актусов и вручить повестку. Если бы его  поймали,
он мог бы просто заявить: В чем дело? Я только хочу вручить эту  повестку.
Но если бы его не поймали, если бы никто не видел, как он  проник  в  сад,
если бы он нашел Бэннинга Кларка спящим на песке,  ему  оставалось  только
нажать  курок  пистолета  и  убираться  восвояси.  Я  заметил,  что  шериф
проверил, где находился каждый из нас в то время, когда доктор Кенуорд был
ранен. Но шериф не проверил алиби Моффгата. Сам Моффгат заявил, что в  это
время ехал в Лос-Анджелес, а Греггори  почему-то  поверил  ему  на  слово.
Совсем недавно Моффгат  прилагал  массу  усилий  к  тому,  чтобы  признать
сделку,   касающуюся   участков   группы   Метеор,   недействительной    и
мошеннической. Чуть позже он заговорил  о  полюбовном  улаживании  дела  и
сохранении  участков  за  корпорацией.  Я  полагаю,  Моффгат  шпионил   за
Бэннингом Кларком, когда тот  выкладывал  из  камней  стену  в  саду.  Или
использовал луч черного света из  собственного  аппарата.  Если  направить
такой луч на нижнюю часть стены, то станет понятно, о чем я говорю. В этой
части даже человек с больным сердцем мог устанавливать разноцветные  камни
в нужном ему порядке. Очевидно, Кларк стал догадываться о гнусном поступке
Моффгата, о том, какое именно влияние имеет Смол на Брэдиссона и благодаря
чему. Не сомневаюсь, в  своем  бюро  Кларк  хранил  какое-то  убийственное
вещественное доказательство. Я обнаружил там только умирающего  москита  и
небольшой флакон. Если бы Кларк положил москита во  флакон  еще  до  своей
смерти, насекомое давно бы умерло. Знаете, шериф, если бы я  служил  здесь
шерифом и если бы у меня был такой умный и  проницательный  родственник  в
Лос-Анджелесе, то я позвонил бы  лейтенанту  Трэггу  и  предложил  бы  для
обоюдной пользы арестовать Моффгата по обвинению в преднамеренном убийстве
и переправить его из Лос-Анджелеса в Сан-Роберто прежде, чем тому  удастся
выписать распоряжение о законности содержания под стражей или поднажать на
свидетелей.



                                    24

     Когда  машина  Мейсона,  преодолев  последний  подъем,   выехала   на
плоскогорье, на котором разбил лагерь Солти, далеко внизу,  на  бескрайней
поверхности пустыни уже собирались в лиловые лужи вечерние тени.
     К остановившейся машине подошел сам Солти. В его взгляде и  поведении
чувствовались враждебность и подозрительность, которые  тут  же  сменились
дружелюбием, как только Солти узнал машину.
     Делла Стрит и Мейсон вылезли из  автомобиля  и  потянулись,  разминая
затекшие руки и ноги.
     - Хотел сообщить вам некоторые новости, - сказал Мейсон. - К тому же,
если вы не возражаете, собирался остаться на день-другой,  чтобы  очистить
голову от так называемой цивилизации. Убийство раскрыто.
     - Кто это сделал?
     - Шериф Греггори и лейтенант Трэгг. Они еще работают в Лос-Анджелесе.
     - Нет, я имел в виду, кто совершил убийство?
     - Бэннинга Кларка  убил  Моффгат.  Сначала  он  выстрелил  в  доктора
Кенуорда, думая, что стреляет в  спящего  Кларка.  Потом,  узнав  о  своей
ошибке и вашем отъезде, отправился на поиски. Скорее всего, он никогда  бы
не нашел вас, если бы ему  не  помог  счастливый,  для  него  конечно  же,
случай. Вы проехали перекресток всего в двух кварталах  от  него.  Бэннинг
Кларк умирал от отравления, была необходима  срочная  медицинская  помощь.
Когда вы отправились звонить  в  больницу,  Моффгат  просто  открыл  дверь
трейлера, вошел, нажал на курок и вышел. Легко и быстро.
     - Почему он сделал это? - спросил Солти.
     - А это, отчасти, имеет непосредственное отношение к вам.
     Солти удивленно вскинул брови.
     - Миссис Бэннинг Кларк в декабре сорок первого  составила  завещание.
Хейуорд Смол присутствовал в качестве  свидетеля  при  составлении  нового
завещания. Вторым свидетелем  был  некто  по  имени  Крейглоу.  Брэдиссоны
подкупили Моффгата, тот ничего не сказал о новом завещании,  и  в  суд  по
наследственным  делам  было  представлено  старое.  Это   завещание   было
составлено еще до того, как Бэннинг Кларк передал жене акции  компании.  В
то время миссис Кларк лично почти ничего не принадлежало  и  она  оставила
все имущество матери и брату равными долями.
     - Но зачем было убивать Бэннинга?
     - Бэннинг Кларк нашел доказательство махинаций.  Просматривая  бумаги
жены, он обнаружил дневник, в котором пятого декабря была сделана  запись:
Ездила в Лос-Анджелес. Свидетели - Руперт Крейглоу и Хейуорд  Смол.  Кроме
записи в дневнике, опереться Кларку было не на что. Вы помните, он сказал,
что хотел бы заручиться моей поддержкой  еще  в  одном  деле.  Составление
договора о слиянии ваших пакетов акций и  представление  интересов  миссис
Симс в деле о мошенничестве были не более чем проверкой моих способностей.
Его уже однажды обманул адвокат. Повторять подобные ошибки  Бэннинг  Кларк
не собирался. После перестрелки в саду и отравления  Брэдиссонов,  Бэннинг
Кларк почувствовал, что ему грозит опасность. Посвятить меня в подробности
он был еще не готов, но хотел, если с ним  что-нибудь  случится,  чтобы  я
продолжал  дело  и  добился  торжества  справедливости.  Вы  помните,   он
прекрасно понимал, как сильно болен, и вынужден был подготавливать  каждый
шаг с мыслью, что любая минута может стать для него последней в жизни.
     Солти достал из кармана плитку табака, откусил уголок и  покатал  его
во рту.
     - Убив  Кларка,  Моффгат  вернулся  в  дом,  -  продолжил  Мейсон.  -
Брэдиссонов там не оказалось. Делла и я спали под  действием  снотворного.
Велма Старлер была занята уходом за доктором Кенуордом, раненным,  кстати,
выстрелом того же  Моффгата.  Моффгат  осмотрел  письменный  стол  и  бюро
Кларка. Он уничтожил бы новое завещание, если бы не боялся, что тот сказал
о нем мне или вам и что у меня возникнут  подозрения,  если  завещание  не
будет найдено. Но Кларк упомянул, что подсказка лежит в  одном  из  ящиков
стола, именно там он оставил дневник  жены.  Моффгат,  зная,  что  я  буду
искать  какое-то  вещественное  доказательство,  вспомнив  рассказ   Велмы
Старлер о сонном моските и прочитав упоминание о нем в  завещании  Кларка,
со свойственной ему дьявольской изобретательностью высыпал  из  маленького
флакона золото и посадил туда москита. Писк  сонного  комара  был  не  чем
иным, как звуком, издаваемым одним из приборов черного света. Моффгат либо
сам расшифровал послание Кларка на каменной стене  при  помощи  одного  из
таких аппаратов, либо проследил за Кларком,  когда  тот  вносил  последние
штрихи в светящийся чертеж. По завещанию Кларк  все  оставил  вам,  Солти.
Пакет акций, переведенный на меня, я, в качестве попечителя, сохраняю  для
вас, хотя прежде не смел признаться в этом. Наследство включает в себя  не
только эти  акции,  но  и  имущество,  которым  обманным  путем  завладели
Брэдиссоны.
     В течение нескольких секунд Солти молчал и только перекатывал  языком
комок табака во рту.
     - Как вы все это выяснили? - спросил он наконец.
     - Лейтенант Трэгг арестовал Моффгата в Лос-Анджелесе  и  обнаружил  в
его кармане дневник миссис Кларк. Я мгновенно сообразил,  что  именно  это
убийственное доказательство и оставил Кларк в ящике стола  для  меня.  Нам
удалось разыскать Руперта Крейглоу и  связаться  с  ним  по  телефону.  Он
помнит, как подписывал завещание в качестве  свидетеля.  Мы  также,  путем
обмана, вынудили Смола и Брэдиссона выступить  со  взаимными  обвинениями.
Это и решило исход  дела  -  Моффгат  вынужден  был  во  всем  признаться.
Брэдиссону надоел шантаж, к тому же он хотел убрать с  дороги  Кларка.  Он
подсыпал мышьяк в солонку, которой пользовались только он сам и его  мать,
достал  рвотный  корень.  Они  с  матерью  приняли  корень,   симулировали
возникновение симптомов, идентичных отравлению мышьяком. Но  эти  действия
были лишь маскировкой, призванной снять подозрения, когда двадцать  четыре
часа спустя разразятся основные события. Они достали мышьяк из пакета Пита
Симса и стали ждать удачный момент для  отравления  Смола.  После  встречи
акционеров  такая  возможность  представилась.  Они  увидели,  как  Дорина
подложила записку под сахарницу. К тому же, они знали,  что  Хейуорд  Смол
всегда выпивает чашку чая, причем  с  сахаром.  Когда  Смол  взял  в  руки
чайник, Джим подсыпал мышьяк в сахарницу. Мать постаралась заслонить сына.
Но Смол, по некоторым не относящимся к делу причинам, не стал пить  чай  в
тот вечер, а Джим не мог никого предупредить, не выдав себя.
     - Грязные крысы, - мрачно произнес Солти. - Если  бы  Бэннинг  сказал
мне об этом доказательстве... Да, теперь уже ничего не изменишь.
     - Верно, все кончено. Есть несколько побочных вопросов, но главное  я
вам уже рассказал.
     - Оставим эти вопросы. Полагаю, вы сыты по горло этим убийством, как,
впрочем, и я сам. Раз вы приехали ко мне в гости, да еще с мисс  Стрит,  я
должен угостить вас. Люсил приедет сегодня вечером, и мы  уедем  в  город,
чтобы справить свадьбу. Сначала я хотел отложить празднование в  связи  со
смертью Бэннинга, но потом подумал, что бы он сказал по  этому  поводу,  и
решил  сделать  все,  как  было  задумано.  Мы  решили  справить   свадьбу
вчетвером.
     - Вчетвером? - переспросил Мейсон.
     Солти несколько секунд перекатывал табак во рту, потом кивнул.
     - Доктор Кенуорд  и  Велма  Старлер  решили  поехать  в  Лас-Вегас  и
пожениться, мы с Люсил поедем вместе с ними. Ладно, пора собирать на стол.
Устроим сегодня маленький пир. Люсил должна приехать с минуты на минуту.
     Солти развернулся, прошел к закопченному  каменному  очагу  и  разжег
костер.
     - Знаешь, о чем я подумал? - спросил Мейсон, повернувшись к Делле.
     - О чем?
     - Священник явно сделает скидку, если обвенчает вместо двух пар три.
     Делла посмотрела на  него  нежно,  с  легким  оттенком  сожаления  во
взгляде.
     - Забудь об этом, шеф.
     - Почему?
     Она уже  смотрела  куда-то  вдаль,  на  протянувшуюся  за  горизонтом
пустыню.
     - Сейчас мы счастливы, - сказала Делла. - Что сделает с нашей  жизнью
брак? У нас будет  дом.  Я  стану  домохозяйкой.  Тебе  понадобится  новая
секретарша... На самом деле, дом тебе не нужен. Я не хочу,  чтобы  у  тебя
была  новая   секретарша.   Сейчас   ты   устал.   Пришлось   вступить   в
интеллектуальный  бой  с  убийцей.  Сейчас   тебе   хочется   жениться   и
остепениться.  Послезавтра  ты  будешь  искать  новое  дело,   еще   более
сумасшедшее,  которому  отдашь  себя  без  остатка  и  из  которого   едва
выпутаешься. Таким ты хочешь быть сам, и  я  хочу,  чтобы  ты  был  именно
таким. К тому же, Солти не на кого будет оставить лагерь.
     Мейсон подсел поближе, обнял Деллу за плечи и прижал к себе.
     - Я мог бы разбить все твои аргументы, - сказал он.
     - Мог бы, не сомневаюсь в этом, - рассмеялась Делла. - Но даже убедив
меня, самого себя убедить ты не сможешь. Ты знаешь, что я права.
     Мейсон хотел было возразить, потом передумал и еще крепче  обнял  ее.
Они молчали и наблюдали за выступающими из пустыни  разноцветными  горными
вершинами, ярко освещенными красным солнцем.
     - Да, - снова рассмеялась Делла. - Мы - бывалые,  закаленные  в  боях
воины, которые не тратят время на любовь, если предстоит серьезная работа.
Нужно помочь Солти с костром, к тому же, вдруг он разрешит мне приготовить
что-нибудь.
     - Десять против одного - не разрешит, - сказал Мейсон.
     - Что?
     - Не разрешит тебе готовить еду.
     -  Не  буду  спорить.  Пойдем.  Как  ты  заметил,  Солти  никогда  не
наслаждается красотами пустыни, если нужно работать.
     Они подошли  к  склонившемуся  над  очагом  Солти,  увидели,  как  он
распрямился,  повернулся  было  к  коробкам   с   продовольствием,   вдруг
остановился и долго смотрел на пустыню.
     Когда они встали рядом, Солти благоговейно произнес:
     - Что бы я ни делал, где бы я ни был, я всегда отвлекаюсь в это время
на  несколько  минут,  чтобы  просто  посмотреть  на  пустыню.   Начинаешь
понимать, что человек  может  быть  очень  деятельным,  но  никогда  таким
большим  и  величественным.  Знаете,  пустыня  -  самая  добрая  мать  для
человека, и именно благодаря своей жестокости. Жестокость делает  человека
осторожным, заставляет полагаться только на самого себя.  Здесь  не  место
мягкотелым. Иногда, когда солнце сжигает  кожу,  а  его  лучи  слепят,  ты
замечаешь только жестокость. Но примерно в это время суток  пустыня  вдруг
улыбнется тебе, скажет, что жестокость ее -  на  самом  деле  доброта.  Ты
начинаешь смотреть на жизнь с ее точки зрения и понимаешь, что только  она
- самая верная.




                            Эрл Стенли ГАРДНЕР

                        БЛОНДИНКА С ПОДБИТЫМ ГЛАЗОМ




                                    1

     Известный  адвокат  по  уголовным  делам  Перри  Мейсон  c  интересом
посмотрел на Деллу Стрит, своего личного секретаря и преданного друга.
     - Блондинка с подбитым глазом? - переспросил  он.  -  Делла,  это  по
крайней мере интригующе. Если только она не одна из тех девиц, что первыми
лезут в драку.
     - Совсем нет. Но она напугана. Я не очень-то могу ее  понять.  У  нее
странный голос, словно тренированный.
     - И ты проводила ее в библиотеку?
     - Да, она ждет.
     - А как она одета?
     - Черные туфли на босу ногу и манто. Из-под  манто  мелькнуло  что-то
вроде легкого халатика. Я не слишком удивилась бы, если бы  это  оказалось
все, что на ней есть.
     - И глаз подбит?
     - Еще как!
     - Правый или левый?
     - Правый. У нее очень светлые волосы, довольно  большие  сине-зеленые
глаза и длинные  ресницы.  Она  была  бы  очень  красивой,  шеф,  если  ее
хорошенько подкрасить, ну, и если бы не фингал  под  глазом.  По-моему  ей
двадцать шесть лет. Но ты, наверное, дал бы ей каких-нибудь  двадцать  или
двадцать один.
     - Как ее зовут?
     - Диана Рэджис.
     - Мне кажется, что это вымышленное имя.
     -  Она  клянется,  что  это  настоящие  имя  и  фамилия.  Она  ужасно
возбуждена и нервничает. Кажется, у нее здорово расстроены нервы.
     - Плакала?
     - Не думаю. Она похожа на очень испуганную и нервничающую, но  не  из
тех, что плачут по любому  поводу.  Это  девушка,  которая  в  критическом
положении думает, а не рыдает.
     - Это решает дело, - заявил Мейсон. - Я ее приму.  По  крайней  мере,
узнаю в чем дело. Введи ее.
     Он открыл двери в библиотеку. Молодая блондинка, вскочившая на  ноги,
была не выше пяти футов и трех дюймов и могла весить немногим  больше  ста
десяти фунтов. Ее левая рука судорожно стискивала  воротник  манто.  Синяк
под правым глазом странно  контрастировал  со  светлыми  волосами,  мягкой
волной ложащимися на плечи. Она была без шляпки.
     - Мисс Рэджис? - с интересом в голосе спросил  Мейсон.  -  Прошу  вас
сесть. Делла, садись там,  а  я  устроюсь  здесь.  Моя  секретарша  всегда
стенографирует мои беседы. Думаю, вы не будете ничего иметь против?  Итак,
что вы хотели мне сказать?
     Посетительница начала  говорить  прежде,  чем  Делла  успела  открыть
блокнот. Она выбрасывала слова быстро, дрожащим от возбуждения голосом, но
ничто не выдавало в ней девушки, для которой синяк под  глазом  -  обычное
дело.
     -  Господин  адвокат,  со  мной  произошла  неприятная   история.   Я
взволнована... я взбешена. Я думала об этом всю  ночь  и  решила,  что  не
прощу такого... такого...
     Она осторожно прикоснулась к синяку под глазом.
     - Почему вы не пришли, в  таком  случае,  раньше?  -  заинтересованно
спросил Мейсон.
     - Мне не во что было одеться.
     Мейсон  поднял  брови.  Девушка  засмеялась  нервным,   искусственным
смешком, в котором не было ни тени веселья.
     - Если вы хотите меня выслушать, - сказала она,  -  то  я  хотела  бы
рассказать все с самого начала.
     - Наверное, муж спрятал вашу одежду, - предположил Мейсон уже лишь  с
вежливым интересом. - Он необоснованно обвинил вас в неверности, произошел
семейный скандал...
     -  Нет,  господин  адвокат.  Ничего  подобного.  Я  разведена,   веду
самостоятельную жизнь уже больше трех лет.
     - Вы работали на радио?
     - Откуда вы знаете?
     - Догадался по голосу.
     - Понимаю.
     - Так кто забрал у вас одежду?
     - Семья, в которой я работала.
     - Что? Это довольно необычно.
     - Вся история необычна.
     - В таком случае, я действительно хотел бы  услышать  все,  с  самого
начала, - сказал Мейсон и бросил быстрый  взгляд  на  Деллу  Стрит,  чтобы
удостовериться стенографирует ли она. - Расскажите мне сначала о себе.
     - Если говорить очень кратко, - начала Диана Рэджис, - отца я никогда
не знала. Мама умерла, когда мне было двенадцать лет и тогда  я  осознала,
что если хочу чего-то добиться,  будучи  круглой  сиротой  без  каких-либо
средств, я должна работать над собой. Я всегда старалась  не  забывать  об
этом. Я закончила только общую школу, но  по  мере  возможности  пополняла
образование: ходила в вечернюю школу, на заочные курсы, проводила уик-энды
в публичной библиотеке.  Я  изучила  стенографию,  научилась  печатать  на
машинке и, в конце концов, стала  выступать  на  радио.  Но  у  меня  были
неприятности с  одним  режиссером  и  мне  грозило  увольнение  с  работы.
Приблизительно в это время я получила письмо от поклонника по  имени  Язон
Бартслер. Он писал, что ему нравится мой голос и спрашивал, не  интересует
ли меня более легкая и лучше оплачиваемая работа.
     - И что вы сделали? - поинтересовался Мейсон.
     Она состроила легкую гримасу.
     - Мы на радио получаем много таких писем. Не все они украшены  такими
изящными словами, но за всеми скрывается одно  и  то  же.  Я  не  обратила
внимания на то письмо.
     - И что дальше?
     - Я получило второе послание. Потом мистер Бартслер  позвонил  мне  в
студию. У него был очень милый голос.  Он  сказал,  что  у  него  неважное
зрение, что он всю жизнь был пожирателем книг и теперь ему нужна чтица. Он
внимательно следил за тем, как я  интерпретирую  текст  и  ему  не  только
нравится  мой  голос,  но  он  так  же  видит,  что  я  личность  умная  и
интеллигентная. Короче говоря, я стала у него работать и убедилась в  том,
что это очень приятный, культурный пожилой человек.
     - На что он живет?
     - На доходы от каких-то шахт. Ему пятьдесят пять или пятьдесят  шесть
лет и он ценит прелести  жизни,  но  в  нем  нет  ничего  простецкого  или
вульгарного. Это... очень интересный господин.
     Мейсон только кивал головой.
     - Он считает, что самым большим  недостатком  Америки  является  наше
легковерие. Он утверждает, что  это  национальная  черта  американцев.  Мы
верим во все, в чем нас убеждают, а потом,  когда  иллюзии  рассыпаются  и
видна голая правда, мы сваливаем вину на всех, кроме себя. Никогда в жизни
я не встречала никого, кто бы так странно подбирал себе чтение.
     - А именно? - спросил заинтригованный Мейсон.
     - Он необыкновенно старательно выбирает статьи самых лучших авторов в
самых лучших журналах и просит читать их вслух.
     - Да что ж в этом необыкновенного?
     - То,  что  он  выбирает  статьи  не  менее  четырехлетней,  а  то  и
двадцатилетней давности.
     - Не понимаю.
     - С этой целью вам нужно было бы прочитать эти статьи. Например перед
войной  появились  статьи  о  том,  что  мы  в  состоянии  словно  щелчком
уничтожить весь японский флот в один прекрасный день до обеда. Или,  когда
ввели Сухой Закон, вся пресса была полна статей о том, что  независимо  от
развития  событий  абсолютно  недопустима  когда-либо  отмена  поправки  к
конституции о Сухом Законе. Или статьи из отрасли  экономики  и  финансов,
доказывающие, что при государственном долге  в  тридцать  миллиардов  весь
народ стал бы нищим, а при  пятидесяти  миллиардах  наступил  бы  всеобщий
хаос. Все это отлично написанные ст