меть  возможность  доставить  сюда
свидетелей, - сказал судья Мэдисон.  -  Правильно  ли  я  понял,  мистер
Мейсон, вы хотите, чтобы обвиняемая дала показания?
   - Да, я намерен предоставить ей такую возможность.
   - Очень хорошо, это ваше право. Но я бы  хотел  подчеркнуть,  что  на
предварительном  слушании  по  делу   об   убийстве   это   делается   в
исключительных случаях.
   - Да, ваша честь.
   - Ну что ж, я полагаю, вы отдаете себе  отчет  в  том,  что  намерены
сделать... Очень хорошо. Суд объявляет перерыв до трех  тридцати.  Я  бы
хотел встретиться с защитником в своем кабинете.
   - Хорошо, ваша честь.
   Судья Мэдисон поднялся со своего места и направился в кабинет.
   - Какой трюк вы задумали выкинуть на этот раз? -  язвительно  спросил
Декстер.
   -  Никакого  трюка.  Обвиняемая  имеет  право  рассказать  суду  свою
историю.
   - Вы имеете в виду, рассказать для газет?
   - Как вам будет угодно.
   - Это ваш триумф, - заключил Декстер, - и ваш конец.
   Прихватив свой портфель, он  вышел.  Мейсон  вошел  в  кабинет  судьи
Мэдисона в тот момент, когда тот вешал в стенной шкаф  свою  мантию.  Он
повернулся к адвокату и сказал:
   - Послушайте, Мейсон, я давно  вас  знаю.  Вы  умный,  проницательный
адвокат. У вас очаровательная клиентка, которая, вероятно,  рассчитывает
вызвать сочувствие присяжных, но вы  прекрасно  знаете  суд  и  то,  что
слезами и шелками меня не разжалобить.
   - Да, судья, - согласился Мейсон.
   - Хорошо. Не делайте этого.
   - Не делать чего?
   - Не разрешайте  обвиняемой  давать  показания.  Вы  лучше  меня  это
знаете. Она выходит давать показания, которые тщательно протоколируются.
А на перекрестном допросе ее на куски растерзают. И когда она предстанет
перед Верховным судом, то ей уже ничем нельзя будет помочь. Все, что она
скажет, каждый ответ должен быть точно  таким,  как  на  предварительном
слушании. Если бы это хоть что-то могло изменить, я  бы  не  говорил  об
этом. Но и сейчас, без протокола, я скажу вам то  же  самое.  Я  намерен
объявить о взятии обвиняемой под  стражу,  и  никакие  объяснения  с  ее
стороны тут не помогут. Дюрант убит из ее оружия. Он убит в ее квартире.
Сразу же после убийства она убегает. Причем убегает так поспешно, что не
берет даже самых необходимых вещей. Все ее показания  -  это  ложь.  Она
солгала и про канарейку, и про время, когда вышла из квартиры и  поехала
на автовокзал дожидаться вашего звонка. Она  спрятала  оружие  в  камере
хранения, потом дала  ключ  от  квартиры  вашей  секретарше  и  сбежала.
Возможно, вам удастся растрогать присяжных. Вы умны, и, повторяю, у  вас
очаровательная клиентка. Но  вам  не  удастся  при  наличии  таких  улик
убедить суд не брать под стражу обвиняемую. Так чего ради вы  лезете  на
рожон?
   - Я иду на рассчитанный риск.
   - А вы подумали о том, как пострадает ваша репутация?  Как  только  я
объявлю о взятии ее под стражу, вы станете посмешищем для всей страны.
   - Я знаю.
   - К черту! - взорвался  судья  Мэдисон.  -  Я  ваш  друг.  И  пытаюсь
остановить вас от заведомой глупости.
   - Я иду на рассчитанный риск, - стоял на своем Мейсон.
   - Хорошо. Тогда действуйте. Но не забудьте,  что  слезами  и  шелками
меня не проймешь.
   - Я помню.
 
Глава 17 
 
   Войдя в комнату  для  подсудимых,  находящуюся  за  залом  заседаний,
Мейсон ободряюще улыбнулся Максин Линдсей.
   - Максин, - начал он, - я собираюсь сделать то, что  принято  считать
большой ошибкой, -  разрешить  вам  дать  показания  на  предварительном
слушании.
   - Я тоже хочу это сделать.
   - Вам устроят перекрестный допрос. Будьте готовы к самому страшному -
могут вспороть живот и перетряхнуть все внутренности.
   - Я догадываюсь.
   - Приготовьтесь ко всякого рода выпадам и инсинуациям.  И  вообще,  у
них есть желание поохотиться.
   - Что вы имеете в виду?
   - Будут задавать самые разные вопросы в расчете на то, что вы  где-то
покривите душой, солжете. Вас будут спрашивать о прошлом, о...
   - Вы хотите сказать, что...
   - Они будут действовать расчетливо и осторожно, - прервал ее  Мейсон.
- Вас будут спрашивать, как долго вы жили там-то  и  там-то,  по  какому
адресу, под своим собственным именем или  чужим.  Другими  словами,  это
будет нечто вроде разведки. Жили ли вы с каким-то мужчиной под видом его
жены?
   - Нет.
   - Я просто предупреждаю. Конечно, я постараюсь сократить перекрестный
допрос. И вообще, у меня есть один план, не знаю, правда, удастся ли мне
его осуществить. Я постараюсь сделать так,  чтобы  вы  рассказали  часть
своей истории, а затем временно освободили свидетельское место.
   Так, наверное, можно только задержать ход событий?
   - Этого-то я и добиваюсь! Нужно получить такую  отсрочку,  чтобы  мне
удалось все перепутать. Так как акценты сейчас расставлены, у вас нет ни
малейшего шанса. Вас привлекут  к  ответственности  за  убийство  первой
степени. Мне этого очень не хочется, надеюсь, и вам тоже.
   - Так, - начала она, - наверное, в какой-то степени  я  могу  вынести
этот спектакль, но... конечно же я не хочу, чтобы суд присяжных  признал
меня виновной в том, чего я не совершала.
   - Понимаю. Я пытаюсь найти выход.  Это  рискованное  предприятие,  но
ничего другого не остается. Я открываю вам все карты, Максин, и если  вы
не хотите...
   - Я полностью доверяюсь вам, мистер Мейсон.
   - Вы будете давать показания до тех пор, пока не появится возможность
предъявить в  качестве  вещественного  доказательства  эту  копию  Фети.
Думаю, с вашей помощью у меня  это  получится.  Запомните,  Максин,  вам
двадцать девять лет. Вы зрелая женщина. В этих условиях  вряд  ли  можно
ожидать, что вы... Ну, если вы когда-нибудь жили  с  кем-то  в  качестве
жены, не стесняйтесь и скажите об этом. Это  на  тот  случай,  если  вас
спросят,  меняли  ли  вы  когда-нибудь  фамилию.  Можете   назвать   это
гражданским браком. Только не давайте им поймать вас на лжи.  При  любых
обстоятельствах говорите только правду. У них уйдут недели на то,  чтобы
проверить каждый факт. Но если перед присяжными они смогут доказать, что
вы солгали под присягой, шансов на то, чтобы  выкарабкаться,  у  вас  не
будет.
   - Понимаю.
   - Хорошо. На том и порешим. Но если вы  лжете  мне,  то  Господь  вам
судья!
   - Шеф, вы поняли значение ответа Гилберта  на  вопрос  о  картине?  -
спросила Делла Стрит, просматривая свои стенографические  записи.  -  Из
его слов не следует, что эту картину он делал по заказу Дюранта.
   - Я понимаю, о чем ты говоришь,  но  тоже  не  знаю  ответа  на  этот
вопрос.  Я  уже  так  далеко  зашел,  что  не  могу  возвращаться.  Надо
продвигаться дальше. Думаю, он мог не правильно понять вопрос. Как бы то
ни было, а назад хода нет.
   - Может быть, Дюрант не  заключил  с  ним  сделку  конкретно  на  эту
работу, но собирался купить ее, как  только  Гилберт  сделает  копию.  А
когда мы были в мастерской,  он  не  говорил,  что  Дюрант  заказал  эту
картину?
   - Нет, подожди, по-моему, он не говорил этого, по крайней мере не так
конкретно.
   - А мне кажется, говорил, - возразила Делла.
   - Нет, - задумчиво нахмурился Мейсон. - Я спросил его,  делал  ли  он
картины  по  заказу  Дюранта,  и  он  ответил  утвердительно.  Далее   я
поинтересовался, были ли они подделками, и он ответил,  что  не  в  этом
смысле слова; Дюрант продавал их  как  жанровые  картины,  буквально  за
гроши. Потом я задал ему вопрос, не писал ли он картину  с  изображением
женщин под деревом в стиле Филиппа Фети. После  минутного  колебания  он
подошел к стопке картин, выбрал одну  и  спросил,  не  является  ли  она
ответом на мой вопрос.
   - Ну и?.
   - Да, здесь есть что-то странное. Надо  обязательно  добиться,  чтобы
картина была представлена в качестве вещественного  доказательства.  Как
только мне это удастся, из версии окружного прокурора получится яичница.
По крайней мере, я постараюсь, чтобы так случилось.
   - А Пол Дрейк сейчас разносит повестки?
   - Да, Пол Дрейк занят повестками, и новости для  нас  неутешительные.
Олни  собирается  позвонить  судье  и  сказать,  что  не  будет   давать
показания, так как ничего не знает об этом деле, а в  суд  прибудут  его
адвокаты с заявлением, будто это я ввел в заблуждение правосудие. Короче
говоря, до того, как мы закончим, тут будет целое представление.
   - А что вы думаете о поведении судьи? - спросила Делла Стрит.
   - Если только я не вытащу  из  шляпы  огромного,  жирного,  дрожащего
кролика, то судья заявит о взятии Максин под стражу,  но  отступать  уже
поздно. Если я это сделаю, то все подумают, что во время перерыва Максин
призналась мне или что-то в этом роде и я не осмелился  продолжать.  Это
будет крайне нежелательно для нее, когда дело  будет  слушаться  в  суде
присяжных. Я рассчитываю ворваться и крушить направо и налево,  чтобы  в
этой сумятице никто не понял, кто кого и в чем обвиняет.
   - А обвинение как себя поведет в этой ситуации?
   - Обвинение, - улыбнулся Мейсон, - почти наверняка  пригласит  нашего
уважаемого современника Гамильтона Бюргера, чтобы в самый  ответственный
момент заседания он лично  мог  насладиться  моим  позором.  И  окружной
прокурор поставит себе в заслугу, что вынудил  меня  совершить  правовую
ошибку.
   - Он умный, - предупредила Делла Стрит.
   - Знаю, что умный, - согласился Мейсон, - но я уже прыгнул в лодку, и
меня отнесло на середину реки.  Я  вот-вот  наткнусь  на  камни,  и  нет
другого выхода, как проскочить или опрокинуться.  Мне  ни  свернуть,  ни
поплыть вспять. Да если бы я и попытался, это меня уже не спасло бы, так
лучше опрокинуться и разбиться о пороги. Единственное, что мне остается,
- это с умным видом грести вниз по течению, как будто я знаю путь  между
этими подводными камнями.
 
Глава 18 
 
   Когда суд возобновил заседание, в  зале  присутствовал  сам  окружной
прокурор Гамильтон Бюргер.
   Узнав о предварительном заявлении, сделанном Перри Мейсоном, он лично
явился в суд и теперь восседал рядом со своим заместителем,  всем  видом
показывая, что знает о  промахе  защитника  и  после  их  долгой  вражды
рассчитывает наконец взять реванш.
   - Я вызываю для дачи показаний Максин Линд сей, - объявил Мейсон.
   - Подойдите туда и поднимите правую руку, Максин. И, - добавил он,  -
говорите только правду.
   - Не надо никакой показухи, - не удержался Гамильтон Бюргер, -  здесь
нет присяжных.
   Судья Мэдисон улыбнулся и спокойно заметил:
   - Я бы  очень  просил  противные  стороны  воздерживаться  от  личных
выпадов.
   Мейсон приступил к допросу:
   - Максин, вы помните вечер тринадцатого?
   - Очень хорошо.
   - Вы знали Коллина Дюранта при жизни?
   - Да.
   - Как долго вы были с ним знакомы?
   - Несколько... не могу вспомнить. Три или четыре года.
   - Вы были в дружеских отношениях?
   - Да, в дружеских. Ну, я знала его и оказывала кое-какие услуги.
   - А теперь я хочу, чтобы вы очень внимательно  слушали  мои  вопросы,
Максин, и отвечали очень конкретно.
   - Да, сэр.
   - Вы знакомы с Отто Одни?
   - Да.
   - Присутствовали ли вы на его яхте  в  тот  день,  когда  у  вас  был
разговор с Дюрантом об одной из картин Одни?
   - Да.
   - И что сказал Дюрант? Судья Мэдисон скривил губы:
   - Сейчас мы забредем в сферу, где... Но тут вскочил Гамильтон Бюргер:
   - Если суд позволит, обвинение не возражает. Мы хотим,  чтобы  мистер
Мейсон продолжал. Каждая  новая  тема,  которую  он  приоткрывает,  дает
дополнительные возможности для перекрестного  допроса.  Мы  намерены  не
возражать ни против одного из его вопросов.
   - Я  высоко  ценю  отношение  окружного  прокурора,  -  сказал  судья
Мэдисон, - но, в конце концов, у суда много других дел...  Однако,  если
нет возражений, я оставляю вопрос.
   - Вы можете рассказать, что произошло в отношении одной из картин?  -
повторил вопрос Мейсон.
   - Мистер Дюрант подошел ко мне и сказал,  что  картина,  висевшая  на
яхте мистера Олни, которую все считали принадлежащей кисти Филиппа Фети,
всего лишь подделка. Позднее он велел мне передать этот разговор мистеру
Рэнкину.
   - А кто такой мистер Рэнкин?
   -  Лэттимер  Рэнкин  -  агент  по  продаже  произведений   искусства.
Насколько мне известно, именно он продал эту картину мистеру Олни.
   - И что мистер Дюрант сказал вам об этой картине?
   - Он велел мне при  разговоре  с  Рэнкином  упомянуть  его,  Дюранта,
мнение о том, что картина всего лишь подделка.
   - Это полотно с изображением женщин под деревом?
   - Да.
   - Я сейчас покажу вам одну работу, и вы скажете, она ли это.
   Судья Мэдисон посмотрел на Гамильтона Бюргера.
   - Нет возражений, - просиял тот. -  Мы  предоставляем  защите  полную
свободу действий.
   -  Возможно,  это  даст   повод   предъявить   картину   в   качестве
вещественного доказательства, - заметил судья Мэдисон.
   - Если он хочет заставить  обвиняемую  давать  показания  только  для
того, чтобы вытащить эту картину, то ради Бога! Пусть  вытаскивает  все,
что хочет. Это даст нам больше возможностей для перекрестного допроса, -
не унимался Гамильтон Бюргер.
   - Очень хорошо, - решительно согласился судья Мэдисон.
   - Я так сформулирую вопрос, Максин, - продолжал Мейсон.  -  Я  покажу
вам картину, которая предъявлена для опознания. Вы видели картину, когда
ее внесли в зал заседаний?
   - Да.
   -  Теперь  слушайте  вопрос  внимательно,  Максин.  Является  ли  эта
картина, которую я вам сейчас показываю и которая  зарегистрирована  под
номером один, той же самой, которую вам показал Дюрант,  велев  передать
Рэнкину, что это подделка.
   - Я не знаю.
   - А не могли бы вы подробнее ответить на этот вопрос?
   - Хорошо, я скажу так. Эти картины абсолютно похожи. Если это  не  та
самая картина, то она выглядит абсолютно идентично.
   - Тринадцатого вечером у вас было продолжение разговора с Дюрантом?
   - Да.
   - В котором часу?
   - Около шести часов вечера.
   - И что сказал вам Дюрант на этот раз?
   - Мистер Дюрант велел мне убираться из города как можно  быстрее,  не
оставляя никаких следов, не останавливаться, не брать  ничего  с  собой,
уезжать и все.
   - Когда он велел вам уехать?
   - Через час. Он  сказал,  что  я  не  должна  задерживаться  в  своей
квартире.
   - У вас был разговор о деньгах?
   - Я сказала ему, что у меня нет денег на дорогу, и  он  ответил,  что
постарается раздобыть. Он велел мне  ждать  его  возвращения  в  течение
часа. Если он сможет достать денег, то привезет их, а если его не будет,
то я должна уехать хоть на попутных машинах или телеграфировать сестре и
просить денег.
   - У вас есть замужняя сестра, проживающая в Юджине, штат Орегон?
   - Да.
   - Вы сообщили мистеру Дюранту о вашем разговоре с  мистером  Рэнкином
по поводу картины в главном салоне яхты Отто Олни,  которую  приписывают
кисти Филиппа Фети, но которая, по мнению Дюранта, является  всего  лишь
заурядной подделкой?
   - Да.
   - А вы сказали ему, на что пошли в  связи  с  реакцией  и  действиями
Рэнкина?
   - Да, я поставила его в известность о даче письменных  показаний  под
присягой, где сообщила о мнении Дюранта относительно картины.
   - И после этого он велел вам как можно быстрее убраться из города?
   - Да.
   - Теперь я намерен  спросить  вас,  Максин,  имел  ли  мистер  Дюрант
какую-то власть над вами?
   - Да.
   -  Он  знал  какую-то  тайну  и  угрожал  раскрыть  ее,  если  вы  не
подчинитесь его воле?
   - Да.
   - А сейчас, с позволения  суда,  я  бы  хотел  предъявить  картину  в
качестве вещественного доказательства.
   -  Мы  против  предъявления  картины  в  данный  момент,  -  возразил
Гамильтон Бюргер. - Нечего нам показывать,  что  это  поддельный  Филипп
Фети, нечего показывать, что она когда-то висела в салоне Отто Олни...
   - А мы и не утверждаем, что она там висела, - прервал его  Мейсон.  -
Мы как раз этого не думаем.
   - Что? - переспросил судья Мэдисон, явно озадаченный.
   - Если суд позволит, - продолжал Мейсон, - я думаю, что  все  гораздо
сложнее и не ограничивается тем, что лежит на поверхности.
   - Конечно, с позволения суда, - выступил Гамильтон Бюргер, - все  это
кажется не имеющим отношения к  делу,  если  только  защита  не  покажет
мотивацию убийства и мы не разовьем эту тему  на  перекрестном  допросе.
Однако  давайте  предположим,  что  покойный  был  мошенником,   который
замышлял что-то против мистера Олни, или мистера Рэнкина, или обоих. Так
что же - это дает  обвиняемой  лицензию  на  убийство?  У  нас  пока  не
объявлена охота на мошенников и шантажистов.
   - Факт остается фактом,  мистер  Мейсон,  пока  эта  картина  слишком
изолирована от всего нашего дела, -  сказал  судья  Мэдисон.  -  Другими
словами, свидетель показал, что покойный заплатил  ему  за  изготовление
нескольких картин. Но этот же свидетель сказал, если только я  правильно
его понял, что ему заказали эту картину, но кто именно, он  не  говорил.
Теперь обвиняемая показывает, что эта картина на  первый  взгляд  та  же
самая, что и в салоне на яхте, та, которую Дюрант назвал  подделкой.  Но
пока мы не установили, является ли она копией, подделкой или оригиналом.
   - Вот именно, - подтвердил Мейсон, - именно это я и хочу установить.
   - Ну что ж, действуйте, - разрешил судья Мэдисон. - Если исходить  из
показаний, это может быть оригинал. Для копии она слишком хороша.
   - Для того чтобы установить, что это такое,  -  нахмурился  Мейсон  и
сделал вид, что  неохотно  уступает  в  этом  вопросе,  -  мне  придется
попросить обвиняемую временно уступить свое место предыдущему свидетелю,
Горингу Гилберту.
   - Очень хорошо, - сказал судья Мэдисон, - если на этот раз вы  хотите
предъявить картину в качестве вещественного доказательства, мы  проведем
ее предварительный осмотр. Вы можете  пройти  в  зал,  мисс  Линдсей,  а
мистер Гилберт займет ваше место.
   Гамильтон Бюргер сделал попытку  приподняться,  чтобы  возразить,  но
после минутного колебания сел на место.
   Мейсон, покусывая губу, как будто  от  досады,  повернулся  спиной  к
Гамильтону Бюргеру и ободряюще подмигнул Делле Стрит.
   Гилберт опять поднялся на свидетельское место.
   - Вы получили заказ сделать копию картины, которая находится на  яхте
Отто Олни?
   - Да.
   - И вы сделали эту картину?
   - Да.
   -  Посмотрите  на  полотно,  которое  я  держу  в  руках  и   которое
зарегистрировано в журнале вещественных доказательств защиты под номером
один, и скажите это та самая картина?
   - Да.
   - Вам за нее заплатили?
   - Да.
   - Сколько?
   - Две тысячи долларов.
   - Как вам заплатили?
   - Разве мы с этим не покончили? - спросил судья Мэдисон.
   - Это всего лишь предварительное слушание, и я хочу  быть  уверенным,
что акценты расставлены верно, - сказал Мейсон, исподтишка  взглянув  на
часы.
   - Очень хорошо, очень хорошо. Продолжайте, - разрешил судья Мэдисон.
   - Мне заплатили две тысячи долларов  наличными,  я  получил  двадцать
стодолларовых банкнотов.
   - И вы сделали эту копию?
   - Да.
   - Думаю, это  все  вопросы,  которые  я  хотел  задать  свидетелю,  -
заключил  Мейсон.  -  Насколько  я  понимаю,  у  обвинения  нет  желания
проводить перекрестный допрос.
   - Напротив, - отреагировал Гамильтон Бюргер, - обвинение  обязательно
будет проводить допрос этого свидетеля. А пока обвинение  намерено  дать
защите  полную  свободу  задавать  вопросы  обвиняемой  и   одновременно
возразить против введения в следствие этой картины. Она абсолютно  ни  с
чем не была увязана.
   - Пока картина была только представлена для предварительного осмотра,
- возразил судья Мэдисон. - Это ограниченное  судебное  разбирательство,
пока закладывается основа дела, расставляются акценты.
   - Именно поэтому я и хочу провести перекрестный допрос свидетеля.
   - Очень хорошо, продолжайте, - приказал судья Мэдисон. - У  нас  есть
еще несколько минут до перерыва.
   - Я не уверен, ч