т момент, когда Мегрэ сворачивал на улицу Сен-Поль, из-за угла послышался женский голос:
     - Как дела, господин комиссар?
     Это была Ольга, скромно одетая, в дешевой шубке, имитирующей котиковое манто. Мегрэ решил воспользоваться случаем и спросить ее кое о чем из того, что хотел узнать в другом месте. Она как будто свалилась с неба - это была особа, наиболее подходящая для того, чтобы ответить на те вопросы, которые его интересовали.
     - Скажи мне, девочка: если тебе хочется выпить чего-нибудь горячего или просто согреться ночью, куда ты идешь? Какое заведение в этом районе открыто после полуночи?
     - У "Леона".
     - Это бар?
     - Да. На улице Сент-Антуан, напротив метро.
     - Ты встречала там когда-нибудь своего соседа?
     - Швейцарца? Нет, ночью никогда. Правда, я видела его там несколько раз, но только днем.
     - Он пил?
     - Только белое вино.
     - Благодарю.
     На этот раз она бросила ему на прощание, притоптывая на месте, чтобы согреться:
     - Желаю успеха!
     С фотографией Кюэнде в кармане Мегрэ вошел в прокуренный бар и, встав у стойки, заказал стаканчик коньяка.
     - Вы знаете этого человека?
     Хозяин заведения вытер руки о фартук, прежде чем взять двумя пальцами фотографию и вглядеться в нее.
     - А что он такого сделал? - спросил хозяин, прикидываясь наивным?
     - Умер.
     - Что, повесился? Самоубийство?
     - Почему вы так думаете?
     - Сам не знаю. Так как-то подумалось. Я его видел раза три-четыре...
     Он редко сюда приходил. Нелюдимый, ни с кем никогда не разговаривал.
     Последний раз...
     - Когда это было?
     - Точно не скажу. Может быть, в четверг, может быть, в пятницу, а может, и в субботу... Он всегда приходил после полудня, на минуточку, выпивал стаканчик вина у стойки и сразу уходил.
     - Он пил только один стаканчик?
     - Иногда два... Но никогда больше... Нет, выпивохой он не был. Таких я узнаю сразу, с первого взгляда...
     - В каком часу он приходил в последний раз? После обеда? Или вечером?
     - Поздним вечером, пожалуй, далее ночью... Минуточку. Моя жена уже пошла наверх, чтобы лечь... Должно быть, было уже далеко за полночь, может быть, половина первого, а может, и час...
     - Как получилось, что вы так хорошо все помните?
     - Прежде всего потому, что ночью сюда приходят только постоянные клиенты... Ну, случается иногда, что зайдет погреться шофер такси, если у него нет пассажиров... Или полицейский выпить стаканчик украдкой...
     Приходила также одна пара - хорошо помню, они занимали вон тот столик в углу. А кроме этого... в зале никого. Я всегда за стойкой, должен наблюдать за кофеваркой... Тогда я не слышал даже, как он вошел.
     Поворачиваюсь - а он стоит у стойки, опершись на нее локтями... Я немного удивился.
     - Поэтому вы так хорошо и запомнили?
     - И потому еще, что он спрашивал, нет ли у меня вишневки, но такой настоящей вишневки, сухой... Мало кто заказывает сухую вишневку... Я достал бутылку со второй полки - вон там, с немецкой этикеткой "Кирш".
     Пожалуй, она ему нравилась, поскольку он сказал: "Должна быть хорошей!"
     Минуту он подержал в руках стаканчик, чтобы напиток разогрелся, и пил его медленно, каждую секунду поглядывая на часы. Я видел, что он раздумывает не выпить ли еще, и, когда я пододвинул к нему бутылку, он не отказался. Видно было, что он пьет не потому, что ему хочется просто выпить, а потому, что ему хочется выпить именно вишневки.
     - Он ни с кем не разговаривал?
     - Только со мной.
     - А те, что сидели в углу, не обращали на него внимания?
     - Это влюбленные. Я хорошо их знаю. Они приходят сюда два раза в неделю, шепчутся, смотрят друг другу в глаза целыми часами...
     - Они, наверно, вышли сразу за ним?
     - Наверняка нет.
     - Вам не бросилось в глаза, не ждал ли его кто-нибудь у бара? А может, за ним кто-то следил?
     Хозяин пожал плечами, как будто почувствовал личную обиду.
     - С пятнадцати лет я сидку в этой дыре и подобного...
     Это должно было означать, что если бы что-то необычайное и произошло, то он наверняка бы заметил.
     Выйдя из бара, Мегрэ отправился в отель "Ламбер". На этот раз на месте портье сидела жена владельца. Она была более молода и привлекательна, чем комиссар мог бы допустить, зная ее мужа.
     - Вы пришли по поводу номера 33, правда? Ваш человек наверху.
     Мегрэ пришлось прижаться к стене, чтобы пропустить пару, спускавшуюся по лестнице. От женщины пахло ночными духами, а мужчина отвернул лицо, сконфуженный.
     Комната номер 33 тонула во мраке. Инспектор Барон сидел в кресле, придвинутом к окну. Ему, видимо, пришлось выкурить целую пачку сигарет, в комнате было черно от дыма.
     - Есть что-нибудь новое?
     - Эта дама вышла полчаса назад. Перед тем там была какая-то девушка с большой картонной коробкой, может быть, швея или портниха, или белошвейка, сам не знаю. Обе пошли в спальню, и я видел только тени на занавесках: сначала они двигались, потом были неподвижны, как если бы одна стояла, а вторая крутилась вокруг нее, может быть, примеряли платье.
     На первом этаже свет был только в холле, лестница освещена вся, до второго этажа, в салоне налево зажжены только два бра и небольшая люстра сверху. В будуаре, находящемся справа от входа, горничная в темном платье, белом фартучке и наколке на голове занималась уборкой.
     - Окна столовой и кухни выходят на противоположную сторону. Наблюдая за этими людьми, я невольно задаю себе вопрос: что же они делают целый день? Я насчитал по крайней мере три человека прислуги, которая крутится по дому и неизвестно чем занимается. Никто сюда не приходит, если не считать той портнихи. Девушка с картонной коробкой приехала на такси, а возвращалась пешком, уже без коробки. Парнишка из магазина принес какие-то свертки, а более крупные покупки привозит поставщик в фургончике. Все свертки - и большие, и маленькие - принимает лакей в передней, он никого не впускает даже в холл. Я должен до утра тут сидеть?
     - Ты голоден?
     - Немного, но до завтрака выдержу.
     - Иди уж.
     - Никто меня не подменит? Мегрэ пожал плечами.
     - Можешь идти, - сказал он, запер дверь на ключ, сунув "его в карман.
     Спустился вниз и сказал хозяйке гостиницы:
     - Прошу не сдавать номер 33, пока я его не освобожу. И никому туда входить нельзя - ни горничной, ни вам, ни вашему мужу. Хорошо?
     Выйдя на улицу, он издалека заметил Ольгу, которая шла под руку с каким-то мужчиной, и приветливо ей улыбнулся.

VI

     Усаживаясь за стол, он не знал ни того, что внезапный телефонный звонок вырвет его из уютной домашней атмосферы, ни того, что десятки людей, которые сейчас составляли себе планы на ближайший вечер, проведут эту ночь иначе, чем предполагали, и что все окна в здании на набережной Орфевр будут светиться до утра, так, как бывает в ночи больших тревог.
     А обед был таким приятным, обстановка такой интимной, полной тонкого взаимопонимания между ним и женой. Он рассказал ей о великолепных поджаренных колбасках, которые ел в двенадцать часов в маленьком ресторанчике на улице Сент-Антуан. Они часто бывали вместе в таких маленьких заведениях, когда-то очень многочисленных. Типичные для Парижа, они находились почти на каждой улице, и их называли "Шоферскими бистро".
     Несмотря на столь скромное название, готовили там вкусно - в основном благодаря тому, что рестораторы происходили из провинции: из Оверни, Бретани, Нормандии, Бургундии, и не только сохраняли традиции своих кухонь, но и поддерживали контакты с родными деревнями, привозя оттуда копчености, колбасу, а иногда даже и деревенский хлеб...
     Вспомнились ему и Кюэнде, и его мать: эти двое привезли на людную и шумную улицу Муфтар напевный акцент своей страны и своей деревни в кантоне Во вместе с характерными для швейцарцев спокойствием и медлительностью.
     - Ты не знаешь, что сейчас со старой Жюстиной? Мадам Мегрэ, казалось, читала его мысли.
     - Ты забываешь, что официально я занимаюсь только этим бандитским нападением на улице Лафайет и ничем больше. Бандитские налеты - серьезное дело, ведь они угрожают банкам, страховым обществам, крупным предприятиям. Гангстеры быстрее приспосабливаются ко времени, чем мы.
     Он сказал это с легкой горечью. Ему вспомнилось, что еще только два года, и он должен будет уйти на пенсию. Мир меняется. Париж меняется, все меняется - люди и методы работы тоже. Разве он через какое-то время, даже еще до ухода на пенсию, висящую над ним как дамоклов меч, не будет чувствовать себя в этом мире, который он уже не будет понимать, потерянным?
     - Странный человек, - сказал он тихо, про себя, в то же время обращаясь к жене. - Ничто не указывало на то, что его постигнет такая судьба, а его мать совершенно не казалась обеспокоенной, когда я спросил ее, на что она будет жить - пробормотала только: "Я уверена, что он не оставит меня ни с чем..." - и все.
     Если она так уверена, что сын ее обеспечил, то как он это сделал? Что придумал? Какой способ изобрел?
     В минуту, когда Мегрэ уже наслаждался десертом, зазвонил телефон.
     - Может быть, я сниму трубку? - предложила жена. Но Мегрэ сорвался из-за стола с салфеткой в руке. Звонил Жанвье с набережной Орфевр.
     - Довольно важная новость, шеф. Минуту назад звонил инспектор Николя.
     Установлено, с кем вел телефонный разговор Рене Люссак из кафе "У друзей".
     - С кем?
     - Вы ее хорошо знаете, господин комиссар. С Розалией Бурдон.
     - С "прекрасной Розалией"?
     - Да. Сейчас она живет в Корбейле, на берегу Сены, в собственной вилле.
     - Что дальше?
     - Я связался с бригадой полиции в Корбейле. Розалия Бурдон в настоящее время дома.
     Розалия Бурдон... Еще одна из тех, кто целые часы проводил на набережной Орфевр. Хотя ей было уже далеко за сорок, может быть, даже около пятидесяти, она все еще была аппетитная, пухлая, розовая, а выражения ее были такими же сочными и красочными, как и раньше...
     Свою карьеру она начала в юном возрасте как девушка легкого поведения. Ее районом была тогда площадь Терн. В возрасте двадцати лет она уже содержала дом свиданий, в котором бывали самые элегантные мужчины Парижа.
     Потом открыла на улице Нотр-Дам-де-Лорет ночное кабаре с довольно неожиданным названием: "Шпицрутен".
     Последним любовником Розалии, большой любовью ее жизни, был некий Пьер Сабатини, корсиканец, отъявленный бандит, приговоренный к двадцати годам каторжных работ за то, что в баре убил в драке двух человек из конкурирующей банды марсельцев.
     Сабатини оставалось отсидеть еще два года в тюрьме Сен-Мартен-де-Ре.
     Во время его процесса Розалия была взволнована, а когда объявили приговор, сделала все возможное, чтобы получить разрешение на брак с любовником.
     В свое время это было громкое дело, о нем писали все газеты. Розалия утверждала, что беременна. Некоторые считали, что она решила иметь ребенка от первого встречного, чтобы вступить в брак с любимым.
     А когда из министерства пришел отказ, Розалия перестала ссылаться на свое будущее материнство, притихла, поселилась постоянно в Корбейле, откуда регулярно высылала письма и посылки в тюрьму Сен-Мартен-де-Ре.
     Каждый месяц она отправлялась на расположенный в Атлантике остров Ре, где с нее не спускали глаз, опасаясь, что она будет пытаться облегчить побег любовнику.
     А именно там, в Сен-Мартен-де-Ре, Пьер Сабатини сидел в одной камере с Фернаном.
     - Я приказал наблюдать за виллой в Корбейле, - сказал Жанвье. - Там по очереди дежурят несколько человек.
     - Что еще говорил инспектор Николя?
     - Просил передать вам, что едет в кафе "У Версальских ворот". Из того, что он узнал вчера, следует, что Люссак каждый вечер встречается с приятелями именно там. Он хочет прийти туда раньше их, чтобы не обращать на себя внимания.
     - Люка еще в конторе?
     - Вернулся минуту назад.
     - Скажи ему, чтобы сегодня ночью он имел под рукой десяток людей. Я перезвоню тебе через несколько минут.
     Он позвонил в прокуратуру. Застал там только дежурного вице-прокурора.
     - Я хотел бы поговорить с прокурором Дюпон Д'Астье.
     - Его сейчас нет.
     - Я знаю. Но мне необходимо переговорить с ним по очень срочному делу. Речь идет о недавнем бандитском нападении. И несомненно, что с этим делом связана личность Фернана.
     - Я постараюсь его найти. Вы на набережной?
     - Нет, у себя дома. Он назвал свой номер телефона.
     С этой минуты события следовали одно за другим с молниеносной быстротой.
     Едва Мегрэ закончил десерт, снова зазвонил телефон. Это был прокурор Дюпон Д'Астье.
     - Мне передавали, что вы арестовали Фернана. Это правда?
     - Еще нет, господин прокурор, но у нас есть шанс арестовать его сегодня ночью.
     Он кратко сообщил прокурору, как представляет себе ситуацию.
     - Приезжайте ко мне в кабинет как можно быстрее. Я сейчас на ужине у друзей, но сразу же выхожу и еду во Дворец. Вы связались с Корбейлем?
     Мадам Мегрэ уже приготовила чашку очень крепкого черного кофе, а через минуту она вынула из буфета бутылку абрикосовой настойки.
     - Смотри, чтобы не простудился. Думаешь, тебе придется ехать в Корбейль?
     - Было бы странно, если бы мне предоставили такую возможность.
     Он не ошибся. Во Дворце правосудия, в одном из обширных прокурорских кабинетов собрались уже все: не только прокурор Дюпон Д'Астье, еще в смокинге, но и судебный следователь Лекай, принесший досье Фернана и материалы о недавнем грабительском нападении, а также комиссар Буффе, один из старых коллег Мегрэ из другого комиссариата, с улицы Соссэ.
     Буффе был высокий, тучный и плечистый мужчина с румяной кожей и с как бы всегда заспанными глазами, что не мешало ему быть полицейским, возбуждающим страх в преступном мире.
     - Садитесь, Мегрэ, и расскажите нам подробно, как вам представляется это дело.
     Перед выходом из дома Мегрэ провел еще одну краткую беседу по телефону - с инспектором Жанвье.
     - Я ожидаю самую важную информацию с минуты на минуту. Но уже сейчас могу утверждать, что на вилле Розали Бурдон в Корбейле в течение нескольких дней скрывается какой-то мужчина.
     - Его видели ваши люди? - спросил Буффе. Голос у него был писклявый, как у маленькой девочки, и это чрезвычайно констрастировало с ростом и фигурой.
     - Пока нет. Им сказали соседи, что у нее кто-то есть, а описание почти соответствовало приметам Фернана.
     - Вилла окружена?
     - На определенном расстоянии, чтобы не вызывать тревоги.
     - Там несколько выходов?
     - Может быть, и несколько, но дело не в этом. Дело в том, что обнаружены и другие нити. Как я уже сообщил по телефону господину прокурору, Рене Люссак являлся другом Жозефа Резона, того участника нападения, который был смертельно ранен на улице Лафайет. Они жили дверь в дверь в Фонтеней-о-Роз.
     Этот самый Люссак бывает в компании двух приятелей в кафе неподалеку от Версальских ворот. Кафе называется "У друзей". Вчера вечером они играли там в карты, а ровно в половине десятого Люссак вошел в телефонную будку и попросил телефонистку соединить его с Корбейлем.
     Существует предположение, что третий постоянно находится в тесном контакте со своим шефом. Если и сегодня вечером они встретятся в том самом месте - а я буду иметь сообщение с минуты на минуту, как раз ожидаю звонка, - мы должны будем принять решение сейчас лее.
     Раньше Мегрэ решил бы все сразу, один, на свою ответственность, не было бы необходимости созывать "военный совет" на территории прокуратуры. Разве что если бы речь шла о какой-нибудь крупной политической афере.
     - Опираясь на показания одного из свидетелей, я думаю, что в тот момент, когда было произведено нападение на кассира на улице Лафайет, в кафе напротив сидел Фернан и наблюдал за происходящим. Двое нападавших вскочили в машину и удрали, оставив третьего. Им достался чемоданчик, в котором находилась крупная сумма денег. Малоправдоподобно, что Фернан смог увидеться с кем-нибудь из своих приятелей, тем более что один из них умер в больнице из-за полученной раны.
     Если это он укрывается у "прекрасной Розалии", то значит, что он укрылся у нее в тот самый день, когда и произошло нападение, и что из своего укрытия он каждый вечер дает по телефону инструкции своим приятелям из кафе "У друзей".
     Буффе слушал с сонным выражением лица. Мегрэ знал, что его коллега из отдела общественной безопасности оценивает это дело так же, как и он, предвидит все возможные события и предстоящие опасности. Если Мегрэ излагал дело со всеми подробностями, то делал это исключительно для господ из прокуратуры.
     - Раньше или позлее кто-нибудь из сообщников должен будет привезти Фернану всю или по крайней мере часть захваченной суммы. Если бы их при этом задержали, мы располагали бы, конечно, неопровержимыми доказательствами их вины. Ожидание не должно продлиться больше, чем несколько дней. Тем временем Фернан может подыскать другое укрытие, и, несмотря на то что вилла окружена, может ускользнуть из наших рук, просочившись между пальцами. С другой стороны, если встреча этих трех человек, как и вчера, состоится, мы можем задержать всех одновременно: их здесь, а Фернана в Корбейле.
     Зазвонил телефон. Секретарь подал трубку Мегрэ.
     - Это вас.
     Звонил Жанвье, который исполнял роль связного.
     - Они здесь, шеф. Что вы решили?
     - Сообщу тебе через несколько минут. Пошли кого-нибудь из наших людей в Фонтеней-о-Роз. Когда он прибудет на место, пусть тебе позвонит.
     - Понял.
     Мегрэ положил трубку.
     - Какое решение, господа?
     - Не рисковать, - произнес прокурор. - Ждать, пока появятся доказательства. Ведь должны же они появиться в конце концов, правда?
     - Они наймут лучших адвокатов, сами откажутся от показаний и наверняка позаботятся о железном алиби.
     - Но если мы не арестуем их сегодня вечером, то рискуем, что не задержим их никогда.
     - Я беру на себя Корбейль, - сказал Буффе.
     Мегрэ не мог протестовать, даже если бы хотел. Пригородный сектор не принадлежал ему, он был в сфере службы общественной безопасности.
     Судебный следователь спросил:
     - Вы думаете, они могут стрелять?
     - Если у них будет такая возможность, они наверняка ею воспользуются, но мы постараемся не допустить этого.

***

     Несколько минут спустя Мегрэ вместе с тучным плечистым комиссаром с улицы Соссэ оказались в ином мире: достаточно было просто пройти коридор, отделяющий Дворец правосудия от следственного отдела уголовной полиции. Тут уже царило оживление, как перед важной битвой.
     - Стоило бы перед тем, как атаковать виллу в Корбейле, разузнать, звонил ли он сегодня в половине десятого...
     - Верно. Лучше, однако, быть там раньше, чтобы все подготовить.
     На темном холодном дворе уже стояла с включенным двигателем машина с рацией, а большой грузовик был полон ожидавших полицейских. Комиссар полиции из шестнадцатого района должен был находиться со своими людьми поблизости от Версальских ворот.
     В кафе "У друзей" посетители беседовали о своих делах; некоторые играли в карты, и никто не обращал внимания на невзрачного инспектора Николя, погруженного в чтение газеты.
     В определенный момент инспектор встал, подошел к телефону и лаконично сообщил:
     - Все в порядке.
     Это значило, что трое людей находятся здесь, так же как и вчера, а Рене Люссак регулярно посматривает на часы, чтобы не опоздать со звонком в Корбейль.
     А там, вокруг виллы, два окна которой на первом этаже были освещены, стояли укрытые в зарослях наблюдатели, замерев над покрытыми льдом лужами.
     Телефонная станция, заранее предупрежденная, ждала соответствующего соединения. Инспектор был готов записать предстоящий разговор на магнитофонную ленту. В половине десятого он сообщил:
     - Люссак из телефонной будки позвонил в Корбейль. Трубку подняла Розалия.
     - Ну, и как там? - спросил Люссак.
     - Хорошо, ничего нового.
     - Жюлю не терпится.
     - А что такое?
     - О