с  ней  контакт  было  невозможно:  мы
говорим о мадемуазель Антуанетте Шовэ, любовнице врача.
   Не столь подавленная, как Жав, она пересекла двор уголовной  полиции,
следуя за инспектором, поднялась по ступеням лестницы и  незаметно  была
препровождена к Жанвье.
   Жава привезли несколькими минутами позже. Он вошел  в  ту  же  дверь,
которая тут же захлопнулась за ним.
   Допрос доктора и Антуанетты Шовэ длится уже более двух часов,  и  нет
никаких  признаков,  что  он  скоро  закончится.  Судя  по   напряженной
атмосфере  в  коридорах  и  кабинетах,  по  озабоченным  лицам   снующих
туда-сюда полицейских, можно сделать вывод, что инспектор  Жанвье  решил
закончить дело.
   Нам стал известен новый факт: в комнате, расположенной за  помещением
для консультаций на бульваре Османн, полиция якобы обнаружила  пуговицу,
оторванную от пиджака доктора Негреля.
   А теперь переходим к политическим новостям  за  последние  двенадцать
часов..."
   Хозяйка бара выключила радио со словами:
   - Полагаю, дальнейшее вас не интересует.
   Мегрэ посмотрел на нее, точно ничего не слышал.  У  него  только  что
кольнуло сердце, поскольку слова диктора несли для него  иную,  чем  для
простых слушателей, информацию.
   Как солдат, учуявший запах пороха, он понимал, что в его  собственном
кабинете что-то затевается.  Комиссар  хорошо  знал  и  ту  лихорадочную
обстановку, о которой говорило радио, ибо сотни раз инициировал ее сам.
   Расследование топчется на месте, или скорее кажется, что оно топчется
в течение нескольких дней, иногда - недель. И вдруг в тот момент,  когда
этого меньше всего ожидают,  вспыхивает  искра  -  анонимный  телефонный
звонок или новый факт, на первый взгляд кажущийся незначительным.
   "Отправляйтесь и доставьте сюда Жава..."
   Мегрэ казалось,  что  он  видит  Жанвье,  слегка  побледневшего,  как
стушевавшийся перед выходом на сцену актер, меряющего шагами  кабинет  в
ожидании Антуанетты и врача.
   Почему он  вызвал  их  вместе?  Какие  новые  вопросы  собирается  им
задать?
   Уходя в отпуск, Мегрэ даже не взял с собой все  трубки.  Их  осталось
там четыре или пять рядом с бюваром возле лампы под зеленым абажуром.  А
еще - с полбутылки коньяку в шкафчике над эмалированным фонтанчиком, где
он имел привычку мыть руки. И еще в кабинете висел один  из  его  старых
пиджаков.
   Как возьмется за дело Жанвье? Инспектор был лет  на  двадцать  моложе
комиссара, но неотступно следовал за ним в ходе большинства  операций  и
знал методы шефа лучше, чем кто-либо другой.
   Может, не совсем ему еще по плечу та роль, сыграть которую он взялся?
На языке кинематографистов это называется "умение войти в  образ".  Ведь
Жав  был  старше  инспектора,  к  тому  же  человеком  солидным,   много
повидавшим и пережившим.
   - Мы уходим? -  спросила  мадам  Мегрэ,  видя,  что  муж  поднялся  и
собирается пойти к стойке, чтобы расплатиться по счету.
   - Да.
   На этот раз он  не  заставил  ее  идти  пешком,  а  остановил  первое
попавшееся такси.
   - Угол бульваров Ришар-Ленуар и Вольтер.
   Когда они устроились на сиденье, он объяснил:
   - Это на случай засады журналистов возле нашего дома.
   - Ты хочешь сказать, что я возвращаюсь одна?
   Он утвердительно моргнул, и больше мадам Мегрэ вопросов не задавала.
   - Возвращайся, как будто ничего не случилось. Если  репортеры  станут
приставать к тебе с расспросами, скажи,  что  мы  приехали  в  Париж  на
несколько часов и что я остался в городе. Приготовь ужин и,  если  я  не
вернусь к восьми, ешь без меня.
   Так происходило всегда, когда на набережной  Орфевр  он  работал  над
запутанным делом. Комиссар не только не приходил к ужину, но  порой  она
видела его только ранним утром.
   "Я на Набережной, - сообщал он в таких случаях, - когда закончу -  не
знаю".
   Мадам Мегрэ тоже слышала передачу по радио. И догадывалась,  что  там
сейчас происходит. Единственно, о чем она спрашивала себя, не нарушит ли
муж данное самому себе и доктору Пардону обязательство: во время отпуска
не появляться в уголовной полиции.
   Она знала, Мегрэ полон желания пойти на службу.  Он  выглядел  хмуро,
был взволнован. Когда такси остановилось, она прошептала:
   - В конце концов, почему бы тебе и не сходить туда?
   Он  отрицательно  помотал  головой,  дождался,  когда  жена   отойдет
подальше, и скомандовал водителю:
   - Бульвар Сен-Мишель, остановите возле фонтана.
   Возможно, это выглядело по-детски, но  он  испытывал  острое  желание
приблизиться  к  месту  сражения.  Случается  же,  что   зеваки   часами
простаивают перед домом, где  совершено  преступление,  хотя  там  вовсе
нечего и смотреть.
   Все, что Мегрэ смог увидеть, выйдя из такси, так  это  монументальный
подъезд уголовной полиции, стоящего на посту полицейского, часть  двора,
заставленного черными автомашинами, и окна, за одним из которых был  его
кабинет.
   На Набережной дежурили два фотографа с аппаратурой,  а  остальные  их
коллеги, как, впрочем,  и  репортеры,  наверняка  дожидались  в  широком
коридоре второго этажа здания.
   Неужели Жанвье в самом деле обнаружил какой-то новый факт? Действовал
ли он самостоятельно или под началом вспыльчивого следователя Комельо?
   Жильбер Негрель должен был сейчас находиться в одиночке, выходящей во
второй, внутренний двор.
   Никто не заговаривал о похоронах Эвелин,  точно  все,  включая  и  ее
брата, потеряли к этому интерес.
   Мегрэ добрался до набережной  Гранд-Опостен,  что  как  раз  напротив
Дворца  правосудия,  и,  несколько  поколебавшись,  зашел  в   небольшой
нормандский бар, который располагался в полуподвальчике, куда вела  пара
ступенек. Там всегда, даже в самую сильную жару, было  прохладно  и  так
сильно пахло кальвадосом, как ни в одном другом парижском бистро.
   - Итак, газета права...
   Хозяин этого заведения знал комиссара уже много лет, а  сейчас  перед
ним лежала раскрытая газета, последний выпуск.
   - Что вам налить? Не слишком ли поздно для капельки кальвадоса? -  И,
не дожидаясь ответа, наполнил парочку рюмок.
   В зале находился всего один клиент,  поглощенный  чтением  проспектов
туристского агентства, да официантка,  расставлявшая  приборы  на  шести
столиках, покрытых скатертями в красный квадрат.
   - Какова нынче погода в Сабль-д'Олонн? Здесь, если не считать  грозы,
стояли прекрасные денечки. Ваше здоровье!
   Мегрэ чокнулся с ним и отпил глоточек.
   - Я с самого начала догадался, что они попросят вас  вернуться.  Даже
сказал жене: "Это дело по плечу только  комиссару  Мегрэ".  Потому  что,
если хотите знать мое мнение, врут они все. Вы так не думаете?
   На месте инспектора Жанвье - кстати, что-то он давненько  не  забегал
сюда пропустить рюмочку, - так вот, на его месте, говорю, я  бы  устроил
им очную ставку, всем  этим  докторам,  и  сказал  бы  им  так:  "Ну-ка,
выкручивайтесь оба..."
   Мегрэ не мог удержаться от улыбки, не спуская глаз  с  открытых  окон
своего кабинета. В  какое-то  мгновение  заметил  меряющего  его  шагами
человека и узнал  силуэт  Жанвье.  Несмотря  на  расстояние,  смог  даже
разглядеть сигаретный дымок.
   Комиссара донимала эта история с  пуговицей,  казавшаяся  ему  чем-то
вроде фальшивой ноты. Эта находка  давала  основание  предполагать,  что
Эвелин Жав и доктор Негрель боролись друг с другом. Отсюда - только один
шаг до предположения, что именно он ударил молодую женщину  или  швырнул
ее так, что она ударилась о мебель.  И  тогда  укол  дигиталина  получал
совсем другое объяснение, нежели ошибка с лекарством.
   - Она была голая... - прошептал Мегрэ, не отдавая  себе  отчета,  что
говорит вслух.
   - Вы что-то сказали?
   - Да нет, ничего. Это я так, сам с собой...
   Ему снова почудилось, что во тьме  сомнений  засветился  огонек,  как
недавно в кафе на набережной Шаратон.
   Но что-то не вязалось. Память  упрямо  возвращала  его  к  одному  из
второстепенных в этой драме персонажей, о ком меньше всего говорили.
   Речь шла о Клэр Жюссеран, няне, которую доктор Жав нашел в  одной  из
парижских клиник, где она работала медсестрой, и пригласил ухаживать  за
своим ребенком.
   Если верить газетам, она сначала  помалкивала,  живя  затворницей  на
вилле "Мария-Тереза", и ее можно было увидеть  лишь  издали  гуляющей  в
саду с маленькой Мишель.
   Комиссар вспомнил безобидную фразу, которую прочел  то  ли  в  статье
Лассаня, то ли в какой-то другой: "Ей около пятидесяти, и, кажется,  она
ненавидит все человечество..."
   Он знал этот тип женщин. Большинство их с  отвращением  относятся  не
только к мужчинам, но и к представительницам одного с ними пола и живут,
замкнувшись в собственном мирке.
   Однако вовсе  не  обязательно,  что  они  ненавидят  всех  мужчин  до
единого. Иногда одного из них они выбирают объектом поклонения,  и  этот
тайный культ становится единственным смыслом их бытия.
   А не давняя ли Клэр Жюссеран знакомая Жава?  Учитывая  ее  профессию,
вполне  возможно  и  даже  вероятно,  поскольку  врач  имел  клиентов  в
большинстве парижских клиник.
   Мегрэ  попытался  представить  ее  на  бульваре  Османн  и  на  вилле
"Мария-Тереза". Эта женщина, скорее всего, не ведала, что такое  любовь,
а если и испытала ее, то принесла она ей лишь несчастье.
   Какие же у нее сложились  отношения  с  Эвелин,  которая  имела  кучу
драгоценностей, к тому же у нее был не только муж, но и любовник?
   Солнце садилось, и запоздавшие буксиры с караванами  барж  спешили  в
порты Сены. Засидевшийся рыбак сматывал удочку, а лавочки букинистов уже
закрылись.
   - Осмелюсь спросить, не поужинаете ли вы у меня?
   Впрочем, полагаю, вы слишком заняты?
   - Мне вовсе не надо чем-либо заниматься. Я - в отпуске, -  проговорил
комиссар с легкой горечью. - А что у вас подают сегодня?
   - В меню, написанном мелом на  грифельной  доске,  значилась  морская
рыба по-нормандски и жареная телятина.
   - Я поужинаю здесь, - решил комиссар.
   Хозяин скроил хитрющую рожу, ибо не поверил ни единому слову из того,
что сказал ему комиссар относительно отпуска. Для него, впрочем,  как  и
для  всех  остальных,  напечатанное  в  газете  -  святая  правда,   как
Евангелие.
   - Мария! Накройте столик у окна для комиссара. - И он подмигнул Мегрэ
в полной  уверенности,  что  тот  зашел  к  нему  не  просто  поесть,  а
понаблюдать один Бог знает за чем.
   - Наливайте рюмки. Теперь моя очередь заказывать...

***

   Жав и Антуанетта уже около четырех часов находились в кабинете  Мегрэ
лицом к лицу со все более нервничающим Жанвье.
   Зажглась лампа под зеленым абажуром. Кто-то подошел  и  закрыл  окно.
Спустя полчаса, когда Мегрэ уже приступил к ужину, он заметил гарсона из
пивной "У дофины" с подносом, закрытым салфеткой.
   Это тоже было своего рода ритуалом. Пиво и бутерброды  означали,  что
допрос продлится до позднего вечера.
   Немедленных результатов  настолько  не  ждали,  что  три  или  четыре
репортера даже покинули набережную Орфевр и отправились к  ресторану  на
площади. Они бы не ушли так далеко, не  получив  заверений,  что  у  них
достаточно времени, чтобы успеть поужинать.
   В зал, где находился Мегрэ, вошли еще пятеро посетителей. Двое мужчин
уселись на одной банкетке и тут же заспорили о карбюраторах - это  были,
вероятно, какие-то  коммерсанты.  Следом  появились  супруги-иностранцы,
которых едва можно было понять.  Последней  вошла  девушка-блондинка  и,
стрельнув глазами на комиссара, нахмурилась.
   Он не сразу узнал ее, хотя фотографии печатались в газете.  Это  была
Мартин Шапюи. В цветном  хлопчатобумажном  платье  она  выглядела  более
пухленькой и симпатичной, чем на снимках.
   Девушка тоже выбрала место возле окна и отрывала взгляд от здания  на
набережной Орфевр лишь для того, чтобы посмотреть на комиссара.
   Эта девушка с открытым лицом и  четко  очерченными  губами  сразу  же
внушила ему симпатию. Она выглядела более  женственно,  чем  можно  было
представить,  думая  о  ней,  как  о  вечной   студентке,   любительнице
коллекционировать дипломы.
   Его нестерпимо тянуло  подойти  и  заговорить  с  Мартин,  да  и  ей,
по-видимому, не раз приходила в голову эта мысль,  поскольку,  когда  их
взгляды встречались, по ее губам проскальзывала мимолетная улыбка.
   Из газетных публикаций и радиопередач она, конечно, знала о том,  что
происходит в здании напротив, а отец наверняка поведал  ей  о  привычках
полиции, и поэтому девушка тоже ждала  развязки.  Ей  захотелось  занять
кресло  в  первом  ряду.  Но  разве  она  не  являлась  одним  из  самых
заинтересованных лиц?
   "Настоящая женщина", - подумал  комиссар  в  тот  момент,  когда  ему
принесли сыр.
   Он поднялся и прошел в кухню, где хозяин заведения  в  белом  колпаке
колдовал у плиты.
   - Я могу позвонить в Канны?
   - Вы знаете, где телефон. Только спросите у  оператора,  сколько  это
стоит.
   Мартин Шапюи, следившая за Мегрэ  взглядом,  видела,  как  он  открыл
стеклянную дверцу кабинки и снял трубку.
   - Я хотел бы поговорить с  виллой  "Мария-Тереза"  в  Каннах.  Личный
вызов для мадемуазель Жюссеран.
   - Подождите несколько минут.
   Комиссар вернулся за столик и едва успел покончить с камамбером,  как
заверещал звонок вызова.
   Теперь наступил его черед  испытать  чувство  страха,  ибо  он  решил
провести эксперимент,  к  которому  раньше  не  прибегал  и  который  не
позволил бы себе, будь он сейчас у себя в кабинете на месте Жанвье.
   Связь, как Мегрэ ожидал и на что надеялся, была скверной. Он  услышал
на другом конце провода голос, который нетерпеливо повторял:
   - Алло... Алло... Вилла "Мария-Тереза". Кто звонит?
   Газеты писали, что кухарка была  из  местных.  А  поскольку  женщина,
ответившая ему, говорила без акцента, он справедливо  решил,  что  имеет
дело с мадемуазель Жюссеран.
   Изменив голос, как только мог, Мегрэ произнес:
   - Алло! Клэр?
   Он рисковал, не зная, как доктор Жав называет няню.
   - Да, это я. Кто говорит?
   Ему пришлось снова рискнуть:
   - Говорит месье.
   - Слышимость плохая, - отозвалась она. -  Я  едва  разбираю,  что  вы
говорите. Да еще малышка плачет в соседней комнате.
   Все шло как по маслу. Он сумел  подобрать  нужные  слова.  Оставалось
задать вопрос.
   - Скажите мне,  Клэр,  когда  полиция  допрашивала  вас  относительно
последнего звонка мадам в пятницу, вы сообщили им, что не сказали мне  о
нем?
   С бьющимся сердцем он ждал ответа и мог видеть сквозь  стекло,  сколь
пристально Мартин Шапюи его разглядывает.
   - Конечно же нет, - прозвучал голос на другом конце провода.
   Сказано это было таким тоном,  словно  няню  шокировало,  что  хозяин
усомнился в ней.
   - Благодарю вас. Это все.
   Он поспешил повесить трубку, забыв спросить у оператора,  на  сколько
наговорил, и вспомнил об этом, лишь усевшись за стол.  С  другого  конца
узкого зала на него беспокойно смотрела Мартин Шапюи, но  он  сдержался,
чтобы не улыбнуться ей.

Глава 8
ЗВЕЗДНЫЙ ЧАС ИНСПЕКТОРА ЖАНВЬЕ

   Первыми кафе покинули оба коммерсанта. По  словам  хозяина,  в  конце
ужина подошедшего к Мегрэ поболтать, его постоянные клиенты  разъехались
- кто проводил отпуск в деревне, кто на море, а с  туристами,  посетовал
он, никак не угадаешь. То от них отбоя нет,  благо  они  бредут  скопом,
словно стадо баранов,  то,  как,  например,  сегодня,  заскочит  парочка
плешивых субъектов, которые мало того что завернули не понравившиеся  им
блюда, так еще, сквалыги этакие, препираются из-за каждого вписанного  в
счет франка.
   Мартин Шапюи покончила  с  кофе  раньше  Мегрэ,  достала  из  сумочки
помаду,  чтобы   слегка   подкрасить   губы,   и,   видимо   намереваясь
расплатиться, глянула в глубину зала, где разговаривали хозяин заведения
и официантка.
   Мегрэ, откинувшись на спинку банкетки и попыхивая  трубкой,  наблюдал
за Мартин, гадая, решится ли она...
   Порой он таким вот  образом  забавлялся  -  пытался  угадать,  как  в
следующее мгновение поступят люди,  и,  если  оказывался  прав  в  своих
предположениях, всегда испытывал толику удовлетворения.
   Поднимет ли она руку,  подзывая  официантку?  Уже  дернулась  в  этом
жесте, но одновременно кольнула взглядом комиссара. Вот и славно: Мартин
передумала уходить, чуть расширила глаза, как  бы  в  немом  вопросе.  В
ответ Мегрэ чуть ли не по-отечески смежил веки.
   Они поняли друг друга. Девушка неуклюже  поднялась  и  направилась  к
столику комиссара, который приподнялся,  помогая  даме  усесться  рядом,
поманил официантку, но отнюдь не ради расчета.
   - Два кальвадоса,  милочка.  -  И  пояснил,  обращаясь  к  удивленной
Мартин. - Пожалуй, это именно то, что вам сейчас  нужно.  Подзадержались
они, верно?
   - Я одного не понимаю, - призналась она, - почему вы не там, в здании
напротив. Я читала про вас в газете, слышала по радио.
   - Но я и в самом деле в отпуске.
   - В Париже?
   - Тесс! А вот это - секрет. Мы с женой решили на сей раз  отдыхать  в
столице, а  чтобы  было  спокойнее,  даже  Жанвье  в  полном  неведении.
Поэтому, как видите, я и прячусь.
   - Тем не менее вы все же занимались этим делом?
   - Любительски, как все остальные. Я тоже читал газеты,  а  недавно  -
совсем случайно - услышал в одном из баров последние новости по радио.
   - Вы полагаете, что инспектор Жанвье способен разобраться?
   - В чем именно?
   - В том, что Жильбер не убивал эту женщину.
   Теперь в кафе было спокойно, как  в  аквариуме.  Хозяин  с  супругой,
низкорослой, пухленькой и такой же, как  и  муж,  краснолицей,  ужинали,
сидя возле самой кухни, а служанка им подавала.
   На противоположной стороне  набережной  опять  появились  журналисты,
перекусили они быстро, но, должно быть, с обильными возлияниями, так как
их возбуждение чувствовалось даже издали.
   Здание уголовной полиции почти  полностью  погрузилось  во  мрак.  На
втором этаже оставались освещенными только окна в  кабинете  Мегрэ  и  в
соседнем с ним помещении для инспекторов.
   Комиссар никуда не спешил и вновь обрел добродушный вид.
   - А вы-то сами уверены, что он невиновен?
   Девушка залилась румянцем,  и  он  остался  этим  доволен,  поскольку
недолюбливал женщин, не способных зардеться.
   - Несомненно.
   - Оттого что любите его?
   - Просто знаю, что он не способен на постыдный  поступок,  и  уж  тем
более на преступление.
   - И так вы считали с первого дня?
   Она отвернулась, но комиссар настаивал:
   - Сознайтесь, вас точил червь сомнения.
   - Поначалу я подумала, что, возможно, произошел несчастный случай.
   - Ну а теперь?
   - Я убеждена, что виноват не он.
   - Почему?
   С самого  начала  трапезы  Мегрэ  интуитивно  чувствовал  ее  желание
поговорить с ним, предполагал, что Мартин действительно есть о  чем  ему
рассказать и поведать ей нужно нечто тягостное.  По  тому,  как  девушка
держалась с ним, у Мегрэ  создалось  впечатление,  что  с  отцом  у  нее
дружеские, доверительные  отношения  и  в  его  отсутствие  она  выбрала
комиссара в качестве напарника.
   Вместо ответа она задала встречный вопрос:
   - Вы сейчас не в Конкарно ли звонили?
   - Нет.
   - Ах! - Ошибившись, она, казалось, была раздосадована этим.  -  Ломаю
голову, чем они там, напротив, занимаются вот уже несколько часов.
   - Вам лучше запастись терпением, ибо это может продлиться всю ночь.
   - Вы думаете, они и Жильбера подвергнут этим мытарствам?
   - Возможно, но маловероятно. Негреля уже передали в руки следователя,
и  отныне  его  можно  допрашивать  лишь  в  присутствии  выбранного  им
адвоката.
   - Отец приедет не раньше завтрашнего утра.
   - Знаю. Вы так  и  не  ответили  на  мой  вопрос  относительно  вашей
уверенности в том, что мадам Жав убил не ваш жених.
   Она несколько нервно зажгла сигарету.
   - Разрешите?
   - Да-да, пожалуйста.
   - Это нелегко объяснить. Вам не приходилось встречаться с Жильбером?
   -  Нет.  Однако,  сдается  мне,  достаточно  хорошо  представляю  его
характер.