ая встреча мужчины и женщины.
   - Он был вашим любовником?
   - Вы необычайно деликатны.
   - Но он был вашим любовником?
   - Предположим, что был один вечер, может быть, неделю, или даже целый
месяц. Но ведь с тех пор прошло лет двенадцать - пятнадцать...
   - Вы остались друзьями?
   - А по-вашему, мы должны были переругаться или подраться?
   - Вы его принимали по утрам в своей спальне, лежа в постели.
   - Сейчас утро, постель не убрана, и вы находитесь в моей спальне.
   - У вас с ним были общие дела? Она улыбнулась.
   - Какие дела, боже мой? Разве вы не знаете, что все дела,  о  которых
разглагольствовал  этот  старый  колпак,  существовали  только   в   его
воображении?  Вы  даже   не   потрудились   выяснить,   что   он   собой
представляет?
   Зайдите к "Фукэ", "Максиму", в любой бар на Елисейских полях,  и  вас
там просветят на этот счет. Для этого не стоило ехать  на  пароходе  или
лететь в самолете.
   - Вы давали ему деньги?
   - Разве это преступление?
   - Много?
   - Вы замечаете, как я терпелива? Еще четверть часа тому назад я могла
выставить  вас  за  дверь,  потому  что  вы  не  имеете  никакого  права
находиться здесь и задавать мне  вопросы.  И  все  же  я  последний  раз
повторяю, вы идете по  неверному  пути.  Да,  когда-то  я  знала  барона
Лагранжа, еще в те времена, когда он  был  представительным  мужчиной  и
производил впечатление. Позже я встретила его на Елисейских полях, и  он
вел себя со мной так же, как со всеми остальными.
   - То есть?
   - Брал у меня деньги в долг. Наведите справки. Это человек,  которому
всегда не хватает несколько сотен тысяч франков, чтобы  начать  какое-то
удивительное дело и разбогатеть в течение недели. Это  означает,  что  у
него нечем заплатить за аперитив, который он пьет, или за билет в метро,
чтобы вернуться домой. И я поступала как все-давала ему деньги.
   - И он преследовал вас даже дома?
   - Разговор окончен.
   - Тем не менее его сын разыскивает вас.
   - Я его никогда не видела.
   - Он в Лондоне, приехал ночью.
   - Он здесь, в этом отеле?
   Первый раз в ее голосе прозвучали беспокойство и неуверенность.
   - Нет.
   Он остановился. Надо было выбирать между двумя решениями.  Он  выбрал
то, которое считал лучшим.
   - В отеле "Гилмор", напротив вокзала Виктории.
   - Как вы можете утверждать, что он разыскивает именно меня?
   - Потому что с сегодняшнего утра  он  уже  был  во  многих  отелях  и
спрашивал вас. Он идет по алфавиту, меньше чем через час он будет здесь.
   - Ну вот, тогда мы и узнаем, что ему от меня надо, не так ли?
   Ее голос слегка дрожал.
   - Он вооружен.
   Она пожала плечами, встала и взглянула на дверь.
   - Я думаю, мне надо поблагодарить вас за то, что вы меня оберегаете?
   - У вас еще есть время.
   - Для чего?
   - Рассказать все.
   - Вот уже полчаса, как мы с вами этим  занимаемся.  А  теперь  я  вас
попрошу покинуть  меня,  мне  надо  наконец  одеться.  -  Она  добавила,
засмеявшись, но смех ее звучал нарочито:
   - Если этот молодой человек действительно нанесет мне визит, я должна
быть готова!
   Мегрэ вышел сгорбившись, ничего не сказав. Он был недоволен  и  ею  и
собой: ему ничего не удалось из нее вытянуть. У него было ощущение,  что
Жанна Дебюль одержала над ним верх. Когда дверь  за  ним  закрылась,  он
постоял еще в коридоре. Ему хотелось узнать, звонит ли  она  кому-нибудь
по телефону и вообще не предпринимает ли чего-нибудь.
   К несчастью, горничная, та самая, которая видела, как  он  бродил  по
коридору, вышла из соседнего номера и  уставилась  на  него.  Смущенный,
Мегрэ направился к лифту.
   В холле он снова увидел агента Скотленд-Ярда,  сидящего  в  одном  из
кресел, устремив взгляд на вертящуюся дверь. Мегрэ сел рядом.
   - Ничего нового?
   - Пока нет.
   В  этот  час   в   холле   было   многолюдно.   Машины   беспрестанно
останавливались перед отелем, из них выходили не только приезжие,  но  и
лондонцы, которые заехали позавтракать или выпить стаканчик в баре.  Все
были очень оживлены. На лицах у них было  то  же  восхищение  прекрасной
погодой, что и у  Пайка.  Посетители  стояли  группами.  Около  конторки
дежурного тоже толпились люди. Женщины, сидя в  креслах,  ожидали  своих
спутников, с которыми затем проходили в ресторан.
   Мегрэ вспомнил о втором подъезде, выходящем на набережную. Если бы он
был в Париже!.. Все было бы так просто! Хотя Пайк и предоставил  себя  в
его полное распоряжение, Мегрэ не хотел  этим  злоупотреблять.  По  сути
дела, он боялся  показаться  смешным.  Неужели  Пайк  чувствовал  ту  же
унизительную неловкость, когда был во Франции?
   Во Франции Мегрэ не остановило бы присутствие горничной  в  коридоре,
как это произошло только что наверху. Он бы ей рассказал любую  историю,
даже просто заявил, что он из полиции, и продолжал бы наблюдение.
   - Прекрасная погода, сэр.
   Комиссара это уже начинало раздражать. Англичане слишком  восхищались
своим наконец-то появившимся солнцем. Они забыли обо всем остальном.
   Прохожие на улице шагали как во сне.
   - Вы полагаете, что он придет, сэр?
   - Вполне вероятно. "Савой" должен быть в его списке.
   - Я опасаюсь, что Фентон не был достаточно ловок.
   - Кто такой Фентон?
   - Мой коллега, которого инспектор Пайк направил в отель "Ланкастер".
   Он должен был, так же как я здесь, сесть в холле  и  ждать,  а  после
выхода молодого человека следить за ним.
   - Он недостаточно опытен?
   - Нет, сэр. Он очень хороший агент. Только он рыжий и с усами.
   Поэтому тот, кто увидел его один раз, запомнит навсегда.
   Агент взглянул на часы и вздохнул. А Мегрэ в это  время  наблюдал  за
лифтами. Из одного вышла Жанна Дебюль  в  изящном  летнем  костюме.  Она
держалась совершенно спокойно. На губах у  нее  мелькала  легкая  улыбка
женщины, которая чувствует себя красивой и элегантной. Мужчины  смотрели
на нее. Мегрэ заметил на ее руке большой бриллиант.
   Непринужденно рассматривая посетителей, она прошла через холл,  затем
отдала ключи дежурному и остановилась. Она заметила Мегрэ. Не потому  ли
она играла эту сцену?
   Позавтракать можно было в двух  местах:  в  большом  зале  ресторана,
который являлся продолжением холла - его застекленные стены выходили  на
Темзу, - и в grill-room, менее просторном и парадном, но там было больше
народу, а из окон можно было видеть вход в отель.
   Жанна Дебюль направилась в grill-room.  Она  сказала  несколько  слов
метрдотелю, который услужливо проводил ее к маленькому столику у окна.
   В ту же минуту агент произнес:
   - Вот он...
   Комиссар живо обернулся к  вертящейся  двери,  но  не  увидел  никого
похожего на фотографию Алена Лагранжа. Он открыл уже рот,  чтобы  задать
вопрос, но сразу заметил маленького человека с  ярко-рыжими  волосами  и
усами, входящего в холл.
   Это был не Ален, а агент Фентон. Он поискал глазами  своего  коллегу,
подошел к нему и, не догадываясь о присутствии Мегрэ, спросил:
   - Он не приходил?
   - Нет.
   - Он вернулся в "Ланкастер".  Я  пошел  за  ним,  он  вошел  в  отель
"Монреаль". Может, он меня заметил. Он раза два обернулся. А потом вдруг
вскочил в такси. Я потерял не меньше минуты, пока достал другое. Объехал
пять следующих по алфавиту отелей. Он ни в одном...
   К Мегрэ подошел посыльный.
   - Дежурный хочет поговорить с вами, - прошептал он.
   Мегрэ пошел за ним. Дежурный в визитке, с цветком в петлице, держал в
руке телефонную трубку. Он подмигнул Мегрэ, и комиссар сразу его понял.
   Затем он сказал в трубку:
   - Передаю трубку нашему служащему, который в курсе дела.
   Мегрэ взял трубку.
   - Алло!
   - Вы говорите по-французски?
   - Да... Я говорю по-французски.
   - Я хотел бы узнать, остановилась ли у вас мадам Жанна Дебюль.
   - Кто спрашивает?
   - Один из ее друзей.
   - Вы хотите поговорить с ней? Я могу соединить вас с ее номером.
   - Нет. Не надо... Голос звучал издалека.
   - Ее ключа нет на доске. Она должна быть у себя. Наверно,  она  скоро
сойдет вниз.
   - Благодарю вас.
   - Не могу ли я...
   Но Ален уже повесил трубку. Он был не так глуп. Должно быть, заметил,
что за ним следят.  И  вместо  того  чтобы  ходить  в  отели,  он  решил
справляться по телефону из какого-нибудь бара или просто из автомата.
   Дежурный протянул комиссару другую телефонную трубку.
   - Снова вас, месье Мегрэ.
   На этот раз звонил Пайк, который хотел узнать, не позавтракают ли они
вместе.
   - Лучше будет, если я останусь здесь, - сказал комиссар.
   - Мои агенты работают успешно?
   - Не совсем. Но это не их вина.
   - Вы потеряли след?
   - Он должен будет прийти сюда.
   - Во всяком случае, я оставляю их в вашем распоряжении.
   - Если разрешите, я оставлю одного, не Фентона.
   - Оставьте Брайена. Он очень сообразительный.  Может  быть,  увидимся
вечером?
   - Возможно.
   Он вернулся к агентам, которые о чем-то беседовали и замолчали, когда
он подошел. По-видимому, Брайен рассказал Фентону, что это сам Мегрэ,  и
рыжий был очень огорчен.
   - Благодарю вас,  месье  Фентон.  Я  напал  на  след  этого  молодого
человека.  Сегодня  вы  мне  больше  не  понадобитесь.  Не  выпьете   ли
стаканчик?
   - Никогда не пью во время работы.
   - А вас, месье Брайен, я попрошу пойти позавтракать в grill  и  сесть
вблизи этой дамы в светлом  костюме  с  голубыми  цветочками.  Если  она
выйдет из отеля, следите за ней.
   Легкая улыбка скользнула по губам Брайена, смотрящего вслед уходящему
товарищу.
   - Положитесь на меня.
   - Завтрак запишите на мой счет.
   Мегрэ хотелось пить. Вот уже  полчаса  его  мучила  жажда.  Ему  было
слишком жарко в глубоком кресле, он поднялся и начал бродить  по  холлу,
чувствуя себя неловко среди людей, говорящих  по-английски:  они-то  все
были здесь на своем месте.
   Сколько  раз  уже  поворачивалась  входная  дверь,   сквозь   которую
врывались солнечные лучи, освещая одну из стен! И сколько людей вошло  в
нее за это время! Они  шли  непрерывным  потоком.  Машины  подъезжали  и
отъезжали,   старые,   комфортабельные   лондонские   такси,   маленькие
спортивные автомобили, "роллс-ройсы" и "бентли" с корректными шоферами.
   От жажды у него пересохло в горле. Со  своего  места  он  видел  бар,
полный посетителей,  бледное  мартини,  которое  издали  казалось  таким
свежим  в  запотевших  стаканах,  рюмки  с  виски  в  руках  у   мужчин,
толпившихся у стойки.
   Если он пойдет туда, то потеряет из виду входную дверь. Он подходил к
бару, снова отходил, сожалея,  что  отправил  Фентона,  который  мог  бы
несколько минут покараулить в холле.
   Что касается Брайена,  то  он  с  аппетитом  ел  и  пил.  Мегрэ  тоже
захотелось есть. Со вздохом он уселся в кресло и вдруг увидел, что седой
джентльмен,  сидящий  рядом,  нажал  кнопку,  которую  Мегрэ  раньше  не
заметил. Несколько секунд спустя официант в белой куртке склонился перед
ним.
   - Двойной шотландский со льдом. Оказывается, это совсем  просто.  Ему
не пришло в голову, что здесь могут обслужить в холле.
   - То же самое подайте мне, - сказал Мегрэ.  -  Наверное,  у  вас  нет
пива?
   - Есть, сэр. Какое пиво вы желаете?
   В баре были любые сорта пива: голландское, датское, немецкое  и  даже
экспортное французское, неизвестное Мегрэ.
   Во Франции он заказал бы две кружки сразу, так ему хотелось пить.
   Здесь он не осмелился, и это приводило его в бешенство. Его  унижало,
что он стесняется. Разве официанты, метрдотели, посыльные, швейцары были
здесь более внушительны, чем в роскошных отелях  Парижа?  Ему  казалось,
что все на него смотрят, что его сосед, седой джентльмен, критически его
изучает.
   Решится ли Ален Лагранж наконец прийти сюда или нет? Неожиданно,  без
всякой определенной причины, Мегрэ потерял веру в себя. Это случалось  с
ним и раньше. В конце концов, чем он здесь занимается? Он  не  спал  всю
ночь. Он пил кофе в швейцарской у консьержки. Затем выслушивал россказни
толстой горничной в  розовой  пижаме,  которая  показывала  ему  полоску
голого тела и старалась произвести на него впечатление.
   А дальше? Ален Лагранж, стащивший у него револьвер, ограбил прохожего
и затем на самолете отправился в Лондон. В изоляторе  тюремной  больницы
барон симулирует сумасшествие. А может быть, он  действительно  сошел  с
ума?
   Предположим, что Ален появится в отеле, что тогда делать Мегрэ?  Мило
заговорить с ним? Потребовать у него объяснения? А  если  он  попытается
сбежать? Если он начнет сопротивляться? Что подумают все эти  англичане,
радующиеся прекрасной погоде, увидя, как он атакует мальчишку? Возможно,
они нападут на него самого.
   Это уже однажды случилось с ним в Париже, в молодости, он  тогда  нес
охрану общественного порядка. В ту минуту, когда  он  схватил  за  плечо
карманника у входа в метро, тот закричал: "На помощь!" И толпа задержала
Мегрэ до прихода полицейских.
   Его все еще мучила жажда, но он долго не решался  позвонить,  наконец
нажал белую кнопку, уверенный в том, что седой джентльмен будет  считать
его невоспитанным человеком, который пьет одну кружку за другой.
   - Подайте мне...
   Ему показалось, что за дверью мелькнул силуэт Алена,  и  он  произнес
машинально:
   - Виски с содовой...
   - Слушаюсь, сэр...
   Но вошедший не был Аденом... Вблизи он совсем не походил на  него  и,
кроме того, подошел к девушке, которая ждала его в баре.
   Мегрэ все еще сидел в кресле, утомленный, с пересохшим горлом,  когда
Жанна Дебюль в полном блеске вышла в холл и  направилась  к  выходу.  На
улице она остановилась, ожидая, пока швейцар подзовет для нее такси.
   Брайен последовал за ней с игривым видом и, проходя  мимо,  подмигнул
Мегрэ. Казалось, он хотел сказать: "Будьте спокойны". Он  сел  в  другое
такси.
   Будь Ален Лагранж хорошим  мальчиком,  он  бы  пришел  теперь.  Жанна
Дебюль уехала. Значит, нечего было бояться, что  он  бросится  к  ней  и
разрядит пистолет. В холле стало меньше народу. Люди уже позавтракали.
   Порозовевшие  от  еды,  они  отправлялись  по  своим  делам  или  шли
прогуливаться по Пиккадилли и Риджент-стрит.
   - Повторить, сэр?
   - Нет. На этот раз я попрошу сандвич.
   - Прошу простить, сэр. Нам запрещено подавать еду в холл.
   Хоть плачь от злости.
   - Тогда подайте, что хотите. Согласен и на виски!
   Тем хуже. Он не виноват, что пьет.

Глава седьмая, об одной плитке молочного шоколада и о кошке, которая однажды вечером взбудоражила весь квартал

   Пробило три часа, потом половину четвертого  и,  наконец,  четыре,  а
Мегрэ все еще сидел в холле, испытывая то чувство  раздражения,  которое
бывает у людей после долгих дней предгрозовой жары, когда они становятся
похожими на рыб, вынутых из воды.
   Разница заключалась в том, что здесь  он  был  единстсвенный  в  этом
состоянии. В воздухе не чувствовалось даже намека  на  грозу,  небо  над
Стрэндом было  безоблачным,  красивого  голубого  цвета,  без  малейшего
лилового оттенка, и  только  изредка  на  нем  появлялось  легкое  белое
облачко, напоминающее пушинку, вылетевшую из перины.
   Минутами Мегрэ ловил себя на том, что  он  с  ненавистью  смотрит  на
своих  соседей.  А  затем  его  снова  охватывало  чувство   собственной
неполноценности, которое камнем давило на желудок и придавало  комиссару
вид скрытного и неискреннего человека.
   Люди, окружавшие его, были  слишком  благополучными  и  уверенными  в
себе. Самым невыносимым из всех был дежурный администратор в  элегантной
визитке и безукоризненном пристежном воротничке, на котором не  было  ни
единой пылинки. Он проникся к Мегрэ симпатией, а может быть, и  жалостью
и время от времени с видом сообщника улыбался,  как  бы  желая  ободрить
его. Казалось, он хочет сказать  через  головы  снующих  взад  и  вперед
туристов: "Мы с вами  жертвы  профессионального  долга.  Может  быть,  я
чем-нибудь смогу помочь вам?"
   Мегрэ хотелось ответить: "Принесите мне сандвич". Ему хотелось спать.
   Ему было жарко. Он умирал от жажды. Когда после трех часов  он  снова
позвонил, чтобы заказать кружку пива, официант был  так  шокирован,  как
будто Мегрэ снял в церкви пиджак и остался в одних подтяжках.
   - Сожалею, сэр. Бар закрыт до половины шестого, сэр!
   Комиссар проворчал:
   - Дикари!
   Минут  через  десять  он  смущенно  обратился  к  посыльному,  самому
молодому и менее важному, чем все остальные:
   - Не сможете ли вы купить мне плитку шоколада?
   Он не мог больше выдержать  без  еды.  Он  засунул  плитку  молочного
шоколада в карман и, отламывая маленькие кусочки, незаметно съел ее.  Не
правда  ли,  сидя  здесь,  в  холле  роскошного  отеля,  он  походил  на
французского  полицейского,  каким  его  обычно   изображают   парижские
карикатуристы? Мегрэ заметил, что,  изучая  себя  в  зеркале,  чувствует
тяжеловесным, плохо одетым. Вот Пайк не походил на полицейского,  скорее
у него был вид директора банка. Нет, вернее, заместителя директора.  Или
безупречного чиновника, доверенного лица начальника.
   Интересно, стал бы Пайк ждать и сидеть здесь, в холле, как Мегрэ,  не
зная даже, произойдет что-либо или нет?
   Без двадцати четыре дежурный сделал ему знак.
   - Вас вызывает Париж. Я думаю, вы предпочтете говорить отсюда.
   Направо от холла была комната, в которой стояли телефонные кабины, но
оттуда он не сможет следить за выходом.
   - Это вы, патрон?
   Было очень приятно услышать голос славного Люкаса!
   - Что нового, старина?
   - Нашли пистолет, которым было совершено убийство. Я подумал, что вас
надо предупредить.
   - Рассказывай.
   - Сегодня днем, около двенадцати, я решил наведаться к старику.
   - На улицу Попинкур?
   - Да. На всякий случай я пошарил по углам. Ничего  не  нашел.  Потом,
услышав, что во дворе плачет ребенок, высунулся из окна. Вы помните, что
квартира находится на самом верху и что потолок там довольно низкий.  По
карнизу проходит желоб для дождевой воды, и  я  заметил,  что  до  этого
карниза можно достать рукой.
   - Пистолет был в желобе?
   - Да. Точно под самым окошком. Маленький,  бельгийской  фирмы,  очень
красивый, и на нем выгравированы инициалы "А. Д.".
   - Андрэ Дельтель?
   - Совершенно  верно.  Я  справился  в  префектуре.  У  депутата  было
разрешение на ношение оружия. Номер совпадает.
   - Стреляли из него?
   - Мне только что звонил эксперт, сообщил результаты. Я как  раз  ждал
его ответа, чтобы вам позвонить. Он подтверждает.
   - Отпечатки?
   - Есть. Покойного и Франсуа Лагранжа тоже.
   - Больше ничего не произошло?
   - Дневные газеты выпустили целые полосы. В коридоре полно репортеров.
   Мне, кажется, что один из них разнюхал о вашем  отъезде  в  Англию  и
тоже вылетел. Старший следователь звонил несколько раз, он интересуется,
есть ли от вас новости.
   - Все?
   - У нас чудесная погода.
   И он туда же!
   - Ты завтракал?
   - Основательно, патрон.
   - А я нет! Алло! Не разъединяйте, мадемуазель. Ты слушаешь, Люкас?  Я
хочу, чтобы ты на  всякий  случай  поставил  людей  около  дома  7-6  на
бульваре Ришар-Валлас. Потом порасспроси шоферов такси,  не  отвозил  ли
кто-нибудь из них Алена Лагранжа...  Слушай  внимательно!  Речь  идет  о
сыне, фото у тебя есть...
   - Понял, патрон!
   - Надо узнать, не отвозил ли его какой-нибудь таксист в четверг утром
на Северный вокзал.
   - А я думал, что он вылетел ночью самолетом, - сказал Люкас.
   - Не важно. Скажи шефу, что позвоню ему, как только будут новости.
   - Вы еще не нашли парнишку?
   Мегрэ предпочел промолчать. Ему было неприятно признаваться,  что  он
говорил с Аленом по телефону, что в течение нескольких часов  следил  за
каждым его шагом и до сих пор дело не сдвинулось с мертвой точки.
   Ален Лагранж с украденным у  Мегрэ  огромным  револьвером  в  кармане
находится где-то поблизости, а комиссару ничего  больше  не  оставалось,
как сидеть в холле и ждать, разглядывая проходящих мимо людей.
   - Ну, до свидания, Люкас.
   Веки отяжелели. Он не решался