  блестящими  глазами  смотрел  на  свою  полную  и  свежую
собеседницу.
   - Нельзя нам ненадолго остаться наедине? - прошептал он.
   Ты с ума сошел?.. Зачем?.. Здесь ведь приличный дом...
   Она замолчала. Снова прислушалась.  Наверху  начался  какой-то  спор.
Месье Анри отвечал спокойно и сухо кому-то, кто в чем-то агрессивно  его
упрекал.
   -  Настоящий  мальчишка...  -  объясняла  полная  женщина.  -  Просто
смотреть жалко!.. Ему нет еще и двадцати лет, а он уже  напивается...  И
при этом он угощал всех, строил из себя богача  и  куча  каких-то  типов
этим пользовалась...
   Наверху открылась дверь... Голоса стали слышны яснее.
   - Говорю вам, у меня были сотни франков в карманах! - визжал юноша. -
У меня их украли!.. Верните мне мои деньги.
   - Тише! Тише! Здесь нет воров! Если бы вы не напились как свинья...
   - Это вы меня напоили...
   - Если я даю людям выпить, то  считаю  их  достаточно  умными,  чтобы
следить за своими бумажниками...
   И вот еще что! Я должен был бы  вас  арестовать...  Вы  пошли  искать
девок на тротуаре под тем предлогом, что официантка была недостаточно  с
вами любезна... И требовали комнату... И еще Бог знает что...
   - Верните мне мои деньги...
   - У меня нет ваших денег, и если вы будете дальше шуметь, я пошлю  за
полицией...
   Месье Анри совершенно не волновался. Волновался молодой  человек.  Он
спускался по лестнице, не переставая спорить.
   Рене - а это был именно он - осунулся, под глазами у него были темные
круги, углы губ опустились.
   - Вы все тут воры!
   - Ну-ка, повторите...
   Месье Анри бегом спустился на несколько ступеней и схватил  парня  за
шиворот.
   Скандал грозил превратиться в драму. Мальчишка  с  ревом  вытащил  из
кармана револьвер.
   - Пустите меня, или я...
   Коммивояжер прижался к банкетке и от страха вцепился в руку  женщины,
которая хотела броситься на помощь хозяину.
   Но это было лишним. Месье Анри  как  человек,  привыкший  к  стычкам,
нанес резкий удар в плечо своего противника, и револьвер  выпал  из  рук
мальчишки.
   - Открой дверь!.. - приказал он женщине, все-таки тяжело дыша.
   И когда она это сделала, он так сильно  толкнул  мальчишку,  что  тот
покатился на середину тротуара. Потом поднял револьвер и  бросил  в  его
сторону.
   - Эти сопляки приходят к вам в дом и  еще  ругают  хозяев!  Вчера  он
строил из себя богача и показывал свои деньги каждому встречному...
   Он пригладил волосы, бросил взгляд на дверь и увидел  полицейского  в
форме.
   - Вы можете засвидетельствовать, что он мне  угрожал?  -  сказал  он,
указывая на смущенного клиента. - Впрочем, полиция знает этот дом...
   Рене Дельфос стоял на тротуаре в запачканной одежде, стучал зубами от
бешенства и отвечал полицейскому, сам не понимая, что он плетет.
   - Вы говорите, что вас обокрали? Во-первых, кто  вы  такой?  Покажите
ваши документы... И кому принадлежит это оружие?
   Собралось несколько человек. Люди высовывались из окон трамвая.
   - Хватит! Следуйте за мной в полицию...
 
*** 
 
   Когда они пришли туда, Дельфоса охватило такое бешенство, что он стал
пинать полицейского ногами.
   На допросе Дельфос прежде всего заявил комиссару, что  он  француз  и
только вчера приехал в Льеж.
   - В этом кафе меня напоили и украли у меня все мои деньги...
   Один из полицейских, сидевших в углу, наблюдал за ним. Он  подошел  к
комиссару и что-то тихо ему сказал.
   Тот с удовлетворением улыбнулся.
   - А не зовут ли вас Рене Дельфосом?
   - Это вас не касается...
   Редко  приходилось  видеть  такого  взбешенного  человека.  Лицо  его
перекосилось, рот искривился.
   - А деньги, которые у вас взяли, не были ли это деньги, украденные  у
некоей танцовщицы?
   - Это не правда!
   - Тихо! Тихо! Будете объясняться в сыскной  полиции!  Надо  позвонить
комиссару Дельвиню и спросить его, что нам делать с этим субчиком...
   -  Я  хочу  есть!  -  проворчал  Дельфос  все  с  тем  же  выражением
рассерженного ребенка.
   Полицейский пожал плечами.
   - Вы не имеете права морить меня голодом... Я буду жаловаться... я...
   - Пойди купи ему сандвич, тут, рядом...
   Дельфос откусил два раза и с отвращением бросил остальное на пол.
   - Алло!.. Да. Он здесь... Вам его приведут сейчас же...
   Нет... Ничего...
   В машине, сидя  между  двумя  полицейскими,  Дельфос  сначала  злобно
молчал. Потом, хотя у него не спрашивали, пробормотал:
   - А все-таки убил не я... Это Шабо...
   Его спутники не обратили внимания на эти слова.
   - Мой отец будет жаловаться губернатору, он с ним дружит... Я  ничего
не сделал!.. У меня украли бумажник,  и  сегодня,  в  двенадцать  часов,
хозяин кафе хотел выгнать меня без гроша в кармане...
   - Ведь это ваш револьвер?
   - Это его револьвер... Он угрожал мне, что  выстрелит,  если  я  буду
шуметь... Спросите у клиента, который при этом присутствовал.
   Когда они входили в  помещение  сыскной  полиции,  Дельфос  попытался
принять важный вид уверенного в себе человека.
   - А, это тот жулик!.. - сказал  один  из  инспекторов,  пожимая  руки
своих коллег и оглядывая Дельфоса  с  головы  до  ног.  -  Сейчас  скажу
начальнику...
   Минуту спустя он вернулся, бросил:
   - Пусть подождет!..
   На лице молодого человека можно было  прочесть  досаду,  тревогу;  он
отказался сесть на предложенный ему стул. Хотел закурить. У  него  взяли
сигарету из рук.
   - Здесь нельзя...
   - Ну, а вы-то курите!
   И он услышал, как, отходя, инспектор проворчал:
   - Какой смешной, задорный петушок...
   Вокруг него продолжали курить, писать, перелистывать папки с  делами,
иногда обмениваясь несколькими фразами.
   Прозвучал электрический звонок. Не вставая с места, инспектор  сказал
Дельфосу:
   - Можете войти к начальнику... Вон в ту дверь...
   Кабинет был небольшой. Воздух голубой от  табачного  дыма,  а  печка,
которую впервые затопили  этой  осенью,  прямо-таки  гудела  при  каждом
порыве ветра.
   Комиссар Дельвинь восседал в своем кресле. В глубине комнаты, у окна,
против света, на стуле кто-то сидел.
   - Входите!.. Садитесь...
   Силуэт сидевшего  на  стуле  выпрямился.  Можно  было  угадать  плохо
освещенное бледное лицо Жана Шабо; он повернулся к своему приятелю.
   Дельфос сказал саркастическим тоном:
   - Чего от меня хотят?
   - Да ничего, молодой человек! Только чтобы вы ответили  на  несколько
вопросов...
   - Я ничего не сделал.
   - А я пока еще не обвинял вас...
   Повернувшись к Шабо, Рене проворчал:
   - Что он тут наговорил?.. Наверняка наврал...
   - Потише! Потише! И попытайтесь  ответить  на  мои  вопросы...  А  вы
сидите...
   - Но...
   - Я говорю вам, сидите... А теперь,  мой  милый  Дельфос,  расскажите
мне, что вы делали "У Жанны"?
   - Меня обокрали...
   - А что вы там делали?.. Когда вы пришли туда вчера днем, вы уже были
под хмельком... Хотели увести на второй этаж официантку, и, так как  она
отказалась идти с вами, вы решили найти женщину на улице...
   - А что, я не имею права?
   - Вы угощали всех присутствующих... Несколько  часов  подряд  вы  там
были главным развлечением  для  всех...  До  тех  пор,  пока,  мертвецки
пьяный, вы не  свалились  под  стол.  Хозяин  пожалел  вас  и  уложил  в
постель...
   - Он меня обокрал...
   - То есть вы сами раздавали направо и налево чужие деньги...  Точнее,
деньги, которые вы утром взяли из сумки у Адели...
   - Это не правда!
   - На эти деньги вы прежде всего купили револьвер...
   Зачем?..
   - Потому что мне хотелось иметь револьвер!
   Лицо  Шабо