ины  устанавливают  время
смерти по анализу пищи в желудке убитого. Вам было также известно и  то,
что Хогарти обедал в шесть пятнадцать и что он ел. Приблизительно  через
два часа вы пришли к нему и убили его.  Прошло  уже  достаточно  времени
после этого, и можно было заказать обед в расположенном рядом ресторане,
приказав принести то же самое, что Хогарти ел в "Домовой  кухне".  Когда
официант принес заказ, вы, скорее всего, находились в спальне, вероятно,
беседуя с духом хозяина квартиры. На самом  же  деле,  поскольку  в  это
время Хогарти был уже мертв, вы разговаривали сами с собой, меняя голос,
чтоб создалось впечатление, что говорят двое. Ведь это правда?
   - Это ложь! - выкрикнул Серл, но его голос был хриплым от волнения.
   Мейсон продолжил так же спокойно и монотонно:
   - Вы дождались, пока ушел  официант,  а  затем  выбросили  содержимое
тарелок в мусоропровод. Потом вы ушли и принялись за организацию  алиби:
внимательно проследили за тем, чтобы дверь была заперта, но не учли, что
у  Марсии  Виттакер  был  ключ  от  этой  квартиры.  Уйдя  оттуда  после
совершения убийства, вы отправились в зал для игры в пул,  где,  как  вы
знали, всегда можно  встретить  знакомых  и,  воспользовавшись  случаем,
сообщили им, что собираетесь звонить Хогарти в десять  тридцать.  Затем,
чтобы сходились концы с концами, для создания впечатления, что  он  убит
сразу после телефонного разговора, вы сделали вид, будто набираете номер
и разговариваете с ним по телефону  об  уплате  залога.  А  из  зала  вы
прямехонько направились  в  полицейский  участок,  посчитав  это  лучшим
местом, где можно окончательно обеспечить себе алиби.
   - Я не делал ничего подобного! - упрямо твердил Серл.
   Сохраняя спокойствие, Киттеринг произнес:
   - Ваша честь, я  протестую  по  этому  поводу.  Это  попытка  оказать
давление на свидетеля. Это...
   -  Протест  отклоняется,  -  сказал  судья  Кнокс.   -   Продолжайте,
пожалуйста, мистер Мейсон.
   - Лучше как следует подумайте, Серл, - посоветовал адвокат, -  потому
что все, о чем я говорил, можно доказать.
   Серл плотно сжал губы и на сей раз ничего не ответил. У него  на  лбу
выступила холодная испарина.
   - Теперь, - спокойно продолжил Мейсон,  -  вернемся  к  тому  вечеру,
когда произошло убийство. Вы отправились в ресторан "Домовая кухня", где
вас обслуживала Хейзл Стикланд. Она...
   - В тот вечер я там не обедал, - заявил Серл. - Я ел с Хогарти у него
в квартире. Я вообще не заходил в "Домовую кухню" в тот вечер.
   - Вы были там, - спокойно произнес Мейсон. - Вы и  Билл  Хогарти.  Вы
смогли отделаться  от  официантки,  но,  видимо,  вы  не  заметили  двух
девушек, сидящих  за  соседним  столиком,  с  которыми  Хогарти  пытался
ненароком завести знакомство. - Мейсон резко повернулся к залу.  -  Мисс
Гертруда Лэйд, не могли бы вы подняться?
   Гертруда Лэйд встала.
   Указывая на нее пальцем, Мейсон сказал:
   - Посмотрите, Серл, на эту девушку. Я хочу спросить, видели ли вы  ее
когда-нибудь раньше, если она, конечно, не сидела  за  соседним  от  вас
столиком в "Домовой кухне", где вы обедали  в  пятницу,  седьмого  числа
этого месяца.
   Гертруда Лэйд подтвердила:
   - Да, это он!
   Помощник окружного прокурора вскочил на ноги, намереваясь в очередной
раз заявить протест. Мейсон поднял руку.
   - Нет, нет, мисс Лэйд! Ни  слова.  Пожалуйста!  До  вас  дело  дойдет
позже, - до вас и до той девушки, которая тогда была с  вами.  Я  только
хотел спросить мистера Серла, не знает ли он вас. Садитесь, пожалуйста.
   Гертруда Лэйд села.
   Лицо Серла позеленело, как  несвежий  паштет.  В  этот  момент  дверь
открылась, и два помощника шерифа ввели в  зал  Эмили  Миликант.  Мейсон
невозмутимо взглянул на нее и снова повернулся к Серлу.
   - Вы все еще продолжаете утверждать, что обедали с Биллом  Хогарти  у
него в квартире, а не в ресторане "Домовая кухня"? - спросил адвокат.
   Поколебавшись, Серл неожиданно проговорил:
   - Мы обедали дважды. Один раз в  ресторане,  а  второй  -  у  него  в
квартире. Он был очень голоден.
   Мейсон улыбнулся:
   - И вы тоже были настолько голодны, что  съели  все  до  капельки  со
своей тарелки?
   - Да.
   - Не хотите ли вы сказать суду, что съели  даже  кожуру  от  печеного
картофеля?
   - Да, - заявил Серл, - я всегда ее ем.
   - Больше того, -  продолжил  Мейсон,  -  вы  даже  сгрызли  кости  от
баранины!..
   Серл смотрел на адвоката, не в силах что-либо произнести от ужаса.
   - Когда  вы  задумаете  совершить  следующее  убийство,  постарайтесь
проделать  это  поаккуратнее,  Серл,  -  посоветовал  с  каменным  лицом
адвокат.  -  Вы  совершили  роковую  ошибку,  выбросив  из   тарелок   в
мусоропровод  абсолютно  все,  забыв,  что,  как  правило,  от  баранины
остаются кости.
   Мейсон с улыбкой повернулся к судье Кноксу.
   - Это все к тому, - сказал он,  -  что,  когда  Олден  Лидс  зашел  в
квартиру, Хогарти уже был мертв. Считаю, что Миликант и Хогарти это один
и тот же человек. Он шантажировал  обвиняемого,  и  поэтому  нет  ничего
необычайного в том, что обвиняемый хотел завладеть бумагами, которые, по
его сведениям,  находились  у  убитого,  и  таким  образом  избежать  их
огласки.  Хотя  надо  признать,  что  действовал  незаконно.   Поскольку
обвиняемый обыскивал квартиру, там, естественно, остались отпечатки  его
пальцев - он же очень старался найти эти документы!..
   - Но, - вскричал вскочивший с места Киттеринг, - эти бумаги  говорили
о том, что он покушался на убийство Билла Хогарти, украл у него  добытое
золото и...
   - Да нет же, - с улыбкой возразил Мейсон. - В тех  бумагах  речь  шла
совершенно о другом. Обвиняемый нашел их, и они уничтожены.
   Сказав это, адвокат сел.
   - Это ложь! - вскричал Серл.
   - Ваша честь! - подхватил Киттеринг. - Я протестую...
   Мейсон повернулся к Киттерингу:
   - Если бы вы хотели найти настоящего преступника, а не  пытались  все
свалить на невиновного только потому, что уже начали его обвинять, вы бы
работали вместе со мной, а не мешали мне... Когда  Хогарти  получил  тот
первый чек, банк вынужден  был  его  оплатить,  но,  заподозрив  шантаж,
кассир записал номера  банкнотов.  После  убийства  Хогарти  эти  деньги
оказались у Серла. Я даже думаю, что они и сейчас у него с собой.
   Судья Кнокс объявил двадцатиминутный перерыв, но не успел договорить,
поскольку Серл закричал:
   - Я отказываюсь быть свидетелем обвинения!  -  и  пройдя  через  зал,
вышел в дверь, ведущую в судейскую комнату.
   Судья Кнокс крикнул помощнику шерифа, охранявшему Лидса:
   - Догони его!  Верни  назад!  Не  сиди  как  дурак!  Помощник  шерифа
бросился выполнять приказание. Мейсон чиркнул спичкой о  подошву  своего
ботинка и прикурил. Делла Стрит с силой сжала его запястье.
   - Ну, шеф, - сказала она, - я могла  бы  в  вашу  честь  сплясать  на
судейском столе джигу.
   - Не следует так волноваться,  -  успокаивал  Мейсон.  -  Будь  более
безразличной. Покури. Помни о том, что на нас смотрят люди. Сделай  вид,
что можешь вытащить из шляпы зайца, когда угодно и где угодно.  Так  как
насчет сигареты?
   - Дайте  мне  докурить  свою,  шеф,  -  сказала  Делла.  -  Чтобы  не
укорачивать себе жизнь, не буду закуривать целую. Зачем вы сказали,  что
Олден Лидс, обнаружив мертвого Хогарти, обыскивал квартиру?
   - Я хотел объяснить, откуда там  взялись  отпечатки  его  пальцев,  -
ответил адвокат. - Я тоже хотел намекнуть Эмили Миликант о Хогарти. Я...
   К столу в бешенстве подбежал Киттеринг,  и  адвокат  умолк.  Помощник
прокурора так негодовал, что едва мог говорить.
   - Дьявол! Что вы имеете в виду... За это вас могут  лишить  права  на
адвокатскую практику! - набросился он на Мейсона.
   - За что? - изумился адвокат.
   Негодующим жестом Киттеринг указал на Гертруду Лэйд.
   - За эту девушку! - бушевал он. - Ее не было тогда в ресторане, как и
меня. Один следователь сказал мне, что это ваша телефонистка.
   - Это точно, - спокойно подтвердил Мейсон, выпуская облако  табачного
дыма.
   - Это у вас не пройдет! - продолжал бушевать Киттеринг.
   - Почему? Киттеринг прорычал:
   - Потому что это незаконно. Неэтично! У меня  просто  нет  слов!..  Я
считаю, что это - неуважение к суду! Я пойду к судье  Кноксу  и  объясню
ему всю схему вашей защиты.
   И Киттеринг зашагал по  направлению  к  двери  в  судейскую  комнату.
Мейсон невозмутимо  посмотрел  ему  вслед  и  с  наслаждением  затянулся
сигаретой.
   - Шеф, - шепотом сказала Делла Стрит, -  вы  не  думаете,  что  судья
Кнокс расценит это как неуважение к суду?
   - Мне безразлично, как он это расценит, - ответил Мейсон, кладя  ноги
на стоящий перед ним стул. - Это будет  означать,  что  наступило  время
поговорить с ним начистоту. Каждый раз, когда мы ведем  дело,  используя
необычные  методы  дознания,  нас  пытаются  затащить   в   Комитет   по
обжалованию или в коллегию адвокатов. Ну, да  черт  с  ними!  Время  нас
рассудит.
   - Но. шеф! - вздохнула девушка. - Это... Мейсон прервал ее, кивнув  в
сторону двух помощников шерифа, которые  до  этого  ввели  в  зал  Эмили
Миликант. Теперь они о чем-то тихо разговаривали с Олденом Лидсом.
   - Посмотри на них, Делла, - попросил адвокат. - Они используют все ту
же, прежнюю тактику. Сейчас они рассказывают  Лидсу  о  том,  что  Эмили
Миликант во всем призналась  и  что  задерживать  его  дальше  не  имеет
смысла. Они считают, что имеют право болтать эту никому ненужную чепуху,
как это делаем мы, специалисты по темным делам. Но черт с этим. Я...
   Он  замолчал,  поскольку  в   дверях   судейской   комнаты   появился
озабоченный судья  Кнокс  и  сказал  что-то  секретарю.  Тот  подошел  к
Мейсону:
   - Судья хотел бы немедленно видеть вас в  судейской  комнате,  мистер
Мейсон.
   Адвокат отобрал у Деллы свою сигарету и сказал:
   - Подожди меня здесь! Если тебя о чем-нибудь будут спрашивать, ничего
не отвечай и тем более не пытайся что-либо объяснять.
   Мейсон  прошел  через  зал,  наполненный  неразборчивым   бормотанием
взволнованных  голосов,  чувствуя   на   себе   вопросительные   взгляды
собравшихся в зале.
   Судья Кнокс сказал:
   - Мистер Мейсон, мистер Киттеринг выдвинул против вас обвинение такой
тяжести, что мне необходимо услышать от вас объяснения,  перед  тем  как
предпринимать какие-либо шаги. Если данное обвинение справедливо, это не
только неуважение к суду, но и грубое нарушение профессиональной этики.
   Усевшись поудобнее и положив ногу на ногу, Мейсон глубоко затянулся и
проговорил:
   - Обвинение справедливо.
   - Вы имеете в виду, что специально привели эту девушку в суд, что она
работает у вас и что ее не было в ресторане?
   - Это так, - подтвердил Мейсон и через некоторое время добавил:
   - Здесь было много пустых споров  насчет  профессиональной  этики.  Я
буду рад откровенному разговору.
   - Не думаю, что вы будете радоваться слишком бурно, если суд признает
вашу вину, - мрачно заметил судья Кнокс.
   Адвокат еще раз затянулся, выпустил струйку дыма и произнес:
   -  Иногда  суды  забывают   о   том,   что   являются   и   гарантами
справедливости. Суд нужен не для того, чтобы расставлять кругом  красные
флажки, а чтобы  восстанавливать  справедливость.  Я  признаю,  что  мой
перекрестный допрос был в чем-то необычен. Но в чем нарушение закона?  Я
попросил встать Гертруду Лэйд, она встала. Я спросил у Серла, не  сидела
ли девушка за соседним с ним столиком.  Если  бы  до  этого  он  говорил
правду, то ответил бы, что  "нет".  Но  ведь  она  не  могла  сидеть  за
соседним столиком, поскольку его самого в ресторане не было!.. И на этом
бы все закончилось.
   - Но вы заставили ее поклясться, что она там  была!  -  запротестовал
Киттеринг.
   -  Ничего  подобного!  -  насмешливо  посмотрел  на  него  Мейсон.  -
Во-первых, Гертруда Лэйд не  находилась  под  присягой,  во-вторых,  она
сказала лишь: "Это  тот"  и,  несомненно,  это  правда:  он  никогда  не
утверждал, что он кто-то другой. Я  могу  показать  на  судью  Кнокса  и
сказать: "Это тот" или "это он", - с точки зрения грамматики  здесь  все
правильно.
   - Я с вами не согласен, - возразил Киттеринг.
   - Это ваше право, - вздохнул адвокат. -  Давайте  проведем  по  этому
поводу дебаты. Вы утверждаете, что он - это не он. А я скажу, что  он  -
это он. Как вы можете обосновать свою точку зрения?
   - Я имел в виду не это, - сопротивлялся изо всех сил Киттеринг.
   - Тем не менее вы выразились именно так, - возразил Мейсон.
   - Ладно, вы прекрасно понимаете, что я имел в виду.
   - Мне наплевать на то, что вы имели в виду! Я говорю о  том,  как  вы
квалифицировали высказывание Гертруды Лэйд. А она сказала: "Это тот".
   - Да, но вы понимаете, что подразумевалось под ее словами.
   Мейсон вздохнул:
   - Она сказала, что это был этот. Я тоже считаю,  что  это  был  этот.
Черт возьми, это - он! Я могу в любом суде доказать, что это - он.  Серл
- это Серл. И она сказала только: "Это тот".
   Лицо судьи Кнокса несколько смягчилось, и в  его  глазах  засветилась
усмешка.
   Мейсон принялся закреплять достигнутое преимущество:
   - Я могу кого угодно из сидящих в зале суда  попросить  подняться  и,
указав на стоящего, задать свидетелю  этот  вопрос.  Попробуйте  назвать
закон, который это запрещает.
   Судья Кнокс задумчиво посмотрел на Мейсона и наконец произнес:
   - Да, Мейсон. Вне всякого сомнения, вы мыслите весьма  нетрадиционно.
Однако следует признать, что ваши слова справедливы. Не знаю, право, как
я должен в данном случае поступить...
   - Если бы мы вели дознание по этому  делу  обычными  методами,  Олден
Лидс был бы уличен по отпечаткам пальцев, и его  бы  наверняка  признали
виновным.
   - Он не имел права об этом врать, - пробурчал Киттеринг.
   - А он и не врал, - напомнил Мейсон. - Он просто молчал.
   - Но он должен был сказать нам!
   - Это другое дело, -  ответил  адвокат.  -  Однако,  по  существующим
законам, он не обязан делать этого. Если у вас есть возражения,  то  вам
придется изменить закон.
   - Обнаружив тело, он должен был сразу же заявить об этом властям.
   - А почему вы  решили,  что  он  обнаружил  тело?  -  поинтересовался
адвокат.
   - Вы так сказали.
   - Мало ли что я говорил, я не был под присягой,  -  лукаво  улыбнулся
Мейсон.
   - Но вы являетесь его адвокатом!
   - Да, это так. Но нельзя  же  обвинять  человека  в  преступлении  на
основании того, что говорит его адвокат. Дело в том, что Лидс никогда не
говорил мне о том, что обнаружил труп, а я никогда не задавал ему  этого
вопроса в такой форме. Я только  сообщил,  что,  по  моему  мнению,  все
происходило именно так, стараясь этим помочь суду принять решение.
   Выражение липа судьи Кнокса смягчилось.
   - Может быть, вам будет  небезынтересно  узнать,  -  обратился  он  к
Киттерингу, - что в коридоре задержали Серла. Я не хочу  давать  советов
по поводу того, как вам лучше вести свои дела,  но  на  месте  помощника
окружного прокурора я бы ковал  железо,  пока  горячо,  и  попытался  бы
получить от него признание.
   - Я это сделаю! - сурово пообещал Киттеринг, ворчливо добавив:
   - Но все равно я протестую против этой чертовой тактики.
   Судья Кнокс опять нахмурился.
   -  Ваша  тактика  вряд  ли  лучше  моей,  -  напомнил  Мейсон.  -  Вы
подключились к телефонной линии и прослушивали частные разговоры...
   - Сейчас речь не об этом, - поспешно перебил его  Киттеринг.  -  Речь
идет о том, что вы пытались разыграть...
   - Все, что я делал, было абсолютно легально! - отрезал  Мейсон.  -  А
вот подключаться к моей телефонной линии - это противозаконно. Однако вы
закрывали на это глаза, потому что хотели  от  меня  получить  кое-какую
информацию. Вы жаждали узнать, каким образом я добываю свидетельства. Вы
бы и не узнали, что убитый был Биллом Хогарти, если бы  не  прослушивали
мой телефон. А вот если бы ваши телефонные разговоры прослушивал  я  или
нанял бы для этого детективное агентство, вы бы сразу меня арестовали  и
лишили права адвокатской практики.
   - Иногда, - сказал Киттеринг судье Кноксу, - мы  закрываем  глаза  на
некоторые нарушения в борьбе с преступностью. Но,  естественно,  лишь  в
тех случаях, когда цель оправдывает средства.
   - В данном случае,  -  подчеркнул  Мейсон,  -  ваша  цель  -  вынести
приговор   невиновному    человеку    за    убийство    с    отягчающими
обстоятельствами.
   Киттеринг вскочил.
   - Вы, - воскликнул он, - вы не можете!..
   - Я думаю, господин помощник окружного прокурора, - перебил его судья
Кнокс,  -  было  бы  лучше,  если  бы  вы  занялись  своими   служебными
обязанностями.
   Мейсон как ни в чем не бывало улыбнулся судье Кноксу.
   - Обвинение относится к этому делу так, - сказал  он,  -  словно  оно
более заботится о том,  чтоб  не  дать  мне  выиграть  процесс,  чем  об
установлении личности настоящего преступника.
   - Это ложь! - воскликнул Киттеринг.
   Судья Кнокс обернулся и сурово посмотрел на него.
   - Однако это очень похоже на правду, - заключил он и затем добавил:
   - Если ваша служба занимается тем, что подслушивает чужие  разговоры,
подключаясь  к  линии,  значит,  ее  позиция  действительно  не  слишком
надежна. Вы понимаете, что если Олден Лидс виновен, то это одно; если же
нет, то это ставит и вас и  Мейсона  в  совершенно  другое  положение  с
юридической, этической и моральной точек зрения.
   - В один прекрасный день, - ехидно заявил Киттеринг, -  Мейсон  будет
защищать того, кто на самом деле виноват, и тогда...
   Намеренно демонстративно зевнув, Мейсон произнес:
   - Ладно!  Если  господин  помощник  прокурора  не  желает  продолжать
дискуссию сейчас и хочет  пренебречь  своими  служебными  обязанностями,
проводя время в праздных размышлениях о будущем, я хотел  бы  знать  его
мнение об электрификации железных дорог как способе вложения капитала...
   Реакция Киттеринга оказалась непредсказуемой: он поспешно выбежал  из
зала заседания.
   Судья Кнокс многозначительно посмотрел на адвоката:
   - Вы должны согласиться,  Мейсон,  что  ходите  буквально  по  лезвию
бритвы. И позвольте спросить, вы давно знаете, что Серл виновен?
   - Не очень, - ответил адвокат. - Но мне следовало бы  знать  об  этом
намного раньше.
   - Почему же?
   - А вот почему, - объяснил Мейсон. - С самого начала было  ясно,  что
обед был заказан в ресторане "Голубое и белое" весьма необычным образом.
Они не спросили  у  официанта  о  меню,  чтоб  затем  сделать  выбор,  а
приказали принести баранину с картошкой  и  зеленым  горошком,  даже  не
поинтересовавшись, есть ли это у них. Опять же с самого начала известно,
что тарелки были пусты. Это не свойственно людям, торопливо  обсуждающим
за обедом свои дела. Необычно, что оба заказали одно и то  же  и  что  в
тарелках не осталось никаких объедков, даже косточек от баранины. Как вы
помните, официант подтвердил, что тарелки были абсолютно пусты,  на  них
не оставалось ничего. Кроме того, меня никогда не  покидает  мысль,  что
если у  человека  существует  железное  алиби,  когда  речь  заходит  об
убийстве, то этим-то человеком как раз и стоит заняться. По-настоящему у
невиновного ведь, как правило, не бывает бесспорного алиби, в  то  время
как  человек,  замышляющий  убийство,  старается   его   всячески   себе
обеспечить, обдумать заранее. Из всех  подозреваемых  оно  было  лишь  у
Серла. На первый взгляд, алиби было стопроцентным, но никогда  не  стоит
судить по первому впечатлению. Вполне возможно, что убитый имел при себе
крупную   сумму   наличных.   Деньги   исчезли.   Значит,    естественно
предположить, что по крайней мере одним  из  мотивов  преступления  было
ограбление. Олден Лидс  мог  совершить  убийство  за  то,  что  тот  его
шантажировал. Но он никогда бы не стал грабить покойника,  разве  только
для того, чтобы сбить полицию со следа. Кстати, это свидетельствовало бы
о том, что  он  был  крайне  осторожен,  но  тогда