Только несколько машин, принадлежащих самым важным персонам, укатили обратно в Тулон или в Марсель.
     Мегрэ оказался в одиночестве перед белой виллой.
     Она не ошеломляла грандиозными размерами. Красивая вилла, не больше, и самым примечательным в ней был бассейн, окруженный шезлонгами. В саду росло несколько пальм, много кактусов и каких-то тропических растений, названий которых Мегрэ не знал.
     Он поднялся по трем ступенькам крыльца, нажал на кнопку электрического звонка и был удивлен, что дверь тотчас же открылась и перед ним предстала Лина.
     - А я-то недоумевала - неужели вы упустите случай... Ведь вы не уважаете траур, не правда ли?
     - А вы?
     Войдя в дом, Мегрэ сразу же попал в обширный холл с белыми стенами, обставленный такой же старинной мебелью, правда в другом стиле, как и в квартире на улице Баллю.
     Лина не предложила ему сесть. Стоя, она ждала, пока он начнет говорить. Рука, державшая сигарету, слегка дрожала.
     - Я хотел бы с вами поговорить о той ночи, когда убили вашего мужа.
     - По-моему, я уже ответила на все ваши вопросы.
     - Вы не сказали мне правду, и я снова задаю вам тот же вопрос.
     И Мегрэ уселся в одно из кресел, обитое кремовой кожей.
     - Вы пользуетесь тем, что у меня не хватает сил выставить вас за дверь...
     - Вы никогда не осмелитесь этого сделать... Хотя бы потому, чтобы еще больше не скомпрометировать вашего любовника...
     Она побледнела от ярости и стала тушить в пепельнице сигарету.
     - Значит, в вас нет ничего человеческого? - Напротив, даже сверх меры... Но все зависит от собеседника... Нет сомнения, что вы вышли замуж за Марсиа из-за его денег...
     - Это мое дело.
     Она наконец села, скрестив ноги, взяла из золотого портсигара, лежавшего на круглом столике, новую сигарету и зажгла ее.
     - Вы были в спальне вместе с Манюэлем... Кто-то изо всех сил стал колотить в дверь. Вероятно, Мори надел халат, а вы поглубже зарылись в одеяла...
     Она не шелохнулась. Теперь ее лицо стало непроницаемым... Мегрэ готов был поклясться, что в ее светлоголубых глазах промелькнуло только чистое любопытство.
     - И что дальше?
     - Это был ваш муж.
     - И как же, по вашему мнению, он поступил? Пожал Манюэлю руку?
     - Он вытащил из кармана пистолет.
     - Прямо как в кино.
     - Но мне бы хотелось знать, где находился пистолет Мори. Наверняка в каком-нибудь ящике... В спальне или в гостиной...
     - Вы должны доказать, что в квартире хранилось оружие.
     Она зажгла сигарету.
     - И что там находилась я... И что там был посетитель, и не кто иной, как мой муж... Плохо взялись за дело, комиссар...
     Мегрэ уже открыл рот, чтобы ответить, но тут она произнесла немного громче:
     - Входи, дорогой...
     Сразу же открылась дверь и вошел Манюэль Мори в шортах и шлепанцах на веревочной подошве, словно возвращался с пляжа.
     - Итак, комиссар, все разъезжаете, как я посмотрю.
     Он оглядел Мегрэ с ног до головы ироническим взглядом, подошел к бару и смешал себе "Том Коллинз".
     - Ты тоже хочешь, малышка?
     - Меня и вправду мучит жажда.
     - А вы, господин легавый?
     - Нет...
     - Как будет угодно... Здесь бесполезно совать мне под нос вашу желтую бумажку... Вы далеко от ваших охотничьих угодий...
     - Я мог бы без труда получить подобную бумагу в местной полиции.
     - Но вы этого не сделаете.
     - Это почему?
     - Потому что у вас нет никаких улик...
     - Даже свидетельства Блохи?
     - А вы его нашли?
     Он насупил брови и продолжал:
     - Блоха, наверное, лучше всех знает и IX, и XVIII округа. У него много знакомых, и большинство готовы ему помочь... Но не вы его найдете, комиссар... Его найдут мои люди... И у вас все равно не будет никаких доказательств... Как видите, я открываю свои карты...
     Если бы у меня были свидетели, я мог бы еще раз подтвердить, что ни я, ни кто другой в моей квартире не стреляли и что Морис в эту ночь там даже не появлялся. Мы с Линой можем повторять, что между нами никогда ничего не было, и, будьте уверены, я помешаю вам вызвать на суд свидетелей, которые показали бы обратное.
     Он вовсе не ломал комедию. Его просто распирало от самоуверенности, и Мегрэ с тревогой наблюдал за ним, пытался понять причину подобного поведения. Создавалось впечатление, что он теперь ничего не боится, а сама Лина казалась такой спокойной, словно ни один Марсиа в мире вообще не существовал.
     Комиссар сразу же подумал о Блохе. Неужели люди Мори, как тот их называл, напали на след недомерка и теперь он перестанет представлять для них опасность - замолчит раз и навсегда?
     Мегрэ набил трубку, раскурил ее, встал и начал ходить взад и вперед по комнате.
     - Я в самом деле нахожусь за пределами вверенного мне округа. Следовательно, не могу воспользоваться документами, которые показывал вам в Париже.
     - Именно так...
     - Однако мне достаточно снять телефонную трубку, и через полчаса комиссар Бутан появится здесь с ордером на обыск... полагаю, вы знаете Бутана?
     - Да, хотя он и не входит в число моих приятелей.
     - Тогда выбирайте... Либо вы мне разрешаете осмотреть виллу, либо я звоню в Тулон...
     - Смотрите, ради Бога. Только при условии, что вы ничего не заберете с собой.
     Тут же в гостиной комиссар сделал открытие. Одна из стен была закрыта полностью книжными шкафами. Все книги - в роскошных переплетах, как и в парижской квартире.
     На книжных полках лежали стопки журналов, но не популярные еженедельники, какие продаются во всех киосках. К тому же они никак не соответствовали характеру месье Мориса. Мегрэ вполголоса читал названия журналов, сделав заключение, что их, по крайней мере, держали в руках:
     - "Поместья и замки"... Поучительное чтение, не так ли? "Жизнь в деревне"... "Основы искусства"...
     Мори нахмурил брови и взглянул на свою любовницу.
     - Это мои журналы, - сказала она. - Я не играю в карты, и когда мужчины заняты партией в джин, сажусь в угол и читаю.
     Следующей комнатой была столовая в старинном провансальском стиле, а слева - будуар, где каждая вещь, как и в Париже, смело могла бы занять место в витрине музея.
     - Это подлинник? - спросил Мегрэ, указывая на картину Ван-Гога.
     - Я не эксперт, - ответила Лина, - но у мужа не было привычки приобретать копии.
     Кухня оказалась просторной, современной, безукоризненно чистой.
     - Гостей вы почти не принимали?
     - Откуда вы знаете?
     - У меня хватило времени навести справки. Я знаю также, что братья Мори жили у вас в среднем месяц в году...
     - Они были лучшими друзьями моего мужа...
     - А он, вероятно, знал не все о ваших отношениях с Манюэлем...
     Тот по-прежнему хранил спокойствие и молча ходил следом за Мегрэ.
     - Вы ошибаетесь... Моему мужу исполнилось шестьдесят два года, и он прожил достаточно бурную жизнь...
     В определенном смысле он был уже не в форме... Пять лет назад, когда мы поженились, он, вероятно, был в меня влюблен, но очень скоро мы стали жить как брат с сестрой...
     - Можете продолжать лгать... Мне все равно.
     Он поднялся по мраморной лестнице и толкнул двустворчатую дверь: просторная спальня, к которой примыкала терраса, выходившая прямо на море.
     - Ваша спальня?
     Там стояли рядом две кровати и, как всегда, изысканнейшая мебель.
     Ванная, полностью облицованная светло-желтым мрамором, была больше, чем на улице Баллю.
     - Одна ванная на двоих? Что-то это плохо вяжется с вашей историей о братике и сестричке...
     - Думайте, как вам угодно...
     На этом этаже находились еще две спальни, и в каждой была отдельная ванная.
     - Полагаю, это комнаты братьев Мори?
     - Комнаты для друзей.
     - Кроме них, еще много друзей жили в этих комнатах?
     - Случалось.
     Почти все картины принадлежали кисти старинных мастеров, имен которых Мегрэ не знал.
     - Есть чердак?
     - Нет. Комнаты в мансарде для слуг.
     - Слуги сейчас в доме?
     - Нет. Сегодня вечером я уезжаю. Сюда приходит одна служанка. Чтобы содержать виллу в порядке, этого достаточно.
     - Значит, вы не стараетесь нанимать каждый год одних и тех же слуг?
     - Иногда приходится менять.
     - Таким образом, большую часть года этот дом по ночам всегда пуст и никто его не охраняет...
     Она утвердительно кивнула. Тогда он спросил с оттенком иронии:
     - А вы не боитесь воров?
     - Они не осмелились бы ограбить дом моего мужа.
     - А теперь, когда вы стали наследницей, не тронут и ваш дом?
     Они вернулись в гостиную, но Мегрэ не пошел к выходу, а снова сел в свое кресло.
     Любовники переглянулись.
     - Я позволю себе напомнить, что наш самолет уже ждет в Тулоне.
     - Ваш самолет? Вы сказали во множественном числе. Это означает, что Мори полетит с вами?
     - А почему бы и нет?
     - Как друг... С самыми честными намерениями...
     - Кажется, пришло время сменить пластинку. Мы действительно любовники, это правда...
     - Вот так-то лучше.
     - И это отнюдь не драма.
     - Если только муж не получает в грудь пулю большого калибра.
     Комиссар повернулся к Мори:
     - Мы не закончили наш короткий разговор на эту тему. Мы остановились на том, что, надев наспех халат, вы направились к входной двери. Вы, конечно, открыли...
     - И что дальше?
     - Продолжения я жду от вас. Морис Марсиа не остался стоять на площадке...
     - А разве я вам сказал, что это был он?
     - По крайней мере, вы этого не отрицали. Думаю, он вряд ли расположился в гостиной, чтобы поболтать с вами. Скорее всего, он прошел через гостиную в спальню... Ему достаточно было приподнять одеяло, чтобы обнаружить свою жену в чем мать родила...
     - Какая изящная шутка! - с иронией произнесла Лина.
     - Вообще-то, входя в квартиру, он уже знал, что там увидит. Он знал это, выходя из "Сардины".
     - Он знал это последние три года.
     - Нет, вы не заставите меня поверить ни в образ мужа, который закрывает глаза на неверность жены, ни в мужа-импотента... В руке у него, вероятно, был пистолет. Ваш пистолет, Мори, лежал в кармане халата...
     Откуда вы его взяли?
     - У меня в квартире не было оружия.
     - Кто же стрелял в таком случае? Пистолет Марсиа не выстрелил. Ну а пистолет, из которого его убили, вероятно, сейчас покоится на дне Сены...
     - Вы могли бы поручить водолазам достать его.
     Но Мегрэ не давал сбить себя с мысли и продолжал:
     - Допустим, вы пошли открывать дверь не будучи вооруженным, что весьма возможно...
     - Наконец-то!
     - Я еще не кончил... Но вы могли схватить пистолет, видя, что Марсиа направляется в спальню... Если только пистолет не находился в ящике ночного столика и какая-то добрая душа не вложила его вам в руку, чтобы вы могли защищаться...
     - Я предпочел бы послушать этот рассказ перед судом присяжных.
     - Есть еще и другой вариант...
     - Какой же? Вы возбуждаете мое любопытство...
     - Убили его не вы...
     - Ага, теперь на сцене появляется новый персонаж, которому отведена роль злодея...
     - Нет... Пока вы ходили открывать дверь, у Лины было достаточно времени, чтобы схватить оружие из ящика ночного столика... И когда Марсиа стал вам угрожать, она...
     - Она, наверное, попала бы в потолок, поскольку ни разу в жизни не держала в руках пистолет...
     - Об этом мы еще поговорим.
     - Согласен, в Париже.
     - Но на сей раз в моем кабинете.
     - А почему бы и нет?
     - Вы рискуете выйти оттуда в наручниках.
     - Пытаться запугивать собеседника - дурной тон.
     А если я уеду прямо отсюда за границу?
     - Интерпол тотчас же обнаружил бы вас. Вы забываете, что на вас заведена карточка в уголовной полиции и, кроме того, вы весьма заметная фигура... Полагаю, выждав какое-то время, вы собираетесь пожениться?
     - Это вполне возможно...
     - Поторопитесь на самолет...
     Манюэль решил пошутить:
     - Вам не угодно занять в нем место?
     Мегрэ посмотрел на него со спокойной уверенностью, не покидавшей его все это время, он понимал, что это затишье перед бурей.
     Наступила ночь. Аллеи вдоль моря, обсаженные деревьями, слегка освещались, слышался легкий шум волн.
     Мегрэ сел на скамейку. Воздух был теплый. Он чувствовал себя расслабленным. Еще немного, и он вызвал бы мадам Мегрэ из Парижа, чтобы провести недельку здесь, в Бандоле.
     Передохнув, он отправился к себе в номер и тут же уснул. Утром встал рано, чтобы успеть в Марсель на самолет и уже в десять часов тридцать минут выходил из Орли.
     Мегрэ взял такси и сначала заехал домой. Жена встретила его не проявляя чрезмерных восторгов, но по ее сияющему лицу чувствовалось, что она счастлива.
     - Очень устал?
     - Немного.
     - Приготовить тебе кофе?
     - Спасибо. Мне нужно ехать на Набережную.
     - Все то же проклятое дело?
     - Да, проклятое, как ты говоришь, дело.
     - Во вчерашних вечерних газетах писали о тебе. Как будто ты напускаешь на себя таинственность, чем-то озабочен, разочарован и, конечно, что-то скрываешь.
     - Если бы они знали правду! Я даже не уверен, приду ли обедать. Все зависит от того, что меня ждет в кабинете. Кстати... В один из ближайших дней нам нужно будет съездить вместе в Бандоль.
     У дома его ждала машина, и вскоре он уже поднимался по лестнице уголовной полиции. На его столе лежала кипа документов, рапорты, письма. Он открыл дверь кабинета инспекторов и позвал Жанвье.
     - Хорошо съездили, шеф?
     - Неплохо. Угадай, кто находился на вилле еще до прихода мадам Марсиа?
     - По-видимому, Мори...
     - Точно. Это крепкий орешек, уверяю тебя, и он нас хорошенько помучит, пока не заговорит.
     - У меня для вас хорошая новость... Точнее, наполовину хорошая... Утром звонил инспектор Луи. Он упустил Блоху, опоздал на несколько часов... Он хотел с вами об этом поговорить и будет ждать в своем кабинете. Позвоните ему туда.
     - Сделай одолжение, соединись с ним и скажи, что я еду.
     Мегрэ подошел к открытому окну. Собиралась гроза, но, по всей видимости, разразится она только к вечеру.
     - Он вас ждет.
     - Поедешь со мной? Тогда мы сможем по дороге поговорить.
     Действительно, по пути он рассказал Жанвье о том, что происходило в Бандоле. Они ненадолго остановились у полицейского отделения на площади Сен-Жорж, и месье Луи, как некоторые официально называли его, чтобы подразнить, тут же подсел к ним в машину.
     - Хотите посмотреть последнее место, где он прятался?
     - Да...
     - В таком случае остановитесь на самом верху Монмартра, на площади Тертр...
     Вдоль тротуаров расположились художники, а неподалеку в ожидании туристов стояли покрытые красными клетчатыми скатертями столики.
     - Поверните за угол на улице Мон-Сени и остановитесь.
     Чуть ниже стояли здания сравнительно новые, наверху же большинство домов выглядели обветшалыми.
     Инспектор Луи провел коллег по аллее между двумя домами, и там они увидели в глубине застекленную мастерскую художника.
     Луи постучал. Отозвался громкий голос:
     - Войдите!
     Они оказались в мастерской скульптора, и хозяин посмотрел на комиссара, прищурив глаза. Так художники обычно смотрят на модель.
     - Вы комиссар Мегрэ, я не ошибся?
     - Нет, не ошиблись...
     - А это...
     - Инспектор Жанвье.
     - Уже много лет в моем ателье не было столько посетителей...
     У него были седые волосы, седые усы и бородка, а щеки розовые, как у младенца.
     - Месье Сорель - самый старый художник на Монмартре, - пояснил инспектор Луи. - Сколько лет, вы сказали, вы занимаете это ателье?
     - Пятьдесят три года... Я видел, как сменяли друг друга художники, начиная с Пикассо, мы с ним часто вместе перекусывали в каком-нибудь бистро.
     В его взгляде сквозило что-то наивное, ребяческое.
     После осмотра мастерской иллюзии относительно его таланта тотчас же рассеялись.
     Он лепил только детские головки, вернее, одного и того же ребенка, но разные выражения его лица, и, наверное, эти скульптуры продавались у торговца картинами на площади Тертр.
     - Кажется, у вас жил Блоха?
     - Два дня и две ночи. Он ушел вчера вечером, когда совсем стемнело. Он боится долго оставаться в одном месте, иначе его могут выследить.
     - Почему он выбрал ваше ателье?
     - Да ведь я знаю его с тех пор, когда ему еще не было и пятнадцати. Уличный мальчишка, пробавлялся как мог, чтобы выжить, не всегда ел досыта. Я встретил его однажды на площади Тертр и спросил, не хочет ли он мне позировать. Он пришел. Бюст, который я тогда с него вылепил, - одна из моих лучших работ и находится сейчас Бог весть в какой коллекции. Скопировав его гримасы и огромный рот, я смог сделать настоящего клоуна. Вылепи я с натуры профессионального циркача, едва ли сумел бы добиться большего правдоподобия. Это был славный парень. Время от времени он стучал ко мне в дверь, обычно зимой, и спрашивал, нельзя ли ему переночевать на циновке... На циновке моей собаки, у меня тогда была собака, огромный сенбернар... Но это уже другая история.
     - Он рассказывал вам про своих врагов?
     - Он спросил, смогу ли я его приютить на одну или две ночи... Я хотел знать, не от полиции ли он скрывается, он мне ответил, что, напротив, он в очень хороших отношениях с инспектором Луи и с комиссаром Мегрэ, и добавил, что именно из-за этого некоторые люди пытаются поймать его...
     - Он вам не сказал, куда пойдет?
     - Нет, но думаю, это где-то поблизости. Кажется, он не собирался уходить далеко отсюда...
     - За эти два дня он ни о ком конкретно вам не рассказывал?
     - Как же, рассказывал, об одном бывшем полицейском, который теперь на пенсии. Он хорошо относился к Блохе, когда тот был мальчишкой. Не знаю, как его зовут... Я вообще его не знаю... Я выбираюсь из ателье не дальше чем на сто метров - за покупками или чтобы отнести свои работы торговцу.
     Казалось, он только заметил, что гости стоят.
     - Извините, что я не предложил вам сесть, но у меня не хватит на всех стульев... А что касается аперитива, у меня есть только сухое красное вино, то самое, которое пил Утрилло, вам оно, наверное, покажется слишком терпким.
     - За эти двое суток он от вас не выходил?
     - Нет. Но он был удивлен и очень обрадовался, что у меня есть телефон. Он позвонил какой-то женщине, сообщил о себе, а я, чтобы не смущать его, вышел во двор покурить. Могу вам только сказать - он очень напуган... Он не мог усидеть на месте... Вздрагивал при малейшем шуме и, наверное, раз десять спрашивал у меня, не должен ли кто-нибудь ко мне прийти... Но кто ко мне может прийти? У меня даже нет прислуги...
     Мегрэ смотрел на скульптора с большой симпатией.
     Ведь в самом деле это был редчайший экземпляр, уцелевший на старом Монмартре.
     - Знаете! Он ведь про вас говорил... Как будто вы должны кого-то арестовать, но он не понимает, почему вы так тянете... "Если комиссар не поторопится, у него не останется больше ни одного свидетеля, ведь они расправятся со мной..."
     Пожав руку старику и выйдя из ателье, Мегрэ проворчал:
     - Полицейский в отставке...
     - Я уже начал отрабатывать эту версию, - сказал инспектор Луи с присущей ему невозмутимостью. - Есть основания предполагать, что это полицейский из XVIII округа или, может быть, из IX, так как Блоха далеко не уйдет... Вероятно, в молодости Блоха охотнее всего слонялся в этом квартале... Я начал просматривать списки полицейских, вышедших в отставку за последние десять лет, но пока не нашел ни одного, кто бы жил на Монмартре. Сегодня днем я продолжу работу.
     Было бы, по-видимому, намного проще в квартале, где все друг друга знают, обратиться к первой попавшейся кумушке или к бакалейщику. Но это может навлечь опасность на Блоху...
     - Куда вас отвезти?
     - Спасибо. Не нужно. Я останусь здесь, в квартале.
     У инспектора Луи были свои методы. Он напоминал охотничьего пса и явно чувствовал бы себя не на месте, доведись ему работать в бригаде. Сейчас он, вероятно, снова обойдет