еня ушло целых  три  дня
на его поиски. Я появилась здесь следом за ним. Он стал  меня  убеждать,
что он тут по делам службы и мне следует уехать, потому что  все  это...
испортит ему дело. Он предупредил меня, чтобы я не  вздумала  устраивать
скандал. Я же, узнав, что квартира рядом свободна, сняла  ее.  По-моему,
он действительно был занят расследованием какого-то дела и...
   - Нас не интересует, что вы  предполагаете,  -  оборвал  ее  окружной
прокурор,  -  отвечайте  точно  на  вопросы  мистера   Мейсона,   всякие
подробности личного плана никому не интересны.
   Судья Миханн подался вперед, внимательно поглядел на молодую  женщину
и уточнил:
   - Вы объясняете причину противоречий в ваших  показаниях,  так  ведь,
мисс Кромвелл?
   - Да, сэр.
   - В таком случае мы вас слушаем. Она кивнула.
   - Потом Лесли мне сказал, что если я буду умницей и не  стану  мутить
воду, то  примерно  через  неделю  мы  сможем  отсюда  уехать  куда  нам
заблагорассудится... в Мексику, в Южную  Америку,  все  равно  куда.  Он
надеялся получить кучу денег и...
   - Объясните, пожалуйста, - прервал ее Миханн,  -  почему  сначала  вы
дали ложные показания, но потом все-таки решили сказать правду?
   - Но я же должна объяснить, чтобы вы поняли... Как раз в  тот  вечер,
когда его убили, Лесли сказал мне, что он завершил свои  дела  и  теперь
ожидает приезда Салли Элбертон.  Он  поклялся,  что  я  заблуждалась  по
поводу этой... особы. Якобы он поддерживал с ней отношения исключительно
ради получения от нее каких-то сведений... информации! Она, сама того не
ведая, работала на него, потому что она пустоголовая потаскушка, которую
ничего  не  стоит  обвести  вокруг  пальца.  Стоит  мужчине  прикинуться
влюбленным, и  она  выложит  ему  все,  что  ей  известно,  лишь  бы  он
согласился с ней переспать...
   - В тот вечер вы заходили в квартиру Лесли Мил-тера? - спросил судья.
   - Да. Я хотела с ним поговорить, он стал готовить нам горячий  ром  с
маслом. По его расчетам,  Салли  Элбертон  должна  была  приехать  около
полуночи, но тут раздался звонок, он поморщился и сказал:  "Я  ведь  дал
этой идиотке ключи от квартиры, чтобы она не торчала  на  крыльце  и  не
привлекала к себе внимания прохожих. Очевидно,  она  их  потеряла.  Тебе
придется сейчас удалиться в свою  квартиру,  минут  на  сорок,  по  моим
расчетам... я потом дам тебе знать, что я свободен..."
   - Что вы после этого сделали? - спросил Мейсон. - Именно то,  что  вы
предположили: вышла через  заднюю  дверь,  перелезла  через  заборчик  и
попала в свою квартиру через заднюю дверь. Я слышала, как Лесли запер за
мной дверь и пошел к парадному ходу в своей квартире.
   - Вы выглянули из окна, чтобы проверить, кто к нему пришел?
   - Нет, сэр, потому что к тому времени, как я подошла к окну, она была
уже внутри. Поэтому я прошла к себе и стала слушать радио.
   - Что было потом?
   - Через  некоторое  время  я  стала  нервничать,  ожили  все  прежние
подозрения. Я на цыпочках прокралась к задней двери и  прижалась  к  ней
ухом, но совершенно ничего не услышала.  Потом  мне  показалось,  что  в
квартире у Лесли кто-то осторожно ходит. Потом  вроде  услышала  голоса.
Вот тогда я и решила встать в фонаре и проследить, когда эта особа уйдет
от Лесли. Я так и сделала. Из окна я увидела стоящую у крыльца машину, а
потом вот этот человек, - она ткнула пальцем в Визерспуна,  -  вышел  от
Лесли и сел в машину, и я подумала, что это кто-нибудь из полиции.
   - Почему из полиции?
   - Ох, не знаю... Временами Лесли вел рискованную игру. Я... у него  в
прошлом уже были неприятности... Так или иначе, но я записала номер этой
машины.
   - Дальше?
   - Я подумала, что спущусь  вниз  и  позвоню  Лесли  из  парадного.  Я
решила, что он вынужден будет подойти к двери,  а  человек,  находящийся
наверху... наверху и останется. Я была в халате,  поэтому  мне  пришлось
вернуться в спальню и надеть платье. Тут мне пришла  мысль  заглянуть  в
квартиру Лесли через окошечко в задней двери. Я  снова  перелезла  через
перегородку и осторожно нажала на дверную ручку.  Она  по-прежнему  была
заперта.
   В двери на самом верху есть маленькое восьмиугольное окошечко.  Встав
на цыпочки, я сумела заглянуть в него. Прежде всего я обратила  внимание
на то, что кухня наполнена чадом, так что ничего не было видно. Тогда...
я подтащила к двери ящик и взобралась на него.  Теперь  оконце  было  на
уровне моих глаз, и я увидела ноги мужчины  в  ботинках,  носки  которых
были как-то странно повернуты. Вода  с  сахаром  в  кастрюльке,  видимо,
выкипела, а сахар сгорел. Отсюда и чад. Я в ужасе забарабанила в  дверь,
но никто не ответил. Я стала дергать за ручку, пытаясь открыть дверь. Но
дверь не поддавалась, она была по-прежнему заперта.  Тогда  я  поставила
ящик на место, вернулась в свою квартиру и побежала со всех ног вниз. Вы
как  раз  звонили  в  квартиру  Лесли.  Я  побоялась  при  вас  пытаться
проникнуть в его квартиру. Как только вы ушли, я заскочила  в  ближайшую
телефонную будку и позвонила в полицию, сообщив, что  в  квартире  Лесли
Милтера  случилось  нечто  подозрительное.  Сама   же   отправилась   на
автобусную станцию... Вот и вся правда, прошу вас, поверьте  мне.  Судья
Миханн обратился к Перри Мейсону:
   - Есть у вас еще вопросы?
   - Нет, ваша честь, пока нет.
   Окружной прокурор также отрицательно покачал головой, при этом вид  у
него был растерянный и недовольный.
   - Вот и  все,  -  сказал  судья,  обращаясь  к  свидетельнице,  -  Вы
свободны, можете идти.
   Невольно в его голосе зазвучала доброжелательная  нотка,  и  Альберта
Кромвелл залилась слезами. Громко всхлипывая, она покинула  трибуну  для
свидетелей. В это время бейлиф приблизился к окружному прокурору и подал
ему записку.
   Коупленд читал записку, и выражение его лица  становилось  все  более
озабоченным. Немного помедлив, он обратился к судье Миханну:
   - Ваша честь, если суд не возражает, я хотел бы вызвать свидетелей со
стороны защиты.
   - Ну что же, разрешаем, вызывайте.
   Окружной прокурор поднялся со своего места, пересек зал и остановился
перед миссис Рональд Бурр, сидевшей в первом ряду в траурном одеянии. Он
театрально взмахнул рукой и тоном провинциального актера возвестил:
   - С разрешения суда я хочу вызвать для дачи  свидетельских  показаний
миссис Диану Бурр,  вдову  Рональда  Бурра.  Она  будет  моим  следующим
свидетелем.
   - Миссис Бурр, прошу вас подняться на свидетельское место,  -  сказал
судья.
   Миссис Бурр была явно удивлена и возмущена,  видимо,  в  ее  план  не
входило выступление на суде в качестве свидетеля. И  она  не  собиралась
скрывать это. Тем не менее  она  поднялась  и  прошла  на  свидетельское
место, демонстрируя свой изысканный траурный  наряд  -  торжественный  и
вместе с  тем  скорбный.  Ответив  на  предварительные  вопросы,  -  она
выжидающе взглянула  на  окружного  прокурора,  который  явно  медлил  с
вопросами, сосредоточивая внимание всех присутствующих на себе.
   - Вы когда-нибудь видели, как тонет утенок? - спросил  он  напыщенным
тоном, с нотками драматизма.
   На сей раз в зале суда смеха не  последовало,  все  напряженно  ждали
ответа. Одного взгляда на миссис  Бурр  было  достаточно,  чтобы  понять
глубину скорби этой женщины.
   - Да, - тихо ответила свидетельница.
   В наступившей тишине было слышно только легкое поскрипывание стульев.
   - Где вы видели, как тонет утка?
   - Это было в доме мистера Визерспуна.
   - Когда это было?
   - Мы наблюдали этот опыт примерно неделю тому назад.
   - Расскажите суду, как это происходило.
   - Мы беседовали... потом Марвин Эйдамс заговорил  о  тонущем  утенке.
Мой покойный муж поднял его  на  смех,  тогда  Марвин  принес  утенка  и
стеклянный сосуд,  наполненный  водой.  Он  что-то  добавил  в  воду,  и
плавающий утенок стал тонуть.
   - И утонул?
   - Нет, утенок не утонул, потому что  мистер  Эйдамс  вытащил  его  до
того, как он полностью погрузился в воду.
   Окружной прокурор с торжествующим видом повернулся к Перри Мейсону.
   - А теперь вы можете начинать перекрестный допрос!
   - Большое спасибо, - ответил ему Мейсон с преувеличенной вежливостью.
   С минуту он помолчал, как бы  собираясь  с  мыслями,  потом  негромко
задал свой вопрос:
   - Вы ведь раньше жили в Витсбург-Сити, миссис Бурр? Не так ли?
   - Да, - коротко ответила она.
   - Именно там вы и познакомились со своим мужем?
   - Да.
   - Сколько вам сейчас лет?
   Она заколебалась, но все же ответила:
   - Сейчас мне тридцать девять лет.
   - В свое время вы были знакомы с некой Кориной Хассен,  которая  тоже
проживала в Витсбург-Сити?
   - Нет, с этой женщиной я не была знакома.
   - Ваш муж когда-нибудь  говорил  о  Корине  Хассен?  Она  внимательно
смотрела в глаза Мейсону и молчала.
   - В чем смысл ваших вопросов? - вмешался окружной прокурор. -  Почему
вы задаете эти нелепые вопросы, вместо того чтобы спрашивать об утенке?!
   Мейсон проигнорировал его реплику  и  повторил  свой  вопрос,  слегка
возвысив при этом голос:
   - Говорил ли ваш муж когда-нибудь о мисс Корине Хассен?
   - Ну... да, но это было много лет назад... Мейсон сел на свое место и
задумался.
   - У вас есть еще вопросы к свидетельнице, защитник? - поинтересовался
судья.
   - Нет, ваша честь.
   Окружной прокурор Коупленд насмешливо заметил при этом:
   - Я надеялся, Мейсон, что вы  заинтересуетесь  необычным  явлением  и
зададите несколько вопросов, которые прольют свет на тонущих утят.
   Мейсон с иронией парировал:
   -  Меня  совершенно  не  интересует  проблема  тонущих  утят,  можете
заниматься ею самостоятельно, без моей помощи и подсказки.  У  меня  нет
других вопросов к свидетельнице.
   Коупленд нахмурился.
   - Прекрасно. В таком случае я вызову своего  следующего  свидетеля  -
мистера Марвина Эйдамса. Я считаю своим долгом заявить вам, ваша  честь,
что раньше вызов этих свидетелей не входил в мои намерения. Но теперь  я
стараюсь всеми  возможными  способами  докопаться  до  истины.  Учитывая
показания предыдущей свидетельницы, я считаю, что...
   - Окружной прокурор не обязан объяснять мотивы своих действий, - сухо
прервал его судья. - Вызывайте нашего следующего свидетеля.
   - Марвин Эйдамс, пройдите сюда! - возгласил окружной прокурор.
   Марвин Эйдамс неохотно прошел к месту для свидетелей и был приведен к
присяге.
   -  Вы  слышали,  что  говорила  предыдущая  свидетельница  о  тонущих
утятах?
   - Да, сэр.
   Прокурор поднялся со своего места и с угрожающим видом приблизился  к
Марвину.
   - А теперь скажите, не вы ли производили подобный же  эксперимент  на
квартире Лесли Милтера в тот вечер, когда он был убит?
   - Нет, сэр, я там не был.
   - Вы знали Лесли Милтера?
   - Нет, сэр, я его не знал.
   - И вы никогда с ним не встречались?
   - Никогда, сэр.
   - Бывали ли вы когда-нибудь у Милтера на квартире?
   - Нет, сэр.
   - Но вы проводили эксперимент с тонущим утенком в присутствии гостей,
собравшихся  в  доме  мистера  Визерспуна,  и  давали  объяснения  этому
явлению?
   - Да, сэр.
   - Ага! - В голосе окружного  прокурора  снова  послышались  злорадные
нотки. -  Среди  присутствовавших  при  этом  опыте  был  и  сам  мистер
Визерспун?
   - Нет, мистера Визерспуна при этом не было.
   На какое-то мгновение Коупленд растерялся, и это было  ясно  даже  по
голосу, когда он спросил:
   -  Что  именно  вы  делали?  Каким  образом   вы   заставили   тонуть
водоплавающую птицу?
   - Я использовал для проведения опыта детергент.
   - Что такое детергент?
   -   Это   сравнительно   недавно   изобретенное   вещество,   которое
способствует устранению естественной антипатии между жиром и водой.
   - Как это делается?
   Пока Марвин весьма подробно  объяснял  принцип  действия  детергента,
зрители сидели не шелохнувшись. Даже судья Миханн подался вперед,  чтобы
лучше слушать молодого человека, при этом  лицо  его  выражало  живейший
интерес.
   - И вы  хотите  сказать,  что  при  помощи  этого  детергента  можете
заставить утку утонуть? - все еще недоумевал Коупленд.
   -  Да.  Несколько  тысячных  долей   процента   сильно   действующего
детергента вызовут погружение птицы под воду,  и,  если  ее  вовремя  не
убрать из сосуда, она может утонуть.
   Окружной прокурор обдумал ситуацию, а потом задал следующий вопрос:
   - Скажите, не являетесь ли вы родственником обвиняемого?
   - Да, сэр.
   - Что? Кем же вы ему приходитесь?
   - Я его зять.
   - Вы хотите сказать... что вы хотите сказать? - беспомощно пролепетал
окружной  прокурор,  совершенно   обескураженный   заявлением   молодого
человека.
   - Я хотел сказать, что женат на Лоис Визерспун. Что моя жена...
   - Когда же вы на ней женились?
   - Это произошло примерно  в  час  дня  сегодня  в  городе  Юме,  штат
Аризона.
   Окружному  прокурору  снова  потребовалось  какое-то   время,   чтобы
переварить это сообщение. Зрители же тем  временем  принялись  оживленно
шептаться между собой.
   Через пару минут, кое-как собравшись с мыслями,  Коупленд  возобновил
допрос. Теперь он задавал вопросы крайне осторожно:
   -  Вполне  возможно,  что  кто-то  из  видевших  данный   эксперимент
рассказал о нем обвиняемому?
   - Возражаю, - заявил Мейсон, - поскольку это вопрос спорный.
   - Возражение поддерживаю, - сказал судья.
   Окружной прокурор решил зайти с другого конца.
   - Вы когда-либо обсуждали с обвиняемым  свой  эксперимент  с  тонущим
утенком?
   - Нет, сэр, никогда не обсуждал.
   - А с дочерью?
   - Возражаю, - снова вмешался Мейсон, - этот  вопрос  не  относится  к
разбираемому делу.
   - Поддерживаю возражение, - согласился  судья.  Коупленд  заглянул  в
какие-то бумажки, перевел взгляд  на  часы,  висящие  на  стене  в  зале
заседаний, а потом неожиданно обратился вновь к Марвину:
   - Вы уехали из дома обвиняемого вечером в тот день,  когда  произошло
убийство, прихватив с собой маленького утенка, не так ли?
   - Да, сэр.
   - Этот утенок принадлежал обвиняемому?
   - Да, сэр. Но  мне  разрешила  его  взять  дочь  обвиняемого  мистера
Визерспуна.
   - Совершенно верно. Вы ведь взяли этого утенка с определенной  целью,
не так ли, мистер Эйдамс?
   - Да, сэр.
   - Вы хотели произвести с ним эксперимент?
   - Да, сэр.
   - Вы утверждаете, что не поехали на квартиру к  Лесли  Милтеру  после
того, как уехали с ранчо мистера Визерспуна?
   - Я никогда не бывал на квартире Лесли Милтера и не знаю его.
   - Готовы ли вы присягнуть, что утенок, которого офицер Хеггерти нашел
на квартире у Милтера, не был тем самым утенком,  которого  вы  взяли  с
собой у Визерспуна?
   Прежде чем Эйдамс успел открыть рот, раздался ясный и  твердый  голос
Лоис Визерспун:
   - Он не сможет ответить на вопрос... Только я  смогу  это  сделать...
Если этот факт необходимо установить.
   В зале снова поднялся шум. Судья Миханн  постучал  по  столу,  требуя
тишины,  и  в  то  же  время  с  любопытством  поглядывал  на   девушку.
Воспользовавшись ситуацией, Мейсон решительно перехватил инициативу:
   -  Я  все  равно  собирался  возразить  против  такого  нелепого,  не
правомерного вопроса. Действительно, свидетель не может знать,  является
ли этот утенок тем самым, который был до этого у него, если, конечно,  у
данного утенка не было каких-то особых примет, отличающих его от  других
утят подобного возраста и такой же породы. Всем известно, что  маленькие
утята похожи друг на друга как две капли воды.
   - Вы правы. Но ведь если свидетель этого не знает,  он  может  так  и
заявить.
   Лоис Визерспун снова вскочила на ноги.
   - Боже мой, я же говорила, что он не может ответить на данный вопрос.
Почему вы не спросите меня об этом?
   На этот  раз  судья  Миханн,  не  терпевший  никаких  отступлений  от
установленного порядка, рассердился.
   - Призываю вас к порядку, - он невольно запнулся,  -  миссис  Эйдамс,
сядьте, если вы не желаете, чтобы вас вывели из зала суда  за  нарушение
порядка.
   - Но как вы не понимаете, ваша честь! Я же...
   - Достаточно! -  рявкнул  судья.  -  Свидетелю  был  задан  вопрос...
Правда, я  предпочел  бы,  чтобы  окружной  прокурор  сформулировал  его
несколько  иначе,  ибо  в  таком  виде  он  является,  по  справедливому
замечанию защитника, не правомерным.
   - Очень хорошо, ваша честь, - сказал Мейсон. - Извините  меня,  но  я
хотел бы просить  суд  указать  окружному  прокурору  на  недопустимость
игнорирования важной улики по данному делу.
   Коупленд вздрогнул от удивления и резко повернулся к Мейсону:
   - О чем это вы толкуете, мистер Мейсон?  Мейсон,  отвечая,  был  сама
вежливость:
   - Я не имею в  виду  тот  клочок  бумаги,  который  был  передан  вам
несколько минут назад и о котором вы умолчали.
   - А что тут особенного?
   - Но... это же улика!
   Окружной прокурор обратился к судье:
   - Ваша честь, заверяю вас, что это не  улика.  Это  было  всего  лишь
частное конфиденциальное сообщение, переданное мне  кем-то  из  граждан,
сидящих в зале.
   - Кем? - строго спросил Мейсон.
   - Не ваше дело! - резко отрезал Коупленд. Судья Миханн нахмурился.
   - Достаточно, джентльмены, вы переходите границы дозволенного. Суд по
вашей вине никак  не  может  установить  даже  подобие  порядка.  Миссис
Эйдамс, будьте любезны, садитесь!
   - Но, ваша честь...
   - Садитесь и замолчите! У вас еще будет возможность высказаться.
   - Хорошо, ваша честь, я подожду, - великодушно согласилась наконец-то
Лоис.
   Мейсон продолжал настаивать:
   - Беру на себя смелость... напомнить вам, ваша честь, чтобы вы  также
дали указание окружному  прокурору  не  уничтожать  важное  вещественное
доказательство, а именно - полученную им из зала записку.
   - На каком основании? - поинтересовался судья  Миханн.  -  Я  склонен
согласиться с  окружным  прокурором  и  считать,  что  он  получил  лишь
конфиденциальное сообщение.
   -  Лично  я  продолжаю  утверждать,  что  это  наиболее  существенное
вещественное доказательство. Давайте перечислим  людей,  которые  знали,
что Марвин Эйдамс показывал  эксперимент  с  тонущим  утенком,  ибо  эту
записку мог написать только человек, присутствовавший при  эксперименте.
Как я полагаю, он советует окружному прокурору  вызвать  миссис  Бурр  в
качестве  свидетельницы  по  этому  поводу...  Обвиняемый  не  знал   об
эксперименте, да и не мог  написать  эту  записку.  Миссис  Бурр  ее  не
писала. Лоис Визерспун - тоже. Очевидно, что и Марвин  Эйдамс  не  писал
ее. И, однако же, она была написана лицом, знавшим, где, когда и как был
произведен эксперимент! Поэтому суд должен со мной согласиться, что  эта
записка - в высшей степени важная улика.
   Коупленд возразил:
   - С разрешения суда я хочу сказать, что и прокуратура и полиция очень
часто  получают  анонимные  послания,  содержащие   различную   полезную
информацию. Если... если мы не будем  соблюдать  конфиденциальность,  мы
лишимся в дальнейшем подобной неофициальной помощи.
   Мейсон отреагировал на это по-своему:
   - Я думаю, время приближается  к  полуденному  перерыву.  Мы  обсудим
данный вопрос  вместе  с  окружным  прокурором  спокойно  и  не  в  ходе
заседания. Возможно, я сумею убедить вас, что  данная  записка  является
ценнейшей уликой.
   Судья, однако, не поддержал Мейсона.
   - Пока  я  не  вижу  основания  для  того,  чтобы  окружной  прокурор
представил для всеобщего  рассмотрения  данную  записку,  ибо  он  прав,
считая ее конфиденциальной.
   - Благодарю вас, ваша честь, - обрадовался Коупленд.
   - С другой  стороны,  -  продолжал  судья,  -  поскольку  все  же  не
исключено,   что   записка   действительно   может   оказаться    важным
свидетельством по делу, ее следует сохранить.
   Коупленд с достоинством заверил:
   - Я и не собирался ее уничтожать, ваша честь.
   - А мне  показалось,  что  окружной  прокурор  успел  ее  скомкать  и
собирался выбросить, - заметил Мейсон.