ета?
     - Думаю, да, хотя пока нет достаточных данных.
     - Моэрс, вы не хотите посмотреть оружие? Моэрс достал салфетку, взял оружие в руки, и вынул обойму.
     - Здесь не хватает одного патрона, шеф...
     Как только унесли тело, специалисты из лаборатории приступили к работе, фотограф тем временем делал заключительные снимки. Убитого он уже сфотографировал. Теперь все разделились на группы и сновали по квартире. Заместитель генерального прокурора Нуара тронул комиссара за рукав:
     - Какой национальности, вы полагаете, был убитый?
     - Ливанец...
     - Не считаете ли вы, что речь идет о политическом преступлении?
     Эта перспектива страшила его, он помнил несколько дел подобного рода - они закончились плачевно для тех, кто ими занимался.
     - Думаю, вскоре я смогу вам ответить...
     - Вы допросили прислугу?
     - Я беседовал со служанкой, но она не была слишком разговорчивой.
     Задал несколько вопросов горничной, которая рассказала еще меньше.
     Правда, она, кажется, не знает ни слова по-французски, и ее допрашивает сейчас на английском языке Лапуэнт, там, наверху...
     - Я прошу вас информировать меня обо всем, что будет нового...
     Он искал следователя, чтобы уехать с ним, так как этот визит представителя прокуратуры был всего лишь формальностью.
     - Вам еще нужны я и мои люди?
     - Нет, старина, но я попросил бы оставить мне в помощь ваших инспекторов еще на некоторое время, а заодно полицейского сержанта, который охраняет вход...
     - Они в вашем распоряжении...
     Комната понемногу опустела, и Мегрэ остался один перед книжным шкафом - сотни три книг или больше. Он удивился, увидев, что почти все они были научного содержания, причем большинство относилось к математике, а целый ряд полок занимали труды по теории вероятностей.
     Открыв ящики, расположенные под полками, Мегрэ обнаружил множество листочков, заполненных колонками цифр. Часть из них была отпечатана на ротаторе.
     - Моэрс, не уходи, мы с тобой еще раз поговорим о деле... Оружие отправь на экспертизу к Гастин-Ренетту... Да, и приложи к пистолету вот эту пулю...
     Он вынул из кармана завернутую в кусочек ткани пулю, которую ему передал Пардон.
     - Где вы это взяли?
     - Расскажу об этом потом... Хотелось бы побыстрее узнать, была ли она выпущена из этого пистолета...
     Закуривая трубку, он начал подниматься по лестнице, затем заглянул в комнату, где друг против друга сидели Лапуэнт и молодая голландка, и увидел, что инспектор записывает что-то в блокноте, положив его на туалетный столик.
     - Где секретарь? - спросил он скучающего в коридоре полицейского инспектора.
     - Вон его дверь, в конце коридора.
     - Он не скандалил?
     - Время от времени он приоткрывает дверь и прислушивается. Ему кто-то звонил по телефону...
     - Что ему сообщил комиссар сегодня утром?
     - Сказал, что его хозяин убит и что его просят не покидать своей комнаты до особого распоряжения...
     - Вы присутствовали при этом разговоре?
     - Да.
     - Он не казался удивленным?
     - Он не из тех людей, что открыто проявляют чувства. Да вы и сами увидите.
     Мегрэ постучал, одновременно нажимая на ручку, чтобы открыть дверь. В комнате был полный порядок, и кровать, даже если на ней ночью спали, была тщательно застелена. Перед окном стоял небольшой письменный стол, возле него находилось кресло из рыжеватой кожи, а в нем сидел мужчина, который смотрел на вошедшего комиссара.
     Его возраст определить было трудно. Он обладал типичной внешностью араба - темное морщинистое лицо могло принадлежать человеку как сорока, так и шестидесяти лет. В его густых пышных волосах черно-чернильного цвета не было ни одного седого волоса.
     Он даже не пошевелился, чтобы встретить посетителя, и лишь смотрел на него жгучими глазами. Его лицо, казалось, не выражало никаких чувств.
     - Надеюсь, вы говорите по-французски? Он утвердительно кивнул.
     - Комиссар Мегрэ, начальник бригады уголовной полиции. Вы и есть секретарь господина Наура? Вновь утвердительный кивок.
     - Не назовете ли вы мне свое точное имя?
     - Фуад Уэни.
     Голос у него был глухим, как будто он страдал хроническим ларингитом.
     - Вам известно, что здесь произошло этой ночью?
     - Нет.
     - Но вам уже сообщили, что господин Наур убит?
     - Да, только это.
     - Где вы находились?
     Ни один мускул на его лице не дрогнул. Мегрэ редко приходилось встречать таких людей, как в этом доме, людей, которые так упорно отказывались от сотрудничества с ним. Служанка отвечала на вопросы уклончиво, с явной враждебностью в голосе. Горничная-голландка довольствовалась лишь односложными ответами.
     Что касается этого Фуада Уэни, одетого в строгий черный костюм, белую рубашку и темно-серый галстук, то он смотрел на собеседника и слушал его с полным безразличием, если не с презрением.
     - Вы провели ночь в этой комнате?
     - Начиная с половины второго.
     - Вы хотите сказать, что возвратились в половине второго ночи?
     - Я думал, что вы это поняли из моего ответа.
     - Где вы были до этого времени?
     - В клубе на бульваре Сен-Мишель.
     - В игорном клубе?
     Тот ограничился лишь пожатием плеч.
     - Где он точно находится?
     - Над баром "Липы".
     - Вы участвовали в игре?
     - Нет.
     - Что вы делали?
     - Я записывал выигравшие номера.
     Не ирония ли придавала ему вид человека, довольного самим собой?
     Мегрэ сел на стул и продолжал задавать вопросы.
     - Когда вы возвратились, вы заметили свет в гостиной?
     - Я не знаю, горел ли там свет.
     - Шторы были задернуты?
     - Полагаю, что да. Они всегда закрыты по вечерам.
     - Вы не видели, просачивался ли свет из-под двери?
     - Никакого света из-под двери не было.
     - Господин Наур в такое время обычно спал?
     - Когда как.
     - Он часто уходил по вечерам?
     - Когда у него было желание.
     - Куда он уходил?
     - Куда хотел.
     - Один?
     - Он уезжал из дома один.
     - На машине?
     - Вызывал такси.
     - Он не водил машину?
     - Ему не нравилось водить машину. Днем я служил ему шофером.
     - Какой марки его машина?
     - "Бентли".
     - Она в гараже?
     - Я не проверял. Мне запретили выходить из своей комнаты.
     - А мадам Наур?
     - Что вы хотите знать?
     - У нее тоже есть машина?
     - "Триумф" зеленого цвета.
     - Вчера вечером она уезжала из дома?
     - Мне до нее не было никакого дела.
     - В каком часу вы вышли из дома?
     - В половине одиннадцатого.
     - Она находилась здесь?
     - Я этого не знаю.
     - А господин Наур?
     - Я не знаю, вернулся ли он к этому времени. Он должен был ужинать в городе.
     - Вам известно, где?
     - Вероятно, в "Маленьком Бейруте", где он часто ужинал.
     - Кто готовил еду в доме?
     - Когда как.
     - А завтрак?
     - Для господина Феликса - я.
     - Для господина Наура? Почему вы называете его господином Феликсом?
     - Потому что есть также господин Морис.
     - Кто он, господин Морис?
     - Отец господина Феликса.
     - Он живет здесь?
     - Нет, в Ливане.
     - А кто есть еще?
     - Господин Пьер, брат господина Феликса.
     - А где живет он?
     - В Женеве.
     - Кто вам звонил сегодня утром?
     - Мне не звонили.
     - Тем не менее слышали, как в вашей комнате звонил телефон.
     - Это я заказывал разговор с Женевой, и, когда связь была получена, мне позвонили.
     - Вы говорили с господином Пьером?
     - Да.
     - Вы поставили его в известность?
     - Я ему сказал, что господин Феликс умер. Господин Пьер будет в Орли через несколько минут, он должен прилететь ближайшим рейсом.
     - Вам известно, чем он занимается в Женеве?
     - Он банкир.
     - А господин Морис Наур в Бейруте?
     - Банкир.
     - А господин Феликс?
     - У него не было профессии.
     - С каких пор вы были у него на службе?
     - Я не был у него на службе.
     - Разве вы не выполняли обязанности секретаря? И потом, вы только что сказали, что готовили для него завтрак и служили ему шофером.
     - Я помогал ему.
     - С какого времени?
     - Восемнадцать лет.
     - Вы знали его еще в Бейруте?
     - Я познакомился с ним на юридическом факультете.
     - В Париже?
     Он утвердительно кивнул, по-прежнему оставаясь бесстрастным и неподвижным в кресле, в то время как Мегрэ, сидя на стуле, начинал терять терпение.
     - У него были враги?
     - Насколько я знаю, нет.
     - Он занимался политикой?
     - Конечно, нет.
     - Итак, можно утверждать, что вы вышли отсюда примерно в десять тридцать не зная, кто остался в доме. Вы пошли в игорный клуб на бульваре Сен-Мишель, где записывали выигравшие номера, не принимая участия в самой игре. Потом вы возвратились домой в половине второго ночи и поднялись сюда, по-прежнему не интересуясь, где находится каждый из живущих в доме. Это так? Вы ничего не видели, ничего не слышали и не ожидали того, что вас разбудят, чтобы сообщить о том, что господин Наур убит выстрелом из пистолета.
     - Я только от вас узнал, что было использовано огнестрельное оружие.
     - Что вам известно о семейной жизни господина Феликса Наура?
     - Ничего. Это меня не касалось.
     - Это была счастливая супружеская чета?
     - Я этого не знаю.
     - У меня после ваших слов сложилось впечатление, что муж и жена редко бывали вместе.
     - Я полагаю, что такое встречается довольно часто.
     - Почему дети не живут в Париже?
     - Вероятно, на Лазурном берегу им лучше.
     - Где жил господин Наур до того, как снял этот дом?
     - Везде понемногу... В Италии. Год на Кубе, до революции... Мы жили также в Довиле...
     - Вы часто бываете в клубе на Сен-Мишель?
     - Два или три раза в неделю.
     - И никогда не играете?
     - Редко.
     - Не желаете ли пройти со мной?
     Они направились к лестнице. Стоя, Фуад Уэни казался еще более высоким и сухопарым, чем сидя в кресле.
     - Сколько вам лет?
     - Не знаю. В горах, когда я родился, не существовало метрических книг. Судя по цифрам, записанным в моем паспорте здесь, во Франции, мне пятьдесят один год.
     - А в действительности вам больше или меньше?
     - Я не знаю.
     В большой комнате люди Моэрса укладывали свои приборы в чехлы.
     Когда фургончик отъехал и двое мужчин остались одни, Мегрэ попросил:
     - Оглядитесь и скажите мне, не пропало ли чего-нибудь в комнате. А может быть, появилось что-то лишнее.
     Уэни оторвался от созерцания большого пятна крови, открыл правый ящик письменного стола и заявил:
     - Отсюда исчез пистолет.
     - Какого типа было оружие?
     - Браунинг калибра 6,35.
     - С перламутровой рукояткой?
     - Да.
     - Почему Феликс Наур выбрал оружие, которое обычно считается дамским?
     - Оно когда-то принадлежало мадам Наур.
     - Сколько лет тому назад?
     - Мне это неизвестно.
     - Он забрал у нее пистолет?
     - Он не говорил мне об этом.
     - У него было разрешение на ношение оружия?
     - Он никогда не носил с собой этот пистолет.
     Считая, что вопрос исчерпан, ливанец открыл другие ящики, в которых лежало несколько папок, затем направился к книжным шкафам, открыл нижние дверцы.
     - Вы не скажете мне, что это за столбики цифр? Уэни поглядел на него с удивлением, смешанным с иронией, словно считая, что Мегрэ мог бы до этого додуматься сам.
     - Это номера, которые выпадали во время игры в крупных казино.
     Списки, размноженные на ротаторе, рассылаются агентствами своим абонентам. Остальные господин Феликс получал по договоренности от одного крупье. Мегрэ собирался задать следующий вопрос, но в дверном проеме появился Лапуэнт.
     - Вы не можете на минуту подняться, шеф?
     - Есть что-то новое?
     - Пустяки, но я считаю, что мне лучше сообщить вам об этом.
     - Я попросил бы вас, господин Уэни, не покидать дом до тех пор, пока вам не разрешат.
     - Могу ли я пойти приготовить себе кофе?
     - Пожав плечами, Мегрэ повернулся к нему спиной.

III

     Мегрэ редко чувствовал себя в столь затруднительном положении, словно был выбит из привычной колеи. У него возникло неприятное ощущение, которое испытываешь во сне, когда почва уходит из-под ног.
     По заснеженным улицам с трудом передвигались редкие прохожие, старавшиеся сохранять равновесие; машины, такси, автобусы двигались с замедленной скоростью, а вдоль тротуаров ползли грузовики, разбрасывая песок и соль.
     Почти все окна домов были освещены, и снег все падал с серого, пасмурного неба.
     Он мог почти с уверенностью сказать, что происходило в каждой из этих небольших квартир, где жили простые смертные. За тридцать лет он хорошо изучил Париж, каждый его квартал, каждую улицу, и тем не менее сейчас он как будто погрузился в какой-то иной мир, где реакция обитателей была непредсказуемой.
     Как еще вчера жил Феликс Наур? Каковы были отношения между ним и его секретарем, который не признавал себя таковым, как он относился к своей жене и детям? Почему те жили на Лазурном берегу, и почему...
     Этих "почему" скопилось столько, что он не мог даже выстроить их в один ряд. Ничего не было ясно. Никакой определенности. Ничто не происходило так, как в других семьях, у других супружеских пар.
     Пардон, видно, испытал такое же неприятное ощущение, когда в его медицинский кабинет вторглась какая-то странная чета.
     История с выстрелом, сделанным из машины, была маловероятна, как маловероятно и то, что некая пожилая женщина указала на дом врача.
     Феликс Наур, с его трудами по математике и списками выигравших и проигравших номеров в различных казино, не вписывался ни в одну из известных Мегрэ категорий людей, да и Фуад Уэни был выходцем из какого-то другого мира.
     Комиссару казалось, что все в этом доме было фальшивым, и, когда он поднимался по лестнице, Лапуэнт подтвердил его догадки.
     - Я не могу понять, шеф, нормальна ли вообще эта девица. По ее ответам, если она и соизволит отвечать, по взглядам, которые она бросает на меня, кажется, что у нее ум десятилетней девочки, если это не притворство.
     Войдя в комнату мадам Наур, где на стуле, обитом шелком, по-прежнему сидела Нелли, Лапуэнт заметил:
     - В действительности, шеф, дети старше, чем на этой фотографии.
     Девочке теперь пять лет, а мальчику два года.
     - Ты узнал, где они живут со своей воспитательницей?
     - В Мужене, в пансионе "Пальмы".
     - Давно?
     - Насколько я мог понять, мальчик родился в Каннах и никогда не был в Париже.
     Горничная смотрела на них ясными, прозрачными глазами и, казалось, не понимала ни слова из того, о чем они говорили.
     - Я нашел другие фотографии в ящике, который она мне указала...
     Дюжину фотографий детей, когда они были грудными, когда уже научились ходить, а вот эта сделана на пляже - Наур и его жена, более молодые, вероятно, в период, когда они встретились... Вот, наконец, снимок мадам Шур с подругой, возле одного из каналов в Амстердаме...
     Подруга выглядела некрасивой, с приплюснутым носом, слишком маленькими глазами, но, несмотря на это, ее лицо казалось открытым и привлекательным.
     - Письма, найденные в комнате, написаны женским почерком по-голландски. Первое - семь лет назад, а последнее - около двух недель.
     - Нелли никогда не ездила в Голландию со своей хозяйкой?
     - Утверждает, что нет.
     - А сама мадам часто туда ездила?
     - Время от времени... По-видимому, одна... Но я не уверен, что даже по-английски Нелли хорошо понимает вопросы, которые я ей задаю...
     - Поищи переводчика для этих писем... Что она говорит относительно вчерашнего вечера и этой ночи?
     - Ничего. Она ничего не знает. Дом не настолько велик, однако каждый живущий в нем, кажется, представления не имеет, что делают другие. Она думает, что мадам Наур ужинала в городе...
     - Одна? Никто не приходил за ней? Она не вызывала такси?
     - Она утверждает, что не знает.
     - Горничная не помогала мадам Наур одеваться?
     - На этот вопрос она отвечает, что ее не вызывали. Она поела на кухне, как обычно, затем поднялась в свою комнату, почитала голландскую газету и легла спать... Показала мне позавчерашний номер...
     - Она не слышала звука шагов в коридоре?
     - Не обращала на это внимания... Говорит, что как только она засыпает, ее ничто не может разбудить...
     - В котором часу она начинает работу?
     - Точного времени ей не установили...
     Мегрэ тщетно старался отгадать, что скрывалось за этим гладким цвета слоновой кости лбом горничной, которая слегка улыбалась, глядя на него.
     - Скажи ей, что она может идти завтракать и что ей не разрешается уходить из дома. Когда Лапуэнт перевел эти указания, Нелли сделала небольшой книксен, на манер воспитанницы пансиона, и безмятежно направилась к лестнице.
     - Она лжет, шеф...
     - Почему ты так считаешь?
     - Она говорит, что этой ночью не входила в гостиную. Сегодня утром местные инспектора не позволили ей выйти из ее комнаты. Однако же, когда я спросил ее о том, какое пальто было на ее хозяйке, она не колеблясь ответила: "Из морской выдры"... А ведь в шкафах у мадам Наур были шубы из норки и серого каракуля...
     - Я хочу, чтобы ты взял машину и поехал к доктору Пардону, на бульвар Вольтера. Покажи ему фотографию, которая находится внизу, на письменном столе...
     В комнате стоял телефон. Когда он зазвонил, Мегрэ снял трубку и услышал два голоса, один - судебно-медицинского эксперта, другой - Уэни.
     - Да, - говорил секретарь, - он еще в доме.... Сейчас я скажу ему...
     - Не стоит беспокоиться, господин Уэни, - вмешался Мегрэ. - Положите, пожалуйста, трубку.
     Три аппарата, один из которых находился в комнате секретаря, были, таким образом, подключены к одной и той же линии.
     - Алло, это Мегрэ...
     - Это Колинэ... Я только что начал вскрытие и подумал, что вам сразу нужно сообщить первые результаты... Это не самоубийство...
     - Я никогда этого и не предполагал...
     - Я тоже, но теперь мы уверены в этом полностью... Я не специалист по баллистике, но, думаю, пуля, обнаруженная, как мы и предполагали, в черепной коробке, выпущена из оружия среднего или крупного калибра - 7,32 или 45. Считаю, что расстояние составляло от трех до четырех метров. Череп треснул...
     - Время смерти?
     - Для окончательного заключения мне нужно знать, когда убитый последний раз принимал пищу, а для этого необходим анализ внутренних органов...
     - А приблизительно?
     - Середина ночи...
     - Благодарю вас, доктор...
     Лапуэнт уже вышел из дома, и было слышно, как он заводил двигатель своей машины.
     Двое мужчин внизу говорили на чужом языке, как потом понял Мегрэ, - арабском. Он спустился по лестнице и встретился в коридоре с Уэни, беседовавшим с незнакомцем. Квартальный инспектор, наблюдавший за ними, не решался вмешаться.
     Приехавший был похож на Феликса Наура, но выглядел старше, был выше и более худощав. Его темные волосы серебрились на висках.
     - Господин Пьер Наур?
     - Вы из полиции? - спросил его собеседник недоверчиво.
     - Комиссар Мегрэ, начальник бригады уголовной полиции.
     - Что случилось с моим братом? Где его тело?
     - Он убит этой ночью выстрелом в горло, и его тело отправлено в судебно-медицинский институт...
     - Я могу его видеть?
     - Да, в скором времени.
     - Почему не сейчас?
     - Потому что идет вскрытие... Входите, господин Наур... Комиссар какое-то время колебался, приглашать ли Уэни в кабинет, но потом решил:
     - Вы не подождете в своей комнате? Уэни и Наур посмотрели друг на друга, и Мегрэ не прочел в глазах брата убитого никакой симпатии к секретарю. Когда дверь закрылась, банкир из Женевы спросил:
     - Это произошло здесь?
     Комиссар указал на большое пятно крови на ковре, и его собеседник какое-то время хранил молчание, как если бы тело все еще находилось в комнате.
     - Как это случилось?
     - Пока