ольвером, он был готов считать ее виновницей  всей  этой
истории.
   Но в общем все это его не касалось.
   В метро было душно, как в прачечной, рекламы на станциях  вызывали  у
него отвращение. Наверху он снова увидел жаркое солнце и рассердился  на
солнце, заставлявшее его потеть. Когда он проходил  к  себе  в  кабинет,
секретарь сразу заметил, что комиссар в дурном настроении, и ограничился
молчаливым поклоном. На письменном столе  Мегрэ  на  самом  виду  лежала
записка, прижатая вместо  пресс-папье  одной  из  его  трубок:  "Просьба
срочно позвонить в отделение полиции Северного вокзала. Люкас".
   Не снимая шляпы, Мегрэ набрал номер и, зажав телефонную трубку  между
плечом и щекой, закурил.
   - Люкас еще у вас?
   Два  самых  тоскливых  года  Мегрэ  провел  в  полицейском  отделении
Северного вокзала и хорошо знал  все  его  закоулки.  Он  услышал  голос
инспектора, говорившего Люкасу:
   - Тебя. Твой патрон.
   И сразу раздался голос Люкаса:
   - Алло! Я не знал, вернетесь ли вы в бюро. Я звонил к вам домой.
   - Ты нашел шофера?
   - Сразу повезло. Он рассказал, что вчера  вечером  сидел  в  баре  на
улице Вольтера, когда туда заявился высокий толстяк важного вида и велел
отвезти его на Северный вокзал.
   - Чтобы сдать на хранение чемодан?
   - Так точно, вы угадали. Чемодан еще здесь.
   - Ты его открыл?
   - Они не разрешают.
   - Кто?
   - Железнодорожники. Они требуют квитанцию или ордер.
   - Никаких особых примет?
   - Есть. Запах. Тяжелый.
   - Ты думаешь?..
   - То же самое, что и вы. Если в нем не мертвец, то, значит, он  набит
до краев тухлым мясом. Мне вас ждать?
   - Буду через полчаса.
   Мегрэ направился в кабинет шефа. Тот позвонил в прокуратуру. Прокурор
уже уехал, но один из  его  помощников  в  конце  концов  взял  на  себя
ответственность.
   Когда Мегрэ проходил через инспекторскую, он заметил, что Торранс еще
не вернулся. Жанвье строчил рапорт.
   - Возьми с собой кого-нибудь. Отправляйся на улицу Попинкур  и  следи
за номером 37-6. В глубине двора налево,  на  четвертом  этаже,  Франсуа
Лагранж... Не стойте на виду. Этот тип высокий и  толстый,  болезненного
вида. Возьми фотографию сына.
   - Что с ней делать?
   - Ничего.  Если  случайно  он  вернется,  а  потом  выйдет  из  дома,
незаметно следить за ним. Осторожней, он вооружен. Если  появится  отец,
что меня весьма удивило бы, следите за ним...
   Несколько минут спустя Мегрэ ехал к Северному вокзалу.  Он  вспомнил,
как в кафе на Елисейских полях дочь Лагранжа сказала: "Все люди  на  это
способны. Не так ли?"
   Нечто подобное, во всяком случае, она  сказала,  а  теперь  речь  шла
именно об убийстве.
   Он  пробрался  через  толпу,  нашел  Люка,  который  мирно  болтал  с
инспектором железнодорожной полиции.
   - Вы с ордером, патрон? Сразу предупреждаю, что тип в камере хранения
очень упорный и полиция не производит на него никакого впечатления.
   Люкас говорил правду. Этот тип тщательно  проверил  документы,  долго
переворачивал их в разные стороны, надел очки, чтобы изучить  подписи  и
печать.
   - Поскольку с меня снимается всякая ответственность...
   Он неодобрительно указал  на  большой  серый  старомодный  чемодан  с
изорванным чехлом, обвязанный веревками. Люкас преувеличивал, но все  же
от чемодана шел слабый тошнотворный запах, хорошо знакомый Мегрэ.
   - Надеюсь, вы не станете открывать его здесь? Был конец рабочего дня.
   Люди толпились у билетных касс.
   - Кто-нибудь нам поможет? - спросил Мегрэ у хмурого служащего.
   -  Существуют  носильщики.  Надеюсь,  вы  не  хотите,  чтобы  я   его
собственноручно тащил?
   Чемодан не входил в маленькую черную машину полицейского управления.
   Люкас погрузил его в такси. Все это было, конечно, не по  инструкции.
Но Мегрэ спешил.
   - Куда его везти, патрон?
   - В лабораторию. Самое верное. Возможно, Жюссье еще там.
   На лестнице он встретил Торранса.
   - Вы знаете, патрон...
   - Ты его нашел?
   - Кого?
   - Юношу?
   - Нет. Но я...
   - Тогда до скорого...
   Жюссье  действительно  еще  не  ушел.  Они  стояли  вчетвером  вокруг
чемодана, фотографировали его со всех сторон, прежде чем открыть.
   Полчаса спустя Мегрэ вызвал по телефону начальника полиции...
   - Шеф только что вышел, - ответили ему.
   Он позвонил к нему  домой  и  узнал,  что  шеф  обедает  в  одном  из
ресторанов на левом берегу. В ресторане его еще не было. Пришлось  ждать
минут десять.
   - Простите за беспокойство, шеф. Это Мегрэ, по делу, о котором я  вам
докладывал. Люкас был прав.
   Мне кажется, вам нужно приехать, так  как  дело  касается  известного
лица и может получить нежелательную огласку Пауза.
   - Андрэ Дельтель, депутат... Да... Я совершенно уверен... Хорошо. Жду
Вас.

Глава третья,
о выдающейся личности, которая после смерти доставляет столько же хлопот, как и при жизни, и о бессонной ночи Мегрэ

   Начальнику уголовной полиции наконец удалось дозвониться до префекта,
который находился в отеле на авеню  Монтень  на  званом  обеде  в  честь
представителя иностранной прессы.
   - Дерьмо! - воскликнул префект. После этого он надолго замолчал.
   - Надеюсь, что журналисты еще не пронюхали, в чем дело? - пробормотал
он наконец.
   - Пока еще нет. Правда, один репортер слоняется по коридорам  и  явно
что-то подозревает. Вряд ли нам  долго  удастся  скрывать  от  него  эту
историю.
   Журналист Жерар Ломбра, старый специалист по раздавленным  собакам  и
прочим происшествиям, зашел, как обычно, вечером на  набережную  Орфевр,
чтобы узнать новости. Теперь он сидел на верхней ступеньке лестницы, как
раз напротив дверей лаборатории, и терпеливо курил трубку.
   - Ничего не  предпринимать  и  ничего  не  рассказывать,  ждать  моих
инструкций, - приказал префект.
   Затем, закрывшись в одной из телефонных кабин, он  позвонил  министру
внутренних дел. В этот вечер многим  пришлось  прервать  обед,  а  вечер
выдался необыкновенно теплый, и улицы Парижа были полны гуляющими. Много
народу  толпилось  на  набережной,  и,   наверно,   некоторые   прохожие
удивлялись, почему в старом здании дворца  Правосудия  освещено  столько
окон.
   Министр внутренних дел, уроженец Канталя, сохранивший местный  акцент
и грубоватость речи, услышав неприятную новость, воскликнул:
   - Этот тип даже мертвый нас об...
   Дельтели  жили  в  собственном  особняке,  на  бульваре  Сюшэ,  около
Булонского  леса.  Когда  Мегрэ  наконец  получил  разрешение  позвонить
Дельтелям, к телефону подошел лакей и сообщил, что мадам нет в Париже.
   - Вы не знаете, когда она вернется?
   - Не раньше осени. Она находится в Майами. Месье также отсутствует.
   Мегрэ спросил наобум:
   - Вы знаете, где он находится?
   - Нет.
   - А вчера он был в Париже? Лакей замялся.
   - Я не знаю.
   - Вот как?
   - Месье ушел.
   - Когда?
   - Не знаю.
   - Позавчера вечером?
   - Кажется. А кто говорит?
   - Уголовная полиция.
   - Я не в курсе дела. Месье дома нет.
   - У него есть родственники в Париже?
   - Да, брат, месье Пьер.
   - Вы знаете его адрес?
   - Кажется, он живет около площади Звезды. Я могу вам дать  номер  его
телефона... Бальзак 51-02.
   - Вас не удивляет, что ваш хозяин до сих пор не вернулся?
   - Нет, сударь.
   - Он вас предупредил, что не вернется?
   - Нет, сударь.
   Научная лаборатория наполнилась новыми посетителями. Приехал судебный
следователь Рато, которого удалось найти у друзей, где он играл в бридж,
затем появился  прокурор  республики,  и  теперь  они  вдвоем  о  чем-то
вполголоса совещались. Доктор Поль, судебно-медицинский эксперт, который
в этот день тоже обедал в гостях, пришел последним.
   - Можно забирать? спросил он, указывая на открытый чемодан, в котором
все еще лежал скорченный труп.
   - Сразу же после того, как вы констатируете...
   -  Я  могу  без  всяких  констатации  сказать,  что  убийство  нельзя
датировать сегодняшним днем. Скажите-ка! Да ведь эго же Дельтель!
   - Да...
   За этим "да" скрывалось многое. Еще  десять  лет  назад  ни  один  из
присутствующих не узнал бы убитого. В то время он был молодым адвокатом,
которого чаще встречали на стадионе Ролан-Гарро  и  в  барах  Елисейских
полей,   чем   в   залах   суда,   и   который   больше    походил    на
кинематографического героя, чем на члена коллегии защитников.
   Несколько позже Дельтель женился на богатой американке,  поселился  с
ней на бульваре Сюшэ и три года  спустя  выставил  свою  кандидатуру  на
выборах  в  палату  депутатов.  Во  время  избирательной  кампании  даже
противники не принимали его всерьез. Тем не менее он был избран, правда,
еле натянув нужное количество голосов, и буквально на следующий же  день
о нем заговорили.
   Собственно говоря, Дельтель не принадлежал ни к одной из  партий,  но
сразу стал кошмаром для  всех,  непрерывно  выступая  с  запросами,  без
устали разоблачая злоупотребления, мелкие интриги и  темные  делишки,  и
при этом никто никогда не мог понять, какую цель он преследует.
   Перед началом каждого  ответственного  заседания  палаты  можно  бьшо
услышать, как министры  и  депутаты  спрашивали  друг  друга:  "Дельтель
пришел?"
   И все мрачнели, увидев его. Он появлялся, словно голливудская звезда,
с бронзовым от  загара  лицом,  с  маленькими  черными  усиками  в  виде
запятых. Это означало, что дело принимает плохой оборот...
   У Мегрэ был хмурый вид, он позвонил брату Дельтеля на  улицу  Понтье,
там ему посоветовали поискать месье Пьера в ресторане "Фукэ". У "Фукэ"
   Мегрэ направили к "Максиму".
   - Месье Пьер Дельтель находится у вас?
   - Кто говорит?
   - Скажите ему, что это касается его  брата.  Наконец  Пьера  Дельтеля
вызвали к телефону. По-видимому, ему неточно передали:
   - Это ты Андрэ?
   - Нет. Говорят из уголовной полиции. Не можете ли вы  взять  такси  и
приехать сюда.
   - У подъезда стоит моя машина. А в чем дело?
   - Дело касается вашего брата.
   - С ним что-нибудь случилось?
   - Не говорите ни с кем до нашей встречи.
   - Но...
   Мегрэ повесил трубку, с досадой взглянул на  группу  людей,  стоявших
посреди просторной комнаты. Он понял,  что  никому  здесь  не  нужен,  и
спустился к себе в кабинет. Ломбра, журналист, шел за ним по пятам.
   - Вы не забыли обо мне, комиссар?
   - Нет.
   - Через час будет уже поздно давать материал в последний выпуск.
   - Я вас увижу раньше.
   - Кто это? Крупная птица, да?
   - Да.
   Торранс ждал его, но, прежде чем заговорить  с  ним,  Мегрэ  позвонил
жене.
   - Не жди меня сегодня вечером, возможно, я не приду и ночью.
   - Я так и думала, раз ты не пришел к обеду.  Они  оба  помолчали.  Он
знал, о чем, или вернее о ком, она думала.
   - Это он?
   - Во всяком случае, он еще не застрелился.
   - Он стрелял?
   - Ничего еще не знаю.
   Там, наверху, Мегрэ не все сказал. У него не  было  никакого  желания
рассказывать им все. Наверно, ему придется еще час терпеть  этих  важных
шишек, потом он сможет снова спокойно заняться расследованием.
   Мегрэ повернулся к Торрансу.
   - Ты нашел парнишку?
   - Нет. Я говорил с его бывшим  хозяином  и  сослуживцами.  Всего  три
недели, как он ушел с работы.
   - Почему?
   - Его выгнали.
   - За непорядочность?
   - Нет. По-видимому, он был честным парнем, но  последнее  время  стал
прогуливать. Сначала на него даже не сердились. Все находили  его  очень
симпатичным. Но...
   - Ты ничего не узнал о его связях?
   - Нет.
   - А подружки?
   - Он никогда не говорил о своих личных делах.
   - Никаких любовных интрижек с машинистками?
   - Одна из них, не особенно  хорошенькая,  говоря  о  нем,  все  время
краснела, но мне кажется, что он не обращал на нее внимания.
   Мегрэ набрал номер.
   - Алло! Мадам Пардон? Говорит Мегрэ. Ваш муж дома? Тяжелый день?
   Попросите его на минутку подойти к телефону.
   Ему пришло в голову, что, возможно, доктор еще раз вечером заходил на
улицу Попинкур.
   - Пардон? Я огорчен, старина, что приходится снова вас беспокоить. Вы
собираетесь сегодня вечером навещать больных? Слушайте внимательно.
   Произошли очень серьезные  события,  которые  касаются  вашего  друга
Лагранжа... Да... Я его видел.. Но с тех  пор  как  я  к  нему  заходил,
случилось еще кое-что. Мне нужна ваша помощь... Да, именно. Лучше будет,
если вы заедете за мной сюда...
   Поднимаясь снова наверх в сопровождении  Ломбра,  Мегрэ  встретил  на
лестнице Пьера Дельтеля, которого узнал сразу по его сходству с братом.
   - Это вы меня вызывали?
   - Тсс... - ответил Мегрэ, указывая на репортера. - Следуйте за мной.
   Он повел его наверх и отворил дверь как раз в ту минуту, когда доктор
Поль, закончив предварительный осмотр, выпрямился и отошел в сторону.
   - Вы узнаете его?
   Все молчали. Сцена казалась особенно тягостной из-за  необыкновенного
сходства двух братьев.
   - Кто это сделал?
   - Это ваш брат?
   Слез не было, только сжатые кулаки и стиснутые зубы,  да  еще  взгляд
стал тяжелым и жестким.
   - Кто это сделал? - повторил Пьер Дельтель, который был на  три  года
моложе депутата.
   - Пока еще не известно. Доктор Поль объяснил:
   - Пуля вошла в левый глаз и застряла в  черепной  коробке.  Выходного
отверстия нет. Насколько я могу судить, это пуля небольшого калибра.
   У одного из телефонных аппаратов стоял начальник уголовной полиции  и
звонил префекту. Вернувшись к ожидавшей его  группе  людей,  он  передал
инструкции самого министра:
   - Простая информация в газеты о том, что депутат Андрэ  Дельтель  был
найден мертвым в чемодане, сданном на хранение на Северном вокзале.  Как
можно меньше подробностей. Успеем сделать это завтра.
   Судебный следователь Рато отвел Мегрэ в угол.
   - Вы считаете, что это политическое убийство?
   - Нет.
   - Замешана женщина?
   - Не знаю.
   - Вы кого-нибудь подозреваете?
   - Я буду знать это завтра.
   - Я рассчитываю на вас, держите меня в  курсе.  Если  будут  новости,
звоните даже ночью. Я буду у себя в кабинете с девяти часов утра.
   Мегрэ  неопределенно  кивнул  и  отошел  к  доктору  Полю  обменяться
несколькими словами.
   - Хорошо, старина.
   Поль направился в Институт судебной медицины, чтобы присутствовать на
вскрытии.
   Все эти разговоры заняли  много  времени.  Было  ровно  десять  часов
вечера, когда все стали спускаться по плохо освещенной лестнице.
   Журналист ни на шаг не отставал от комиссара.
   - Зайдите на минутку ко мне. Вы были правы. Это крупная  птица.  Убит
депутат Андрэ Дельтель.
   - Когда?
   - Пока не известно. Пуля попала в голову. Тело обнаружено в  чемодане
в камере хранения Северного вокзала.
   - Почему открыли чемодан?
   Этот сразу все понял.
   - На сегодня все!
   - Вы напали на след?
   - На сегодня все.
   - Вы будете всю ночь заниматься этим делом?
   - Возможно.
   - А если я пойду за вами?
   - Я прикажу вас забрать под любым предлогом и продержать до  утра  на
холодке.
   - Вас понял.
   - Значит, все в порядке.
   В эту минуту в  дверь  постучали  в  вошел  доктор  Пардон.  Репортер
спросил:
   - А это кто?
   - Мой друг.
   - Нельзя узнать его имя?
   - Нет.
   Наконец они остались вдвоем, и Мегрэ начал с того, что снял пиджак  и
закурил трубку.
   - Садитесь. Прежде чем отправиться туда,  я  хотел  бы  поговорить  с
вами. Будет лучше, если это произойдет здесь.
   - О Лагранже?
   - Да. Прежде всего один вопрос. Он действительно серьезно болен?
   - Я был готов к вашему вопросу и думал об  этом,  пока  шел  сюда.  В
данном случае трудно дать определенный ответ. Конечно, он болен, это  не
подлежит сомнению. Вот уже десять лет, как он страдает диабетом.
   - Но это не мешает ему вести нормальный образ жизни?
   - Почти. Я лечу его инсулином. Он сам себе  делает  инъекции,  я  его
научил.  Он  всегда  носит  с  собой  маленькие  складные  весы,   чтобы
взвешивать пищу, если ему случается  обедать  не  дома.  При  применении
инсулина это имеет большое значение.
   - Я знаю. Дальше.
   - Вы хотите получить точный медицинский диагноз?
   - Нет.
   - Он всегда страдал  от  эндокринной  недостаточности,  обычный  удел
людей подобной физической конституции.  Он  человек  вялый,  чрезвычайно
впечатлительный, легко теряющий самообладание.
   - Каково его состояние в данный момент?
   - Вот это и есть самая деликатная сторона  вопроса.  Я  был  поражен,
застав его сегодня утром в том состоянии, в котором вы сами его видели.
   Я долго его осматривал. Несмотря  на  гипертрофию,  сердце  сейчас  в
неплохом состоянии, не хуже, чем неделю или  две  назад,  когда  Лагранж
нормально передвигался.
   - Вам приходила мысль о возможности симуляции?
   Пардон, конечно, уже думал об этом, что было  сразу  заметно  по  его
смущенному виду. Человек щепетильный,  он  теперь  тщательно  подыскивал
слова.
   - Я полагаю, Мегрэ, что у вас есть самые серьезные основания думать о
такой возможности?
   - Вполне серьезные основания.
   - Это касается его сына?
   - Не знаю. Лучше я введу вас сразу в курс дела.  Сорок  восемь  часов
назад, может быть, немного больше, может быть, меньше - мы об этом скоро
узнаем, -  был  убит  один  человек.  С  абсолютной  вероятностью  можно
утверждать, что это произошло в квартире на улице Попинкур.
   - Его опознали?
   - Речь идет о депутате Дельтеле.
   - Они были знакомы?
   - Следствие покажет. Во всяком случае, вчера вечером, в то время  как
мы, обедая у вас, беседовали о нем, Франсуа Лагранж подъехал в  такси  к
своему дому, с помощью шофера снес вниз  чемодан,  в  котором  находился
труп, и отвез его на Северный вокзал, чтобы сдать в камеру хранения. Вас
это поражает?
   - Такие вещи всегда поражают.
   - Теперь вам ясно, почему я так хочу знать, был  ли  Франсуа  Лагранж
действительно болен сегодня утром, когда  вы  его  осматривали,  или  он
симулировал? Пардон встал.
   - Прежде чем ответить, я хотел бы еще раз осмотреть его. Где он?
   Доктор предполагал, что Лагранж уже находится здесь, в полиции.
   - Он все еще дома, в собственной постели.
   - И ничего не знает!
   - Он не знает, что мы обнаружили труп.
   - Что вы собираетесь делать?
   - Отправиться к нему вместе с вами, если вы  согласны  составить  мне
компанию. Вы испытываете к нему дружеские чувства?
   Пардон помолчал, а потом ответил с большой искренностью:
   - Нет!
   - Чувство симпатии?
   - Скажем, жалости. Мне не доставило никакой  радости  увидеть  его  у
себя в кабинете. Скорее, я почувствовал некоторую неловкость, как всегда
в присутствии слабых людей. Но я не могу забыть, что он совершенно  один
воспитывал троих детей, не могу забыть, как дрожал его голос,  когда  он
говорил о своем младшем сыне.
   - Показная чувствительность?
   - Я тоже так думал сначала. Я не люблю мужчин, которые плачут.
   - А он плакал в вашем присутствии?
   - Да. В частности, в тот день, когда  от  него  ушла  дочь,  даже  не
оставив адреса.
   - Я ее видел.
   - Что она говорила?
   - Ничего. Она-то не плакала, эта девица!.. Вы идете со мной?
   - Я думаю, это затянется.
   - Возможно.
   - Тогда, с вашего разрешения, я позвоню жене.
   Было уже совсем темно, когда  они  садились  в  одну  из  полицейских
машин.
   Всю дорогу молчали: оба были погружены в свои мысли, и оба  опасались
сцены, которая должна была произойти.
   - Остановишься на углу, - сказал Мегрэ шоферу. Напротив дома 37-6  он
увидел инспектора Жанвье.
   - А где твой напарник?
   - Для предосторожности я его отправил во двор.
   - А консьержка?
   - Не обращает на нас никакого внимания.
   Мегрэ позвонил, пропуская Пардона вперед. В швейцарской было темно.
   Консьержка не окликнула их, но комиссару показалось, что  за  стеклом
белело ее лицо.
   Наверху, на четвертом этаже, в одном из окон горел свет.
   - Поднимаемся...
   Он постучал, света на лестнице  не  было,  и  он  не  мог  в  темноте
нащупать кнопку звонка. Ждать им пришлось  гораздо  меньше,  чем  утром,
чей-то голо