ее созвонился со следователем, чтобы узнать,  свободен  ли
тот; его пригласили подняться.
   - Садитесь вот на этот  стул.  Это  лучший.  Или,  точнее,  не  самый
плохой. Был тут с ним в паре еще один, да рухнул на прошлой  неделе  под
свидетелем в сто килограммов.
   - Вы позволите? - спросил Мегрэ, раскуривая трубку.
   - Сделайте одолжение.
   - Поиски родственников Жозефины Папе так ничего и не дали,  а  дальше
держать ее в Институте судебно-медицинской экспертизы невозможно.  Может
быть, понадобятся недели или месяцы на то, чтобы  напасть  на  след  ну,
скажем,  ее  внучатого  племянника.  Не   кажется   ли   вам,   господин
следователь, что надлежит уже с завтрашнего дня заняться ее  похоронами?
Она не нищая...
   - Я передал в канцелярию суда те сорок восемь тысяч франков,  которые
получил от вас, поскольку не доверяю замку своего кабинета.
   - Если позволите, я свяжусь с похоронным бюро.
   - Она была католичкой?
   - Леон Флорантен, проживавший с ней вместе, утверждает,  что  нет.  В
любом случае, к мессе она не ходила.
   - Пришлите мне счет. По правде сказать, понятия не имею, как все  это
оформляется... Дюбуа, вы записываете?
   - Да, господин следователь.
   Наступила самая неприятная минута. Но Мегрэ и не пытался избежать ее.
Он ведь сам напросился на встречу.
   - Я не прислал вам донесение, поскольку у  меня  еще  ни  в  чем  нет
уверенности.
   - Вы подозреваете того, кто жил с ней? Как там его?
   -  Флорантен.  Есть  все  основания  подозревать  его,  и  все  же  я
колеблюсь. Такое решение  представляется  мне  чересчур  простым.  Кроме
того, мы с ним вместе учились в Мулене. Это умный, тонкий, намного  выше
среднего человек. А не преуспел он в жизни  из-за  определенного  склада
ума:  он  не  приемлет  дисциплину.  Уверен,  люди  представляются   ему
марионетками, и он отказывается принимать что-либо всерьез. Есть у  него
судимости. Чек без обеспечения. Жульничество. Год он отсидел, и  тем  не
менее я продолжаю считать, что он не способен на убийство. Или же,  если
бы он пошел на это, то подготовил бы все таким образом, чтобы на него не
пало подозрение. Мы не спускаем с него глаз.
   - Он знает об этом?
   -  И  даже  польщен.  На  улице  время  от  времени  оборачивается  и
подмигивает нашему сотруднику. В лицее он  был  записным  шутником.  Вы,
должно быть, знаете, что это такое.
   - Да, такой есть в каждом классе.
   - Только вот в пятьдесят лет они перестают быть смешными.  Нашлись  и
прочие любовники Жозефины Папе. Один  из  них  -  весьма  достопочтенный
чиновник, жена которого - неврастеничка.  Двое  других  богаты  и  имеют
весьма солидное положение в обществе, один - в Бордо, другой - в  Руане.
Разумеется, каждый считал себя ее единственным другом.
   - Вы раскрыли им глаза?
   - Не только раскрыл, но и велел сегодня утром вручить каждому лично в
руки вызов на очную ставку, которая  состоится  в  три  часа  у  меня  в
кабинете.
   Я вызвал также и привратницу, поскольку уверен: она что-то  скрывает.
Надеюсь быть у вас завтра с новостями.
   Четверть часа спустя Мегрэ в своем кабинете давал  распоряжение  Люка
относительно похорон. Вручая ему деньги, он наказал:
   - Сделай так, чтобы на похоронах были цветы.
   Несмотря на зной, не спадавший уже несколько дней, открыть окна  было
невозможно: поднялся  такой  сильный  ветер,  что  от  него  сотрясались
деревья.
   Вряд ли те, кто получил  повестку  с  вызовом  в  уголовную  полицию,
пребывали в отменном настроении, но больше других беспокоился сам Мегрэ.
Разговор со следователем несколько облегчил ему душу. Но его по-прежнему
раздирали противоречивые чувства.
   Два человека беспрестанно выступали в  его  мыслях  на  первый  план:
первым  был,  само  собой  разумеется,  Флорантен,   словно   получающий
садистское удовольствие от нагромождения улик, свидетельствующих  против
него, а второй эта чертова привратница, чей  образ  навязчивым  кошмаром
преследовал комиссара. Он решил послать за ней инспектора: с нее сталось
бы и не явиться на вызов.
   Чтобы хоть ненадолго забыть обо всем этом, он провел  остаток  первой
половины дня за просмотром залежавшихся дел и так в них углубился, что с
удивлением обнаружил: время близилось к обеду.
   Он предупредил жену, что не будет обедать дома, отправился  в  пивную
"У дофины" и сел на свое обычное место. Там  уже  собралось  немало  его
сотрудников, были там ребята и из отдела по борьбе с наркотиками,  и  из
общего отдела.
   - Сегодня у нас телячье рагу под белым соусом, - сообщил ему хозяин.
   - Замечательно.
   - И графинчик моего фирменного розового?
   Под шум голосов и взрывы хохота Мегрэ не спеша принялся за еду. Затем
просмаковал кальвадос, неизменно подаваемый хозяином к кофе.
   Без  четверти  три,  вернувшись  к  себе,  он  принес   из   кабинета
инспекторов стулья и полукругом расставил их в кабинете.
   - Жанвье, ты все понял? Ты привозишь ее, держишь в пустой  комнате  и
вводишь, только когда я позову.
   - Вы уверены, что она поместится в машине? - сострил Жанвье.
   Первым появился живой, полный энергии Жан Люк  Бодар.  Однако  увидев
стулья, он нахмурил брови.
   - Семейный сбор или рабочее заседание? - спросил он.
   - И то и другое.
   - Вы хотите сказать, что решили собрать всех тех, кто...
   - Вот именно.
   - Годится. Кое у кого наверняка вытянется физиономия.
   Как раз в эту минуту в кабинет  вслед  за  стариком  Жозефом  входил,
угрюмо озираясь, еще один участник встречи.
   - Мне вручили повестку, но не предупредили...
   -  Вы  и  впрямь  не  единственный   приглашенный,   господин   Паре.
Присаживайтесь.
   Как и накануне, Франсуа Паре был  во  всем  черном,  однако  держался
более  скованно,  чем  на  службе,  и  опасливо  поглядывал  на   своего
рыжеволосого соседа.
   В продолжение следующих двух-трех минут не было произнесено ни слова.
Франсуа Паре сидел возле окна, держа на коленях шляпу. Жан Люк  Бодар  в
пиджаке спортивного покроя в крупную клетку  смотрел  на  дверь,  ожидая
появления новых лиц.
   Следующим вошел Виктор Ламотт. Возмущению его не было предела,  и  он
гневно спросил Мегрэ:
   - Это ловушка?
   - Прошу вас, садитесь.
   Мегрэ исполнял роль невозмутимого, приветливого хозяина дома.
   - Вы не имеете права.
   - Жаловаться будете в другом месте, господин Ламотт.
   А пока прошу вас садиться.
   Затем инспектор ввел Флорантена: тот был изумлен не меньше других, но
в отличие от них расхохотался.
   - Вот это да!
   И при этом подмигнул Мегрэ с видом знатока. Сам любитель  розыгрышей,
он по достоинству оценил замысел Мегрэ.
   -   Господа!..   -   шутливо-торжественно   приветствовал   Флорантен
присутствующих и занял место возле Ламотта;  тот  насколько  было  можно
отодвинул свой стул.
   Комиссар взглянул на часы. Отзвучал последний из трех  ударов  часов,
прошло еще несколько  минут,  прежде  чем  в  дверях  появился  донельзя
удивленный Фернан Курсель, первым побуждением которого было  повернуться
и выйти.
   - Входите, господин Курсель. Присаживайтесь. Ну  вот,  теперь  все  в
сборе.
   Лапуэнт, пристроившись за столом, приготовился стенографировать.
   Сел и Мегрэ и, попыхивая трубкой, негромко проговорил:
   - Разумеется, курить разрешено.
   Из всех присутствующих закурил только Бодар. Любопытно было видеть их
всех, таких разных, вместе. На самом деле они образовывали  как  бы  две
группы. С од-. ной стороны -  поглядывающие  друг  на  друга  избранники
убитой: Флорантен и Бодар. Прежний и настоящий. Старый и молодой.
   Знал ли Флорантен, что этот рыжеволосый  парень  чуть  не  занял  его
место? Он как будто не злился и с симпатией посматривал на него.
   Трое  других,  упорно  являвшихся  на  Нотр-Дам-де-Лоретт  в  поисках
иллюзий, образовывали вторую группу и вели себя более важно.
   Они ни разу прежде не  виделись,  но  ни  один  из  них  не  удостоил
остальных взглядом.
   - Господа, думаю, вам понятно, зачем я вас собрал.
   Я беседовал с каждым из вас в отдельности и ввел в курс дела.
   Вас пятеро, все вы более или менее продолжительное время  состояли  в
интимных отношениях с Жозефиной Папе. - Мегрэ на  миг  умолк,  никто  не
шелохнулся. - За исключением Флорантена  и  частично  господина  Бодара,
каждый из вас не подозревал о существовании остальных. Я прав?
   Один лишь Бодар кивнул. Флорантена же, казалось, происходящее  сильно
забавляло.
   - Случилось так, что Жозефина Папе умерла и убил ее один из вас...
   -  Я  протестую...  -  начал  вставший  было  Ламотт:  казалось,   он
намеревается покинуть собрание.
   - Протестовать будете после. Сядьте, - одернул его  Мегрэ.  -  Я  еще
никого  не  обвинил,  я  всего  лишь  констатировал  факт.  Все  вы,  за
исключением одного, утверждаете, что не появлялись в  квартире  в  среду
между тремя и четырьмя дня. Но ни у одного из вас нет алиби.
   Паре поднял руку.
   - Нет, господин Паре. Ваше алиби не годится. Я послал своего человека
еще раз обследовать ваш кабинет.
   Вторая дверь ведет в коридор, что позволяет вам исчезать из  кабинета
незамеченным. Если сотрудники  не  застают  вас  на  рабочем  месте,  то
полагают, что вы вызваны к министру.
   Мегрэ вновь раскурил потухшую было трубку.
   - Я вовсе не жду, что один из вас встанет и признается. Я лишь делюсь
с вами своими мыслями: я убежден не только  в  том,  что  убийца  сейчас
среди нас, но что здесь  есть  человек,  знающий  его  и  по  непонятным
причинам хранящий молчание.
   Мегрэ поочередно обвел взглядом присутствующих.
   Флорантен сидел, устремив взор куда-то в середину, но понять, на кого
именно, было невозможно.
   Виктор Ламотт был загипнотизирован носками своих ботинок.  Черты  его
бледного лица словно обмякли.
   Курсель силился  улыбнуться,  но  у  него  выходила  довольно  жалкая
гримаса.
   Рыжий явно что-то  соображал  в  эту  минуту.  Было  видно,  что  его
поразила последняя фраза Мегрэ и он пытается упорядочить, свои мысли.
   - Кто бы ни убил ее, это был близкий ей человек, так как она  приняла
его в спальне. Но в квартире она была не одна.
   На этот раз все переглянулись, а  затем  неприязненно  повернулись  к
Флорантену.
   - Вот-вот.  Леон  Флорантен  находился  в  квартире,  когда  в  дверь
позвонили, он спрятался в стенном шкафу, как он это не раз делал.
   Старый однокашник Мегрэ старательно изображал безразличие.
   АРУ Г ДЕТСТВА МЕГРЭ
   - Флорантен, вы слышали мужской голос?
   При подобных обстоятельствах обращаться к  Флорантену  на  "ты"  было
недопустимо.
   - Из шкафа плохо слышно. Только приглушенный звук голосов.
   - Что произошло?
   - Четверть часа спустя раздался выстрел.
   - Вы вышли на его звук?
   - Нет.
   - Убийца скрылся?
   - Нет.
   - Сколько еще времени находился он в квартире?
   - Минут пятнадцать.
   - Унес ли он с собой сорок восемь тысяч франков, хранившихся в  ящике
секретера?
   - Нет.
   Мегрэ счел лишним уточнять,  что  сам  Флорантен  попытался  их  себе
присвоить.
   - Значит, убийца что-то искал. Полагаю, всем  вам  время  от  времени
приходилось писать Жозе, ну, например, в отпуске  или  для  того,  чтобы
извиниться за пропущенное свидание.
   Он вновь поочередно обвел их взглядом: каждый  из  них  в  это  время
что-то делал со своими ногами - или скрещивал их, или разводил.
   Теперь  Мегрэ  сосредоточил  все  свое  внимание  на   любовниках   с
положением, семьей, репутацией, то есть на тех, кому было что терять.
   - Случалось ли вам писать ей, господин Ламотт?
   Тот едва слышно буркнул "да".
   - В Бордо вы живете в среде, со временем почти не меняющейся, не  так
ли? Если я верно осведомлен, у вашей жены огромное личное  состояние,  а
ее происхождение в системе шартронских ценностей котируется выше вашего.
Кто-нибудь угрожал вам скандалом?
   - Я не позволяю вам...
   - А вы, господин Паре, обращались к Жозе письменно?
   - Да, во время отпуска.
   - Несмотря на ваши посещения Жозе, я  считаю  вас  человеком,  весьма
привязанным к своей жене.
   - Она больна.
   - Знаю. И уверен, вам не хотелось бы причинять ей боль.
   Он молчал, стиснув зубы и чуть не плача.
   - А вы, господин Курсель?
   - Если я и писал, то так, записки...
   - Которые  тем  не  менее  явно  свидетельствуют  о  характере  ваших
отношений с Жозефиной Папе. Ваша жена моложе вас и, наверное, ревнива.
   - А я? - шутливо спросил Бодар.
   - У вас могла быть другая причина убить.
   - Но только  не  ревность,  -  заявил  тот  во  всеуслышание,  обводя
взглядом присутствующих.
   - Жозе могла вам рассказать о своих сбережениях.
   И если вы были в курсе того, что она не держит их в банке, а хранит у
себя в квартире...
   - Значит, я мог их унести, так получается?
   - Если бы вас, конечно, не спугнули.
   - Разве я похож на такого?
   - Большинство убийц, с которыми мне пришлось  иметь  дело,  ничем  не
отличались от честных людей.
   А письма вы могли выкрасть, чтобы потом шантажировать их авторов.
   Потому что письма исчезли, все до единого, даже те,  что  могли  быть
написаны незнакомыми нам людьми. Человек редко доживает до тридцати пяти
лет, не собрав более-менее внушительной переписки. В секретере  же  были
обнаружены одни счета.
   Ваши письма, господа, были выкрадены, и сделал это один из вас.
   Стараясь не выглядеть виновными, все  они  напустили  на  себя  столь
неестественный вид, что одного этого хватило бы для их компрометации.
   - Я не прошу, чтобы виновный встал и сознался. После нашей встречи  я
буду ждать к себе того, кто знает... А может быть, этого не понадобится,
поскольку у нас имеется свидетель, и преступник ему известен. - С  этими
словами Мегрэ повернулся к Лапуэнту:
   - Пойди позови Жанвье.
   Ожидание прошло в полнейшей тишине:  никто  не  издал  ни  звука,  не
шелохнулся. Только  вдруг  стало  как-то  особенно  душно;  в  появлении
госпожи Блан, как никогда величественной, было  нечто  театральное.  Она
остановилась в дверях:  ядовито-зеленое  платье,  водруженная  на  самую
макушку красная шляпка и сумка размером с чемодан в  руках.  С  каменным
лицом она обвела присутствующих неподвижным взглядом.
   И тут же подалась назад, пытаясь удрать; Жанвье  преградил  ей  путь.
Казалось, они сейчас вцепятся друг в друга. И все же она уступила ему  и
сделала шаг вперед.
   - Мне нечего сказать, - проговорила она, злобно глядя на Мегрэ.
   - Вам знакомы эти господа?
   - Мне за вашу работу не платят. Выпустите меня.
   -  Кого  из  них  видели  вы  в  среду,  между  тремя   и   четырьмя,
направляющимся к лифту или лестнице?
   В это  мгновение  случилось  нечто  непредвиденное.  Эта  упрямица  с
бесстрастным лицом не смогла сдержать нечто похожее на улыбку.  Лицо  ее
озарилось удовлетворением, чуть ли не победным торжеством.
   Все взгляды были устремлены на нее. Но  в  котором  из  них  читалась
большая тревога?  Мегрэ  не  смог  бы  этого  сказать.  Реагировали  все
по-разному. Виктор Ламотт был бледен из-за сдерживаемого  гнева.  Фернан
Курсель с некоторых пор, напротив, сильно покраснел.  Франсуа  Паре  был
раздавлен навалившимися на него стыдом и тоской.
   Так вы отказываетесь отвечать? - проговорил Мегрэ.
   - Мне нечего сказать.
   - Занесите это в протокол, Лапуэнт.
   Она пожала плечами и  с  загадочным  блеском  в  глазах  презрительно
обронила:
   - Я вас не боюсь.

Глава 6

   Встав и по очереди оглядев каждого из  присутствующих,  Мегрэ  подвел
итог:
   - Господа, благодарю вас за то, что вы пришли. Думаю, эта встреча  не
прошла  даром,  и  один  из  вас  не  замедлит  связаться  со  мной.   -
Откашлявшись, он продолжал:
   - Мне остается  лишь  поставить  вас  в  известность:  если  это  вас
интересует, похороны Жозефины Папе назначены на завтра на  десять  утра.
Вынос тела состоится в Институте судебно-медицинской экспертизы.
   Первым, ни на кого не глядя и, разумеется, не прощаясь,  из  кабинета
вылетел разъяренный Виктор Ламотт.
   Внизу его наверняка дожидался лимузин с шофером.
   Курсель, поколебавшись, ограничился  кивком;  Франсуа  Паре,  проходя
мимо комиссара и, видимо, плохо соображая, что говорит, пробормотал:
   - Благодарю вас.
   Лишь рыжеволосый Бодар протянул Мегрэ руку и радостно бросил:
   - Классно! Ну и задали вы им перцу!
   Последним выходил Флорантен.
   - А ты останься, - попросил его Мегрэ. - Я сейчас вернусь.
   Оставив его  на  попечение  Лапуэнта,  который  продолжал  сидеть  за
столом, Мегрэ прошел  в  кабинет  инспекторов.  Здоровяк  Торранс  двумя
пальцами сосредоточенно перепечатывал на машинке донесение.
   - Немедленно организуйте наблюдение за домом  на  Нотр-Дам-де-Лоретт.
Мне нужно знать, кто там бывает.
   Если один из тех, что сейчас вышел из моего кабинета,  появится  там,
входите за ним в дом.
   - Вы чего-то боитесь?
   - Привратница наверняка много знает, и я не хотел  бы,  чтобы  с  ней
случилось несчастье.
   - Наблюдение за Флорантеном и его мастерской продолжать?
   - Да. Я вас предупрежу, когда этого больше не потребуется.
   Он вернулся в кабинет.
   - Лапуэнт, ты свободен.
   Флорантен стоял перед окном, засунув руки в карманы,  словно  у  себя
дома, и демонстрировал привычную иронию ко всему.
   - Как они кипели, подумать только! В жизни так не развлекался.
   АРУ Г ДЕТСТВА МЕГРЭ
   - Ты так считаешь?
   Веселость Флорантена была явно наигранной.
   - Кто меня огорошил, так это привратница. Вытянуть из нее хоть что-то
будет нелегко. Думаешь, она знает?
   - Надеюсь. Это ведь в твоих интересах.
   - О чем ты?
   - Она утверждает, что между тремя и  четырьмя  в  квартиру  никто  не
поднимался. Если она и дальше будет на этом  настаивать,  придется  тебя
арестовать, поскольку ты автоматически  станешь  единственным  возможным
виновником.
   - Почему ты заставил появиться ее перед всеми ними?
   - В надежде, что один из них испугается ее показаний.
   - А за меня ты не боишься?
   - А ты видел убийцу?
   - Я тебе сказал, нет.
   - Ты узнал его голос?
   - Тоже нет.
   - Чего ты тогда боишься?
   - Я был в квартире. Ты их об этом известил. Убийца может решить,  что
я его видел.
   Мегрэ небрежно открыл ящик своего стола и вытащил  пачку  фотографий,
приготовленных ему специалистами Мерса. Выбрав одну из них, он  протянул
ее Флорантену.
   - Взгляни.
   Сын кондитера из Мулена стал внимательно  изучать  фотографию,  делая
вид, что не понимает, к чему это. На ней  была  заснята  часть  спальни:
кровать, ночной столик с выдвинутым ящиком.
   - Что именно должен я здесь увидеть?
   - Ничто не кажется тебе необычным?
   - Нет.
   - Вспомни о своих первых показаниях. В дверь позвонили, ты кинулся  к
шкафу.
   - Так оно и было.
   - Хорошо. Предположим, ты  говоришь  правду.  По-твоему,  Жозе  и  ее
посетитель лишь ненадолго задержались в гостиной  и,  миновав  столовую,
прошли в спальню.
   - Да, именно так и было.
   - Погоди. Ты утверждал, что,  прежде  чем  раздался  выстрел,  прошло
около четверти часа.
   Нахмурив брови, Флорантен вновь вглядывался в фотографию.
   - Этот снимок был сделан некоторое время  спустя  после  убийства,  в
спальне все осталось как было. Взгляни на кровать.
   К впалым щекам Флорантена прилило немного краски.
   - Кровать не только не расстелена, но  на  покрывале  нет  ни  единой
складки.
   - К чему ты клонишь?
   - Или посетитель пришел только для того, чтобы поговорить с Жозе, и в
этом случае они должны были остаться в гостиной, или он явился с  другой
целью, и тогда кровать была бы в другом состоянии. Скажи  мне,  чем  они
могли заниматься в спальне?
   - Не знаю.
   Было видно: Флорантен напряженно соображает, как выкрутиться.
   - Ты только что говорил о письмах.
   - И что?
   - Может быть, он пришел за ними?
   - И ты думаешь, что Жозе ему  отказала  бы?  Ты  считаешь  в  порядке
вещей, чтобы она стала шантажировать того, от кого  ежемесячно  получала
весьма солидный куш?
   - Может, они зашли в спальню за