цо  и
пронизывавший сквозь самую теплую одежду, гнал людей с улицы.
   Мегрэ и Лапуэнт сели в маленькую черную машину Уголовной полиции.
   На   улице   Фортюни   несколько   полицейских    топтались    вокруг
распростертого на тротуаре тела, не подпуская к нему любопытных. Прибыли
полицейский комиссар округа с врачом. Здесь же был и Фурке.
   - Вы знали Оскара Шабю? - спросил он Мегрэ. -  Это  заметная  фигура,
владелец фирмы "Вино монахов". Вам, должно быть,  попадались  грузовики,
баржи, железнодорожные цистерны с такой надписью.
   Человек, лежавший на тротуаре, был крупен, но мускулист.  Он  походил
на игрока в регби. Склонившийся  над  ним  врач  выпрямился  и  стряхнул
прилипший к брюкам снег.
   - Скончался через несколько минут после ранения. Вскрытие уточнит.
   Мегрэ долго всматривался в неподвижные, очень  светло-голубые,  почти
палево-серые глаза и в лицо с крупными чертами. Челюсть у покойника  уже
начала отвисать.
   Вскоре прикатил грузовичок с сотрудниками научно-технического отдела.
   Они сразу же стали выгружать свою аппаратуру, как это  делают  кино-и
телеоператоры.
   - В прокуратуру сообщили?
   - Да, сейчас приедут помощник прокурора и судебный следователь.
   Фурке стоял в нескольких  шагах  от  них,  похлопывая  себя  длинными
руками по бокам, чтобы согреться.
   - Где его машина? - спросил Мегрэ. Вдоль тротуара стояло с  полдюжины
авто самых дорогих марок. Фурке указал на красный "Ягуар".
   - Что там нашли?
   - Солнцезащитные  очки,  путеводитель  Мишлена,  две  дорожные  карты
Прованса и коробочку с таблетками от кашля. Судя по всему, он  вышел  из
этого дома. - Фурке кивнул на особняк, возле которого лежал труп. Здание
в  стиле  девятисотых  годов,  с  резной  каменной  облицовкой  окон   и
арабесками. Мегрэ показалось,  что  за  глазком  дубовой  входной  двери
что-то шевельнулось. Он узнал этот особняк.
   - Пошли, Лапуэнт.
   Открыли им не сразу.  В  темном  коридоре  едва  различались  контуры
женщины, стоявшей вполуоборот.
   - В чем дело?
   - Добрый вечер, Бланш. - Мегрэ вспомнил эту женщину.
   - Что вам от меня нужно?
   - Я  комиссар  Мегрэ.  Не  припоминаете?  Правда,  последний  раз  мы
виделись лет десять назад. Не ожидая приглашения, он толкнул дверь.
   - Входи, Лапуэнт. Ты еще слишком молод, чтобы знать госпожу  Бланш  и
ее заведение.
   Он повернул выключатель, словно пришел к себе домой или на работу,  и
разом распахнул обе половинки  массивной  двери,  за  которой  открылась
просторная гостиная с обилием ковров, портьер, драпировок,  разноцветных
вышитых подушечек. Шелковые абажуры на лампах приглушали свет.
   Госпоже Бланш можно было дать лет пятьдесят, хотя, несомненно,  давно
уже стукнуло шестьдесят; маленькая, полная, она с первого взгляда  могла
сойти за весьма почтенную даму. На ее черном шелковом  платье  отчетливо
выделялось жемчужное колье в несколько ниток.
   - Все так же предприимчивы? И так же молчаливы,  когда  речь  идет  о
чужих секретах?
   Впервые Мегрэ пришлось столкнуться с ней лет  тридцать  назад.  В  то
время она еще промышляла на бульваре Мадлен, хорошенькая, приветливая, с
ямочками на щеках. Ей повезло, она стала помощницей хозяйки заведения на
улице Нотр-Дам де Лорет, где всегда можно было познакомиться с красивыми
девочками.
   Теперь  госпожа  Бланш  сама  была  владелицей  дома  свиданий,   где
случайные пары встречались в богато обставленных  комнатах,  а  виски  и
шампанское подавались самых лучших марок.
   - Что здесь произошло? - спросил комиссар у госпожи Бланш,  изо  всех
сил старавшейся сохранить самообладание.
   - В моем доме ничего не произошло. А до того, что на улице, мне  дела
нет. Смотрю - люди забегали.
   - Но вы слышали стрельбу?
   - Значит, это выстрелы? А я-то думала - выхлопы мотора.
   - Где вы в тот момент находились?
   - По правде говоря, пошла на  кухню  поесть,  так,  пустяки:  кусочек
хлеба с ветчиной. Я ведь никогда не обедаю.
   - В доме есть кто-нибудь?
   - Никого. А что?
   - С кем был Оскар Шабю?
   - Шабю? Кто это?
   - Я советовал бы вам быть пооткровенней, если не  желаете  проехаться
на набережную Орфевр.
   - Но я знаю своих клиентов только по именам. Все они приличные люди.
   - Вот как? Поэтому вы и не открываете, пока не увидите, кто стоит  за
дверью?
   - У моего дома незапятнанная репутация. Я не принимаю кого попало.
   Полиция нравов никогда меня не беспокоит.
   - Вы следили за Шабю, когда он выходил?
   - С чего вы взяли?
   - Лапуэнт, отвези ее на набережную.  Там  у  нее  быстрее  развяжется
язык.
   - Погодите, как же я оставлю дом? Ладно, я скажу все, что знаю.
   Человек, которого вы называете Шабю, в  самом  деле  мой  клиент.  Он
вышел полчаса назад.
   - Он был здесь завсегдатаем? Как часто он приезжал?
   - Время от времени.
   - Раз в месяц? Раз в неделю?
   - Скорее в неделю.
   - Всегда с той же партнершей?
   - Н-нет, не всегда. - Минутку поколебавшись, она решилась:
   - Не стоит мне впутываться в это дело... С той, что была сегодня,  он
приезжал раз тридцать за год.
   - Он звонил вам, предупреждал о визите?
   - Так делают все.
   - В котором часу они сегодня приехали?
   - В семь вечера.
   - Вместе или врозь?
   - Вместе. Я сразу узнала красную машину.
   - Заказали вино?
   - Шампанское, как всегда, уже стояло в ведерке со льдом.
   - Где эта женщина?
   - M-м... Ушла.
   - После того, как Шабю был убит?
   Мегрэ прочел во взгляде Бланш замешательство.
   - Разумеется, нет.
   - Вы утверждаете, что она ушла первой?
   - Вот именно.
   - Лжете, Бланш.
   На протяжении многих лет Мегрэ не раз приходилось иметь дело с такого
рода заведениями. Он знал здешние обычаи - первым всегда уходит мужчина,
давая женщине время привести себя в порядок.
   - Проводите меня в комнату, которую они занимали. Лапуэнт, присмотри,
чтобы никто не удрал. Так где эта комната?
   - На втором этаже, розовая.
   Стены на лестнице были обшиты деревянными панелями,  перила  украшены
резьбой, пушистый бледно-голубой ковер  перетянут  медными  прутьями  на
каждой степеньке.
   - Когда я увидела, что вы приехали...
   - Понятно, вы же стояли у глазка...
   - Конечно, стояла. А что тут такого? Разве я не должна знать, что там
происходит? Так вот, как  только  я  вас  узнала,  сразу  смекнула:  без
неприятностей не обойдусь.
   - Значит, его фамилия вам известна?
   - Известна.
   - И фамилия его спутницы?
   - Нет, только имя - Анна-Мари. Но я звала ее Кузнечиком.
   - Почему?
   - Она какая-то нескладная, долговязая.
   - Где же она?
   - Я вам сказала - ушла.
   - А я вам говорю - лжете.
   Госпожа Бланш открыла дверь,  и  Мегрэ  увидел  комнату,  под  обоями
которой наверняка была звуконепроницаемая  прокладка.  Горничная  меняла
белье на кровати под балдахином. На столике  -  наполовину  опорожненная
бутылка шампанского и два бокала. На  одном  из  них  алел  след  губной
помады.
   - Ну вот, теперь вы сами видите, что...
   - ...что ее нет ни здесь, ни в ванной. Сколько еще комнат в доме?
   - Восемь.
   - Есть занятые?
   - Нет. Обычно клиенты приезжают в конце дня, а то и поздно вечером. Я
как раз поджидала одного к девяти часам.  Вероятно,  он  издали  заметил
толпу возле парадного и...
   - Показывайте другие комнаты.
   На втором этаже их было четыре.  Все  они  были  обставлены  в  стиле
Второй империи: громоздкая мебель и уже успевшие полинять портьеры.
   - Убедились, что никого нет?
   - Пойдем дальше.
   - Ну что ей делать на третьем этаже?
   - А все-таки посмотрим.
   Две первые комнаты верхнего этажа также были пусты, но в следующей на
пуфе, обитом бархатом гранатового цвета, сидела девушка.  Чувствовалось,
что все в ней напряжено: она мгновенно вскочила, высокая, худая, с  едва
заметной грудью и узкобедрая.
   - Кто это? - спросил Мегрэ.
   - Мадемуазель ждет клиента, о котором я говорила.
   - Вы ее знаете?
   - Нет.
   Девушка недоуменно пожала плечами. Ей было не больше двадцати, и  она
старательно делала вид, будто ей на все плевать.
   - Он так или иначе узнает, кто я. Ведь вы из полиции?
   - Я комиссар Мегрэ.
   - Шутите? - Девушка посмотрела на него  с  любопытством.  -  Вы  сами
расследуете это дело?
   - Как видите.
   - Он умер?
   - Да.
   - Зачем же вы солгали, что он только ранен? -  с  упреком  обратилась
она к госпоже Бланш.
   - Откуда мне было знать? Я к нему не подходила.
   - Ваше имя, мадемуазель?
   - Анна-Мари Бутен, личный секретарь Шабю.
   - Вы часто бывали здесь?
   - Почти каждую неделю, и всегда по средам. В этот день меня  пораньше
отпускали со службы. Считалось, что я хожу на курсы английского языка.
   - Спуститесь вниз, - буркнул Мегрэ.
   Ему было не по себе от  этих  пастельных  тонов  и  затененных  ламп,
делавших лица какими-то расплывчатыми.
   Они спустились в гостиную. С  улицы  доносились  голоса  и  звуки  то
приближавшихся, то удаляющихся шагов. По Парижу  гулял  резкий  холодный
ветер, а в доме стояла тяжелая духота, как в оранжерее,  там  и  тут  из
китайских ваз торчали стебли огромных зеленых растений.
   - Что вам известно об убийстве?
   - Только то, что рассказала мадам. - Анна-Мари повернулась в  сторону
Бланш. - Кто-то внизу стрелял в Шабю  и  ранил  его.  Из  дома  напротив
выбежала привратница и сразу  вызвала  полицию,  которая  явилась  через
несколько минут. - (Полицейский участок находился неподалеку,  на  авеню
Вилье.) - Он умер сразу?
   - Да.
   Мегрэ заметил, что девушка немного побледнела. Но  не  заплакала.  Ее
состояние походило на шок.  Голосом,  лишенным  всякого  выражения,  она
добавила:
   - Я хотела сразу же уехать, но мадам не позволила.
   - Почему, Бланш?
   - Она могла нарваться на комиссара, приехавшего до вас.  Я  предпочла
задержать ее и оградить свой дом  от  скандала.  Если  об  этой  истории
заговорят газеты, мне наверняка придется прикрыть дело.
   - Расскажите подробнее,  Бланш,  что  именно  вы  видели.  Где  стоял
стрелявший?
   - Между машинами, как раз напротив двери.
   - Вы хорошо его разглядели?
   - Нет, уличный фонарь далеко. Я различила только фигуру.
   - Это был человек высокого роста?
   - Нет, скорее среднего. Широкоплечий, в темном. Он выстрелил три  или
четыре  раза,  я  не  считала.  Господин  Шабю  поднес  руку  к  животу,
покачнулся и упал ничком.
   Мегрэ наблюдал за девушкой. Признаков горя она не проявляла,  хотя  и
казалась несколько подавленной.
   - Вы его любили?
   - Что вы имеете в виду?
   - Давно вы его любовница? Ее как будто удивили эти слова.
   - Все было не совсем так, как вы  себе  представляете.  Если  я  была
нужна, он давал понять. Но никогда не говорил о любви...  И  я  тоже  не
думала о нем, как думают о любимом.
   - В котором часу вас ждут дома?
   - Между половиной десятого и десятью.
   - Где вы живете?
   - На улице Коленкур, у площади Константэн-Пекер.
   - А где находится контора Шабю?
   - На набережной Шарантон, за складами Берси.
   - Вы будете там завтра утром?
   - Да.
   - Вы мне понадобитесь. Лапуэнт, проводи мадемуазель до метро, чтобы к
ней не приставали  репортеры  -  возможно,  они  успели  уже  что-нибудь
пронюхать.
   Мегрэ перекатывал на ладони трубку, словно не  решаясь  набить  ее  и
раскурить в этой обстановке. Но кончил тем, что все же закурил.
   Госпожа Бланш, скрестив руки на круглом животе, спокойно  поглядывала
на комиссара, как человек, которому решительно не в чем себя упрекнуть.
   - Вы уверены, что не узнали стрелявшего?
   - Готова поклясться.
   - Случалось вашему клиенту приезжать сюда с замужними женщинами?
   - Полагаю, что да.
   - Часто?
   - То чуть ли не ежедневно, то дней через десять - пятнадцать.
   - Спрашивал его сегодня кто-нибудь по телефону?
   - Нет.
   Мегрэ вышел на улицу. Комиссар округа и врач уже  уехали.  Мороз  все
крепчал.  Санитары  из  института  судебной  медицины,  уложив  труп  на
носилки, втаскивали их в крытую машину. Эксперты уголовного розыска тоже
усаживались в свой грузовичок.
   - Что-нибудь нашли?
   - Четыре пустые гильзы. Калибр шесть тридцать пять.
   Мелкий калибр. Дамский или любителький  пистолет,  из  которого  надо
стрелять чуть ли не в упор...
   - Газетчики уже были?
   -  Двое,  но  быстро  смотались.   Торопились   дать   материал   для
провинциальных выпусков.
   Инспектор Фурке терпеливо ждал. Он приплясывал от холода.
   - Шабю вышел из этого дома?
   - Да, - проворчал Мегрэ.
   - Сообщите что-нибудь для печати?
   - Постараюсь по возможности избежать этого. Его  личные  документы  и
бумажник у вас?
   Фурке вынул из кармана и передал Мегрэ бумаги убитого.
   - Тут есть его адрес?
   - Площадь Вогезов. Вы намерены предупредить жену?
   - Конечно. Нехорошо, если она узнает обо всем из утренних газет.
   На углу авеню Вилье виднелся вход  в  метро  "Мальзерб",  со  стороны
которого к ним торопливо подходил Лапуэнт.
   - Благодарю за звонок, Фурке. Простите, что так долго держал  вас  на
морозе. Ну и холодище сегодня.
   Мегрэ втиснулся в маленькую, но теплую  машину.  Вернувшийся  Лапуэнт
сел за руль и вопросительно посмотрел на шефа.
   - Площадь Вогезов.
   Дорогой молчали. Снежная пыль запорошила решетку  парка  Монсо  с  ее
позолоченными остриями. Проехав Елисейские поля, свернули на  набережную
и вскоре достигли дома Шабю.
   Проходя мимо привратницкой, Мегрэ бросил:
   - К госпоже Шабю.
   Их ни о чем не спросили. Мегрэ с инспектором остановились  на  втором
этаже у массивной  дубовой  двери,  где  красовалась  медная  дощечка  с
выгравированной  надписью:  "Оскар  Шабю".  Было  еще  только   половина
одиннадцатого. Комиссар позвонил. Немного  погодя  дверь  отворилась,  и
молодая  горничная  в  фартуке  и   батистовом   чепчике   вопросительно
посмотрела на пришельцев. Это была хорошенькая брюнетка, черное шелковое
платье выгодно подчеркивало ее формы.
   - Госпожа Шабю дома?
   - Как прикажете доложить?
   - Комиссар Мегрэ из Уголовной полиции.
   - Минутку.
   Из комнат доносились не то звуки радио, не  то  телевизора.  Какие-то
голоса переговаривались между собой. Возможно, показывали спектакль.
   Вдруг все смолкло, и мгновение спустя появилась женщина лет под сорок
в пеньюаре изумрудного цвета. Лицо ее выражало удивление и беспокойство.
   Красивая, грациозная, она приятно поражала изяществом движений.
   - Прошу, господа.
   Хозяйка провела их в  просторную  гостиную.  У  телевизора,  который,
видимо, только что выключили, стояло кресло.
   - Садитесь, пожалуйста. Уж не случилось ли что-нибудь с мужем?
   - К сожалению, сударыня.
   - Он ранен?
   - Увы, наша весть еще прискорбнее.
   - Вы хотите сказать...
   Мегрэ утвердительно кивнул головой.
   - Бедный Оскар. - Она не заплакала, только понурила голову. - Он  был
один в машине?
   - Речь идет не о дорожной катастрофе. В него кто-то стрелял.
   - Женщина?
   - Нет, мужчина.
   - Бедный Оскар! повторила госпожа Шабю. -  Где  это  произошло?  -  И
видя, что Мегрэ заколебался, сочла нужным добавить:
   - Не бойтесь, говорите прямо: я ведь знала все.  Мы  давно  разлюбили
друг друга. Не  сохранилась  даже  супружеская  близость.  Для  меня  он
оставался лишь добродушным малым. Я видела в Оскаре то, что он тщательно
скрывал от других, - неуверенность в себе. А на людях он  был  заносчив,
орал на них и с удовольствием грохал кулаком по столу.
   - Вам известен дом на улице Фортюни?
   - Да. Он возил туда всех  своих  любовниц.  Я  даже  знакома  с  этой
симпатичной госпожой Бланш: однажды мужу  вздумалось  показать  мне  это
местечко. Я же говорю, мы оставались добрыми друзьями. С кем был  он  на
этот раз?
   - Со своей личной секретаршей.
   - С Кузнечиком? Это он прозвал ее так. Так ее все и звали.
   Лапуэнт во все глаза смотрел на госпожу Шабю, совершенно ошеломленный
ее невозмутимостью.
   - В него стреляли в самом доме?
   - Нет, на тротуаре, в тот момент, когда он садился в машину.
   - Преступник задержан?
   - Успел убежать и скрыться в метро. Простите, сударыня, но раз уж  вы
в курсе любовных увлечений вашего мужа, не приходит ли. вам  на  память,
кто мог особенно желать ему смерти?
   - Да кто угодно, - обезоруживающе улыбнулась госпожа Шабю. - Любой из
обманутых мужей, любая брошенная любовница. На свете есть еще ревнивцы.
   - Он не получал угрожающих писем?
   - Не думаю. Он был в интимных отношениях  с  женами  некоторых  наших
приятелей, но я не вижу среди них ни одной, чей муж способен из ревности
убить любовника. Не заблуждайтесь насчет Оскара. Он  не  был  из  породы
пожирателей сердец. Скотом, несмотря  на  свою  внешность,  -  тоже.  Я,
вероятно, удивлю вас, если скажу, что он был человек  робкий  и  поэтому
испытывал постоянную потребность в самоутверждении. И ничто его  так  не
убеждало в своей полноценности, как  сознание,  что  он  может  овладеть
любой женщиной.
   - И вы всегда были к нему так снисходительны?
   - Первое время он все от меня скрывал. Потом я стала узнавать, что он
спит то с одной, то с другой из  моих  подруг.  Однажды  я  застала  его
врасплох с любовницей. Произошел  долгий  откровенный  разговор,  но  мы
остались друзьями. Теперь понимаете? Тем не  менее  смерть  его  большая
потеря для меня. Мы так привыкли друг к другу. И мы любили друг друга.
   - Он тоже не ревновал вас?
   - Оскар предоставил мне  полную  свободу  действий,  но  из  мужского
самолюбия старался не вникать  в  подробности  моей  личной  жизни.  Где
находится тело?
   - В институте судебной медицины. Я вынужден просить вас заехать  туда
утром, чтобы официально опознать убитого.
   - Куда его ранило?
   - В грудь и живот.
   - Долго мучился?
   - Смерть наступила почти мгновенно.
   - Кузнечик была при этом?
   - Нет. Господин Шабю вышел из дому первым.
   - Значит, в ту минуту он был один?
   - Да. У меня к вам еще просьба. Не составите ли вы к завтрашнему  дню
список своих приятельниц, которые могли  состоять  в  интимной  связи  с
вашим мужем?
   - Вы убеждены, что стрелял мужчина?
   - Так утверждает госпожа Бланш.
   - Она не успела закрыть за Оскаром?
   - Она подсматривала через  дверной  глазок.  Благодарю  вас,  госпожа
Шабю. Сожалею, что принес вам печальную  весть.  И  простите,  последний
вопрос: живет ли в Париже кто-нибудь из родственников покойного?
   - Да, его отец, старик Дезире. Ему семьдесят три года. Но он все  еще
не хочет оставить свое бистро на набережной Турнель. Оно  называется  "В
маленьком Сансере". Дезире давно овдовел и живет с одной из  официанток,
женщиной лет пятидесяти. В машине Мегрэ спросил Лапуэнта:
   - Ну как?
   - Довольно любопытная особа. А вы верите тому, что она говорит?
   - Безусловно.
   - Нельзя сказать, чтобы она особенно горевала.
   - Это придет. Может быть уже сегодня ночью,  когда  она  ляжет  спать
одна. Поплачет, вероятно, и горничная: она наверняка спала с хозяином.
   - Маньяк он был, что ли?
   - В какой-то  мере  да.  Есть  люди,  которым  такие  любовные  связи
необходимы, чтобы поверить в себя. Его жена очень верно это подметила...
   Едем теперь к старому Дезире. Только бы он еще  не  закрыл  уже  свой
кабачок.
   Они подкатили к бистро "В маленьком Сансере" как  раз  в  ту  минуту,
когда седой человек в синем фартуке из плотной  ткани  опускал  железные
шторы. Сквозь приоткрытую дверь виднелись  стулья,  поднятые  на  столы,
опилки на полу и грязные стопки на оцинкованной стойке.
   - Закрыто, господа.
   - Нам необходимо поговорить с вами.
   - Со мной? А вы кто такие будете?
   - Мы из уголовной полиции.
   - Вот оно что! Какие же у меня могут  быть  с  вами  дела?  -  Старик
нахмурился. - Ну что ж, заходите.
   Вошли в бистро. Дезире запер дверь.  Большая  печь  в  углу  излучала
тепло.
   - Речь  не  о  вас,  а  о  вашем  сыне.  Дезире  недоверчиво  смотрел
хитроватыми глазами крестьянина.
   - И что же натворил мой сын?
   - Ничего. С ним стряслась б