тех двух путешественников,  которые
вышли сразу после того, как приехали.
   В четверг утром только один из двоих вернулся.  Я  не  беспокоился  о
втором, полагая, что у него какое-то любовное свидание.
   В течение дня я не встречался с этим человеком, а сегодня  утром  мне
сказали, что он заплатил по счету и уехал.
   Когда кассирша попросила его заполнить формуляр,  он  пожал  плечами,
проворчав, что теперь уже не стоит.
   - Простите! -  перебил  его  комиссар.  -  Это  тот  клиент,  приметы
которого подходят к широкоплечему мужчине?
   - Да... Он уехал со своим саквояжем около девяти часов...
   - А второй?
   - Так как он  не  вернулся,  я  полюбопытствовал  открыть  дверь  его
комнаты с помощью отмычки, которую мы обязаны иметь  на  всякий  случай.
Там, на чемоданчике из свиной  кожи,  я  прочел  выгравированные  имя  и
фамилию, Эфраим Графопулос. Таким образом я  узнал,  что  человек,  труп
которого найден в плетеном сундуке, был моим постояльцем...
   - Если я правильно понимаю, они прибыли в среду, за  несколько  часов
до преступления, один вслед за другим. В общем, они,  кажется,  приехали
одним поездом!
   - Да! Скорым поездом из Парижа.
   - И вечером вышли один за другим.
   - Не заполнив формуляров!
   - Только француз вернулся и сегодня утром исчез.
   Точно! Я хотел бы, чтобы, если возможно, не  опубликовывали  названия
отеля, потому что на некоторых клиентов это может произвести  неприятное
впечатление.
   Но только в то же время один из официантов отеля  "Модерн"  рассказал
ту же самую историю какому-то журналисту. И в пять  часов,  в  последних
выпусках всех газет, можно было прочесть:
   "Следствие идет по новому направлению. Возможно, широкоплечий мужчина
и есть убийца?"
   Погода была прекрасная.  На  залитых  солнцем  улицах  города  кипела
жизнь. Полицейские повсюду старались найти среди  прохожих  пресловутого
француза.  На  вокзале  за  каждым  кассиром,  продающим  билеты,  стоял
инспектор, и путешественников осматривали с головы до ног.
   На улице По д'Ор напротив "Веселой мельницы" с  грузовика  разгружали
ящики с шампанским, которые постепенно спускали в подвал, пересекая зал,
где царил свежий сумрак. Женаро следил за  разгрузкой,  без  пиджака,  с
сигаретой в зубах. И он  пожимал  плечами,  когда  видел,  как  прохожие
останавливались и шептали, слегка поеживаясь:
   - Здесь!..
   Они пытались разглядеть что-нибудь внутри, в полумраке, где виднелись
только банкетки, обитые гранатовым плюшем, и мраморные столики.
   В  девять  часов  зажгли  лампы,  и  музыканты   начали   настраивать
инструменты. В четверть десятого в баре уже сидели шесть  журналистов  и
что-то пылко обсуждали.
   В  половине  десятого  зал  был  больше  чем  наполовину  полон,  что
случалось не чаще раза в год. Там сидела не только  молодежь,  постоянно
посещавшая ночные кабачки и дансинги, но и серьезные люди, в первый  раз
в жизни заглянувшие в заведение, за которым  утвердилась  дурная  слава.
Все хотели видеть.  Поочередно  смотрели  на  хозяина,  на  Виктора,  на
наемного танцора - жиголо. Люди неизменно направлялись в  туалет,  чтобы
обозреть знаменитую лестницу, ведущую в подвал.
   -  Побыстрей!  Побыстрей!  -  кричал  Женаро  двум   официантам,   не
успевавшим обслуживать клиентов.
   Он подавал знаки оркестру, тихонько спрашивал у какой-то женщины:
   - Ты не видела Адель? Она уже должна быть здесь!
   Ведь главным образом людей сюда привлекала Адель.
   Ее-то любопытным и хотелось рассмотреть поближе.
   - Внимание! - шепнул журналист на ухо своему коллеге. - Они здесь...
   И он указал  на  двух  мужчин,  занимавших,  столик  возле  бархатной
портьеры. Комиссар Дельвинь пил пиво, пена  которого  приставала  к  его
рыжим усам.
   Сидевший рядом с ним инспектор Жирар разглядывал присутствующих.
   В десять часов здесь царила особая атмосфера.  Это  не  была  обычная
"Веселая  мельница"  со  своими  несколькими  постоянными  клиентами   и
приезжими, пришедшими в поисках подруги на один вечер.
   В  особенности   из-за   присутствия   журналистов   это   напоминало
одновременно и громкий судебный процесс, и званый вечер.
   Здесь были те же люди, которые бывают и там. Не только репортеры,  но
и более крупные журналисты. Лично явился редактор какой-то газеты. Затем
все те, кто привык встречаться в лучших кафе, - прожигатели  жизни,  как
еще говорят в провинции, и элегантные женщины.
   На улице стояло штук двадцать машин.  Люди,  сидевшие  за  столиками,
здоровались, вставали, пожимали друг другу руки.
   - Что-то должно произойти?
   - Тише! Не так громко! Рыжий, вон там, это комиссар Дельвинь. Если уж
он побеспокоился, то...
   - Которая Адель? Толстая блондинка?
   - Она еще не пришла!
   Она как раз входила. Ее появление произвело  сенсацию.  На  ней  было
широкое черное атласное манто на белой шелковой  подкладке.  Она  прошла
несколько шагов, остановилась,  посмотрела  вокруг,  потом  с  небрежным
видом направилась к оркестру, протянула руку хозяину.
   Вспышка магния. Какой-то фотограф сделал снимок для своей  газеты,  и
Адель пожала плечами, как будто такая популярность была ей безразлична.
   - Пять портвейна, пять!
   Виктор и Жозеф едва успевали подавать. Они  с  трудом  проскальзывали
между столиками.
   Можно было подумать, что это праздник, но такой праздник, куда каждый
пришел, чтобы посмотреть на Других.
   На  танцевальной  площадке  двигались  одни   лишь   профессиональные
танцоры.
   - Тут нет ничего особенного, - говорила женщина, которую муж  впервые
привел в кабаре. - Не вижу здесь ничего предосудительного.
   Женаро подошел к полицейским.
   - Извините, господа. Я хотел спросить у вас совета.
   Нужно ли, как обычно, давать эстрадные номера?.. Сейчас Адель  должна
была бы танцевать...
   Комиссар пожал плечами, глядя в сторону.
   - Я спрашиваю вас потому, что, может быть, вы не хотели бы...
   Адель стояла в баре, окруженная расспрашивавшими ее журналистами.
   - Итак, Дельфос украл содержимое вашей сумки. Он давно уже стал вашим
любовником?
   - Он даже не был моим любовником!
   Видно было, что она немного смущена. Ей  приходилось  делать  усилие,
чтобы выдержать все эти устремленные на нее вопрошающие взгляды.
   - Вы пили шампанское с Графопулосом. Что это, по-вашему, за человек?
   - Шикарный тип! Но позвольте мне...
   Она пошла в гардероб, чтобы снять манто,  немного  погодя  подошла  к
Женаро:
   - Мне танцевать?
   Он сам не знал. Он смотрел на всю  эту  толпу  с  какой-то  тревогой,
словно боялся, что она захлестнет его.
   - Интересно, чего они ждут?
   Она закурила сигарету, облокотилась о прилавок бара, глядя вдаль и не
отвечая на вопросы, которые репортеры продолжали ей задавать.
   Какая-то толстая кумушка громко говорила:
   - Смешно платить десять  франков  за  стакан  лимонада!  Тут  даже  и
посмотреть не на что!
   Здесь было на что посмотреть, но только для тех, кто знал  участников
драмы. В какой-то момент швейцар в красной ливрее приподнял портьеру,  и
за ней показался человек лет пятидесяти, с серебристыми  усами,  который
удивился, увидев столько народа.
   Он чуть не попятился. Но его взгляд встретился со взглядом  какого-то
журналиста; тот узнал его и толкнул локтем  своего  соседа.  Тогда  этот
человек вошел с развязным видом, стряхивая пепел с сигареты.
   Он хорошо выглядел. Был одет с заметной элегантностью. Чувствовалось,
что он привык жить хорошо, а также проводить ночи в кабаре и ресторанах.
   Он прошел прямо к бару и обратился к Женаро:
   - Вы хозяин этого кабачка?
   - Да, месье.
   - Я месье Дельфос! Я слышал, что мой сын вам должен?
   - Виктор!
   Виктор подбежал.
   - Это отец месье Рене; он спрашивает, сколько тебе должен его сын.
   - Подождите, я посмотрю в записной книжке...
   Только месье Рене или месье Рене и его друг?.. Гм...
   Сто пятьдесят и семьдесят пять... И десять, и вчера сто двадцать...
   Месье Дельфос подал ему тысячу франков и сухо сказал:
   - Берите все!
   - Спасибо, месье! Большое спасибо! Вы не хотите чего-нибудь выпить?
   Но месье Дельфос направился к выходу, ни на  кого  не  глядя,  прошел
мимо комиссара, с которым не был знаком. В тот момент, когда он проходил
за портьеру, он чуть  не  столкнулся  с  новым  посетителем  кабаре,  не
обратив на него внимания, и сел в свою машину.
   Однако же именно  в  тот  момент  готовилось  главное  событие  этого
вечера. Вошедший был высокий,  широкоплечий  человек,  с  полным  лицом,
спокойными глазами.
   Адель первая увидела его, может быть, потому, что все время  смотрела
на дверь. Она вытаращила глаза и, казалось, совсем растерялась.
   Вновь пришедший направился прямо к ней, подал ей толстую руку.
   - Как вы себя чувствуете с прошлого вечера?
   Она попыталась улыбнуться.
   - Спасибо! А вы?
   Журналисты шептались, глядя на него.
   - Как хочешь, а это он!
   - Он не пришел бы сюда сегодня!
   Словно  бросая  им  вызов,   человек   вытащил   из   кармана   пачку
обыкновенного табака и начал набивать трубку.
   - Кружку пива!  -  бросил  он  Виктору,  проходившему  с  нагруженным
подносом на вытянутой руке.
   Виктор  кивнул  головой  и  продолжал   путь.   Проходя   мимо   двух
полицейских, он быстро шепнул им:
   - Это он!
   Как распространилась эта новость? Во всяком случае, через минуту  все
взгляды были направлены на широкоплечего мужчину. Его бедро опиралось на
высокий табурет бара,  другая  нога  висела.  Он  пил  мелкими  глотками
английское пиво, глядя на публику сквозь запотевшее стекло.
   Женаро пришлось три раза  щелкнуть  пальцами,  чтобы  заставить  джаз
сыграть новую пьесу. И даже профессиональный танцор,  который  вел  свою
даму по натертому паркету, не сводил глаз с этого человека.
   Комиссар Дельвинь и инспектор знаками переговаривались друг с другом.
Журналисты наблюдали за ними.
   - Пошли?
   Оба они встали и не спеша направились к бару.
   Комиссар с рыжими усами облокотился перед широкоплечим.  Жерар  встал
сзади, готовый схватить его.
   Музыка продолжалась. И несмотря на это, у всех возникло  впечатление,
что воцарилась необыкновенная тишина.
   - Простите! Вы остановились в отеле "Модерн"?
   Широкоплечий бросил на говорившего тяжелый взгляд.
   - А в чем дело?
   - По-моему, вы забыли заполнить формуляр.
   Адель стояла в двух шагах от них, не сводя глаз с незнакомца.  Женаро
откупоривал бутылку шампанского.
   - Если вы ничего не имеете  против,  я  хотел  бы,  чтобы  вы  пришли
заполнить его ко мне в кабинет. Тише!
   Не нужно скандала...
   Комиссар Дельвинь вглядывался  в  черты  своего  коллеги  и  напрасно
старался понять, отчего они производили на него такое впечатление.
   - Вы следуете за мной?
   - Минутку...
   Он поднес руку к карману.  Инспектор  Жирар  подумал,  что  он  хочет
вытащить свой револьвер, и допустил неловкость: вытащил свой.
   Некоторые клиенты встали с мест. Какая-то женщина в ужасе вскрикнула.
Но широкоплечий хотел  только  вынуть  мелочь,  которую  он  положил  на
прилавок со словами:
   - Следую за вами!
   Все заметили, как они  выходили.  Вид  револьвера  испугал  клиентов,
иначе они, конечно, подойдя ближе, встали бы в два ряда с  обеих  сторон
выходивших. Комиссар шел впереди. Затем широкоплечий. И наконец,  Жирар,
весь красный оттого, что допустил неловкий жест.
   Какой-то фотограф сделал снимок: сверкнула вспышка магния.  У  дверей
ждала машина.
   - Садитесь, пожалуйста...
   До полиции было всего три минуты пути. Дежурные инспекторы  играли  в
пикет и пили пиво, заказанное в соседнем кафе.
   Широкоплечий вошел как к себе домой, снял мягкую шляпу, зажег большую
трубку, подходящую к его располневшему лицу.
   - У вас есть документы?
   Дельвинь нервничал. Что-то в этом деле ему не  нравилось,  но  он  не
знал, что именно.
   - Никаких документов!
   - Где вы оставили свой чемодан, когда уехали из отеля "Модерн"?
   Комиссар бросил острый взгляд на  своего  собеседника;  он  смутился,
потому что у  него  создалось  впечатление,  что  тот  забавляется,  как
ребенок.
   - Сам не знаю!
   - Ваши фамилия, имя, профессия, адрес...
   - Это ваш кабинет, вон там, рядом?
   Там была дверь, ведущая в маленький пустой и неосвещенный кабинет.
   - А в чем дело?
   - Пойдемте!
   Широкоплечий мужчина вошел первым, повернул выключатель и  закрыл  за
ними дверь.
   - Комиссар  Мегрэ  из  парижской  уголовной  полиции,  -  сказал  он,
выпуская мелкие клубы дыма. - Ну, дорогой коллега, кажется,  сегодня  мы
хорошо поработали. И у вас прекрасная трубка!..
 
Глава 7 
 
НЕОБЫКНОВЕННОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ 
 
   - А журналисты, по крайней мере, не прибегут? Хотите, запрем дверь на
ключ? Тогда сможем хоть поговорить спокойно.
   Комиссар  Дельвинь  смотрел  на  своего  коллегу  с   тем   невольным
уважением, которое испытывают в провинции и особенно в Бельгии ко всему,
что исходит из Парижа. А кроме того, его стесняла та оплошность, которую
он только что допустил, он извинился.
   - Я нисколько не собирался  сопротивляться,  -  отрезал  Мегрэ,  -  я
решительно хотел, чтобы меня арестовали.  Более  того:  сейчас  вы  меня
отведете в тюрьму, и я  останусь  там  столько  времени,  сколько  будет
необходимо. Даже ваши инспекторы должны верить в действительность  моего
ареста.
   Тут уж удержаться было невозможно! Широкоплечий  расхохотался,  такая
забавная физиономия была у бельгийца. Он  снизу  смотрел  на  Мегрэ,  не
зная, как отнестись к его  предложению.  Чувствовалось,  что  он  боялся
показаться смешным. И напрасно пытался понять, шутит его собеседник  или
нет.
   Смех Мегрэ рассмешил и его.
   - Ну, бросьте,  бросьте!  Вот  еще,  что  выдумали!  Посадить  вас  в
тюрьму!.. Ха! Ха!..
   - Клянусь вам, что я решительно этого требую!
   - Ха! Ха!..
   Он долго сопротивлялся. Но когда понял, что  его  собеседник  говорит
серьезно, это его поразило.
   Теперь они сидели друг против друга.  Их  разделял  стол,  заваленный
папками. Время от времени Мегрэ с восхищением  посматривал  на  пенковую
трубку своего коллеги.
   - Вы сейчас поймете... - сказал он. - Простите, что я раньше не  ввел
вас в курс  дела,  но  вы  теперь  увидите,  что  это  было  невозможно.
Преступление совершено в среду, не так ли? Ладно. Так вот, в понедельник
сижу я в своем кабинете, на набережной Орфевр, и мне  приносят  карточку
некоего Графопулоса.
   Как обычно, прежде чем принять его,  я  звоню  в  иностранный  отдел,
чтобы получить о нем сведения. Там ничего не  знают!  Графопулос  только
что приехал в Париж.
   Когда он приходит ко мне в кабинет, он производит на меня впечатление
человека, чем-то взволнованного.
   Он объясняет мне, что  много  путешествует,  у  него  есть  основания
думать, что его хотят убить, и в конце концов спрашивает  меня,  сколько
это бы ему стоило, если бы он  попросил,  чтобы  днем  и  ночью  за  ним
наблюдал полицейский инспектор.
   Это обычное дело. Я сообщаю ему тариф. Он просит,  чтобы  я  дал  ему
кого-нибудь вполне компетентного, но в то же время уклончиво отвечает на
мои вопросы о том, какой опасности он подвергается и кто  его  возможные
враги.
   Он дает мне свой адрес в "Гранд-отеле", и в тот же  вечер  я  посылаю
ему инспектора, о котором он просил.
   На следующее утро я справляюсь о нем. Из  греческого  посольства  мне
сообщают, что это сын крупного афинского банкира, что он ездит по Европе
и, как  важная  персона,  ведет  праздную  жизнь.  Пари  держу,  что  вы
принимаете его за авантюриста.
   - Точно. Вы уверены, что...
   - Подождите! Во вторник вечером  инспектор,  которому  было  поручено
охранять  моего  Графопулоса,  с  изумлением  сообщает  мне,   что   наш
подопечный все  время  старался  оторваться  от  него  по  дороге.  Всем
известные маленькие хитрости вроде проходных дворов, пересадки из одного
такси в другое. Он  добавил,  что  Графопулос  взял  билет  на  самолет,
отлетающий в Лондон в среду утром.
   Признаюсь  вам,  перспектива  слетать  в  Лондон  на   самолете   мне
улыбалась, и я сам решил продолжать слежку.
   В среду утром Графопулос покинул "Гранд-отель", но вместо того, чтобы
поехать в Бурже, заставил везти себя на Северный  вокзал,  где  он  взял
билет на Берлин.
   Мы путешествовали в одном спальном вагоне. Не знаю, узнал ли он меня.
Во всяком случае, он со мной не заговорил.
   В Льеже он вышел, и я вышел вслед за ним. Он снял комнату в гостинице
"Модерн", а я выбрал соседнюю комнату.
   Мы обедали в ресторане за Королевским театром.
   - В "Бекасе"! - прервал его Дельвинь. - Там хорошо готовят!
   - Правда, в особенности почки по-льежски! Заметьте, у меня  создалось
впечатление, что Графопулос впервые попал в Льеж.
   Гостиницу "Модерн" ему рекомендовали на вокзале.
   А в "Бекас" его направили из гостиницы. Наконец, о "Веселой мельнице"
ему сказал швейцар ресторана.
   - Значит, он  попал  туда  случайно!  -  задумчиво  заметил  комиссар
Дельвинь.
   - Признаюсь, я ничего об этом не знаю. Я вошел в кабаре вскоре  после
него. Танцовщица  этого  заведения  уже  сидела  за  его  столиком,  что
довольно естественно.
   По правде сказать, я ужасно скучал, потому что  ненавижу  эти  ночные
кабаки. Сначала я подумал, что он уведет с собой эту  женщину.  Когда  я
увидел, что она готова уйти одна, я немного проводил ее, чтобы задать ей
два-три вопроса. Она заявила, что видит этого иностранца в  первый  раз,
что он назначил ей свидание, на которое она не  пойдет,  и  назвала  его
занудой. Вот и все. Я вернулся в кабаре. Хозяин заведения как раз уходил
вместе с официантом. Я подумал, что Графопулос ушел, когда я  повернулся
к нему спиной, и немного поискал его на ближайших улицах.
   Дошел до гостиницы, чтобы проверить, не вернулся ли он. Когда я опять
подошел к "Веселой мельнице", двери были закрыты и свет в зале погашен.
   Словом, результат как нельзя более отрицательный.
   И все же я не принял его трагически. Спросил у полицейского,  открыты
ли еще какие-нибудь ночные кабачки. Он назвал мне четыре или пять, и все
я добросовестно посетил, но нигде не нашел моего грека.
   - Удивительно! - прошептал месье Дельвинь.
   - Постойте!  Я  мог  бы  явиться  к  вам  и  продолжать  следствие  в
сотрудничестве с льежской полицией, но,  имея  в  виду  факт,  что  меня
видели в "Веселой мельнице", я предпочел не тревожить убийцу. В общем-то
возможных виновников очень мало. Я начал  с  обоих  молодых  людей,  чье
нервное состояние от меня не ускользнуло. Это привело меня к Адель  и  к
золотому портсигару, принадлежавшему убитому.
   Вы ускорили события. Арест Жана Шабо. Бегство Дельфоса. Очная ставка.
Обо всем этом я узнал только из газет.
   И оттуда же узнал, что меня разыскивают как возможного убийцу.
   Вот и все! Я этим воспользовался!
   - Воспользовались?
   - Сначала  задам  вам  вопрос:  вы  верите  в  виновность  этих  двух
мальчишек?
   - Откровенно говоря...
   - Хорошо! Я вижу, что вы в нее не верите. И никто не верит, а убийца,
конечно, чувствует, что с минуты на минуту начнут искать в другом месте.
А следовательно, он принимает свои  меры,  и  на  неосторожность  с  его
стороны рассчитывать нечего.
   С  другой  стороны,  существуют   сильные   подозрения   относительно
"широкоплечего" мужчины, как его называют в газетах.
   Так  вот,  широкоплечий  мужчина  был  задержан,   и   при   довольно
театральных обстоятельствах.  Все  думают,  что  истинный  виновник  был
задержан сегодня вечером!
   Нужно еще подтвердить это мнение. Завтра все узнают, что я  в  тюрьме
Сен-Леонар и что есть надежда очень скоро заставить меня признаться.
   - И вы в самом деле пойдете в тюрьму?
   - А почему бы и нет?
   Месье Дельвинь никак не мог привыкнуть к этой мысли.
   - Разумеется, вы сможете ходить, куда вам угодно...
   - Ничего подобного! Напротив, я  прошу  вас  держать  меня  на  самом
строгом режиме!
   - Ну и странные же методы у вас в Париже!