сль, и она вновь принялась объяснять: - Видите ли, снизу я всегда ухожу
последней и двери сама закрываю на ключ. А ключ держу у себя в комнате, под
подушкой, чтобы...
   - Значит, сегодня утром ключ был на месте?
   - Да, мосье комиссар. Я сразу об этом как-то не подумала, но потом вспомнила.
   Значит, он не собирался убегать, как вы думаете?
   - Минутку. Стало быть, ваш сын лег спать. Затем встал и оделся.
   - Смотрите-ка, на полу его галстук! Он не повязал галстук!
   - А где его башмаки?
   Она живо обернулась в угол комнаты, где стояли две пары сильно поношенных
штиблет.
   - И башмаки здесь. Он ушел в домашних туфлях. Мегрэ по-прежнему искал трубку и
нигде ее не находил. Впрочем, теперь он уже и сам точно не знал, что ищет. На
всякий случай он осмотрел убогую комнату юноши. В шкафу висел синий костюм, его
"выходной костюм", который он надевал только по воскресеньям, несколько рубашек,
заношенных, не раз чиненных, и стояла пара лакированных туфель.
   Валялась начатая пачка сигарет.
   - Ваш сын не курил трубку?
   - Что вы, я бы не позволила ему, в его-то возрасте! Впрочем, недели две назад он
принес домой маленькую трубку, какими торгуют на ярмарках. Так я у него вырвала
ее и бросила в печь.
   Мегрэ вздохнул и перешел в комнату госпожи Леруа, которая продолжала причитать:
   - Вы уж не обессудьте, я не успела убрать свою постель.
   Она была назойлива до тошноты.
   - Наверху у нас мансарда,-мы спали там первые месяцы после смерти мужа, когда у
меня были жильцы... Ведь он не надел ни башмаков, ни галстука. Что вы скажете на
это?
   И Мегрэ раздраженно бросил:
   - Я ничего не знаю, мадам!
   * * *
Уже два часа Люка обшаривал весь дом, заглядывал во все закоулки, и всюду за ним
следовала госпожа Леруа, голос которой не умолкал ни на минуту:
   - Смотрите - вот этот ящик был как-то выдвинут. Тогда переворошили стопку белья
на верхней полке...
   За окном палило солнце, его густые жаркие лучи походили на расплавленный мед. Но
в доме было сумрачно. Мегрэ совсем изнемог от усталости - ему уже не хватало сил
поспевать за своими спутниками.
   Уезжая из префектуры, он поручил одному из инспекторов позвонить в Орлеан и
выяснить, приезжала ли последнее время в Париж замужняя дочь мадам Леруа. Едва
ли это могло стать зацепкой... А если Жозеф тайком от матери сделал себе ключ?
   Значит, в таком случае, он намеревался сбежать этой ночью... Почему же он не
надел галстук и тем более ботинки?
   Мегрэ теперь точно знал, как выглядели его пресловутые домашние туфли. В целях
экономии госпожа Леруа сшила их сама из старых лоскутков. А подметки вырезала из
войлока.
   Здесь царила бедность, и она была особенно мучительной и невыносимой, поскольку
в ней не хотели признаваться.
   Ну, а прежние жильцы? Госпожа Леруа рассказала ему о них. Первым по объявлению,
выставленному в окне, пришел старый холостяк, служащий фирмы "Сустель".
   - Достойный и хорошо воспитанный человек, мосье комиссар, если можно назвать
воспитанным человека, который выбивает свою трубку где попало. К тому же у него
была мания вставать по ночам - он спускался вниз и пил травяной настой. И все же
он был человек образованный.
   Вторую комнату вначале занимал каменщик или, как она его величала, подрядчик.
   Каменщик ухаживал за ней и твердо намерен был жениться.
   - Он постоянно говорил мне о своих сбережениях, о домике в Монлюсоне, куда хотел
увезти меня, когда мы поженимся. Заметьте, я ни в чем не могла упрекнуть его...
   Но - увы! - каменщик все же съехал, видимо разочарованный. Его место занял некий
Блюстейн.
   - Иностранец. По-французски говорил хорошо, хотя и с легким акцентом. Он служил
коммивояжером и ночевал лишь раз или два в неделю.
   - У ваших жильцов был ключ?
   - Нет, мосье комиссар. В то время я всегда бывала дома. А если куда выходила,
ключ прятала за водосточной трубой, и они знали, где его найти. Как-то раз мосье
Блюстейн исчез на целую неделю...
   - Вас он ни о чем не предупреждал?
   - Нет. И все-таки он тоже был хорошо воспитанный человек...
   Возле швейной машины в углу столовой лежало несколько книг. Мегрэ небрежно
полистал их. Все это были дешевые издания. Главным образом приключенческие
романы. На полях книг часто попадались монограммы, выведенные то карандашом, то
чернилами: "Ж" и "М".
   Причем "М" почти всегда намного больше и выписано старательнее, чем "Ж".
   - Вы знаете кого-нибудь, чье имя начиналось бы с буквы "М", мадам Леруа? -
крикнул он в сторону лестничной клетки.
   - "М"? Нет, что-то не припоминаю. Впрочем, кузину моего мужа звали Марселла, но
она скончалась от родов в Иссудене.
   Был уже полдень, когда Люка и Мегрэ вышли на улицу.
   - Что-нибудь выпьем, патрон?
   Они вошли в маленькое бистро под красной вывеской на углу улицы и уселись за
столик. Оба были в прескверном настроении; Люка выглядел особенно мрачным.
   - Ну и дыра, - вздохнул он. - Кстати, я нашел любовную записку. Отгадайте где? В
пачке сигарет этого парня. Должно быть, он до смерти боялся матери.
   Это была действительно любовная записка:
   Мой дорогой Жозеф,
ты меня так расстроил вчера, сказав мне, что я тебя презираю и никогда не выйду
замуж за такого человека, как ты. Ты ведь хорошо знаешь, что я люблю тебя так
же, как ты меня. Я верю, что ты непременно многого добьешься в жизни. Но, прошу
тебя, не жди меня больше так близко от магазина. Тебя заметили, и мадам Роза уже
что-то подозревает. Впредь жди меня у метро, но только не завтра, потому что за
мной зайдет мама и мы пойдем к зубному врачу. Прошу тебя, ничего больше не
выдумывай. Нежно целую тебя и люблю.
   Матильда.
   - Так вот что! -воскликнул Мегрэ, перебирая записи в своем бумажнике.
   - Что такое?
   - "Ж" и "М". Что поделаешь-такова жизнь! Так это начинается, а кончится в
маленьком домишке, где будут царить одиночество и покорность судьбе. Как только
я подумаю, что этот негодник стащил у меня трубку...
   - Вы и впрямь полагаете, что у вас ее украли? Видно было, что Люка не верит
этому, как и всем басням матушки Леруа. Ему уже в зубах навязла вся эта история,
и он не понимал поведения начальника, который всерьез строил бог знает какие
догадки.
   - Если бы он не стянул мою трубку...- начал Мегрэ.
   - Ну и что? Что это доказывает?
   - Тебе не понять. Я был бы спокойнее... Гарсон, сколько я вам должен?
   Они ждали автобуса, глядя на безлюдную набережную. Было время обеда. Подъемные
краны замерли, протянув неподвижные руки к небу, а баржи, казалось, заснули...
   В автобусе, не выпуская трубки изо рта, Мегрэ вдруг прыснул от смеха:
   - Бедняга... Мне вспомнился этот унтер... Ты замечал, Люка, что на кладбищах
могилы вдов встречаются значительно чаще, чем могилы вдовцов? "Здесь покоится
такой-то и такой-то, скончавшийся в 1901 году". А ниже надпись посвежее: "Здесь
покоится такая-то, вдова такого-то, скончавшаяся в 1930 году". Разумеется, она
последовала за ним, но двадцать девять лет спустя!
   * * *
Пока в полицейской картотеке разыскивали всех Блюстейнов, когда-либо имевших
дело с правосудием, Мегрэ занимался обычными текущими делами, Люка же большую
часть времени проводил в переулках около площади Республики.
   Гроза так и не разразилась. А духота становилась все более невыносимой.
   Свинцовое небо с фиолетовыми отсветами напоминало готовый прорваться фурункул.
   Раз десять - не меньше - Мегрэ инстинктивно протягивал руку за пропавшей трубкой
и всякий раз ворчал:
   - Проклятый мальчишка...
   Дважды он осведомлялся по телефону:
   - Нет новостей от Люка?
   Не так уж сложно было опросить в парикмахерской сослуживцев Жозефа Леруа и таким
образом найти Матильду - ту, что писала ему записки.
   Итак, сначала Жозеф стащил трубку Мегрэ. Затем тот же Жозеф, хотя и одетый, но в
домашних туфлях- если их можно назвать туфлями, - прошлой ночью исчез...
   Мегрэ оторвался от чтения какого-то протокола, попросил телефонистку соединить
его с картотекой и с несвойственным для него нетерпением спросил:
   - Ну, как дела с Блюстейнами?

   - Ищем, мосье комиссар, - тут их целая куча, настоящих и мнимых. Во всяком
случае, пока еще не нашли никого, кто проживал бы в это время на набережной
Берси. Как только что-нибудь обнаружим, сразу же сообщим.
   Наконец появился Люка. Он обливался потом.
   - Все в порядке, шеф. Но это было не легко, уверяю вас. Наш Жозеф - престранный
тип... Он весьма неохотно посвящал других в свои секреты. Вообразите себе
длинный парикмахерский зал. Пятнадцать или двадцать кресел и столько же
мастеров. С утра до вечера толкучка... Люди входят, уходят... "Жозеф? - спросил
у меня хозяин. - Какой это Жозеф? Ах, да. Прыщавый. Ну и что? Что натворил этот
Жозеф?" Я спросил у него разрешения задать несколько вопросов его служащим. И
пока я переходил от кресла к креслу, все они хихикали, переглядывались. "Жозеф?
   Нет, мы никогда не проводили время вместе. Он всегда уходил один. Была ли у него
девчонка? Возможно... Хотя с такой рожей..." Снова хихиканье: "Был ли он
откровенен? Чурбан-и тот откровеннее. Этот юный господин стыдился своей
профессии и не снисходул до нас - брадобреев..." Видите, шеф, в каком тоне они
разговаривали со мной. Хозяин уже начал ворчать, считая меня слишком назойливым.
   Наконец я добрался до кассы. Кассирша, толстушка лет тридцати, томная и
сентиментальная на вид, прежде всего спросила меня: "Жозеф наделал глупостей?" -
"Да нет же, мадемуазель, напротив. Скажите, были у него знакомые девушки
где-нибудь в округе?"
   - Нельзя ли покороче?-пробурчал Мегрэ.
   - Охотно. Тем более, если вы намерены повидать малышку, сейчас самое время туда
отправиться. Короче, через эту кассиршу Жозеф получал записки от Матильды.
   Найденная записка, вероятней всего, была написана позавчера. Обычно
мальчишка-рассыльный вбегал в парикмахерскую, совал записку кассирше и шептал:
   "Для мосье Жозефа". К счастью, кассирша видела, как этот рассыльный входил в
галантерейный магазин на бульваре Бон-Нувель. Так я и нашел, наконец, Матильду.
   - Ты ей что-нибудь сказал?
   - Она даже не подозревает, что я ею занимаюсь. Просто я спросил у хозяина
магазина, есть ли у него служащая, по имени Матильда. Он показал мне ее за
прилавком и хотел было позвать. Я же попросил его ничего ей не говорить...
   Сейчас половина шестого. Через полчаса магазины закрываются.
   * * *
   - Простите, мадемуазель...
   - В чем дело, мосье?..
   - Одно лишь слово.
   - Оставьте меня в покое.
   Миловидная девушка, она приняла Мегрэ за... Что ж, ничего не поделаешь.
   - Полиция.
   - Как? Что вам от меня нужно?
   - Хочу кое-что выяснить о вашем Жозефе.
   - О Жозефе? А что он сделал?
   - Этого я не знаю, мадемуазель. Но мне хотелось бы узнать, где он сейчас. И тут
он спохватился:
   "Черт возьми, оплошал..." Опростоволосился, как новичок. Ведь он заметил, кзк
она беспокойно оглядывалась. Не стоило заводить с ней разговор. Проще было
проследить за ней. Ведь у них свидание возле метро. Иначе она не замедлила бы
шаг и спокойно шла бы своей дорогой.
   - Он, должно быть, на работе, как обычно.
   - Нет, мадемуазель. И вам наверняка известно это лучше, чем мне.
   - Что вы хотите этим сказать?
   На Больших Бульварах было время "пик". Целые толпы людей устремлялись в метро и
исчезали под землей.
   - Постоим здесь минутку, - сказал он, задерживая ее у входа.
   Она заметно нервничала, озиралась по сторонам. Это была славная
восемнадцатилетняя девушка, с круглой мордашкой и апломбом маленькой парижанки.
   - Как оы узнали обо мне?
   - Это не имеет значения. Что вам известно о Жозефе?
   - А что вам от него нужно, хотела бы я знать? Комиссар в свою очередь
разглядывал толпу, говоря себе, что Жозеф, увидев его с Матильдой, тут же
скроется.
   - Не говорил ли ваш Жозеф, что жизнь его скоро переменится? Только не лгите.
   - А зачем мне лгать? - Она закусила губку.
   - Ну вот, вы задаете вопрос, чтобы выиграть время и придумать какую-нибудь
небылицу. Она топнула каблучком.
   - А чем вы докажете, что вы действительно из полиции?
   Он показал ей удостоверение.
   - Признайтесь, Жозеф очень стыдился своего положения?
   - Ну и что из этого?
   - А то, что это мучило его, даже слишком.
   - Возможно, он не хотел быть парикмахером - разве это преступление?
   - Вы же знаете, что я имею в виду другое. Ему опротивел его дом, весь этот образ
жизни. Он стыдился даже своей матери. Верно же?
   - Мне он этого никогда не говорил.
   - Ко вы это чувствовал? Так вот, последнее время он должен был говорить вам о
предстоящей перемене в его жизни.
   - Нет, не говорил.
   - Давно ли вы знаете друг друга?
   - Немного больше полугода. Мы познакомились зимой. Он зашел в магазин купить
бумажник. Я поняла, что он показался ему слишком дорогим, но он постеснялся
сказать мне об этом и все-таки купил бумажник. Вечером я заметила его перед
входом в магазин. Несколько дней он ходил следом за мной и не решался
заговорить.
   - Вы где-нибудь бывали вместе?
   - Чаще всего мы встречались после работы на несколько минут. Иногда он провожал
меня до станции метро "Шампионпе". Я там живу. По воскресеньям иногда ходили в
кино. Но редко, потому что мои родители...
   - Вы никогда не были у него дома в отсутствие матери?
   - Никогда. Клянусь вам. Как-то он показал мне свой дом издали, чтобы объяснить
мне...
   - Что он очень несчастлив... Вот видите!
   - Он сделал что-нибудь дурное?
   - Да нет же, деточка! Он просто исчез. И надо его найти. Я рассчитываю на вашу
помощь, хотя, признаться, не слишком. Бесполезно спрашивать у вас, снимал ли он
где-нибудь комнату.
   - Сразу видно, что вы его не знаете. У него никогда не было денег. Весь
заработок он отдавал матери, а того, что она ему оставляла, едва хватало на
сигареты.
   Она покраснела.
   - Когда мы ходили в кино, каждый из нас платил за свой билет. И однажды...
   - Ну, продолжайте же...
   - Боже мой, а почему бы и нет... В этом нет ничего плохого. Месяц назад мы
поехали вместе за город, и у него не хватило денег расплатиться за обед.
   - Куда вы ездили?
   - На Марну. Мы сошли с поезда в Шелле и погуляли между Марной и каналом.
   - Благодарю вас, мадемуазель.
   - Почему же его ищет полиция?
   - К нам обратилась его мать. Не беспокойтесь, мадемуазель, и если узнаете
что-нибудь о нем раньше нас, сообщите немедленно.
   Обернувшись, он увидел, как она нерешительно спускается по лестнице в метро.
   В кабинете на Набережной Орфевр его ждало донесение.
   "Некий Блюстейн Стефан, 35 лет, был убит 15 февраля 1919 года в Ницце в отелле
"Негреско", где он остановился за несколько дней до того. У Блюстейна бывало
много посетителей, часто поздно ночью. Он был убит выстрелом из пистолета
шестимиллиметрового калибра; оружие так и не было найдено. Проведенное следствие
не установило убийцу. Преступник обшарил все вещи, и наутро в комнате царил
неописуемый беспорядок.
   Личность самого Блюстейна весьма подозрительна; попытки установить, откуда он
появился, ни к чему не привели. Выяснилось лишь, что в Ниццу он приехал скорым
поездом из Парижа. Сыскная полиция Ниццы несомненно располагает более полными
сведениями".
   Дата убийства совпадала с днем исчезновения Блюстейна с набережной Берси, и
Мегрэ в который раз, привычно потянувшись за пропавшей трубкой, проворчал:
   - Паршивец безмозглый!
   Глава 3
ЧАСТНЫЙ РОЗЫСК
Попадаются иногда фразы, которые так ладно укладываются в ритм движения - ну
хотя бы поезда - и так прочно входят в сознание, что от них трудно отделаться.
   Именно такая фраза неотвязно преследовала Мегрэ в стареньком громыхающем такси,
а ритм отбивали тяжелые капли дождя, стучавшие по мокрой крыше:
   "Част-ный ро-зыск... Част-ный ро-зыск... Част-ный ро..."
Ведь, по сути дела, не было почти никаких оснований для того, чтобы тащиться по
темной дороге вместе с бледной девушкой, сидящей рядом, и милым исполнительным
Люка, подпрыгивающим на переднем сиденье. Обычно, когда женщина, подобная мадам
Леруа, отрывает вас от дел, ей даже не дают закончить ее причитаний.
   "У вас ничего не украли, мадам? Вы не собираетесь подавать заявление? В таком
случае весьма сожалею, но..."
И даже если у нее пропал сын:
   "Вы говорите, что он сбежал? Если мы станем разыскивать всех сбежавших из дому,
вся полиция будет заниматься лишь этим и нам еще не хватит людей!"
"Частный розыск по заявлению родственников" - вот как это называется. И
производится он лишь на средства тех, кто ходатайствует о розыске. Что же до
результатов...
   Такси выехало за пределы Парижа и мчалось по шоссе. Зачем его понесло сюда? Ему
даже не возместят проезд на такси. И все это из-за трубки...
   Гроза разразилась как раз в тот момент, когда он подошел к двери дома на
набережной Берси. Он позвонил и застал госпожу Леруа за обедом, который состоял
из хлеба, масла и копченой селедки. Несмотря на переживания, селедку она
попыталась спрятать.
   - Вы узнаете этого человека?
   Хотя и с удивлением, но не колеблясь, она ответила:
   - Это мой бывший жилец, мосье Блюстейн. Странно, на фото он одет, словно...
   Да, словно светский щеголь. В то время как на набережной Берси он был похож
скорее на бедняка.
   - Что это значит, мосье комиссар? Где этот человек? Что он сделал?
   - Он убит. Скажите-ка, я вижу... Он окинул взглядом комнату: шкафы были
раскрыты, ящики выдвинуты.
   - ...что нам с вами пришла одна и та же мысль. Она покраснела. И готова была уже
огрызнуться, но комиссар в этот день не отличался долготерпением.
   - Вы пересмотрели все вещи в доме. Не отрицайте. Хотели узнать, не прихватил ли
чего с собой ваш сын, не так ли? Ну и каковы результаты?
   - Никаких, клянусь вам. Все на месте. Что вы на это скажете? Да куда же вы?
   Он был уже за дверью. Опять потеряно время. И опять глупо. Недавно, разговаривая
с девушкой на бульваре Бонн-Нувель, он не удосужился спросить у нее точный
адрес. Л теперь она ему понадобилась. К счастью, ее хозяин живет в том же доме,
что и магазин.
   Пришлось взять такси. Крупные капли стучат по асфальту. Спешат прохожие. Машина
то и дело застревает у светофоров.
   - Улица Шампионне, дом шестьдесят семь. Он ворвался в маленькую комнату, где
четверо - отец, мать, дочь и двенадцатилетний сын - ели суп за круглым столом.
   Матильда испуганно вскочила.
   - Прощу прощения. Мне нужна помощь вашей дочери, чтобы установить личность
покупателя, которого она видела в магазине. Будьте любезны, мадемуазель,
следуйте за мной.
   * * *
   - Куда мы едем?
   - В Шелл.
   - Вы думаете, он там?
   - Я ровным счетом ничего не знаю, мадемуазель... Шофер, остановитесь сначала у
префектуры на Набережной Орфевр.
   Здесь он посадил в такси поджидавшего его Люка. Частный розыск по заявлению
родственников!.. Сам он сел сзади, вместе с Матильдой, которая испуганно жалась
к нему. Крупные капли, протекая сквозь старенькую крышу такси, падали ему на
левое колено. Прямо перед ним маячил тлеющий огонек сигареты Люка.
   - Вы хорошо помните Шелл, мадемуазель?
   - Ода!
   Черт побери, разве это не было самым дорогим ее воспоминанием об их любви? Один
лишь раз они улизнули из Парижа, бегали вместе по высокой траве, по берегу
реки...
   - Вы уверены, что в темноте отыщете дорогу?
   - Думаю, да. Если только такси поедет мимо вокзала: ведь в Шелл мы приехали
поездом.
   - Вы мне говорили, что обедали там в таверне?
   - Да, в таверне. Запущенной, грязной и настолько мрачной, что нам даже жутко
стало. Мы шли к ней по берегу Марны. Погодите... Как раз слева видна заброшенная
печь для обжигания извести, а в полукилометре
оттуда-двухэтажный домик... Мы удивились, когда его там увидели... Мы вошли.
   Справа-обитая цинком стойка. Беленые стены, два железных стола и несколько
стульев. Этот тип...
   - Хозяин?
   - Ну да. Маленький такой, чернявый. Он больше похож на... Не знаю, как вам
объяснить. Может, нам просто показалось... Мы спросили, можно ли здесь
перекусить, И он подал нам паштет, колбасу