не  один  час
провела в салоне красоты.
   - Ваш род занятий? - спросил ее Бюргер.
   - Я манекенщица и актриса.
   - Где вы работали седьмого октября сего года?
   - Я работала секретарем у мистера Гарвина-старшего.
   - Вы давно у него работаете?
   - Около года.
   - Скажите, не произошло ли чего-нибудь неожиданного в тот день у  вас
на работе?
   - Произошло, сэр.
   - Что именно?
   - Постойте, - в очередной раз остановил  прокурора  судья  Даккер.  -
Несмотря на то, что защита  хранит  молчание,  я  хочу  указать  вам  на
неуместность показаний свидетеля. Все, что происходило не в  присутствии
обвиняемой в тот день, не должно влиять на судебное разбирательство.
   - Обвинение, - продолжал Бюргер, - хотело продемонстрировать то,  чем
именно занимался мистер Гарвин в означенный день. Обвинение также хотело
продемонстрировать то, что ему было  известно  и  что  он  мог  сообщить
обвиняемой.
   Судья Даккер взглянул на Мейсона.
   - У защиты нет возражений?
   - Нет, - ответил Мейсон с улыбкой.
   - В таком случае отвечайте на  вопрос,  -  сказал  судья,  бросив  на
адвоката недовольный взгляд.
   - Так что же произошло? - спросил Бюргер.
   - Мистер  Гарвин  позвонил  из  Лас-Вегаса  и  велел  дожидаться  его
приезда.
   - Когда он приехал?
   - Без четверти девять,  на  час  раньше,  чем  обещал.  Он  был  весь
взвинчен и отказался разговаривать со мной до тех пор,  пока  не  примет
душ.
   - Постойте, - опять вмешался судья Даккер. - Мистер Гарвин был вызван
в качестве свидетеля обвинения, а теперь вы собираетесь дискредитировать
его?
   - Это был свидетель противной стороны, - ответил Гамильтон Бюргер.  -
Он полностью на стороне обвиняемой и подтвердил это своими показаниями.
   - Тем не менее он свидетель обвинения.
   - Защита не возражает, - вставил Мейсон.
   - А следовало бы, - проворчал судья.
   Мейсон из уважения к судье слегка наклонил голову, но остался  сидеть
на месте.
   - Хорошо, - произнес судья, с видимым усилием беря  себя  в  руки,  -
поскольку  защита  не  возражает,  я  разрешаю  свидетелю  ответить   на
поставленный вопрос.
   - Вы уверены в отношении времени? - повторил свой вопрос Бюргер.
   - Абсолютно, - сказала она. - Я не его  личное  имущество,  чтобы  со
мной так обращаться. Если ему что-то нужно было сказать мне, он  мог  бы
сделать это раньше, а не...
   - Постойте, - прервал ее судья Даккер. - Ваши размышления к  делу  не
относятся. Вас просто спросили: вы уверены во времени?
   - Абсолютно, - повторила она.
   - Теперь, - продолжал  свой  допрос  прокурор,  -  ответьте  мне,  не
говорил ли вам мистер Гарвин что-либо о мистере Кассельмане?
   - Говорил.
   - Кто присутствовал при этом?
   - Мы были вдвоем.
   - Что же он сказал?
   -  Он  сказал:  "Я  только  что  разговаривал  с  человеком,  который
наверняка убил отца Стефани Фолкнер, и  мы  договорились  встретиться  в
одиннадцать сегодня вечером".
   - Как он поступил дальше?
   - Он снял пиджак, и  я  заметила,  что  под  мышкой  в  кобуре  лежит
револьвер. Он отстегнул ее, положил на стол и пошел принимать душ.
   - Вы не смогли бы опознать этот револьвер?
   - Нет, сэр, не могу. Я боюсь оружия, но  оно  в  точности  похоже  на
вещественное доказательство номер 30.
   - У меня все, - закончил Гамильтон Бюргер, поворачиваясь к адвокату.
   - Итак, когда это происходило? - спросил Мейсон.
   - Когда он приехал в контору, было без четверти девять.
   - И он сказал, что виделся с Кассельманом?
   - Вот его точные слова:  "Я  только  что  разговаривал  с  человеком,
который  наверняка  убил  отца  Стефани  Фолкнер,  и   мы   договорились
встретиться в одиннадцать сегодня вечером".
   Вы хорошо их запомнили?
   - Да.
   - Но он не упоминал человека по имени Кассельман?
   - Ну конечно, он имел в виду Кассельмана...
   - Я не спрашиваю, кого он имел в виду. Я спрашиваю, называлось ли имя
Кассельмана?
   - Нет, не называлось.
   - У меня больше нет вопросов, - сказал Мейсон.
   - Прошу выйти для  дачи  свидетельских  показаний  миссис  Гарвин,  -
громко произнес Бюргер.
   Миссис Гарвин, длинноногая, рыжеволосая молодая  женщина,  совершенно
спокойно прошествовала вперед и села на стул. Она улыбнулась  присяжным,
положила ногу на ногу и выжидающе взглянула на прокурора.
   - Вы  жена  Гомера  Гарвина-младшего,  который  только  что  проходил
свидетелем по делу. Я предъявляю вам вещественное  доказательство  номер
30 и прошу сказать, не приходилось ли вам видеть его прежде.
   - Не могу утверждать, - улыбнулась она. - Я видела  револьвер,  очень
похожий на этот, но я ведь не специалист в этой области.
   - Где вы его видели?
   - Муж оставил его на туалетном столике.
   - Когда?
   - Вечером седьмого октября.
   - В какое время?
   - Примерно в половине одиннадцатого.
   - Вы видели этот револьвер восьмого октября?
   - Да, сэр.
   - И что вы сделали?
   - Я позвонила мужу и сказала, что он забыл свое оружие.
   - Когда вы ему звонили?
   - Когда встала и заметила этот револьвер.
   - После того, как ваш муж ушел на работу? Она улыбнулась и ответила:
   - Я новобрачная, мистер Бюргер, и стараюсь правильно воспитать своего
мужа, не мешая ему готовить себе завтрак, а сама сплю до десяти.
   Присутствующие в зале, включая судью  и  присяжных,  заулыбались.  Ее
добродушие и  прекрасная  манера  держаться  производили  необыкновенное
впечатление.
   - Что вы сделали?
   - Муж попросил привезти оружие ему на работу, что я и сделала.
   - В каком часу это было?
   - Около половины одиннадцатого восьмого октября сего года.
   - Вы не знаете, это был револьвер, который  мы  назвали  "револьвером
младшего", или же это оказалось вещественным доказательством номер 30?
   - Нет, сэр, не знаю. Я взяла револьвер с туалетного столика и отвезла
его мужу. Я даже не могу утверждать, что в нем отсутствовал один патрон.
Мне  только  известно,  что  муж  вынул  револьвер  из  кармана,   когда
переодевался. Это было в половине одиннадцатого. Мне также известно, что
эти два револьвера очень похожи. Я также совершенно уверена, что никто в
спальню не заходил. Вот и все. Больше я ничего не знаю.
   - Ваша очередь, - сказал Гамильтон Бюргер, обращаясь к адвокату.
   - Миссис Гарвин, вы весь вечер были дома седьмого октября? -  спросил
Мейсон.
   - Да.
   - Вам известно, что ваш муж  два  раза  звонил  домой  и  не  получил
ответа?
   - Он говорил мне об этом.
   - И вы надеетесь, что присяжные  поверят  в  то,  что  вы  решили  не
отвечать на звонки мужа?
   - Я крепко спала в это время, мистер Мейсон.
   Вы ничего не сказали мужу?
   - Нет.
   - Почему?
   - Как-никак у нас медовый месяц, а муж все время носится по делам, он
даже не приехал обедать. Я хотела  дать  ему  понять,  что  мне  это  не
нравится... я даже рассердилась.  Если  бы  он  узнал,  что  я  заснула,
поджидая его, он не стал бы так  беспокоиться.  А  я  хотела,  чтобы  он
беспокоился, и поэтому не сказала ему, что просто-напросто заснула.  Мне
кажется, что я убедила его в том, что он не правильно набрал наш номер.
   Телефон звонил дважды?
   - Да.
   - Вероятно, вам пришлось его долго убеждать?
   - Не очень. Мне кажется, в первые дни замужества жене  легче  убедить
мужа, чем впоследствии.
   - Вы солгали?
   - Господи, конечно нет! Я просто предположила, что он ошибся номером.
Он же  не  спросил,  спала  я  или  не  спала.  Ну  я  и  не  стала  его
переубеждать.
   - Вернемся к револьверу, миссис  Гарвин.  В  сущности,  в  нем  могло
недоставать одного патрона, когда вы отвезли его мужу.
   Она мило улыбнулась и ответила:
   - В сущности, мистер Мейсон, после того  как  вы  произвели  из  него
выстрел, в нем могло недоставать двух патронов.
   - Если учесть, - заметил  Мейсон,  -  что  это  был  один  и  тот  же
револьвер.
   - Новобрачная всегда должна учитывать, что ее муж честен и правдив.
   - У меня все, - закончил Мейсон.
   Следующим свидетелем обвинения оказалась Лорейн  Кетлл,  тощая  вдова
пятидесяти шести лет,  проживающая  на  первом  этаже  жилого  комплекса
"Эмброуз", которая показала, что  около  десяти  часов  вечера  седьмого
октября она  видела  женщину,  спускавшуюся  по  служебной  лестнице  от
квартиры Джорджа Кассельмана. Приняв ее за воровку,  она  пошла  за  ней
следом на отдаленном расстоянии.
   Вы разглядели ее и можете опознать?
   - Да.
   - Кто это был?
   - Женщина, которая находится здесь, обвиняемая Стефани Фолкнер.
   - Что она сделала?
   - Подошла к тротуару, потом  рядом  с  ней  остановилась  машина.  Ее
окликнул мужчина, сидевший за рулем. Она села в машину, и они уехали.
   - Кто был этот мужчина? Вы можете его опознать?
   - Мистер Перри Мейсон, адвокат, который находится здесь.
   - Приступайте к перекрестному допросу, - отрывисто сказал Бюргер.
   - Как получилось, что вы смотрели на черный ход, ведущий  в  квартиру
Кассельмана? - спросил Мейсон.
   - Я давно заметила, что к нему ходят  молодые  женщины.  Мне  это  не
понравилось, и я хотела пожаловаться.
   - Вы видели обвиняемую раньше?
   - Я не могу утверждать это под присягой.
   Вы видели ее раньше? До седьмого октября?
   - Нет.
   - Вы последовали за  той  женщиной,  которая  вышла  из  вашего  дома
седьмого октября?
   - Да, я пошла за обвиняемой.
   - С какой целью?
   - Хотела выяснить, кто она такая.
   - Это была единственная причина?
   - Да.
   Вы хотели только разглядеть ее?
   - Да.
   - Л потом собирались повернуть обратно?
   - Да.
   - Вы продолжали следить за ней после того, как она села в машину?
   - Да.
   - Из ваших слов можно понять, что вы не успели ее хорошо  разглядеть,
это так?
   - Я отлично разглядела ее.
   - Но вы только что утверждали, что собирались повернуть  назад  после
того, как рассмотрите ее, и не повернули.
   - Ну... мне просто хотелось взглянуть на нее вблизи, и  я  совершенно
уверена в том, что говорю.
   Совершенно уверены?
   - Да.
   - А если бы она не села в машину, вы бы пошли и дальше?
   - Думаю, что да.
   - У меня все, - улыбнулся Мейсон.
   - На этом, ваша честь,  обвинение  прекращает  допрос  свидетелей,  -
объявил Гамильтон Бюргер.
   Судья Даккер нахмурился и промолчал.
   - Защита ходатайствует перед судом  рекомендовать  присяжным  вынести
оправдательный приговор, - сказал Мейсон, - так как все доказательства и
улики - сплошные домыслы и подозрения.
   - Суд  не  намерен,  -  постановил  судья  Даккер,  -  комментировать
представленные показания и пока отклоняет ходатайство защиты. После того
как защита изложит свою точку зрения по данному делу, вопрос факта будет
определен присяжными. В настоящее время,  учитывая  ходатайство  защиты,
суд самым тщательным образом рассмотрит доказательства обвинения. Суд не
собирается комментировать эти доказательства; вместе с тем он  отклоняет
предложение защиты. Суд объявляет о перерыве  в  его  работе.  Заседание
суда возобновится в четырнадцать часов, на нем  защита  представит  свои
доводы. Тем  временем  суд  напоминает  присяжным,  что  они  не  вправе
обсуждать данное дело и допускать его обсуждение  в  их  присутствии,  а
также формировать или выражать свое собственное мнение до тех пор,  пока
им окончательно не будет представлено на рассмотрение это дело. Итак,  -
закончил свое выступление судья, - объявляется перерыв.
   - Стефани, - быстро повернулся адвокат  к  обвиняемой,  -  вы  должны
начать  давать  показания.   Вы   должны   отрицать   убийство   Джорджа
Кассельмана.
   Она энергично замотала головой:
   - Я не стану это делать.
   - Но вы должны сделать это, иначе вас обвинят  в  убийстве.  В  свете
показаний,  касающихся  убийства  вашего  отца,  присяжные  не   вынесут
смертный приговор, а признают вас всего лишь виновной. Тот факт, что  на
вашей туфле оказался след крови, и тот факт, что след от набойки на  ней
оказался аналогичен...
   - Извините меня, мистер Мейсон, я не стану давать показаний.
   - Почему? - продолжал настаивать  Мейсон.  -  В  вашем  прошлом  есть
что-то такое, чего вы боитесь?  Вас  не  привлекали  раньше  к  судебной
ответственности?
   Она опять покачала головой и ответила:
   - Я не стану вам ничего говорить, мистер Мейсон. Пусть со мной делают
что угодно, но я не стану давать показаний.
   - Стефани, но это совершенно невозможно. Я собираюсь вызвать вас  как
свидетеля.
   - Если вы это сделаете, я просто откажусь идти.
   - Хорошо, это уже лучше, чем ничего. По крайней мере, у меня появится
зацепка.
   - Мисс Фолкнер, нам пора, - сказал помощник шерифа.
 
Глава 19 
 
   Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк  заканчивали  свой  завтрак,  сидя  в
отдельном кабинете уютного ресторанчика, неподалеку от зала суда,  когда
раздался быстрый стук в дверь и в следующую секунду на  пороге  возникла
возбужденная Герти, которая принимала посетителей в конторе адвоката.
   - Мистер Мейсон, мистер Мейсон! -  воскликнула  она.  -  Мэри  Барлоу
сидит у нас в конторе... Господи, как  ее  разнесло...  Наверняка  будет
тройня! Ей надо сидеть дома... Я говорила... Я предупреждала ее...
   - Погоди, погоди, Герти, - остановил ее Мейсон.  -  Успокойся.  Давай
все по порядку.
   - Мэри решила навести порядок в делах Гарвина.  Так  вот,  она  стала
просматривать старые папки... ну те, которые в шкафу....
   - Понятно. Что же она там нашла?
   - Испачканные кровью полотенца, - почти шепотом произнесла  Герти,  -
которые мистер Гарвин оставил там в день убийства.
   - Что?!
   - Да, да. На них засохшие пятна крови и  штамп  того  дома,  где  жил
Кассельман. Их кто-то спрятал там, и Мэри испугалась,  что...  в  общем,
она не хотела, чтобы кто-то узнал про это, и велела мне разыскать вас  и
спросить, что ей делать. Вы знаете, как она относится к мистеру Гарвину,
но она не может вот так просто сидеть и ждать,  что  Стефани  посадят  в
тюрьму. Она не  знает,  что  же  делать...  бедняжка...  она  совершенно
расстроена и...
   - Ладно, Герти, успокойся. Садись и выпей кофе...
   - О Боже! Я так переживаю, мистер Мейсон. Выходит,  Гомер  Гарвин  на
самом деле убил Джорджа Кассельмана и Стефани Фолкнер знает это. Она его
любит и потому отказывается давать показания.
   - Постой, постой! -  воскликнул  адвокат.  -  Твоя  сумасшедшая  идея
натолкнула меня на одну мысль.
   Делла Стрит бросила на Перри Мейсона предостерегающий взгляд.
   - У нее ведь всегда полно романтических идей! Дай ей пуговицу  -  тут
же пришьет к ней романтический костюм.
   Перри Мейсон встал из-за стола и принялся расхаживать по комнате.
   - Черт побери! Это,  конечно,  старомодно...  рассчитано  на  дешевый
эффект, но должно сбить с толку окружного прокурора... Ничего другого  у
меня больше нет...
   Герти повернулась к Полу Дрейку.
   - Да... еще звонили из вашей конторы. Вы там страшно нужны.
   Пол  Дрейк  попросил  официанта  принести  к  нему  аппарат.   Мейсон
продолжал взволнованно расхаживать по комнате.
   - Что вы задумали? - спросила Делла.
   - Я вызову Стефани Фолкнер как  свидетеля.  Она  откажется.  Я  стану
настаивать. В суде разыграется сцена. Я прикажу ей занять  свидетельское
место.  Она  опять  откажется.  Тогда   я   обращусь   к   присяжным   с
проникновенной речью... скажу, что Стефани Фолкнер знает,  что  человек,
которого она любит, убил Джорджа Кассельмана и... Хотя... нет...  нет...
Делла! Я знаю, что делать. Знаю!
   - Что?
   - Полиция так и не нашла пулю, которая попала не без  моей  помощи  в
стол младшего, -  рассмеялся  Мейсон.  -  Так  вот,  мы  используем  эти
полотенца.
   - Ну говорите,  -  нетерпеливо  спросила  Делла,  которой  передалось
волнение шефа, - что вы собираетесь сделать?
   Пол Дрейк, слушая, что ему говорят по телефону, недовольно проворчал,
прикрывая ладонью руки правое ухо.
   - Не шумите так, ребята. Говорят что-то важное.
   - Делла, -  негромко  продолжал  Мейсон,  -  я  заявлю,  что  младший
действительно  отвез  револьвер,  называемый   "револьвером   младшего",
Стефани Фолкнер, а та обнаружила отсутствие одного патрона в револьвере,
который передал ей Гомер-старший, то есть "револьвере из кобуры".  Тогда
она решила, что старший убил Кассельмана, и вместо того, чтобы  оставить
"револьвер младшего" на столе, куда он его  положил,  она  схватила  это
оружие и спрятала у себя  в  комнате.  Затем  взяла  револьвер  с  одним
отстрелянным патроном, тот, который накануне  вечером  дал  ей  старший,
положила его на стол. Клянусь Богом, что так и было.
   В  конце  концов,  Делла,  во  всей  этой  истории  недостает  одного
револьвера. Гомер-старший передал Стефани Фолкнер, "револьвер из кобуры"
вечером, когда произошло убийство, Гомер-младший отдал ей свое оружие по
моему предложению на следующий день.
   Полиция провела обыск у нее на квартире, но  обнаружила  только  один
револьвер. И, обнаружив его, прекратила поиски.
   Нет, клянусь  Богом,  я  осложню  им  жизнь  из-за  этого  пропавшего
револьвера. Я приплету сюда  романтическую  теорию  Герти.  Я  произнесу
перед присяжными сногсшибательную речь. Я потребую, чтобы  суд  заставил
мою клиентку давать показания... Черт возьми,  я  устрою  в  суде  такой
фейерверк, что меня надолго запомнят.
   Я также потребую, чтобы сержант Голкомб дал показания. Я напомню ему,
что, как только он обнаружил оружие в квартире Стефани, тут же  бросился
в лабораторию. Установив, что оно является орудием убийства, он пришел в
такое возбуждение, что провел обыск у нее на  квартире  только  девятого
числа. Мы совершенно точно знаем, что делала Стефани,  как  только  ушел
младший, - она  положила  на  стол  "револьвер  из  кобуры"  и  спрятала
"револьвер младшего". К тому  времени,  когда  полиция  приехала  к  ней
вторично, она надежно спрятала оружие - для  этого  у  нее  было  вполне
достаточно времени. Только так я могу все объяснить.
   Она догадалась, что старший убил Кассельмана, и подменила револьверы.
Я  знаю,  что  Гарвин  встречался  с  Кассельманом  в  начале  девятого.
Возможно, обороняясь, он застрелил его. Потом, когда в половине девятого
пришла Стефани, она увидела, что Кассельман мертв... Она ступила в  лужу
крови... вышла черным ходом... Проклятие, Делла!..  Потом  она  заметила
машину Кассельмана, отъезжающую от дома. Она знала об  их  встрече.  Все
сходится.
   Полиция наломала дров,  проводя  расследование...  В  результате  под
подозрение попала Стефани, и именно она совершила эту подмену. Как я мог
проглядеть это, Делла! Мы все ходили вокруг да около, и никому не пришло
в голову, что все дело в том оружии, которое не удалось найти полиции.
   - Ну, шеф, - восхищенно прошептала Делла, - если вы с таким же  пылом
все это изложите присяжным, успех обеспечен.
   - Обеспечен! В худшем случае они не придут  к  единому  мнению  и  не
признают ее виновной... И все  благодаря  романтической  и  мечтательной
Герти... С меня коробка конфет  -  сегодня  же,  как  только  закончится
заседание.
   - О,  мистер  Мейсон,  -  взмолилась  Герти.  -  Только  не  конфеты,
пожалуйста! Что-нибудь другое. Я... Я с этой недели на диете.
   - Ты отказываешься от сливок в шоколаде?
   - Ну что же, - вздохнула она, - раз вы так настаиваете!
   - Эй, Перри, погоди. - Пол Дрейк положил трубку и сказал:
   - По твоему  заданию  мои  ребята  прочесали  весь  город  в  поисках
типографии, которая печатала эти фальшивые бланки компании "Акме". Вчера
мы решили также наведаться в Лас-Вегас и наконец обнаружили, что искали.
Эта  типография  выполняла  заказ  одного   человека,   который   платил
наличными,  но  внешние  данные  его,  к  сожалению,  нам   не   удалось
установить. Дело было с год назад. Так что его никто не помнит.
   - Теперь это  уже  не  имеет  значения,  Пол.  Герти  подсказала  мне
отличную идею.  В  конце  концов,  почему  Стефани  не  могла  подменить
оружие?
   Дрейк бросил взгляд на часы.
   - Извини,  за  телефонным  разговором  ничего  не  разобрал...  Между