нитесь к ним сочувствием, если
откроете  дверь  и  войдете  в  их  жизни.  Это  субъективное  ощущение,
интуиция, телепатия, назовите каким угодно словом... А  тут  появляетесь
вы... Вы - объективная реальность, и  я  должен  говорить  с  вами  тоже
совершенно объективно. Вы притворяетесь, что вам  нужна  информация.  Но
возможно, вы пытаетесь подстроить мне ловушку. Я должен быть настороже.
   -  Почему?  -  спросил  Мейсон.  -  Чтобы  не  выдать  себя  каким-то
необдуманным заявлением?
   - Нет, чтобы не сказать что-то такое,  что  вы  можете  не  правильно
интерпретировать и потом обратить против меня.
   - Ну уж я совсем не такой.
   - А вот ваш детектив именно такой. Он выбил меня из  колеи  на  целых
полдня! Так что вы хотите?
   - Ваше страховое свидетельство на машину у вас?
   - Да, но только это не ваше дело.
   - Вы были бы правы, если бы не этот несчастный случай.
   - А именно?
   - Если машина была использована с вашего  согласия,  выраженного  или
подразумеваемого, вы несете юридическую ответственность. Я имею в виду и
неформальный ответ на чью-то просьбу, и предварительную договоренность с
кем-либо о праве воспользоваться машиной.
   - Ни о каком разрешении не может быть и речи.
   - Тем не менее вы должны осознать эту юридическую разницу.
   - Ладно, осознал. Ну и что?
   - А то, - продолжал Мейсон, - что если  человек,  сидевший  за  рулем
вашей машины, является вашим доверенным лицом и...
   - У меня нет никаких доверенных лиц.
   - Типичная ошибка несведущего человека, - усмехнулся Мейсон. - Дело в
том, что, если вы попросите кого-нибудь взять вашу машину и съездить  на
ней на почту отправить заказное письмо, в данной поездке  он  становится
вашим доверенным лицом.
   - Понятно. Благодарю за разъяснение. Я это запомню. Что еще?
   - Если вы посылаете человека в Сан-Франциско на своей машине, дав ему
какое-то поручение, в этом  случае  он  автоматически  становится  вашим
доверенным лицом.
   - Ну и что?
   - И если он попал в аварию, когда вел вашу  машину,  отвечать  будете
вы, как если бы вы лично сидели за рулем.
   - Ясно, что вы к чему-то клоните. Продолжайте. В чем дело?
   - Я адвокат, мистер Хоман. Я представляю Стефани Клэр и заинтересован
в том, чтобы раскопать любые данные, которые снимут с  нее  обвинение  в
убийстве по неосторожности.
   - Ясно.
   - Далее. Вы заинтересованы в том, чтобы  уменьшить  свою  юридическую
ответственность. Если кто-то действительно угнал вашу машину - это  одно
дело. Если ехавший на ней использовал ее с вашего разрешения - другое; а
если за рулем  было  ваше  доверенное  лицо  -  это  уже  нечто  третье.
Естественно, в ваших интересах интерпретировать случившееся  так,  чтобы
нести наименьшую финансовую ответственность.
   - Очевидно.
   - Значит, у нас противоположные интересы.
   - Разумеется. Я знал об этом до того, как вы здесь появились. Скажите
мне что-нибудь новенькое.
   -  Мне  думается,  сэкономив  пенни,  вы  можете  потерять  фунт,   -
многозначительно сказал Мейсон.
   - Как прикажете вас понимать?
   - Пытаясь  выиграть  в  суде  несколько  тысяч  долларов,  вы  можете
подставить себя под фланговую атаку.
   - Чью?
   - Мою.
   Карие глаза Хомана уставились сквозь роговые очки на адвоката.
   - Продолжайте, - сказал он, помедлив. - Договаривайте до конца.
   - Я хочу сказать, что Стефани Клэр не сидела за рулем  вашей  машины.
Для  этого  надо  выяснить,  кто  ею  управлял.   Поэтому   я   вынужден
заинтересоваться вашими личными делами. А когда я сую  куда-то  нос,  то
все основательно вынюхиваю.
   - Это шантаж?
   - Предупреждение.
   - Вы закончили?
   - Нет, только начал.
   Хоман поворочался в своем вращающемся кресле.
   - Боюсь, - процедил он сквозь стиснутые зубы, - это даже хуже, чем  я
предполагал. - И нервно забарабанил по краю стола коротким  толстым,  но
тщательно ухоженным пальцем. Перстень с большим бриллиантом,  ловя  лучи
света, ослепительно сверкал при каждом движении пальцев.
   - Разумеется, мне было бы чрезвычайно выгодно, -  спокойно  заговорил
Мейсон, - а вам чрезвычайно невыгодно, если  бы  удалось  доказать,  что
машиной управляло ваше доверенное лицо.
   - Вы думаете, я солгал, заявив, что мою машину угнали?
   - Когда я представляю клиента, мне нравится исходить из  предпосылки,
что любые заявления, противоречащие  тем,  что  сделаны  моим  клиентом,
являются ложными.
   - Не могу винить вас за это. Бизнес есть бизнес. Продолжайте.
   - Мало того, - сказал Мейсон, наклоняясь вперед и неожиданно  нацелив
палец прямо на Хомана, - если по каким-либо причинам вы не хотите, чтобы
всплыли факты о мистере Спинни, вам лучше заявить об этом прямо сейчас.
   Выражение лица Хомана практически не изменилось, лишь слегка дрогнули
ресницы.
   - Кто такой Спинни?
   - Один джентльмен в Сан-Франциско.
   - Не  знаю  такого.  Поэтому  мне  безразлично,  о  каких  фактах  вы
говорите.
   - И если вы не желаете ничего знать  об  официантке  из  кафетерия  в
Новом Орлеане, самое время рассказать и об этом.
   - Угрожаете мне женщинами?
   - Женщиной.
   - Валяйте. Вытаскивайте их всех  на  свет  Божий.  Мне  наплевать.  Я
холостяк. Все считают меня волокитой и донжуаном. А  я  и  не  собираюсь
этого отрицать. Вы не проймете меня, накопав хоть сотню женщин. Ничто не
может навредить человеку, пока его не поймали на месте  преступления.  А
люди не считают, что вас поймали, если вы действуете открыто и...
   - Вы не правильно меня поняли, -  покачал  головой  Мейсон.  -  Я  не
говорю о женщине, с которой, возможно, вы были просто близки.
   - Тогда о ком же?
   - О женщине, которая, вероятно, хранит  верность  человеку,  которого
она не видела довольно долго, о женщине, которую этому человеку хотелось
бы оставить в Новом Орлеане,  ибо  ему  очень  нежелательно,  чтобы  она
узнала, где он и чем занимается.
   - Почему? - рявкнул Хоман.
   - Потому что он хочет, чтобы она с ним развелась.
   - Почему?
   - Вероятно, потому, что он разбогател и хочет жениться на ком-то еще.
   Глаза Хомана задумчиво прищурились.
   -  Неплохая  идея,  Мейсон.  Полагаю,  вы  можете  ее   использовать.
Как-нибудь развить. Человеческий интерес. Самопожертвование. Драма и все
такое.  Изобразите   свою   женщину   слабой   и   доверчивой,   но   не
перестарайтесь,  иначе  она  будет  выглядеть  глупышкой.   Продолжайте,
развивайте эту тему.
   - Я и собираюсь это сделать.
   Хоман махнул рукой со сверкающим перстнем и неожиданно рассмеялся:
   - Материал для сценария. Извините меня, Мейсон. но, желая узнать  мое
мнение, писатели буквально забрасывают меня своими идеями, так что я  на
все смотрю под этим углом. В какой-то момент мне показалось,  что  и  вы
спрашиваете меня о том же. Очень неплохая идея для сценария.
   - Я говорю о фактах.
   - О фактах, которые мне ни о чем не говорят. Есть еще что-нибудь?
   - Да. Вам придется подняться на свидетельское место и дать показания.
Любое  отступление  от  истины  будет  расценено  как  лжесвидетельство.
Возможно, когда вы впервые услышали о несчастном  случае,  вы  подумали,
что сумеете остаться в  стороне  -  расскажете  полиции  эту  историю  и
вернетесь к своей работе... Не получится. Вы пытаетесь засадить  молодую
женщину в тюрьму. Если мне удастся уличить  вас  в  лжесвидетельстве,  в
тюрьме окажетесь вы. Моя позиция достаточно ясна?
   - Посидите спокойно минуточку. Мне хочется  обдумать  ваши  последние
слова.
   Мейсон сидел неподвижно, наблюдая за Хоманом.  Продюсер  уставился  в
крышку  стола.  Его  лицо  ничего  не  выражало,  только  пальцы  нервно
отстукивали дробь.
   Внезапно Хоман посмотрел на Мейсона и заговорил:
   - К моему рассказу не придерешься, я говорю правду. Так  что  вам  не
удастся ничего сделать. Я сообщил полиции точные  факты.  Мне  жаль  эту
девушку, Клэр, я вовсе не уверен, что  машину  похитила  она.  По-моему,
сначала ее  угнал  кто-то  другой.  Вы,  Мейсон,  меня  ни  капельки  не
волнуете. Но я не могу не чувствовать жалости к этой  девушке:  лежит  в
больнице, ранена, наверняка испугана, без денег, без работы,  почти  без
друзей, в перспективе, когда она поправится, суд, газетная  шумиха.  Все
это ужасно. Мне ясна человеческая сторона случившегося, драма, трагедия.
Поверьте, я не могу не думать об этом. В данный момент моя студия платит
мне за то, чтобы я  сосредоточил  все  внимание  на  проблеме  человека,
влюбившегося в женщину, которая, к несчастью, уже замужем. И ее  муж  не
хочет отпустить ее, он ходит за ней по  пятам.  Но  они  уже  близки,  и
однажды муж накрывает их.  Злобные  насмешки,  угрозы...  Отвратительная
сцена... Меня беспокоит, Мейсон,  как  все  это  отразится  на  женщине.
Обстоятельства вынуждают ее лгать, изворачиваться, заставляют...
   - Ваши проблемы меня не интересуют. Мне платят за то, чтобы я вытащил
девушку из тюрьмы, и, черт побери, я настроен это сделать.
   - А это ваша проблема. Я же  настроен  вернуться  к  своей  рукописи.
Спокойной ночи, мистер Мейсон. Постарайтесь больше сюда не приходить.
   Мейсон направился было к двери, потом неожиданно вернулся и склонился
над столом Хомана.
   - Из чистого любопытства, - бросил он, - не могли бы вы .сказать  мне
название сценария, над которым работаете? Хотелось  бы  увидеть  его  на
экране и узнать, не оставило ли мое вторжение каких-нибудь следов.
   Хоман рассеянно взял заглавный лист и сказал:
   - Это адаптация романа, который  студия  приобрела  пару  лет  назад.
Книга называется "Куда падают деньги". Насколько мне известно, это слова
из какого-то старинного романса:  "Пусть  деньги  падают,  куда  хотят".
Название никуда не годится, мы  его  изменим...  Для  романа,  может,  и
ничего, но для  зрителя  слишком  заумное.  Ему  нужно  нечто  понятное,
импонирующее ему, такое, в  котором  ощущается  драма,  как  в  газетных
заголовках... Послушайте, какого черта я вам все это объясняю?
   - Понятия не имею, - ответил Мейсон и  вышел  из  кабинета,  неслышно
прикрыв за собой дверь.
   Филиппинец в белой куртке с  молчаливой  почтительностью  ожидал  его
появления в коридоре, держа в руках пальто и шляпу.
   Мейсон  разрешил  ему  помочь  надеть  пальто,  забрал  шляпу,  затем
задержался  на  мгновение,  глядя  на  огромный  радиоприемник  в  общей
комнате, из которого явственно доносились звуки органной музыки.
   Мейсон перевел взгляд на слугу:
   -  Ваш  хозяин  разрешает  вам  включать  радио?  Белые  ровные  зубы
сверкнули в беззастенчивой улыбке.
   - Нет, сэр. Но когда он работает, то  ничего  не  слышит.  Я  немного
сплутовал. Мне пришлось подождать, чтобы проводить вас до выхода, а  это
моя любимая программа.
   - Вот как? - спросил Мейсон и шагнул поближе к приемнику.  -  Впервые
вижу такую штуку,  -  пробормотал  он,  наклоняясь  над  многочисленными
ручками и кнопками.
   Казалось, филиппинец почувствовал некоторую неловкость.
   - Очень хороший приемник, -  сказал  он.  -  Только,  пожалуйста,  не
увеличивайте громкость. Хозяин очень рассердится.
   Мейсон стоял перед приемником, прислушиваясь.
   Внезапно плавное течение  музыки  было  нарушено  дребезжащим  звуком
вращаемого телефонного диска, сопровождающимся щелчком. Звук  повторился
шесть раз. Кто-то в доме набирал номер.
   Мейсон сразу же повернулся к выходу.
   - Большое спасибо, - сказал он, - спокойной ночи.
   Слуга-филиппинец задумчиво посмотрел ему вслед.
   - Извините, но я доложу мистеру Хоману, - пробормотал он.
   - О чем?
   - О том, что вы задержались,  чтобы  выяснить,  воспользуется  ли  он
телефоном.
   Мейсон улыбнулся:
   - Пожалуйста.
   Чувствуя на себе враждебный  взгляд  слуги,  который  уже  взялся  за
дверную ручку, Мейсон почти подошел к  двери,  когда  снаружи  раздались
быстрые шаги, и  филиппинец  широко  распахнул  дверь.  Мейсон  едва  не
столкнулся с загорелым  молодым  человеком,  который  взбежал  вверх  по
ступенькам, намереваясь вставить ключ в замочную скважину.
   - Хэлло,  -  произнес  молодой  человек,  -  я  не  собирался  никого
таранить. Прошу извинить.
   Мейсон заметил глубоко посаженные темные глаза,  резкие  черты  лица,
большой покатый лоб и шапку курчавых черных волос, ниспадающих до  плеч.
Шляпы на нем не было.
   - Послушайте, уж не ко мне ли вы приходили, а?
   - Вы - Горас Хоман?
   - Да.
   - Я бы хотел поговорить с вами.
   - Я чертовски спешу. Нельзя ли с этим подождать?
   - Нет. Я - Перри Мейсон, адвокат. Представляю Стефани Клэр.
   - Ох, мой Бог, еще  одно  нарушение  брачного  обязательства!  Ладно,
скажите ей, что, если она собирается обращаться с этим в  суд,  я  скажу
"да" и женюсь на ней. Это будет... Постойте. Вы сказали - Стефани  Клэр?
О, теперь я все понял.
   - Молодая женщина, которую обвинили в том, что она управляла  машиной
вашего брата.
   - Я догадался.
   - Вы в это время ловили рыбу?
   - Да, я был в море.
   - Я только что объяснил вашему брату,  что  это  серьезное  дело,  от
которого нельзя отмахнуться. Нельзя просто заявить полиции, что он знать
ничего не знает, и как ни в  чем  не  бывало  вернуться  к  работе.  Ему
придется подняться на свидетельскую скамью, а когда он  это  сделает,  я
намерен порасспросить его о том, что, по моему мнению, внесет ясность  в
разбираемое дело.
   - Ни в чем вас не виню, но готов поспорить: Жюлю  все  это  очень  не
нравится, если он оторвался от работы, чтобы выслушать вас.
   - Он оторвался от работы и выслушал меня, но, мне кажется, его  мысли
витали где-то далеко.
   Младший брат усмехнулся:
   - Скорее всего так  оно  и  было.  Но  вы  исполнили  свой  долг.  Не
тревожьтесь за Жюля, он о себе позаботится. Вы у него почву  из-под  ног
не выбьете.
   - Довольно глупо рисковать чем-то  действительно  важным  всего  лишь
из-за неуплаты штрафа за небрежное отношение к своей машине.
   Горас Хоман взглянул на часы-браслет.
   - Послушайте, я ужасно спешу, но пять минут у меня найдется. Пойдемте
потолкуем. Филип, убирайся отсюда к чертовой матери.
   - Да, сэр. Я подожду где-нибудь подальше, мне надо выпустить  мистера
Мейсона из дома.
   - Я сам это сделаю.
   - Прошу прощения, сэр, но так распорядился хозяин, сэр.
   - О'кей, делай как знаешь, Филип. Я крикну, когда мы закончим. Хотите
присесть? - обратился он к адвокату.
   - Не будем терять время. Давайте постоим здесь и поговорим.
   - Идет.
   - Что вам известно о Спинни? - небрежно спросил Мейсон.
   - Спинни? - Хоман нахмурился. - Постойте, вроде бы  я  где-то  слышал
это имя... Спинни... Нет, не знаю. Что еще?
   - А о женщине из Нового Орлеана?
   - Нового Орлеана... Не понимаю, какое это имеет  отношение  к  данной
истории? Послушайте, вы не  похожи  на  типа,  который  стал  бы  просто
отыскивать женщин и подсовывать их Жюлю,  чтобы  стать  с  ним  на  одну
доску.
   - А я и не делаю этого.
   - Как я понимаю, вопрос заключается в том, кто вел машину?
   - Совершенно верно.
   - Ну, дружище, значит, мне надо благодарить свою  счастливую  звезду,
что за рулем сидел не я. Вы  же  знаете,  как  оно  бывает,  Мейсон.  Ты
принимаешь твердое решение - никогда не садиться за руль в пьяном  виде.
Но это когда ты трезв. А если выпьешь, то думаешь, что достаточно трезв,
чтобы вести машину. Ну а уж когда совсем наберешься, так,  что  даже  не
можешь дурачить себя мыслями, что ты трезв,  тогда  говоришь  себе,  что
жизнь коротка, что надо веселиться и плевать на все последствия.  И  так
постоянно, ничего не могу с собой поделать.
   - Можно еще перестать пить, - отозвался Мейсон.
   - Да нет, я имею в виду что-то реальное.
   - А почему бы не вынуть ключи от машины и не отправить  их  по  почте
самому себе, как только вы начинаете пить?
   - Не годится. Мне же хочется воспользоваться машиной, а не  оставлять
ее припаркованной у какого-то ночного клуба.
   Мейсон рассмеялся:
   - Боюсь, я не смогу вам помочь, а вы, я думаю, не сможете помочь мне.
   - А в чем именно?
   - Видите ли, я не думаю, что за рулем той машины была Стефани Клэр. Я
даже не думаю, что машина была угнана.
   - Жюль говорит, что ее угнали. Как правило, он очень точен, но ужасно
рассеян, когда работает, а работает он постоянно. Полагаю,  вы  насядете
на него во время перекрестного допроса? Мейсон кивнул.
   - Сомневаюсь, чтобы ему это понравилось.  Он  нервничает,  когда  ему
перечат... Короче, я рад, что ничего не знаю об этом деле... Послушайте,
Мейсон, я очень сочувствую той девушке. Даже собираюсь заглянуть к  ней.
Не то чтобы я мог ей чем-то помочь, а просто пусть  знает,  что  мне  ее
жаль, ну, и все такое. Я не думаю, что это она угнала машину.
   - Тогда кто же?
   - Какой-нибудь шалопай слонялся по улице и увидал машину Жюля.
   - А может, у вас  есть  какие-нибудь  соображения  о  личности  этого
шалопая?
   Горас Хоман прищурился, понизил голос и сказал:
   - Ну, если ставить вопрос таким  образом...  -  Внезапно  он  коротко
хохотнул:
   - Подождите, вы же Большой Злой Волк  по  отношению  к  нашему  дому.
Какие у тебя огромные зубы, бабушка!  Нет,  мистер  Мейсон,  я  не  могу
позволить себе даже высказать догадку,  к  тому  же  у  меня  встреча  с
совершенно очаровательной особой, ровно через  двадцать  минут.  У  меня
осталось всего десять минут, чтобы переодеться. Извините, старина, вы же
знаете, как это бывает. Да, я собираюсь заглянуть к этой мисс Клэр.  Как
считаете, она не станет возражать?
   - Мысль неплохая, если только вы не  собираетесь  вытягивать  из  нее
какую-нибудь информацию.  Предупреждаю,  я  попрошу  ее  ничего  вам  не
говорить...
   Хоман подмигнул.
   - Что ж, честная сделка. Я ведь вам тоже ничего  не  сказал,  не  так
ли?
   - Абсолютно ничего.
   - Значит, мы квиты. Рад был  познакомиться...  -  Длинные,  загорелые
пальцы пожали руку Мейсона. Горас Хоман повысил голос:
   - Филип, он уходит, все семейное серебро на месте?
   Слуга-филиппинец  неслышно  выскользнул   из-за   тяжелой   портьеры,
закрывающей проход под аркой. Мейсон понял - он расположился так,  чтобы
все слышать. Филиппинец распахнул входную дверь, и Мейсон, не  произнеся
ни слова, шагнул в ночь.
 
Глава 9 
 
   Когда Мейсон вошел в вестибюль, у больничной конторки стоял маленький
седоволосый  человек,  глаза  которого  настороженно   поблескивали   за
стеклами очков. Рядом с ним - молодой человек  в  сером  пальто.  Мейсон
мельком разглядел его широкие плечи, черные волосы и раздвоенный ямочкой
подбородок.
   Женщина за расчетным столом говорила седому джентльмену:
   - Мы никого не пропускаем к мисс Клэр без разрешения полиции.
   Мейсон незаметно приблизился.
   - Вы перевели пациентку в отдельную палату? - спросил седоволосый.
   - О, вы, наверное, мистер Олджер?
   - Так оно и есть.
   - Да, мистер Олджер, мы в точности выполнили  ваши  распоряжения.  Вы
упомянули по телефону, что вы ее дядя?
   - Правильно.
   - Раз вы ее родственник, я полагаю, вам разрешат ее навестить. Сейчас
все выясню. Подождите немного, пожалуйста.
   - Справьтесь и о мистере  Стерне  тоже.  Я  имею  в  виду  вот  этого
джентльмена.
   - Он родственник?
   - Ну, некоторым образом. Сестра улыбнулась:
   - Извините, я должна знать. Он родственник или нет?
   Молодой человек в сером пальто разволновался:
   - Макс, я думаю, мне не стоит входить.
   - Почему?
   - Она может расстроиться. Подумает, что  я  пытаюсь  использовать  ее
положение и... ну, я не знаю. Мне кажется, будет лучше, если я... Я могу
немного подождать.
   - Ерунда!
   - Я мог бы подождать здесь, а вы узнаете, как она себя чувствует...
   - Так он не родственник? - продолжала настаивать сестра.
   - Они обручены... - пояснил Олджер.
   - А!
   - Были когда-то...
   - Помолчите! - Олджер сердито посмотрел на молодого человека и тут же
гневно повернулся к сестре. Своими быстрыми  порывистыми  движениями  он
напоминал какую-то птицу. Маленького роста, лет семидесяти,  он  казался
куда более напористым и