что человек, упавший за борт, был вашим мужем?
   - Абсолютно.
   - Вы видели его лицо при достаточном освещении? И слышали его голос?
   - Я достаточно ясно видела его лицо и слышала  его  голос,  но  не  в
момент падения, а когда он уже был в воде.
   - И он действительно производил какие-то движения?
   - Да, но довольно странные.
   - Он лежал на спине или на животе?
   - Он лежал на спине. Я ясно видела его лицо, но не видела затылка. Он
двигал руками и ногами, но  не  как  здоровый  пловец,  а  как  человек,
оглушенный ударом по голове.
   - Скажите, не было ли рядом с ним в воде еще кого-нибудь?
   - Нет, он был один.
   - Но над носом яхты есть навес, и вы никак не могли увидеть  то,  что
было под навесом.
   - Но я видела, как течение увлекло тело моего мужа под этот навес.  Я
подумала, что он вынырнет по другую сторону яхты, и  побежала  туда,  но
он, видимо, уже утонул.
   - Вы слышали звук выстрела еще до того, как добежали до борта яхты  и
увидели в воде своего мужа?
   - Да, выстрел раздался в ту самую минуту, когда мой муж  упал  -  или
был сброшен - за борт.
   - Вы полагаете, что кто-то мог его столкнуть?
   - Было что-то несуразное в его фигуре, раскачивающейся взад и вперед,
словно он  упирался,  а  кто-то  тащил  его.  Он,  казалось,  боролся  с
невидимым противником.
   - Для вас было бы гораздо лучше,  миссис  Шелби,  если  бы  ваш  муж,
упавший в воду, был уже неподвижен или если бы слабые движения его рук и
ног можно было объяснить уносящим его течением реки.
   - Он делал не слабые движения, а, наоборот, отчаянно сопротивлялся.
   -  Вы  понимаете,  насколько  ухудшило  ваше  положение   утверждение
эксперта,  что  убившая  вашего  мужа  пуля  выстрелена  из  револьвера,
находившегося у вас в руке?
   - Конечно, понимаю!
   - Ну что ж, подумайте обо всем этом еще раз, пока вас еще не  вызвали
для допроса.
   - Вы хотите, чтобы я изменила показания, мистер Мейсон.
   - Нет, - усталым голосом ответил Мейсон, - я хочу, чтобы вы  говорили
правду и ничего больше. Однако должен  вас  предостеречь,  что  если  вы
лжете, то вас легко могут осудить на казнь.
   - Но я ничего не могу поделать. Не могу изменить своих  показаний.  Я
рассказала всю правду, истинную правду, и мне придется так  держаться  и
дальше.
   - Ну, если это правда, то ничего не поделаешь, - вздохнул  Мейсон.  -
Что вы знаете об этом револьвере? Давно ли ваш муж приобрел  его?  Носил
ли его при себе постоянно?
   - Когда я познакомилась с ним, у него уже был этот револьвер,  но  он
обычно не носил его. Лишь последние два месяца револьвер все время был у
него в кармане.
   - Не знаете ли вы, зачем? Быть может, у него были враги?
   - Вполне возможно, но я ничего не знаю.
   - И револьвер был при нем в последний день его жизни, двенадцатого?
   - Да, он вынул его из кармана и положил на  тумбочку,  когда  ложился
спать.
   - Очевидно, он кого-то опасался, раз всегда ходил с оружием?
   - Наверное. Но за один, нет, за два дня до смерти он стрелял из него.
   Мейсон вдруг оживился.
   - Откуда вам это известно?
   - В ночь на десятое револьвер оказался пустым, и Скотт при мне  вынул
из ящика коробочку с пулями и зарядил его снова.
   -  Быть  может,  он  практиковался  в  стрельбе?   Все   шесть   пуль
отсутствовали?
   - Да, он при мне вложил шесть новых.
   - Значит, он стрелял еще раз уже после этого эпизода, так как,  когда
револьвер оказался в вашей руке, одной пули не было.
   - Я этого не знала, пока об этом мне не сказали полицейские.
   - Хотелось бы, - начал Мейсон с другого конца, -  узнать  побольше  о
его жизни, интересах, знакомых, врагах.
   - К сожалению, мистер Мейсон, не могу вам помочь. У нас не было почти
ничего общего. Он был скрытным человеком, и я мало о нем знаю.
   Наступило молчание.
   - Каково мое положение, мистер Мейсон? - спросила она наконец.
   - Пока ничего не могу сказать. Она отрывисто засмеялась.
   - Не хотите мне говорить об этом?
   - Оно далеко не блестяще, это  я  могу  сказать  вам  уже  теперь,  -
заметил Мейсон.
   - Ну что ж, сделайте, что сможете,  мистер  Мейсон.  До  свидания,  -
сказала она с глубоким вздохом.
   - Спокойной ночи, - ответил он и, взяв портфель, вышел  из  зала,  не
оглядываясь.
 
Глава 21 
 
   Мейсон шагал взад и вперед по ковру своей комнаты в конторе,  засунув
большие пальцы в проймы жилета и слегка наклонив голову.
   Делла   Стрит   сидела   за   столом   с   открытым   блокнотом   для
стенографирования. Половина страницы была уже исписана, и сейчас,  держа
карандаш, она терпеливо ожидала продолжения диктовки.
   Здесь же, в глубоком кресле, в своей любимой позе - боком,  перекинув
скрещенные ноги через один подлокотник и опершись  спиной  о  другой,  -
сидел Пол Дрейк.
   Время от времени  Мейсон  произносил  какие-то  фразы,  но  обращался
больше к самому себе, чем к другим, не прекращая своего безостановочного
движения.
   - Тебе бы лучше уступить, Перри, -  гнул  свою  линию  Дрейк.  -  Нет
никакого смысла биться головой об стену. У тебя нет другого  выхода.  На
этот раз, несмотря на весь твой ум и ловкость, тебе не удастся  вытащить
кролика из своей шляпы. Марион Шелби виновна.
   - Я разрабатываю новую версию, - ответил Мейсон. - Правда,  пока  она
лишь умозрительная и ничем не подкрепленная.
   - Да, это, конечно, будет жуткая версия, - прервал его  Дрейк.  -  Но
позволь тебе напомнить кое-что, относящееся  к  практической  психологии
присяжных. Ты, конечно, и сам знаешь об этом,  но  просто  упускаешь  из
виду. Если ты будешь активно обелять обвиняемую, Бюргер изрубит тебя  на
мелкие кусочки. Присяжные  будут  чувствовать  себя  обманутыми  и  тоже
обозлятся. В результате ты станешь всеобщим посмешищем, а ее присудят  к
высшей мере.
   - На сегодняшний день  я  действительно  разбит,  но  сегодня  только
пятница и впереди у меня два свободных дня...
   Раздался телефонный звонок. Нахмурившись, Мейсон сказал Делле:
   - Послушай, Делла.
   - Хэлло, да... Хорошо. Обратившись к Мейсону, она сказала:
   - Звонит начальница женской тюрьмы. Марион Шелби хочет побеседовать с
вами, и ей разрешено подойти к телефону.
   - Хорошо, - сказал Мейсон и взял трубку. - Слушаю, в чем дело?
   Марион Шелби с трудом произнесла сквозь слезы:
   - Мистер Мейсон, вы прекрасный человек и  превосходный  адвокат,  но,
пожалуй, слишком  хороши  для  такого  процесса,  как  мой.  Я  не  хочу
вовлекать вас в новые неприятности и собираюсь освободить вас от  всяких
обязательств по отношению ко мне.
   - Вы хотите сказать, что отказываетесь от моей защиты?
   - Вы правильно меня поняли.
   - Неужели вы хотите выступать сами?
   - Нет, у меня будет другой адвокат, который умеет вести  такие  дела,
как  это.  Мне  рекомендовал  его  мистер  Лаутон  Келлер.   Он   зайдет
переговорить с вами. Он  расскажет  вам  обо  всем,  но  я  хотела  сама
сказать, что освобождаю вас  от  всякой  ответственности.  Вы  понимаете
меня, мистер Мейсон? Мне нужен  адвокат,  который  имеет  опыт  в  таких
запутанных делах, как мое.
   - А мне вы даете отставку? - мрачно спросил Мейсон.
   - В конце концов, это какой-то выход, - невесело улыбнувшись,  сказал
Дрейк.
   - Выход? - набросился на него Мейсон.  -  Это  ставит  меня  в  самое
унизительное положение, в которое я когда-либо попадал.
   - Не обращай на это внимания, Перри, не  стоит,  -  заявил  Дрейк.  -
Взгляни на дело реально.  Ты  показал  свои  блестящие  способности  при
перекрестном допросе свидетелей обвинения. И хотя твоя карта была  бита,
ты проделал великолепную работу. Ты и словом не обмолвился  о  том,  как
собираешься  защищать  свою  клиентку,  но  полностью  раскрыл  сценарий
прокурора. Сейчас в игру входит этот ловкий малый, Келлер, специалист по
обходным маневрам. Он говорит на языке, более понятном твоей клиентке  и
более привычном для нее. Для тебя - это выход из  положения.  Теперь  мы
можем заняться своими проблемами, договориться как-нибудь с Эллен Кэшинг
и развязаться с этим делом.
   Мейсон раздраженно отмахнулся.
   - Хорошо, - сказал он, - все к черту! Надо перекусить.
   - Да, конечно, - сказала Делла, - я уже проголодалась. Мейсон подошел
к шкафу и взял шляпу и пальто.
   - Завтра  сюда  в  контору  придет  Эллен  Кэшинг,  Делла,  для  дачи
показаний под присягой. Об  этом  мне  сообщил  этот  ее  нечистоплотный
стряпчий, Аттика.
   Когда он начал одеваться, раздался стук в дверь.
   - Взгляни, кто там, Делла, - сказал он. Делла крикнула через закрытую
дверь:
   - Контора закрыта.
   - Откройте. Я -  Лаутон  Келлер.  Мне  нужно  поговорить  с  мистером
Мейсоном.
   Мейсон хмыкнул:
   - Ну что ж, еще один юмористический  фокус.  Открой  дверь  и  впусти
фокусника, Делла.
   Лаутон Келлер вошел в комнату.
   -  Добрый  вечер.  -  Он  кивнул,  снял  шляпу   и   с   нескрываемым
самодовольством уселся на стул.
   Мейсон присел на край стола.
   - Пожалуйста, покороче, мистер Келлер, я должен уйти.
   - Хорошо, я буду краток. Я в некотором роде заинтересованное лицо  во
всем этом деле.
   - Понимаю.
   - Вы великолепный адвокат, Мейсон!
   - Благодарю вас.
   - И есть целый ряд уголовных процессов, где вас нельзя превзойти.
   - Вы не можете себе представить, как мне льстит такая высокая  оценка
с вашей стороны.
   - Не сердитесь и не засучивайте рукава для драки, Мейсон. Этот случай
совсем не подходит под те процессы, которые вы  обычно  ведете.  У  меня
есть друг, адвокат, специализирующийся именно на таких делах.
   - Кто этот адвокат? - спросил Мейсон.
   - Это Аттика, из конторы "Аттика, Хокси и Мид". Дрейк присвистнул.
   - Вы его знаете? - спросил Келлер у Дрейка. - Он ловкач.
   Дрейк ответил:
   -  Он  всего  лишь  нечистоплотный  стряпчий   и,   кстати   сказать,
представляет интересы Эллен Кэшинг в иске, предъявленном мне  и  мистеру
Мейсону.
   - Да, это верно. А теперь  взгляните,  как  он  умен!  Он  привлекает
внимание общества к своей клиентке...
   - От него воняет, - сказал Мейсон.
   - Не сердитесь, мистер Мейсон, прошу вас.  Мне,  пожалуй,  не  стоило
рассказывать вам о том, что он предрекал вам поражение и полный провал в
предстоящем процессе, но я призываю вас к выдержке.
   - Чего вы хотите? - спросил Мейсон.
   - Факты таковы: этот Скотт Шелби был малоуважаемым человеком.  Всегда
в погоне за женщинами и деньгами. Не  отказывался  от  шантажа.  Пытался
убедить всех, что они ему чем-то  обязаны  и  за  это  должны  оказывать
услуги. У всех нас есть человеческие слабости, но этот парень был больше
похож на крысу, чем на человека. Поняли меня?
   - Продолжайте, -  сказал  Мейсон.  -  Выкладывайте  все,  что  хотели
сообщить.
   - В ту ночь, которую они провели на яхте Бентона,  его  жена  решила,
что с нее хватит и  что  она  попытается  получить  развод.  Однако  его
невозможно получить, не имея улик против мужа, а  муж,  естественно,  не
приводит любовниц в спальню жены. Тогда она  решила  сама  поискать  эти
улики. Поняли меня?
   - Да, - сухо ответил Мейсон.
   - Когда она проснулась и увидела, что мужа в каюте нет,  она  поняла,
что он снова вышел на охоту  за  какой-то  юбкой.  Увидела  на  тумбочке
револьвер, схватила его...
   - Позвольте  мне  продолжить,  -  сказал  Мейсон  насмешливо.  -  Она
выбежала на палубу,  обезумев  от  ревности.  Бедная  маленькая  женщина
совершенно не сознавала, что делает. Она даже не понимала, что находится
на палубе босая и в одной рубашке. Полусонная, она бегала  по  палубе  в
поисках мужа.
   - Вы поняли меня, - сказал Келлер с ноткой уважительного удивления, -
именно так все и произошло. Вы прекрасно сумели это изложить.
   - На носу яхты она обнаружила своего мужа в объятиях другой  женщины.
Увидев ее, эта женщина вырвалась от Скотта и убежала, а он набросился на
жену с криками: не позволю за мной шпионить, что тебе здесь нужно! И так
далее, и тому подобное.
   Келлер одобрительно кивал головой.
   - Бедная маленькая женщина впала в полное  отчаяние,  -  декламировал
Мейсон. - Она заплакала, а ее обозленный муж грубо схватил ее за  плечи,
повернул спиной, сильно ударил и крикнул, чтобы она немедленно убиралась
в каюту. Удар вывел ее из  себя.  Она  заявила,  что  не  станет  больше
терпеть и подаст заявление в суд на развод. Он окончательно  рассвирепел
и, схватив ее, пытался бросить в воду. Она боролась и сопротивлялась изо
всех сил, пытаясь закричать, но он схватил ее за горло. Она  уже  теряла
сознание, но в этот момент ее муж споткнулся о лежавший на палубе  канат
и, потеряв равновесие, попытался схватить ее за руку,  чтобы  не  упасть
самому. В руке она держала револьвер, и в ту минуту, когда он  схватился
за ее руку, она  услышала  звук  выстрела.  Сначала  она  подумала,  что
стрелял кто-то другой, и лишь позднее поняла, что выстрел произведен  из
револьвера, находившегося в ее руке. То ли муж  сам  случайно  нажал  на
спуск, то ли оружие сработало из-за того, что он схватился за  ее  руку,
неизвестно. А доказательством является то, что  пуля  вначале  попала  в
обшивку яхты и лишь на рикошете проникла в тело Шелби.
   Шелби сам убил себя, попав в обстоятельства, которые, казалось,  были
созданы для возмездия некоей высшей силой. Это  не  было  убийством.  Не
было даже самозащитой. Она вовсе не убивала его, эта  бедная  полусонная
женщина. Гнусный предатель убил себя сам!
   Глаза Лаутона широко и благоговейно раскрылись.
   - Черт, - произнес он, - вы сумели сделать это даже лучше, чем он.  И
вам незачем отказываться от этого процесса!
   - В самом деле? - воскликнул Мейсон. - Я должен отказаться  от  этого
процесса, а вы должны  убраться  к  черту  из  моей  конторы,  и  притом
немедленно.
   Мейсон слез со стола, на котором сидел до сих пор, подошел к Келлеру,
схватил его за воротник и поднял со стула.
   - Скажите, - удивленно заговорил Келлер, - что это накатило  на  вас?
Быть  может,  мы  все-таки  сумеем  договориться  как  деловые  люди.  Я
заинтересован в этой маленькой женщине, потому...
   Делла Стрит вопросительно взглянула на Мейсона, тот кивнул ей, и  она
распахнула дверь из кабинета Мейсона настежь.
   Мейсон навалился на Келлера всей тяжестью своего тела и вышвырнул его
из комнаты. Келлер  растянулся  в  коридоре  во  всю  длину,  а  Мейсон,
отряхивая руки, словно они запачкались, вернулся в контору.  Делла,  как
знающий свою роль участник давно заученной постановки,  закрыла  за  ним
дверь и заперла на замок.
   - Теперь нам всем следует выпить. - Мейсон  подошел  к  шкафу,  вынул
оттуда бутылку виски и стаканы.
   Дрейк наблюдал за ним с нескрываемым восхищением.
   - Черт возьми, Перри, никогда еще не видел более чистой работы!
   - Ты имеешь в  виду  выброшенную  отсюда  крысу?  -  спросил  Мейсон,
откупоривая бутылку.
   - Боже мой, как ты расправился с этим  старым  жуликом,  оплакивающим
судьбу бедной маленькой женщины! Почему бы тебе не выступить  с  этим  в
суде и не спасти Марион Шелби?
   Мейсон кончил разливать виски и спросил язвительно:
   - Ты тоже хочешь вылететь в коридор, Пол? Дрейк хохотнул.
   - Перри, делай как знаешь, но для адвоката, постоянно  загоняющего  в
угол окружного прокурора, ты, несомненно, наивен, как младенец.
   - Налей мне двойную порцию, а после этого я  пойду  звонить  адвокату
миссис Лэси и постараюсь выведать у него, сколько мне  нужно  заплатить,
чтобы отвязаться от этого иска.
 
Глава 22 
 
   В субботу утром Мейсон вошел в свой  кабинет  с  обычной  беззаботной
мальчишеской улыбкой на губах.
   - Хэлло, Делла, какие новости?
   - Показания Эллен Кэшинг назначены на десять часов утра. Вы не забыли
об этом?
   - Нет.
   - Здесь будут судебные репортеры и официальный нотариус для  принятия
присяги Эллен Кэшинг.
   - Ну, а Дрейк?
   - Боюсь, что он провел скверную ночь. Вчера  он  звонил  по  телефону
этому жулику Аттике и спросил, во сколько ему обойдется компромисс.
   - Ну и чего же он добился?
   - Аттика ответил, что он обойдется вам обоим ровно в двести пятьдесят
тысяч долларов, и бросил телефонную трубку.
   - Естественно. Ты  можешь  себе  представить,  как  он  сейчас  горд,
представляя в этом иске Эллен Кэшинг, а в уголовном  процессе  -  Марион
Шелби.  Он,  конечно,  не   допустит   сейчас   никакого   вмешательства
посторонних.  Этот  иск  поддержит  его  в   предстоящем   процессе.   В
понедельник он выступит в суде в защиту  миссис  Лэси,  а  Скотта  Шелби
выставит как самого гнусного предателя во всем штате.
   Зазвонил телефон, и Делла подняла трубку.
   - Это Дрейк. Мейсон взял трубку.
   - Хэлло, Пол!
   - Не приветствуй меня сегодня, Перри. Вчера я был весел,  но  сегодня
тише  воды  ниже  травы.  У  меня  такое  чувство,  что  кто-то   всунул
пневматическую заклепку в мой череп.
   - Так плохо? - спросил Мейсон.
   - И даже еще хуже.
   - Согласно уведомлению, сегодня ко мне в контору в десять часов  утра
явится Эллен Кэшинг для дачи показаний под присягой.
   - Это действительно так?
   - Ты ведь не забыл об ее иске, не так ли?
   - Забыл?! - воскликнул Дрейк. - В том-то и несчастье! Я пил всю  ночь
напролет, чтобы забыть об этом, но ничего у меня не вышло.
   - Позаботься вот о чем, Пол. У тебя ведь есть друзья  среди  газетных
репортеров, которые иногда оказывали тебе услуги?
   - Да, есть, а в чем дело?
   - Пустяки, просто мне кажется, что во время этого разговора  здесь  у
меня  могут  выясниться  новые  интересные  подробности,  относящиеся  к
процессу Шелби. Они, возможно, заинтересуются этим.
   - Черт возьми, Перри. Ты прав, и я рад, что ты подсказал мне это. Сам
бы я не додумался.
   - Позвони своим друзьям, Пол. У меня маленькое помещение,  и  я  могу
пригласить не более двух репортеров. Пригласи  тех,  кто  оказывал  тебе
услуги. На этот раз ты, возможно, расплатишься с ними.
   - Спасибо, Перри. Начало в десять часов?
   - Правильно.
   - О'кей! Времени осталось немного, но я позвоню им сейчас же.
   Едва Мейсон повесил трубку и повернулся к  Делле,  чтобы  сказать  ей
что-то, как дверь открылась и появилась Герти.
   - С добрым утром, мистер Мейсон! - сказала она. - К вам пришел мистер
Аттика из фирмы "Аттика, Хокси и Мид".
   - Сейчас еще нет десяти, - ответил Мейсон.
   - Он сказал, что специально пришел немножко  раньше,  так  как  хотел
побеседовать с вами наедине.
   - Хорошо, пусть войдет.
   Джордж Аттика  был  рослым,  но  слегка  сутулым  мужчиной  с  серыми
глазами, которые никогда не выдавали мыслей  своего  хозяина.  Ему  было
около пятидесяти лет; волосы у него уже поседели.  Он  обладал  звучным,
низким, хорошо поставленным голосом оратора. У него были хватка и  живой
ум.
   - Боюсь, что  зря  я  сорвался,  беседуя  с  мистером  Дрейком  вчера
вечером, - вкрадчиво начал он.
   - Извинения принимаются в любое время. Садитесь. Аттика сел, взглянул
на Деллу и многозначительно откашлялся.
   - Все в порядке, - сказал Мейсон, - она останется здесь.
   -  Хорошо.  Я  собираюсь  написать  всю  историю   Марион   Шелби   и
опубликовать ее в воскресных газетах. Эта  история  полна  драматизма  и
затронет чувствительные струны в сердцах женщин всего мира, тех  женщин,
которые отдали все, что имели, мужьям, обещавшим любить и лелеять их  до
конца жизни.
   -  Вы,  очевидно,  думаете  произвести  такое  же  впечатление  и  на
присяжных в суде? - спросил Мейсон.
   - Не говорите со мной в таком тоне, - с упреком сказал Аттика, -  это
вовсе не подходит вам.
   - Мне безразлично, что вы считаете подходящим  или  неподходящим  для
меня, - ответил Мейсон. - Слава Богу, я прожил свою жизнь так, что  могу
делать все, что захочу.
   - Приятная и очень интересная философия. Но я хочу поговорить с  вами
о человеке, по отношению к которому у вас  есть  определенные  моральные
обязательства.
   - В самом деле?
   - Я так полагаю. Она солгала вам, и вы имеете полное право сердиться.
Но поймите и ее: она молода, неопытна и ст