рню  не  выправиться.  Жить  он  будет.  но  трещина
останется, ее не залечить. Из  всех  жертв  Радека  он,  пожалуй,  самая
жалкая. Жертв этих много и было бы еще  больше,  если  бы...  Но  я  еще
вернусь к этому.
   Итак, преступление совершено. Эртен в тюрьме. Радек снова  бродит  по
кафе, но  денег  с  Кросби  пока  не  требует.  Во-первых,  это  опасно.
Во-вторых, он привык к нищете, она необходима ему, потому что питает его
ненависть к человечеству...
   В "Куполе" Радек ежедневно встречает Кросби, который  становится  все
мрачнее. Кросби не видел человека, написавшего ему записку.  Он  уверен,
что убил Эртен, а Эртен попался. Он боится, что тот его выдаст.
   Но нет! Эртен дает приговорить себя к смерти, не сказав ни слова. Его
скоро казнят, и наследник м-с Хендерсон вздохнет наконец свободно.
   А что происходит в душе Радека?  Свое  великолепное  преступление  он
совершил. Все мельчайшие детали были тщательно  продуманы,  никому  и  в
голову не приходит заподозрить его. Как ему и хотелось, во всем мире  он
один  знает  правду.  Он  смотрит  на  Кросби,  сидящих  в  баре,  и   с
наслаждением  думает,  что  одного  его  слова  достаточно,  чтобы   они
затрепетали. И все же он не удовлетворен! Жизнь его  остается  такой  же
тусклой и монотонной. Да и что изменилось? Умерли две старые женщины, да
одному  придурковатому  парню  собираются  отрубить  голову.   Не   могу
поклясться, но готов держать пари, что больше всего  Радеку  не  хватает
восторженных зрителей. Никто не говорит, когда он проходит мимо: "У него
вид самого обыкновенного человека, но  он  задумал  и  осуществил  самое
смелое преступление, какое когда-либо совершалось. Сбил с толку полицию,
обманул правосудие и по своей воле распорядился судьбами многих людей".
   Такое тщеславие присуще многим убийцам. Некоторым так необходимы были
свидетели, что они изливались продажным женщинам...
   Но  Радек  силен,  он  выше  этого.  Женщины  тоже  никогда  его   не
интересовали. Однажды утром газеты сообщают о бегстве Эртена  из  Сайте.
Радек встрепенулся. Наконец-то. Теперь он смешает все  карты,  он  опять
будет играть активную роль.
   Он пишет в "Сиффле". Затем, испуганный внезапным появлением Эртена  у
"Купола", сам отдается в руки полиции.
   Но он хочет, чтобы им  восхищались,  хочет  славы.  И  заявляет:  "Не
ищите! Вы никогда ничего не поймете".
   Это вроде головокружения. Он  чувствует,  что  погубит  себя,  и  сам
приближает этот час. Сам допускает одну неосторожность за другой, словно
какая-то внутренняя сила заставляет его идти навстречу казни. Ему нечего
делать в этой жизни. Он приговорен болезнью. Его все раздражает и бесит.
Он влачит нищенское существование. Он отлично понимает, что,  начав  его
преследовать, я не остановлюсь на полпути. Мое появление вызывает в  нем
новую  вспышку  энергии.  Актер  получает  зрителя!  Радек   принимается
опутывать меня. Удалось же ему опутать Эртена и  Кросби.  Почему  бы  не
попробовать одурачить и меня?
   Чтобы сбить меня с толку, он рассказывает басни,  подсовывает  ложные
версии. Такой выдумкой, в частности, была версия  о  роли  Сены,  вблизи
которой разворачивались все события драмы. А вдруг я собьюсь с истинного
следа, вдруг ему удастся поколебать меня? И он начинает нагромождать эти
ложные версии одну на другую.  Живет  как  в  лихорадке.  Понимает,  что
погиб, но продолжает бороться, играть со смертью. И почему бы в эту игру
не вовлечь и Кросби?
   Вероятно, самому себе он все еще кажется могущественным полубогом. Он
звонит американцу, получает от него свои сто тысяч и показывает их  мне.
Балансируя  на  краю  пропасти,  он   испытывает   острое,   болезненное
наслаждение. Заставляет Кросби в определенный  час  поехать  в  Сен-Клу.
Приходится отдать должное его проницательности. Как вы сами понимаете, я
ничего не говорил ему о своих намерениях,  но  он  понял,  что  я  решил
начать  доследование  с  нового  осмотра  места  преступления.  Итак,  я
отправляюсь в Сен-Клу и нахожу там Кросби, а как он  объяснит  мне  свое
присутствие на вилле?
   Вполне вероятно, что он предвидел даже самоубийство  Кросби,  который
сочтет себя разоблаченным. Вполне вероятно. Но  и  этого  ему  мало.  Он
опьянен своим могуществом. Он опасен. И поэтому после  смерти  Кросби  я
повсюду хожу следом за ним. С утра до ночи и  с  ночи  до  утра,  всегда
молчаливый и хмурый. А выдержка у него уже не та. Мелкие факты  убеждают
меня, что он катится по наклонной плоскости, но  ненависть  к  людям  не
оставляет его. Он начинает глумиться над беззащитными, обижает  нищенку,
заставляет девчонок  драться  из-за  тысячефранковой  бумажки.  Радек  -
актер, он все время косится: какое впечатление производит это  на  меня,
его единственного зрителя?
   Это  -  начало  конца.  В  таком  состоянии   долго   не   останешься
хладнокровным, ошибки появятся неизбежно. И он их  совершает,  как  рано
или поздно совершали все преступники.
   Он убил двух женщин, убил Кросби. Погубил Жозефа Эртена. Но до  своей
гибели он  хочет  совершить  еще  не  одно  жертвоприношение.  Однако  я
принимаю меры предосторожности. Я сажаю  инспектора  Жанвье  в  почтовое
отделение отеля "Георг Пятый", чтобы он перехватывал всю корреспонденцию
на имя миссис Кросби и Эдны Рейхберг и  прослушивал  все  их  телефонные
разговоры. Дважды Радеку удавалось ненадолго отделаться  от  меня,  и  я
догадываюсь, что он  отправлял  письма.  Через  несколько  часов  Жанвье
приносил эти письма мне.
   Вот они! Одно письмо адресовано миссис Кросби. В нем  говорится,  что
убийство  миссис  Хендерсон  было  организовано  ее  мужем.  В  качестве
доказательства к письму приложена коробочка с ключом от виллы и конверт,
адрес на котором написан рукой американца. Радек знает законы. В  письме
сказано, что убийца ни в коем случае не  может  быть  наследником  своей
жертвы. Это значит, что состояние миссис Кросби будет  конфисковано.  Он
приказывает миссис Кросби приехать в полночь в "Белую цаплю",  распороть
матрац, вынуть оттуда орудие убийства и спрятать его в  надежном  месте.
Если ножа там не окажется, она должна ехать на  виллу  и  искать  его  в
платяном шкафу. Заметьте, он прекрасно знает, что в матраце ничего нет и
что миссис Кросби напрасно отправится в "Белую цаплю",  но  его  снедает
желание поиздеваться над  другими,  по  мере  того  как  ухудшается  его
положение. Он счастлив, что заставил богатую американку мчаться в бистро
для бродяг.
   Но и этого ему мало! Он идет дальше и раскрывает миссис Кросби измену
ее мужа. Он сообщает, что Кросби был любовником Эдны  Рейхберг,  что  он
обещал жениться на ней. Кроме того, пишет он, Эдна знает правду! Она вас
ненавидит, достаточно одного ее слова, и вы будете обречены на  позор  и
нищету...
   Мегрэ перевел дух и вытер платком взмокшее лицо.
   - Вы скажете - глупо, нелепо?  Нет!  Скорее  это  напоминает  кошмар.
Недаром Радек долгие годы вынашивал планы утонченной мести человечеству.
К тому же он предугадал почти все.
   Другое письмо извещает Эдну Рейхберг о том, что миссис Хендерсон убил
Кросби. Если она хочет избежать скандала, она должна в определенный  час
поехать  на  виллу  и  взять  из  платяного  шкафа   нож,   единственную
вещественную улику. Он добавляет, что миссис Кросби знала о преступлении
мужа.
   Повторяю, он казался себе полубогом, играющим судьбами людей. Ни одна
из женщин не получила предназначенных им писем - их доставил мне Жанвье.
Доказать, что письма написаны Радеком, я не  мог  бы:  как  и  письмо  в
"Сиффле", они написаны левой рукой.
   Тогда я поговорил с каждой из женщин и уговорил их  осуществить  один
опыт, чтобы поймать убийцу миссис Хендерсон. Прежде всего, надо  было  в
точности проделать все, что требовалось в письмах. Радек сам привез меня
к "Белой цапле", а затем в Сен-Клу. Возможно, он предчувствовал, что это
конец. Великолепный конец, как раз в его вкусе. Он  ведь  не  знал,  что
письма перехвачены.
   Миссис  Кросби,  потрясенная  разоблачением   мужа,   усталая   после
бесцельной поездки в бистро, входит в пустую  виллу  и  проникает  в  ту
самую комнату, где было совершено убийство. Представьте  себе,  в  каком
состоянии она столкнется лицом к лицу с Эдной Рейхберг. И в руках у  нее
будет кинжал. Я не уверен, что кто-нибудь из них пошел бы  на  убийство,
но психологический расчет Радека был довольно точен.
   Однако в  моей  режиссуре  события  развернулись  по-другому.  Миссис
Кросби уехала из виллы одна. И Радек никак не мог понять, где Эдна?  Что
с ней случилось? Это заставило его пойти со мной. Он сам открыл шкаф.  И
увидел там не труп, а живую и здоровую шведку.
   Он посмотрел на меня - и все понял. И тогда он сделал то, чего я ждал
давно. Он выстрелил.
   Комельо вытаращил глаза.
   - Не беспокойтесь! Еще днем  в  уличной  толчее  я  заменил  пистолет
Радека точно таким же,  но  незаряженным.  Вот  и  все.  Радек  играл  и
проиграл...
   Мегрэ раскурил погасшую трубку и встал, нахмурив лоб.
   - Должен сказать, что проигрывать он умеет. Мы провели остаток ночи у
меня в кабинете на набережной Орфевр. Я честно рассказал  ему  все,  что
знал, и он запирался не больше часа. А затем принялся рассказывать, и  я
смог заполнить все пробелы. Он все еще не  прочь  прихвастнуть.  Он  был
абсолютно спокоен. Когда мы кончили, он хладнокровно спросил, казнят  ли
его. Я засмеялся, а он захохотал.
   - Добейтесь этого непременно! - сказал он. - Вы мне  окажете  большую
услугу. И потом, меня  интересует  одна  вещь.  Как-то  в  Германии  мне
пришлось присутствовать при  казни.  Приговоренный  все  время  держался
отлично. Но в  самый  последний  момент  он  все-таки  начал  плакать  и
кричать: "Мама!" Так вот, мне интересно: буду ли я  звать  маму?  А  как
думаете вы?
   Комиссар и следователь замолчали. Стал отчетливее слышен неясный  гул
Дворца правосудия, сливавшийся с отдаленным и мощным гулом Парижа.
   Наконец следователь Комельо отодвинул лежавшее перед ним - больше для
виду - досье.
   - Хорошо, комиссар... - начал он, - я...
   Следователь смотрел в сторону, щеки его порозовели.
   - Я прошу вас забыть мою... мою...
   Но Мегрэ надел свое черное драповое пальто, протянул следователю руку
и сказал как ни в чем не бывало:
   - Завтра я пришлю вам донесение. А сейчас мне надо зайти к  Мерсу,  я
обещал  показать  ему  эти  письма.   Он   собирается   подвергнуть   их
графологической экспертизе.
   Прежде  чем  выйти,  комиссар  остановился  в  дверях  и   обернулся:
следователь понуро сидел за столом. Тогда Мегрэ  улыбнулся,  и  эта  еле
заметная улыбка была его единственной местью.
 
12. Падение 
 
   Стоял январь. Было очень холодно. Все десять мужчин подняли воротники
пальто и спрятали руки в карманы.
   Некоторые   приплясывали   на   месте,    стараясь    согреться,    и
перебрасывались  короткими  фразами.  Все  искоса  поглядывали  в   одну
сторону.
   Мегрэ, втянув голову в плечи, держался  поодаль  от  всех  и  казался
таким сердитым, что никто не осмеливался с ним заговорить.
   В домах, окружавших здание тюрьмы, кое-где  зажглись  огни.  Наступал
холодный рассвет, где-то пронзительно звенели трамваи.
   Послышался шум приближающейся машины, затем звук  хлопнувшей  дверцы,
топот сапог и отдаваемые вполголоса приказания. Журналист  закоченевшими
пальцами что-то записывал в блокноте. Кое-кто отвернулся.
   Из тюремной машины поспешно вышел Радек. Во дворе  он  остановился  и
огляделся. В предутренних сумерках его глаза казались  совсем  светлыми,
цвета морской волны.
   Его держали с обеих сторон, но это было излишне. Большими  шагами  он
направился к эшафоту. Но тут он поскользнулся на заледеневшей  лужице  и
упал. Не поняв, что случилось, стража навалилась на  него.  Они  ожидали
сопротивления.
   Это  длилось  несколько  секунд,  но  для  осужденного,  по-видимому,
падение было мучительным. Он поднялся с выражением стыда  на  лице.  Вся
его самоуверенность и гордость исчезли.
   Он увидел Мегрэ, которого просил присутствовать при казни.
   - Вы пришли, комиссар...
   Мегрэ отвел глаза.
   Люди нетерпеливо задвигались.  У  всех  нервы  были  напряжены,  всем
хотелось сократить тяжелую сцену.
   Радек повернулся и посмотрел на  лужицу,  на  которой  поскользнулся.
Затем перевел глаза на эшафот и саркастически засмеялся:
   - И тут неудача!
   Те, кому предстояло оборвать жизнь Радека, неловко топтались  вокруг,
не смея торопить его. Кто-то откашлялся. За стеной, на улице,  прогудела
машина.
   Радек сам двинулся вперед, ни на кого не глядя.
   И остановился снова.
   - Комиссар...
   Еще минута - и наступит конец. Голос чеха звучал как-то странно:
   - Вы пойдете сейчас домой. Вас ждет жена, она сварит вам кофе...
   Мегрэ отвернулся от Радека, спрятал глаза. Это была правда! Он  знал,
что жена его встретит в маленькой натопленной столовой  и  горячий  кофе
будет стоять на столе.
   Но тут он почувствовал, что не может идти домой. Он отправится в свой
кабинет на набережной Орфевр. Там он засыпал углем печку,  так  что  она
раскалилась докрасна, и сидел, глядя на огонь, пока не наступил рассвет.
   1931 г.



   Жорж СИМЕНОН 
   КОНОВОД С БАРЖИ "ПРОВЕДЕНИЕ" 
 
 
 
   ONLINE БИБЛИОТЕКА tp://www.bestlibrary.ru 
 
Глава 1 
Шлюз № 14 
 
   Из тщательнейшим  образом  установленных  фактов  следовало  покамест
только одно: находка двух коноводов из Дизи  представлялась  совершенно,
так сказать, несуразной.
   В воскресенье, 4 апреля, с трех часов дня дождь лил как из  ведра.  В
порту, что выше шлюза № 14, соединяющего  канал  с  Марной,  стояли  две
моторные баржи, которым предстояло спускаться по течению; одно судно под
разгрузкой и еще одно - для очистки канала.
   Около семи часов, едва начало смеркаться, оповестило о своем прибытии
и вошло в шлюзовую камеру наливное судно "Эко-3".
   Смотритель шлюза вышел неохотно: у него в гостях были родственники. К
шлюзу  приблизилась  баржа,  которую  медленно  тащили  две  лошади,  но
смотритель отрицательно покачал головой и вернулся в дом. Почти сразу же
вслед за ним вошел знакомый коновод.
   - Можно пройти через шлюз? Хозяин хотел бы завтра быть в Жювиньи.
   - Проходи, если хочешь, но только шлюз закрывай сам.
   Дождь все усиливался. Через окно смотритель видел  коренастую  фигуру
коновода. Тот тяжелым шагом шел от одних ворот шлюза к другим,  подгоняя
лошадей и набрасывая канаты на кнехты.
   Баржа понемногу поднималась. За рулем стоял не хозяин,  а  его  жена,
тучная бельгийка из Брюсселя с кричаще светлыми волосами и пронзительным
голосом.
   В  семь  двадцать  баржа  "Провидение"  остановилась  напротив   кафе
"Флотское", позади "Эко-3". Лошадей завели на судно.  Коновод  и  хозяин
баржи направились в кафе, где уже сидели другие речники и два лоцмана из
Дизи.
   В восемь, когда совсем стемнело, буксир подвел к  воротам  шлюза  еще
четыре судна, спускавшиеся вниз по течению.
   Народу в кафе "Флотское" заметно прибавилось. Заняты были  все  шесть
столиков. Люди окликали друг друга.
   Вошедшие, оставляя за собой ручейки воды, счищали глину с сапог.
   В соседнем помещении, освещенном керосиновой лампой, женщины закупали
провизию.
   Было душно. Разговор шел о несчастном случае, имевшем место у шлюза №
8, из-за чего суда, идущие вверх по реке, рисковали опоздать.
   В девять  хозяйка  баржи  "Провидение"  пришла  в  кафе  за  мужем  и
коноводом. Они попрощались со всеми и ушли.
   К десяти почти на всех баржах погасли огни. Смотритель шлюза проводил
своих родственников до  шоссе  в  Эперне,  пересекавшего  канал  в  двух
километрах от шлюза.
   Он не заметил ничего необычного. На обратном пути, проходя мимо  кафе
"Флотское", он заглянул туда, и его окликнул знакомый лоцман:
   - Зайди выпить рюмочку. Ты же весь вымок.
   Смотритель стоя выпил стопку рома.
   Два коновода, отяжелевшие от  красного  вина,  поднялись  и  пошли  в
конюшню, принадлежавшую хозяину кафе.
   Там они спали на полу, на соломе, возле своих лошадей.
   Они были не совсем пьяны, однако выпили  достаточно  и  сразу  уснули
тяжелым сном.
   В конюшне, которую освещал лишь потайной фонарь, служивший  ночником,
стояло пять лошадей.
   В четыре утра один из коноводов разбудил товарища,  и  оба  принялись
чистить своих животных. Они слышали, как выводили и запрягали лошадей  с
баржи "Провидение".
   В тот же час у себя в комнате на втором этаже зажег лампу хозяин кафе
"Флотское". Он тоже слышал, как баржа "Провидение" пустилась в путь.
   В половине пятого заработал дизель  на  наливном  судне  "Эко-3",  но
отвалило оно не сразу. Хозяин  его  сначала  выпил  грогу  в  кафе,  уже
открытом в этот ранний час.
   Вскоре после этого, когда судно еще не достигло моста, оба коновода и
сделали свое открытие. Один из них вывел лошадей, чтобы  запрячь  их  на
бечевнике, по которому идут лошади, когда тащат за собой  баржу.  Другой
рылся в  соломе,  ища  потерянный  кнут,  и  вдруг  рука  его  коснулась
остывшего тела.
   Ему показалось, будто он видит  человеческое  лицо.  Бедняга  схватил
фонарь и осветил лицо покойника. Это происшествие всколыхнуло весь  Дизи
и нарушило спокойную жизнь на берегу.
   Комиссар Мегрэ из первой опербригады раздумывал обо всех этих фактах,
стараясь представить себе обстановку.
   Это было в  понедельник  вечером.  Утром  прокуратура  города  Эперне
выехала  на  место,  где  был  обнаружен  труп,  и  после  осмотра   его
сотрудниками отдела идентификации и судебно-медицинскими экспертами тело
перевезли в морг.
   По-прежнему лил дождь, мелкий, частый, пронизывающий.
   У ворот шлюза сновали люди и чуть заметно поднималась баржа.
   Комиссар прибыл сюда час назад и с тех пор думал только  о  том,  как
поближе познакомиться с внезапно раскрывшимся перед ним миром, о котором
он до сих пор имел ложное или смутное представление.
   Смотритель шлюза сказал ему, что в бьефе {пространство между шлюзами}
судов почти не было: две моторные  баржи  шли  вниз  по  течению,  одна,
моторная, прошла через шлюз вверх после полудня, потом прошла баржа  для
очистки канала и две "панамы". Потом прибыл шодрон и привел  еще  четыре
баржи.
   Мегрэ узнал, что "шодрон" означает "буксир", а "панама" -  баржа,  не
имеющая ни мотора, ни лошадей, поэтому ее  хозяину  приходится  нанимать
коновода с лошадьми на определенный рейс; это  называется  навигацией  с
малой скоростью.
   Прибыв в Дизи, комиссар увидел в  трех  километрах  от  Эперне  узкий
канал и деревушку возле каменного моста.
   Ему пришлось шлепать по грязи  всю  дорогу  по  бечевнику  до  самого
шлюза, а это в двух километрах от Дизи.
   Здесь он нашел выстроенный из серого камня дом смотрителя с  надписью
на дверях - Проверка судовых документов.
   Комиссар зашел в кафе "Флотское", второе  здание  в  этой  местности.
Других здесь не было.
   Слева  довольно  бедный  зал  со  столиками,   покрытыми   коричневой
клеенкой, и стенами, выкрашенными наполовину в коричневый, наполовину  в
грязно-желтый цвет. Но по особому, характерному запаху  этот  зал  легко
было отличить от любого деревенского кафе. Здесь пахло конюшней, сбруей,
дегтем, керосином и машинным маслом.
   На двери справа висел колокольчик,  на  стеклах  окон  были  наклеены
рекламы или плакаты. В углу навалом  лежали  дождевики,  сабо,  холщовые
спецовки, мешки с картошкой, бочонки  с  растительным  маслом,  ящики  с
сахаром, горохом, фасолью и овощами вперемешку с фаянсовой посудой.
   В лавке не было ни одного покупателя. В конюшне  стояла  только  одна
лошадь: хозяин запрягал ее, когда собирался ехать на рынок. Лошадь  была
совсем ручная, как собака.
   Ее не привязывали, и она время от  времени  свободно  разгуливала  по
двору среди кур.
   Все вокруг было влажно от дождя. Это создавало  соответствующий  фон.
Промокшие прохожие, чьи фигуры казались черными и блестящими, при ходьбе
наклонялись вперед.
   В ста метрах оттуда п